Adrien AUGreste

***

      С улицы доносились голоса. Удивлённые, радостные и восхищённые — так встречал Адриана город, когда он трансформировался в Кота Нуара и оказался на крышах Парижа в неожиданное для всех — и даже для него — время. Солнце игриво подмигивало ему с высоты прекрасного голубого неба, а он мчался вперёд, к своей цели.       Звонок Маринетт застал его посреди километровой пробки. Он уже ехал обратно к ней в больницу с собранной сумкой необходимых вещей, когда раздался опенинг какого-то романтического аниме, так горячо любимого Адрианом.       — Похоже, я скоро буду рожать, — заявила она безо всяких предисловий. — Снова начались схватки. Интервал четыре минуты. Меня перевели в третью палату, если что.       — Я уже совсем близко! — взволнованно заверил Адриан жену. — Держись, милая!       — Твоему сыну начихать на это, — в голосе Маринетт слышались нотки отчаяния. — Он тоже очень близко!       Адриан судорожно оглядел трассу и кучу машин впереди и позади его автомобиля. Потом бросил взгляд на крыши многоэтажек.       Идея родилась в голове практически мгновенно.       — Ещё пять минуточек! Я скоро буду, любовь моя!       Он отключил звонок и бросился вон из машины — только и хлопнула с грохотом закрывшаяся дверь. Вслед ему удивлённо сигналили, но Адриан не обращал на них никакого внимания: ему нужно успеть в больницу вовремя! Он обещал Маринетт быть с ней: она ужасно боялась родов, несмотря на мечты о троих детях. Одно дело фантазии, другое же — реальность.       Спустя пятнадцать секунд Адриан наконец достиг безопасного места, трансформировался и помчался к жене уже по крышам. Люди удивлённо провожали его взглядами. В последние годы, после победы над Монархом, супергерои показывались нечасто, и каждое их появление сопровождалось множеством эмоций и восторгом. И обычно такое случалось вечером, во время стандартных патрулей. А сейчас…       Впрочем, Адриан плевал на это с высокой колокольни.       Ему нужно было в больницу.       Срочно!..       …и он успел.       Он, слава всем квами на этом свете, успел.       Кубарем влетел в уборную, быстро скинул трансформацию и, запыхавшийся, предстал прямо перед удивлённым врачом, который недоумевал, как это месье Агрест возник в коридоре буквально на пустом месте. Но долго размышлять по этому поводу не пришлось: на счету была каждая минута.       Медсёстры помогли Адриану надеть специальный костюм, и вскоре он уже входил в палату вместе с их врачом.       — Ты пришёл! — со слезами на глазах улыбнулась ему Маринетт и протянула руку.       Адриан мигом оказался рядом с кроватью и обхватил её холодную бледную ладонь своими тёплыми, тут же принялся растирать закоченевшие от волнения пальчики.       — Я же обещал, что вернусь, — прошептал он сорванным от спешки голосом и поцеловал тыльную сторону ладони — приятная привычка, сохранившаяся со времён их юности. А на последних сроках беременности она помогала успокоить Маринетт.       Её уставшее лицо снова исказила боль от нового спазма. Врач и медсёстры находились рядом и помогали, но для Маринетт самым главным было то, что Адриан держал её за руку.       Он говорил, как сильно любит её. Повторял не один и не два раза — он готов был говорить это хоть всю жизнь. Говорил, какая она сильная, какая храбрая. Что всё у них сейчас получится самым наилучшим образом. И его Леди, его бесстрашная Леди, которая так отважно бросалась на амбразуру, уничтожала в прах акумы и безумно боялась родов, сейчас верила ему. Её синие глаза то жмурились, то распахивались, ладонь крепко сжимала ладонь Адриана.       Он смотрел на неё, уставшую, измученную, с прилипшей ко лбу чёлкой из-за испарины, и ему так хотелось забрать всю её боль себе.       Весь мир сузился только до этого момента. Всё остальное было так неважно: ни мир, ни оставленная посреди трассы машина — только Маринетт, её рука, так отчаянно сжимавшая его руку, и их сын, который вот-вот появится на свет.       Говорят, обычно перед смертью перед глазами человека проносится вся его жизнь. Наверное, перед рождением это тоже происходит. Особенно перед рождением своего ребёнка.       Адриан с гордостью носил имя Кота Нуара, всегда старался стать лучшим Агрестом после своего отца и привести молодую модную компанию L&N, реорганизованную из AGRESTE Corporation, к вершинам славы вместе со своей талантливой женой. Он был замечательным сыном, чего отец, увы, не замечал после смерти матери, и был отличным другом. Как молодой человек, а потом уже и муж Маринетт — Адриан всегда был заботливым и любящим. И он знал, что о нём заботятся и любят не меньше.       Он был и лучшим фехтовальщиком города, и прекрасным пианистом… Но сейчас, сжимая ладонь жены, Адриан ощущал себя не директором компании, ни храбрым супергероем. Он чувствовал себя обычным человеком. Самым обычным, который со слезами на глазах наблюдал, как врач положил на грудь плачущей от счастья и облегчения Маринетт их сына. Такого крохотного, красного и сморщенного. Но такого бесконечно и вечно любимого ими.       И когда Адриану наконец дали возможность взять Льюиса, завёрнутого в простыни, на руки, он в полной мере почувствовал себя тем человеком, роль которого он готов был нести всю жизнь. Как и роль мужа.       Он стал отцом.       И от одной только мысли об этом внутри всё переворачивалось.       У Льюиса были светлые короткие волосики, по-младенчески пухленький подбородок, маленькие пальчики и зелёные-зелёные глаза. А ещё — россыпь веснушек на вздёрнутом носике и пухлых щёчках.       — Я люблю тебя, сын, — улыбнулся Адриан, глядя, как Льюис, тихонько кряхтя, сжимал и разжимал кулачки, словно уже намеревался с кем-то подраться. Потом он поднял взгляд на Маринетт, которая полулежала в постели, откинувшись спиной на подушки, и не могла не налюбоваться на своих дорогих мужчин. — И я люблю тебя, моя Леди.       Он пересел к ней ближе, чтобы Маринетт могла положить голову ему на плечо и пригладить взъерошенные волосики сына.       — Я тоже вас очень сильно люблю, — она прижалась поцелуем сначала к ладошке Льюиса, потом к ладони Адриана. — И знаешь, ради такого чуда… Я готова выдержать это испытание ещё не один раз.       Это было больше, чем признание в любви. Больше, чем «да» у алтаря.       Адриан, наклонившись, нежно поцеловал жену долгим трепетным поцелуем, вложив в него всю любовь и нежность.       — Я люблю тебя, — повторил он и прижался щекой на макушку Маринетт. — Ты моё счастье. Вы — моё счастье. Сегодня самый прекрасный день на свете.       — Даже прекраснее брачной ночи? — рассмеялась Маринетт, и Адриан довольно улыбнулся, радуясь, что ей стало гораздо лучше.       Он поцеловал её в макушку и снова сосредоточил всё внимание на Льюисе, который теперь активно агукал что-то на младенческом.       — У меня много прекрасных дней в моей коллекции, — откровенным шёпотом поделился Адриан: его голос слегка подрагивал от возбуждения. — Сегодня я стал отцом. Как ты думаешь, я буду хорошим папой?       Маринетт крепко сжала его пальцы своими и улыбнулась. Она была бесконечно рада подарить Адриану то самое, к чему он всегда стремился — счастливую и любящую семью.       — Ты будешь самым лучшим папой на свете.