Я тот, кто я есть

ГЛАВА 3. ВСТРЕЧАЮТ ПО ОДЁЖКЕ, ПРОВОЖАЮТ ПО ДЕНЬГАМ. Часть 5 — Заходи, — тоном, не терпящим возражений, велел Валафар, толкая обшарпанную дверь и пропуская Вульгрима вперёд. Проржавевшие петли мерзко скрипнули, внося свою лепту в и без того обширный перечень неприятных ощущений, которые испытывал демонёнок. Он не имел ни малейшего представления о том, зачем торговец завёл его в старую обветшалую постройку на самом краю небольшого поселения, где караван остановился на привал перед предстоявшим ему последним маршем. Поскольку ни одна улица посёлка не была достаточно широка для того, чтобы на ней могли разместиться все фургоны и телеги, а площади тут не было и в помине, Валафар отдал приказ устроить стоянку за пределами защитных стен, прямо возле тракта, чуть поодаль от центральных ворот. Вульгриму хватило одного лишь взгляда на эти ворота, чтобы представить, какая разруха царила по другую их сторону. Наёмники, которым Валафар дал добро на несколько часов заслуженного отдыха, едва не снесли их с петель вместе с хорошим куском стены, когда, гикая, улюлюкая и стараясь отпихнуть друг дружку с дороги, всей гурьбой ломанулись к единственному имеющемуся в посёлке трактиру. Помещение, которое явно не было рассчитано на большую толпу, вмиг заполнилось до отказа, так что нескольким местным завсегдатаям пришлось уступить место приезжим гостям. И хотя произошло это без их добровольного согласия, всё обошлось малой кровью. Во многом благодаря своевременному вмешательству самого Валафара, выкатившего хозяину трактира в качестве компенсации за учинённые разрушения бочонок отличного креплёного вина. Те же наёмники, которые были вынуждены остаться дежурить у фургонов, дожидаясь своей очереди влить в глотку несколько порций дешёвого пойла, злобно рычали на местных жителей, которые по чистой случайности или ведомые праздным любопытством, рисковали проходить слишком близко от стоянки. А поскольку радиус действия озлобленности охраны с каждым минувшим часом становился всё больше, довольно скоро их начали огибать по широкой дуге. Единственными, кто не испытывал страха перед грозного вида наёмниками, были представители детворы, быстро смекнувшие, что к чему. Худосочные малявки вовсю предлагали услуги курьеров, готовых доставить выпивку из трактира прямиком к месту службы караульных за небольшое вознаграждение. Особенно назойливым доставались пинки. Однако в некоторые когтистые лапки, обладатели которых были наиболее убедительны, всё же перекочевало несколько монет. Кое-кто из них даже вернулся с обещанным, к радости удачно вложившихся и раздражению тех, чьё вложение оказалось не столь удачным. Сделав несколько неуверенных шагов вглубь мрачного помещения, Вульгрим замер. Тяжёлые шаги за его спиной подсказали, что Валафар зашёл вслед за ним, а негромкий стук оповестил о том, что старый демон прикрыл за собой дверь. Вульгрим судорожно сглотнул. Ему живо представилось, как сейчас демон нажмёт какой-нибудь потайной рычаг, скрытый в стене, и пол под ним, Вульгримом, провалится. Демонёнок уже почти чувствовал, как падает в глубокий пустой колодец с отвесными стенами, который станет его темницей до скончания дней, в том случае, если само падение его не убьёт. Дно колодца обязательно будет усеяно костями. Некоторые будут настолько старыми, что от любого прикосновения тут же рассыпятся в прах. Другие будут совсем свежими, с ошмётками гнилого мяса. От представленных образов Вульгрима затошнило. Мысль о том, что при желании Валафар уже давно перерезал бы ему горло или просто-напросто свернул тощую шею, мельтешила где-то на самой границе сознания демонёнка, отчаянно пытаясь достучаться до здравого смысла, но волны паники всякий раз отбрасывали её прочь. Услышав позади себя резкий скрипучий звук, Вульгрим вскрикнул и резко скакнул в сторону. Налетев на что-то в полумраке, демонёнок упал. Раздался громкий сухой треск. Вульгрим забарахтался в больно царапавших его обломках, силясь подняться и одновременно понять, были ли это кости прежних жертв торговца или всё же что-то другое. Внезапно в помещение хлынул поток тускловатого света, которого, однако, хватило, чтобы заставить царивший до того мрак расползтись по дальним углам. Сквозь облачка поднявшейся в воздух пыли Вульгрим увидел массивный силуэт торговца, вырисовывающийся на фоне окна с распахнутыми настежь ставнями. Валафар обернулся и молча воззрился на демонёнка, лежавшего на полу в груде обломков старого деревянного ящика. Наглотавшийся пыли Вульгрим при этом звонко чихнул. Подавив тяжёлый вздох, торговец шагнул к демонёнку и, протянув ему руку, одним верным рывком поставил на ноги, после чего огляделся по сторонам. — Здесь и вправду не повредит хорошая уборка, — проговорил, наконец, Валафар, наблюдая за попытками юного демона счистить с себя пыль и приставшую к одежде паутину. — Уборка? — непонимающе переспросил Вульгрим. — Да, — кивнул Валафар. — Ведь это именно то, чем ты привык заниматься? — Не совсем, — осторожно возразил демонёнок, теперь пытаясь избавиться от паутины, намертво прилипшей к его рукам. — То есть, — хмыкнул торговец, — размахивать копьём тебе нравилось больше, чем метлой? При этих словах Вульгрим замер, как замирает мелкая пугливая живность, наподобие шипохвостов, пытающаяся таким образом спрятаться от преследующего её хищника. Однако с торговцем этот трюк не прошёл. — У меня хорошая память на лица. Род занятий обязывает, — пояснил Валафар. — Я видел тебя в лагере Бальрихта среди новобранцев. Вульгрим, потупив взгляд, лишь молча пожал плечами. — Ты ничего не говорил об этом. Боялся, что я выдам тебе вооружение и отряжу работать в охрану? А может, что попытаюсь вернуть тебя Мельхию? — Меня об этом не спрашивали, — тихо проговорил себе под нос Вульгрим, но Валафар разобрал его слова. — Вот как? — хмыкнул демон. — В таком случае позволь спросить тебя о той шайке голодранцев, что умудрилась похитить у меня дочь из-под самого носа. Расскажешь о них то, что знаешь, если я спрошу? Предчувствие неминуемого падения вмиг вернулось к Вульгриму, а внимательно наблюдающий за ним Валафар лишь презрительно фыркнул. — Не солдат, не уборщик, не наёмник, не преступник… — насмешливо протянул он. — Перечислять всё то, чем ты не являешься, можно до самого Апокалипсиса. А можно и уложиться в одно слово. Знаешь какое? Вульгрим слабо качнул головой из стороны в сторону. — Никто, — жёстко, словно вбивая гвоздь, проговорил Валафар. — Хотите, чтобы я вновь стал уборщиком? — всё ещё не смея поднять на торговца испуганных глаз, пролепетал Вульгрим. — Не совсем, — проговорил Валафар после небольшой паузы. Не торопясь с объяснениями того, что же именно он имел в виду, караванщик заложил руки за спину и принялся неспешно расхаживать взад и вперёд, что-то сосредоточенно обдумывая. Внутри хибара оказалась просторнее, чем представлялось Вульгриму на первый взгляд: чтобы преодолеть расстояние от двери до противоположной ей стены, рослому торговцу приходилось делать не менее десяти шагов. Очень скоро по запылённому полу следом за ним протянулась хорошо различимая цепочка следов. В очередной раз убедившись в том, что Валафар не собирается обрывать его жалкое существование, демонёнок немного осмелел. — Что это за место? — отважился спросить он, когда Валафар неторопливо прошёл мимо него уже в третий раз. — Сейчас оно не представляет из себя ровным счётом ничего, — ответил торговец, явно ожидавший подобного вопроса. — Совсем как ты. Именно это и натолкнуло меня на мысль, что вы идеально подходите друг другу. Вульгриму показалось, что Валафар собрался было добавить что-то ещё, но в последний момент передумал. Демонёнку же оставалось лишь гадать, хотел ли торговец таким образом просто изящно его оскорбить, или указать именно на то, что достойной парой для Ситры ему не бывать никогда. Хоть по-настоящему ничто из этого его сильно не задевало, Вульгрим очень постарался, чтобы Валафар об этом не догадался. — Но в отличие от тебя, - между тем продолжил караванщик, - с этим местом так было далеко не всегда. Старый демон остановился напротив Вульгрима и уставился на него сверху вниз с неким молчаливым вызовом. — Когда-то оно принадлежало вам, — высказал свою догадку Вульгрим, даже не пытаясь возражать на очередное отпущенное в его сторону оскорбление. — До сих пор принадлежит, — поправил его караванщик. — Зачем? — Я и сам не раз спрашивал себя об этом. Почему-то мне казалось, что однажды эта халупа ещё может пригодиться. И сдаётся мне, это время пришло. — Как с этим связан я? — Чтобы всё здесь не растащили на камни и доски, мне приходится приплачивать кое-кому из местных. Но в этом, как ты понимаешь, для меня нет никакой выгоды, — начал издалека торговец. — Хотите, чтобы теперь я здесь за всем присматривал? — Не просто присматривал, — покачал головой Валафар, — а сделал так, чтобы оно вновь приносило доход. Мне и, разумеется, немного тебе тоже. — Это место?! Доход?! Я? — задал несколько бессвязных вопросов Вульгрим, прежде чем Валафар остановил его взмахом руки. — Оглядись и скажи, что ты видишь, — велел демонёнку караванщик. Вульгрим несколько раз послушно обвёл помещение взглядом, но не увидел ничего примечательного, кроме всё той же бахромы паутины, свисающей с потолка, мелкой стружки по углам, там, где вездесущие норксы умудрились прогрызть себе ходы, да горок сухого, принадлежавшего всё тем же норксам, помёта. Разумеется, даже в такой халупе было комфортнее, чем в представлявшемся ему изначально подземелье, но вряд ли Валафара удовлетворил бы такой ответ. Демонёнок попытался скрыть выражение брезгливости, которое невольно проступило на его озадаченной физиономии, когда его взгляд остановился на куче какой-то гнили, кишащей паразитами, возвышающейся под чудом уцелевшей лестницей, ведущей на второй этаж. По крайней мере, Вульгрим надеялся на то, что это была именно гниль, и ни в коем случае не желал допускать возможности каких-либо других вариантов происхождения кучи. До этого, то ли из-за того, что только переступив порог, он практически сразу наглотался пыли, то ли из-за того, что начиная с того же момента находился в постоянном напряжении, опасаясь за свою жизнь, демонёнок совсем не обращал внимания на царящее внутри зловоние, от которого не спасало даже открытое окно. Похожий смрад раздавался разве что от выгребных ям в лагере для новобранцев, да от кухни в поместье владыки Мельхия, когда Управляющий умудрился на несколько дней пустить все дела на самотёк. У Вульгрима никак не получалось придумать иных ассоциаций, кроме как «грязь», «хлам» и «рухлядь», по отношению к этому месту. Увидев замешательство демонёнка, Валафар издал звук, сродни одновременно презрительному фырканью и ехидному смешку. — Сказать, что вижу перед собой я? Прекрасные перспективы! — тут же добавил он, не дожидаясь утвердительного кивка демонёнка. — Владельцем торгового каравана я, знаешь ли, не родился. Хотя кое-кто, на чью долю выпала подобная удача, совсем не умеет этого ценить, — последнюю фразу торговец тихо проворчал себе под нос, но Вульгрим всё же понял, что Валафар вновь сетует на свою несносную дочь. — Здесь была ваша лавка, — высказал Вульгрим ещё одну догадку. — Не слишком большая, — кивнул торговец, подтверждая, что соображения демонёнка были верны. — Такая, какой вполне хватало, чтобы соответствовать потребностям жителей захолустья. Я вёл дела один. На это уходило райски много сил и времени. Лавка была для меня и работой, и домом. Я работал как благословенный, и постепенно моя работа начала приносить свои плоды. Теперь уже сам торговец обвёл взглядом захламлённое помещение от пола и до потолка. Особенно внимательно Валафар разглядывал те участки стен, где всё ещё были видны следы от некогда вбитых в них крюков, предназначенных для крепления навесных стеллажей. Сами крюки тоже порой встречались. Покрытые ржавчиной и ни на что не годные. Но было похоже, что глядя на них, старый демон видит нечто совсем другое, нежели Вульгрим. Были ли это не совсем ровные ряды полок, сколоченные из подручных материалов, шумные покупатели, с пеной у рта торгующиеся за каждую монету, и так и норовящие незаметно сунуть себе в карман какую-нибудь безделицу, заезжие торговцы, брезгливо морщившие носы при виде непритязательного ассортимента, или какие-то другие воспоминания, демонёнок так и не узнал, поскольку уже в следующий момент торговец прогнал их прочь, резко встряхнув головой. — Не стану вдаваться в лишние подробности. Тебе о них знать незачем. Просто однажды я понял, что дал этому месту всё, что мог дать, и взял от него всё, что хотел, и даже немного больше. После этого я воспользовался первой подвернувшейся возможностью и двинулся дальше. — Но… — робко подал голос Вульгрим, — …у меня нет ничего, что я мог бы дать. — А вот тут мы с тобой подходим к обсуждению условий нашего контракта, — заявил торговец и широко улыбнулся. Вульгрим почувствовал, как от этой улыбки, больше похожей на довольный оскал голодного хищника, приметившего лёгкую добычу, у него затряслись поджилки. — Предлагаю следующее, — начал излагать свой план Валафар. — Я оставлю тебе кое-что из товаров. Ничего особенного, но даю слово торговца — спрос будет. На первое время хватит, а затем, если смекалка и впредь не будет тебя подводить, сумеешь развернуться. — А что насчёт выгоды? — Твоей или моей? — хохотнул старый демон. — Нашей. Ведь если я правильно понял, то дела мне предстоит вести от вашего имени. Во взгляде Валафара что-то неуловимо переменилось. Торговец по-прежнему скалил клыки, но теперь делал это с некой натяжкой. Было похоже, что он одновременно просчитывал в голове несколько сложных схем, у каждой из которых было по несколько вариантов, которые, в свою очередь, пестрели множеством возможностей. — Со временем ты будешь должен полностью возместить мне стоимость того, что я собираюсь тебе оставить. Плюсом к этому, поскольку здесь ты будешь не только работать, но и жить, я назначу небольшую арендную плату. — Справедливо, — кивнул демонёнок. — Надеюсь, третьей части моего жалования, которое вы мне назначите, раз уж я стану работать на вас, хватит, чтобы возместить проживание. Улыбка торговца стала ещё более натянутой, а блеск в красных глазах из хищного сделался слегка встревоженным. — Вполне, — согласился, наконец, Валафар. — Возврат долга буду ожидать через пять лет. Если не успеешь, сверх оставшейся части долга буду ежегодно добавлять десять процентов. — Десять лет, — выдвинул своё предложение Вульгрим. — Слишком долго, — фыркнул демон. — Семь. — Идёт, — быстро согласился демонёнок. — Но половину причитающегося мне жалования за этот срок я хочу получить сейчас. За вычетом трети на аренду, разумеется. Хищная улыбка Валафара окончательно уступила место кислой мине. — Не слишком ли многого просишь? — прищурился торговец. — Чтобы работать, мне нужно на что-то жить, — пожал плечами Вульгрим. — С этим не поспоришь, — хмыкнул Валафар. — И сдаётся мне, помимо хорошей уборки, здесь необходим хороший ремонт, — вдохновлённый своим предыдущим успехом, заметил демонёнок. — На который ты можешь выделить средства из своего жалования! — подхватил идею Валафар. — А если через оговоренный срок я увижу, что из этого вышел толк, то с великим удовольствием возмещу твои расходы. Настала очередь Вульгрима недовольно скрежетнуть зубами, что не укрылось от внимания Валафара. Демон самодовольно усмехнулся. — То, что я сумею заработать сверх той суммы, которую буду должен отдать, останется за мной? — уточнил Вульгрим. — Вот уж дудки! — возмутился торговец подобному предположению. — Тридцать процентов и не более! Не забывай, малец, что помимо способа и средств к твоему существованию, я даю тебе нечто куда более ценное! — Что же? — немного раздражённо спросил Вульгрим. — Возможность пользоваться моим именем! — едва ли не торжественно заявил Валафар. — Именем, на которое я работал не одну сотню лет! Попроси любого встречного демона назвать самого известного торговца в Преисподней. Как думаешь, чьё имя ты услышишь одним из первых? Мало кому под силу достичь такого успеха! — Пятьдесят. И я приложу все усилия к тому, чтобы ваша репутация продолжала расти. — Сомневаюсь, что к назначенному сроку у тебя наберётся хоть что-то, с чего можно будет высчитать эти самые проценты, — проворчал Валафар. — Сорок. Хочу, чтобы ты ещё кое-что для себя уяснил, — продолжил Валафар, сделав вид, будто не заметил, как в неярком свете мрачного помещения на мгновение вспыхнули злые ультрамариновые огоньки в глазах демонёнка. — Вздумаешь попытаться сбежать с моими деньгами — далеко не уйдёшь. У меня не только глаза и уши повсюду, но ещё и очень длинные руки. Достану хоть из самой бездны, вздумай ты туда отправиться. Усёк? — Вполне, — серьёзно кивнул Вульгрим. — И очень надеюсь, что ты не забыл наш разговор касательно долгов и последствий, которые наступают в том случае, если их вовремя не вернуть. — Я помню. — Вот и славно! — из голоса торговца в один миг пропал всякий намёк на угрожающие интонации, точно их там никогда и не было. — Всегда приятно иметь дело с понимающим и смышлёным партнёром! Основного соглашения мы достигли. Подробности и детали обсудим завтра. А сегодня нужно наконец-то как следует отдохнуть. Валафар направился к выходу, и Вульгрим засеменил было сзади, но у самой двери старый демон резко обернулся. — Куда это ты собрался? — насупив брови, спросил торговец, преграждая демонёнку путь растопыренной пятернёй. — Я думал вернуться к фургонам, — честно сообщил о своих намерениях Вульгрим. — Это ещё зачем? Всё необходимое тебе доставят на рассвете. А твоё место теперь здесь. Располагайся. С этими словами Валафар переступил порог и захлопнул за собой дверь, оставляя растерянного Вульгрима в полном одиночестве. Свою первую ночь на новом месте Вульгрим решил провести в небольшой комнатушке на втором этаже лавки. Поднявшись по крутой расшатанной лестнице, демонёнок осмотрелся. Впрочем, смотреть тут было совершенно не на что. Четыре стены, пол, потолок, да единственное заколоченное наглухо окно составляли всё убранство. Дверь, даже если она когда-то и была, теперь отсутствовала. Вульгрим так и не понял, служила ли эта комната в прошлом жилым помещением или же предназначалась под кладовку, но лучшего места, углы которого не были бы помечены норксами, а то и кем-то покрупнее, он всё равно не нашёл. Усевшись на пол, демонёнок привалился спиной к неровной стене и, чтобы хоть чем-то себя занять, принялся считать трещины на стене напротив. На одна тысяча триста восемьдесят девятой он сбился, а начать сначала не позволила наступившая ночь, которая погасила последние лучики сероватого света, до этого пробивающиеся сквозь щели плохо подогнанных досок на забитом окне. Казавшийся при дневном свете совершенно безжизненным дом ночью вдруг ожил. Но жизнь эта была похожа на ту, которая могла бы теплиться в полуразложившемся трупе, поднятом из могилы искусным некромантом. Отовсюду до слуха Вульгрима доносились звуки, об источниках которых ему оставалось только догадываться. Шорохи, тихий скрежет, скрипы и постукивания заставляли его вздрагивать, всякий раз выдёргивая из дрёмы. Демонёнку чудилось, что среди прочих звуков он различает чью-то тяжёлую поступь, словно кто-то вальяжно разгуливал по первому этажу лавки. При этом Вульгрим был совершенно уверен, что не слышал, как открывалась входная дверь или ломались запирающие окна ставни. Чем больше Вульгрим вслушивался в звуки старого дома, тем сильнее ему казалось, будто он угодил прямиком в чей-то исполинский желудок. Вот-вот из стен, пола и потолка начнёт сочиться едкая жидкость, которая растворит его целиком, так, что не останется даже костей, которые при другом стечение обстоятельств могли не один десяток лет преспокойно храниться на дне пустого колодца. Когда ему на голову упала большая холодная капля, Вульгрим встрепенулся всем телом и пронзительно вскрикнул. Увлечённый своими мрачными фантазиями демонёнок не сразу сообразил, что небо над посёлком просто-напросто заволокла очередная грузная туча. Она не пролилась резким ливнем, а напротив, принялась моросить заунывным мелким дождём, которому, как казалось Вульгриму, не будет конца. Прохудившаяся крыша нещадно текла. Тут и там на полу комнаты уже начали скапливаться небольшие лужицы. О том, чтобы снова спуститься вниз, Вульгрим даже не помышлял. Он всё ещё не мог избавиться от ощущения чьего-то чужого зловещего присутствия внутри дома. Выбрав угол посуше, демонёнок забился в него и замер, обхватив тощие коленки руками. Если бы он только знал, как обернётся дело, то прихватил бы с собой из фургона парочку старых одеял. Но Валафар не счёл нужным посвящать его в свои планы, когда велел следовать за ним. Эта мысль заставила демонёнка злобно скрежетнуть зубами. Старый торговец явно решил напоследок на нём отыграться. Лишь стоило Вульгриму подумать о том, что дрожать сильнее он уже не сможет, как с противоположной стороны комнаты вспыхнули два маленьких красных огонька. Они возникли буквально из ниоткуда и зависли невысоко над полом, словно паря в воздухе сами по себе. До перепуганного Вульгрима не сразу дошло, что огоньки на самом деле были глазами, которые пристально уставились точно на него. Демонёнок сжал челюсти так, чтобы зубы перестали клацать друг о друга, и только тогда услышал тихое угрожающее шипение, которое сложно было с чем-то перепутать. Привлечённый чужим запахом норкс, очевидно, глава целого выводка, привыкший за те долгие годы, что лавка стояла заброшенной, считать себя здесь полноправным хозяином, вышел проверить, в чём дело, и обнаружил на своей территории чужака, чем оказался крайне недоволен. То, что Вульгрим сидел, сжавшись на полу, а следовательно, не казался норксу кем-то, значительно превосходящим его в размерах, делало его в глазах зверька не таким уж опасным противником. Такому вполне можно было попробовать доказать своё право на эти владения. Огоньки глаз приподнялись чуть выше над полом — это норкс встал на задние лапы, принимая боевую стойку. Шипение, к которому стали примешиваться рычащие звуки, стало громче. Зверь готовился броситься в атаку. — Пошёл прочь! — рыкнул на него Вульгрим. Шипение резко стихло, но практически сразу же раздалось вновь с удвоенной силой. Вульгрим резко вскочил на ноги, как раз вовремя для того, чтобы успеть пнуть носком ботинка кинувшегося на него вредителя, прежде чем тот успел вонзить в него свои острые, растущие в два ряда зубы. Шмякнувшийся о стену норкс пронзительно взвизгнул и поспешно устремился к лестничному пролёту, намереваясь скрыться в своей норе, вход в которую наверняка был где-то на первом этаже. Вульгрим завертел головой, высматривая что-нибудь, чем можно было бы запустить вслед своему капитулирующему противнику, но, разумеется, ничего не обнаружил. В один момент он уже собрался было стянуть с ноги ботинок, который однажды уже неплохо проявил себя в бою, но передумал. Вместо этого демонёнок, перестав обращать внимание на капающую с дырявого потолка воду, направился следом за норксом, желая выяснить, где находится вход в его обиталище, чтобы с наступлением дня натолкать в него пару пригоршней ядовитых колючек с куста, который успел приметить, пока угрюмо молчавший Валафар вёл его через запущенный посёлок. Разумеется, в царство норксов вёл не один ход, и на то, чтобы обнаружить их все, потребуется время. Но начать вполне можно было и с малого. Спустившись до середины лестницы, Вульгрим остановился. Он вдруг вспомнил о шагах, которые слышал, сидя наверху. Обладатель такой поступи должен был быть весьма внушительных размеров. Навряд ли его удастся обратить в бегство так же легко, как и норкса, если вообще удастся. Поборов желание вновь укрыться в комнатушке, Вульгрим обеими руками вцепился в шаткие перила и, перегнувшись через них, осторожно выглянул вниз. С заходом багрового солнца торговый зал вновь погрузился во тьму, которая из-за моросящего дождя казалась более густой и вязкой, чем прежде. Демонёнок уловил некое движение у дальней стены слева, за которым последовал глухой хлопок. От неожиданности Вульгрим вздрогнул, при этом едва не свалившись с лестницы, но тотчас понял, что это была всего-навсего неплотно прикрытая ставня, шатающаяся на сквозняке и бьющаяся о край оконного проёма. Звуки, которые она при этом издавала, сидящий на верхнем этаже Вульгрим как раз и принял за чьи-то шаги. Спустившись вниз, демонёнок поспешно закрыл окно и на этот раз как следует закрепил засов. В помещении разом стало тише и как-то спокойнее. — Вот так-то, — сообщил Вульгрим прошмыгнувшему возле его ног норксу, чувствуя, как страх перед неизвестным постепенно уступает место некой уверенности в завтрашнем дне. — Теперь я тут главный. *** — Ближе к полудню Валафар, как и обещал, явился в сопровождении десятка своих наёмников, волочивших тюки, ящики и всевозможные свёртки. Я храбрился, как мог, но от острого взгляда торговца не укрылось, что всю предыдущую ночь я провёл без сна. Вид у меня был немногим лучше перепивших накануне бойцов. Хоть торговец и не стал заострять на этом внимание, выглядел при этом старый прощелыга весьма довольным собой. Большую часть дня нам предстояло провести за обсуждением конкретных цифр, смет и расчётов, составлением описей и соглашений. То, что я не мог мыслить ясно, Валафару было на руку. Разумеется, ему было бы проще и быстрее меня напоить, но за время нашего совместного путешествия торговец успел заметить, что спиртного я сторонюсь, и решил действовать иначе. Опережая твои полные возмущений восклицания, скажу: нет, Меттатон, я вовсе не собирался провернуть с тобой этот трюк. Неужели ты и вправду думаешь, что, замысли я усыпить твою бдительность выпивкой, стал бы заикаться об этом? — Всякое может быть, — подозрительно щурясь, проговорил Меттатон. — Может, ты проговорился ненамеренно. Ведь, в конце концов, пили мы одинаково. — Ты так в этом уверен? — хохотнул торговец. — Только прошу, не нужно снова напрягаться, Хранитель. Просто прими это как очередную шутку, которую ты не в состоянии оценить. Если подумать, что ты теряешь? Ведь это я треплю языком, а ты по большей части молчишь. Хотя порой твоё молчание бывает куда красноречивей всяких слов… Знаешь, забудь. Забудь, что я только что сказал. Тебе ещё подлить? — Пытаешься отыграться за ухмылочника? Не выйдет. — А как по мне, так выходит. Причём весьма неплохо, — злорадно усмехнулся демон. — Думай, как хочешь, — отмахнулся от него архангел. — Это само собой разумеющееся. Но гораздо интереснее заставить тебя думать так, как того хочу я. — Хорошо, Вульгрим, хорошо. Ухмылочник отомщён. Ты доволен? Теперь мы можем вернуться к Валафару и его лавке? — Ну разумеется! — воскликнул демон, попытавшись при этом дотянуться до кружки Хранителя, но Меттатон успел быстро передвинуть её на другое место. — Точно так же Валафар всеми силами пытался меня смутить, разворошить во мне некий дух соперничества, заставить сомневаться в самых очевидных вещах. Он решил во что бы то ни стало вовлечь меня в игру, но при этом заставить играть исключительно по тем правилам, которые диктовал он сам. В свою очередь, я старался как можно убедительнее изобразить, что эти правила, пусть и с большой неохотой, но принимаю. Я, скрепя сердце, соглашался на выдвигаемые им условия, хоть они и грозили сделать меня вечным должником торговца, одно за одним снимая свои встречные требования. — Одним словом, в ход снова пошёл этот ваш витиеватый ход мысли с двойным дном, множеством подтекстов и оговорок, — проворчал Меттатон. — Точно, — согласно кивнул демон. — Хорошо, что Ситра всего этого не слышала. Впрочем, тогда я совершенно о ней не думал. В отличие от Валафара. Основной причиной, по которой старый торгаш затеял всю эту авантюру, — начал объяснять Вульгрим в ответ на вопросительный взгляд Меттатона, — в конечном итоге была именно эта чертовка. Что бы там ни навоображала себе Ситра, Валафар был обо мне весьма невысокого мнения. А та череда злоключений, от нападения грабителей и похищения любимой дочери до налетевшей из ниоткуда бури, которые обрушились на его караван, стоило лишь мне к нему примкнуть, только подстегнула его желание как можно скорее от меня избавиться. Сомневаюсь, что Валафар верил в плохие приметы, но, как известно, бережёного… Демон осёкся, не закончив начатую фразу, а Хранитель Знаний от души рассмеялся. — В любом случае, — Вульгрим, пользуясь тем, что Меттатон отвлёкся, принял ещё одну попытку сцапать его кружку, но, как оказалось, архангел не утратил бдительности и вновь передвинул её подальше, — Валафар принял окончательное решение. Всё, что ему оставалось — выбрать способ его реализации. А вот с этим, как ни странно, возникали сложности. И вновь всё сводилось к Ситре. Разумеется, Валафар мог просто прогнать меня. Мог приказать одному из своих головорезов по-тихому меня прихлопнуть, если уж так не хотел марать свои собственные руки, а ей сказать, что я сбежал среди ночи в неизвестном направлении, прихватив с собой парочку дорогостоящих вещиц. Только вот вряд ли влюблённая демоница в это поверила бы. Какими бы ругательствами Валафар не осыпал свою дочь в очередном порыве гнева, но окончательно портить с ней отношения он вовсе не хотел. Это было понятно каждому, кто знал его хоть сколько-то близко. Возможно, Ситра и не стала бы проедать ему плешь до конца его дней, ограничившись ближайшей парой сотен лет, но даже такая перспектива была не из приятных. Это было понятно каждому, кто хоть немного знал Ситру. А Валафар, как ты сам понимаешь, знал её куда лучше, чем кто-либо. Возможно, поэтому он решил пойти очень длинным, извилистым, но при всём этом самым безопасным путём, который, помимо всего прочего, мог в перспективе принести ему неплохие барыши. Ну или же чертовка в очередной раз сумела заставить его дать ей слово торговца, по которому он был обязан не просто оставить меня жить, но и здравствовать. Такой вариант тоже нельзя отметать в сторону. — Вульгрим, неужели ты всё же способен произнести это слово вслух? — внезапно перебил демона Хранитель. — О чём ты? Какое слово? — Любовь. — Назови это увлечением, если тебя это больше устроит, — закатив глаза к теряющемуся во мраке, а быть может, и вовсе не существующему потолку, проворчал демон. — У неё и впрямь много имён, — загадочно улыбаясь, проговорил Меттатон. — И ещё больше проявлений. В Великой Библиотеке произведениям, воспевающим её, отведена целая секция. Её благословляют и превозносят или же, напротив, клянут и отвергают. Но мало кто способен недооценить ту силу, что несёт в себе… Меттатон прервался и взглянул на подозрительно притихшего демона. Вульгрим сидел, подперев кулаком подбородок, чуть склонив набок рогатую голову, и смотрел на архангела мечтательным взглядом, приправленным изрядной долей иронии. — Всегда знал, что под вашей стальной бронёй прячутся ранимые и чувствительные души, — заявил Вульгрим, при этом шумно вздыхая. — От них за версту веет ароматом розовых лепестков и чем-то сладковато-приторным. Кстати, не подскажешь, что это такое? — Я хочу задать тебе один вопрос, — в очередной раз проигнорировал Меттатон колкость демона в адрес жителей Небес. — Знаю, что за него ты в очередной раз поднимешь меня на смех, но в целях познания готов это стерпеть. Тебе вообще доводилось любить? — Конечно! — горячо заявил демон. — Ещё с давних пор и по сей день я без памяти влюблён в свою работу! Архангел с тихим стоном уронил голову на сложенные на столе руки, а демон, улучив, наконец, удобный момент, вновь наполнил его кружку почти до краёв. — Быть может, однажды я и сам напишу об этом книгу, — продолжал бодро вещать Вульгрим, не обращая внимания на душевные страдания архангела. — «Торгово-денежные отношения в землях Преисподней и мой скромный в них вклад, оказавший значительное влияние на развитие оных». Что скажешь, Меттатон? Думаю, что даже смогу выделить один экземпляр для твоей библиотеки на безвозмездной основе. При условии, что он не попадёт в тот жуткий отдел с любовной лирикой. Меттатон не ответил. Лишь тихо помотал головой, так её и не подняв. — Если мы обо всём договорились, — торговец легонько похлопал архангела по плечу, то ли сочувствуя, то ли привлекая внимание к полной кружке, — с твоего позволения, я продолжу. По расчётам Валафара, он в любом случае оставался в выигрышном положении при весьма незначительных, по его меркам, вложениях. В случае успеха задуманного им предприятия в ближайшие семь лет я бы вернул ему всю сумму целиком и ещё немного сверху. В случае провала он бы тянул из меня деньги несколько сотен лет, как въевшаяся под кожу илистая пиявка сосёт кровь, до тех пор, пока не выпил бы досуха. — Судя по твоему «бы» не произошло ни того, ни другого, — пробубнил архангел, всё ещё не меняя положения. — Ты очень проницателен, Хранитель. Но позволь мне оставить самое вкусное напоследок. Пока что скажу тебе так: лишь только мне стала ясна суть предлагаемой Валафаром сделки, как я сразу понял, что соглашусь на любые выдвинутые им условия, какими бы кабальными они не казались на первый взгляд. В тот момент во мне, должно быть, самый первый раз в жизни заговорило то самое чутьё. Откуда-то я знал, что по итогу обстоятельства сложатся исключительно в мою пользу. Словно кто-то настойчиво вбивал это знание прямиком мне в голову. Препирался и отнекивался я по большей части для вида. Согласись я слишком быстро, и это непременно заставило бы Валафара насторожиться. Но в тот момент он был так увлечён своей собственной игрой, что легко поверил моей. *** — Вульгрим, ты точно не едешь? Больше спрашивать не стану. — В предыдущий раз ты говорила то же самое. Это было две минуты назад. С тех пор мой ответ не изменился. — Уверен, что не станешь жалеть? Вульгрим собирался ответить резко, поставив, наконец, точку в их затянувшемся и порядком поднадоевшем ему разговоре, но, взглянув на демоницу, лишь молча кивнул. Вульгрим очень удивился, когда этим утром Валафар объявился на пороге лавки. Торговец заявил, что караван готов отправляться, и что если у Вульгрима будет на то желание, он может проводить их до ближайшего перекрёстка, где местная дорога вливалась в приличный наезженный тракт. Демонёнок быстро догадался, откуда у этого предложения растут ноги. Сперва он даже думал отказаться, сославшись на непомерное количество работы, которой Валафар обеспечил его на ближайшие семь лет, но в последний момент передумал. Старый демон не стал дожидаться, пока Вульгрим соберётся в дорогу, и отправился руководить последними приготовлениями. А к тому времени, как демонёнок добрался до главных ворот, на месте покинутой стоянки его встречала лишь Ситра. Караван Валафара успел удалиться на порядочное расстояние, а они всё продолжали медленно брести по раскисшей от прошедшего дождя дороге. Иногда ноги юных демонов увязали так сильно, что приходилось прилагать немалые усилия к тому, чтобы выдернуть их из вязкого месива. Вульгрим всерьёз беспокоился о том, как бы не оставить в нём ботинок, а то и сразу оба. Запасной пары обуви у него не было. К этому времени он уже успел рассказать Ситре о той сделке, которую заключил с ним Валафар, избегая по возможности деталей и подробностей. Хоть Вульгрим и был больше чем уверен, что чертовка уже слышала всё это от самого торговца, она не спешила выказывать своей осведомлённости. Вопреки его ожиданиям, демоница слушала, не перебивая и не вставляя столь свойственных ей колкостей и замечаний. Вскоре Вульгрим понял, что ему больше нечего сказать, а Ситра всё ещё не спешила поделиться своими соображениями об услышанном. Поэтому они продолжали брести молча, каждый по своей колее, оставленной широкими ободами колёс фургонов, которые маячили уже совсем вдалеке. С такого расстояния они казались ничуть не больше, чем ящики с товарами для продажи, что оставил Валафар на первом этаже лавки, которую передавал на попечение демонёнка. Вульгрим легко мог по памяти пересказать содержимое каждого из них и уже всерьёз обдумывал вариант того, чтобы так поступить, и таким образом разбавить слишком затянувшуюся паузу. Но от такой необходимости его избавил громкий окрик, раздавшийся со стороны фургонов. — Ситра!!! Раскатистый голос торговца легко преодолел разделяющее их расстояние. — Мне пора, — быстро проговорила юная демоница, чем ещё больше удивила Вульгрима. Прежде она никогда так запросто не подчинялась отцовской воле, находя изощрённое удовольствие в том, чтобы повыводить Валафара из себя. — Если будет случай, то ещё свидимся. Вот, — демоница быстро отстегнула от пояса ножны, из которых, как заметил Вульгрим, торчала резная рукоять её любимого ножа, и протянула ему, — хочу, чтоб это осталось у тебя. — Но я не могу… — начал было отнекиваться демонёнок, но Ситра, не став слушать, настойчиво сунула свой внезапный подарок ему в руки. — В таком состоянии мне он больше точно не пригодится. Теперь это не больше, чем напоминание о том, через что нам довелось пройти. Вульгрим потянул за рукоять и извлёк на свет зазубренный обломок некогда грозного и вполне себе смертоносного оружия. — Па без труда добудет для меня новый. — Ничуть в этом не сомневаюсь, — кивнул Вульгрим, вновь пряча остатки ножа в ножны. — Уверен, что он будет не хуже прежнего, и ты полюбишь его так же сильно. Вот только… — демонёнок осёкся и был вынужден судорожно сглотнуть, когда Ситра пристально взглянула на него своими удивительно тёмными глазами, — у меня нет ничего, что я мог бы дать тебе взамен. — Значит, что и поводов для беспокойства тоже нет, — саркастично усмехнулась демоница. — Иначе пришлось бы выбирать, с чем придётся расстаться. — Ситра!!! — вновь позвал дочь Валафар, и на этот раз в его голосе были слышны хорошо различимые нотки раздражения. — Точно! — свободной рукой Вульгрим вытащил из-за пазухи дневник путешественника, с которым не рисковал расставаться даже по ночам, и протянул его демонице. — Совсем вылетело из головы. В ответ на это чертовка лишь покачала головой и даже немного отступила назад. — Он твой. — Два подарка — это уж точно слишком! Валафар не одобрит такой расточительности с твоей стороны. — Па оставил тебе только то, что посчитал нужным. Я намекнула ему, что будет справедливым позволить тебе взять что-то из того, что покажется нужным тебе самому. Думаю, я не ошиблась, сказав, что твой выбор остановился на этом дневнике. Он не был против. — Спасибо! — с чувством поблагодарил демонёнок. — Ситра, я хотел бы извиниться за то, что наговорил тогда. Ну, знаешь, о том, что ты прячешься за именем Валафара и всё прочее. — Считай, что забыли, — отмахнулась чертовка. — Но это вовсе не значит, что я готова забрать назад свои слова в твой адрес. — Я понял. — СИТРА!!! — раздражение в голосе торговца сменилось закипающим, точно смола в котле, гневом. — Что ж, прощай, Вульгрим. Береги себя! Ситра резко развернулась на месте и припустила бегом. Из-под её ног во все стороны разлетались брызги грязи и застоявшейся в лужах мутной воды. Вульгрим всё ещё продолжал глядеть ей вслед, когда, преодолев около половины расстояния до отцовских фургонов, юная чертовка вдруг остановилась и вновь обернулась к демонёнку. — Эй, Вульгрим! — крикнула она, сложив ладони воронкой возле рта, чтобы её слова звучали отчётливей. — Что всё-таки ты скажешь Азре, если однажды снова её увидишь? Этот внезапный вопрос застал Вульгрима врасплох. Он так и не нашёлся, что на него ответить, поэтому лишь неловко развёл руками. Звонко рассмеявшись, Ситра в последний раз махнула ему рукой и вприпрыжку побежала дальше. Больше она не оглядывалась. — И ты себя береги, — тихо напутствовал её Вульгрим. Он провожал взглядом тонкую фигурку до тех пор, пока Ситра не поравнялась с фургонами и не исчезла среди них. Торговый караван двинулся заметно быстрее и вскоре окончательно скрылся из вида за очередным пригорком. Как только это произошло, Вульгрим зашагал обратно к посёлку. Он направлялся домой, где его ждало очень много работы. Следующие несколько дней демонёнок был занят тем, что отчаянно сражался с застарелой грязью, вооружившись нехитрым, но как нельзя лучше подходящим для подобных дел инвентарём: ведром с водой и грубой щёткой. Навыки работы в лагере новобранцев и поместье владыки вспомнились очень быстро, и работа у Вульгрима пошла споро. От рассвета и до заката он шнырял по дому, орудуя то метлой, то мокрой тряпкой. Никогда прежде он не брался за дело с таким рвением. Ведь в этот раз всё, что он делал, он делал для себя. Больше половины полученных от Валафара денег Вульгрим уже на следующий день после отбытия торговца вложил в покупку новых замков и засовов, замене ставней и укреплению входной двери. Хотя караванщик и заверял его в том, что перед отъездом сделал несколько необходимых внушений тем, кому было нужно, лишь в тот день, когда демонёнок повесил прочную цепочку с нанизанным на неё новым ключом от лавки на свою шею и надёжно спрятал его под рубахой, он смог уснуть более или менее спокойно. Разумеется, Вульгрим не слишком рассчитывал, что замки и решётки на окнах послужат хоть сколько-нибудь надёжной преградой для оголтелых демонов, реши они, что вещицы, хранящиеся в лавке, стоят усилий, которые потребуется приложить к тому, чтобы сломать эти самые решётки и замки. Но всякий раз, когда выкованный в единственном экземпляре под его пристальным наблюдением ключ холодил и царапал тощую грудь, демонёнок воспринимал это как напоминание о том, что он сделал всё, зависящее от него на данный момент. Теперь ему оставалось лишь ждать и верить в свою удачу. День, в который лавка должна была открыть двери для своих первых посетителей, Вульгрим чётко определил для себя заранее. Распределив весь объём работы, который требовалось выполнить к этому самому дню, демонёнок упорно придерживался графика, даже если ради этого приходилось спать не более трёх часов за ночь. За два дня до намеченной даты Вульгрим выбрался в жилой район посёлка, чего старался не делать без острой необходимости. В прошлые свои вылазки Вульгрим старался по возможности не привлекать к себе лишнего внимания, держась тише воды и ниже травы, перемещаясь от лоточника до местной убогой мастерской исключительно задними дворами и короткими перебежками. На этот же раз он, не таясь, вышагивал прямо посреди улицы, намеренно подолгу задерживаясь возле каждого лотка или крыльца, с которого велась вялая торговля товарами весьма сомнительного качества. Демонёнок придирчиво осматривал выставленные на продажу вещи, интересовался ценой, дотошно расспрашивал продавцов о каждой мелочи, при этом нарочито громко звеня монетами в кармане. Этот металлический звон в некоторой мере позволял сдержать растущее недовольство продавца не в меру назойливым покупателем, а также привлечь внимание оказавшихся неподалёку редких прохожих. Убедившись в том, что ему удалось завладеть вниманием пары-тройки обывателей, Вульгрим будто невзначай заявлял, что совершенно точно знает, где можно приобрести всё тоже самое, но по более доступной цене, более приглядного вида, заручившись к тому же некими гарантиями. Затем демонёнок разворачивался и не спеша шагал дальше, игнорируя поток благословений и пожеланий скорейшего вознесения на Небеса, несущийся ему вслед, при этом очень надеясь, что вместе с ними жестоко обманувшийся продавец не запустит ему в спину чем-нибудь тяжёлым или острым. Естественно, такое поведение юного демона не могло остаться незамеченным уличной шантрапой. Казалось, что ребятня не только расслышала ласкающий слух перезвон монет, но и учуяла запах денег, безошибочно устремившись к его источнику, точно рой мушек-кровавок к открытой ране. Ровно так же они облепили Вульгрима со всех сторон, кружа вокруг с очень похожим гулом и жужжанием. Юный демон не спешил их прогонять. Впрочем, даже реши он так поступить, шансы Вульгрима на успех были весьма невелики, поскольку его скромные габариты могли внушить страх разве что зарвавшемуся норксу. Когда кольцо рогатой мелюзги сомкнулось вокруг него настолько плотно, что он уже не мог нормально передвигаться, на каждом шагу спотыкаясь о чей-то хвост или наступая на чью-то ногу, Вульгрим остановился. — Ну так что? — демонёнок обвёл взглядом хитро прищуренных глаз низкорослую толпу своих преследователей. — Кто хочет заработать монетку? Поднявшийся гвалт заставил дремавших по окрестным чердакам нетопырей недовольно завозиться в своих коконах из кожистых крыльев. Вульгрим же лишь довольно усмехнулся и ловко подбросил в воздух один из жёлтых металлических кружочков, заставив его несколько раз перевернуться в полёте, прежде чем перехватить и снова запрятать поглубже в карман. — Но для этого, — демонёнок предостерегающе поднял указательный палец, призывая малышню к вниманию, — вам придётся кое-что запомнить. Вульгрим задержался в посёлке до темноты, а когда направился назад к лавке, дорогу ему освещали несколько светильников, горящих зеленоватым огнём, которые он так кстати успел приобрести по вполне приемлемой цене у бродячего торговца, который оказался в этих краях лишь потому, что сбился с пути. На следующее утро весть о том, что в скором времени лавка знаменитого во всех близлежащих землях торговца Валафара возобновит свою работу, облетела всё поселение. А к полудню щедро одаренные Вульгримом демонята пошли на второй заход. До заката багрового солнца весть, несомая несколькими десятками резвых маленьких ног и копытцев, облетела посёлок ещё три раза и даже сумела вырваться за пределы защитных стен. Безусловно, Вульгрим понимал, что его затея сопряжена с некой долей риска. Ведь вместе с желанным вниманием такая огласка вполне могла притянуть к нему внимание и нежелательное. Хоть демонёнок и не был из тех, кто любил риск, но в этом случае считал его вполне оправданным. Если он хотел чего-то добиться, то действовать нужно было быстро и дерзко. По крайней мере, так ему подсказывало некое весьма странное, но такое приятное чувство, завладевшее им в последние дни. Последние приготовления к открытию лавки Вульгрим закончил на два дня раньше, чем планировал. Финальным штрихом стали развешенные по стенам светильники, те самые, которые он пару дней назад приобрёл у странствующего торговца. Они добавили отчищенному и приведённому в удобоваримый вид помещению не столько света, сколько антуража. Загадочные нечёткие тени заплясали по стенам, а крошечные зелёные отражения заиграли в начищенных до блеска металлических предметах, выставленных в торговом зале. Последний раз удовлетворённо оглядев свои владения, Вульгрим устало поднялся по лестнице на второй этаж в облюбованную для сна комнатушку и рухнул на стопку тёплых шкур, приобретённых у одного из местных охотников. Уснул он ещё до того, как успел с головой укутаться в одну из них. Демонёнок не сразу понял, что же буквально за рога вытянуло его из глубокого сна. А когда понял, то от души понадеялся, что всё ещё спит. Однако звук глухих ударов, которыми кто-то пытался выломать входную дверь, был более чем реален. За очередным ударом последовал громкий треск, сопровождаемый нестройным хором грубых радостных восклицаний ввалившихся в лавку грабителей. Вульгрим постарался на слух определить, сколько заявилось к нему названных гостей. Насчитал, как минимум, троих. Мысли закружились в голове оголтелым хороводом. Знали ли те, кто сейчас громил его лавку в поисках ценностей, что в доме находился кто-то, кроме них? И то, что единственными деньгами, на которые они могли здесь рассчитывать, был лишь жалкий остаток монет, предусмотрительно отложенный демонёнком на еду, и теперь бережно хранимый на дне небольшого мешочка, надёжно пришитого к внутренней стороне рукава его рубахи? Вульгрим никак не мог решить, стоит ли обозначать своё присутствие, или же куда более благоразумно будет зарыться поглубже в шкуры и надеяться, что его не заметят. Но если воры не обнаружат ничего ценного внизу, где гарантия, что они не поднимутся наверх? Тогда единственный путь к возможному бегству будет отрезан, поскольку окно в комнатушке так и осталось наглухо заколоченным. Призвав на помощь весь имеющийся у него запас мужества, Вульгрим тихонько выскользнул из-под шкуры, на цыпочках прокрался на лестницу, с опаской взглянул вниз и увидел то, что в глубине души надеялся не увидеть: четверо громил сгребали с импровизированных прилавков в большой мешок всё, что находили хоть сколько-нибудь ценным, отшвыривая прочь то, что посчитали не достойным их внимания, сея хаос в столь кропотливо устроенном Вульгримом порядке. Демонёнок понимал отчаянность своего положения ровно так же, как осознавал благословенную тщедушность своего тела, но всё же не смог сдержать разъярённого рычания, поднявшегося, казалось, из самых глубин его демонической сути. Впрочем, в поднятом на первом этаже шуме и грохоте никто даже не расслышал этого звука, словно сами тёмные силы давали демонёнку едва ли заслуженный шанс на спасение. Нужно было всего лишь дождаться удобного момента, тихо спуститься вниз, проползти на брюхе вдоль дальнего ряда ящиков, заменявших собой витрины, и выскочить в глухую ночь, кусочек которой отчётливо был виден сквозь болтающуюся на одной петле дверь. Но именно сейчас, в самый неподходящий для того момент, природа Вульгрима, что взрастила до него сотни поколений народа, к которому он принадлежал, не собиралась позволить ему так поступить. Кровь бурлила и закипала в венах, тяжёлое дыхание рвалось из тощей груди вперемешку с утробным рычанием, а в глазах разгоралось пламя жарче, чем могло бы гореть в самой большой адской печи. Тонкие пальцы сжали хлипкие перила с такой силой, что те жалобно скрипнули, моля о пощаде. — Проваливайте вон из моей лавки! — гаркнул Вульгрим так, что все четверо бандитов разом присели больше от неожиданности, чем от испуга. — Это что, Валафар? — спросил один из грабителей у другого, озираясь по сторонам в поисках источника голоса. — Но он же давно отсюда свалил. — Какой там Валафар, — хмыкнул его напарник, подталкивая плечом и указывая при этом прямиком на Вульгрима. — Скорее, птенец пилозуба. Эй, цыпа-цыпа-цыпа! А ну спускайся сюда со своего насеста. Посмотрим, есть ли у тебя яйца или громкий голос — единственное твоё достоинство. Двое других рослых демонов дружно загоготали, чуть ли не лопаясь от смеха. — Не хочет, — с наигранным расстройством заключил демон, первым приметивший Вульгрима на лестнице. — Пойди, разберись, — тут же дал он короткое распоряжение. — Кто из нас? — решил уточнить один из смеявшихся. — Да кто угодно. Только живее. Заодно проверь, не заныкано ли у него где золото. Оба развеселившихся демона разом шагнули к лестнице, мешая друг другу и толкаясь плечами. Это продолжалось до тех пор, пока отдавший команду не прикрикнул на них. — Мне здесь из-за вас торчать до самого рассвета?! К этому времени я планирую пожрать какой-нибудь приличной еды, а не того, что здесь принято за неё считать! Конечно, если этого барахла, — командир красноречиво тряхнул полупустым мешком, - хватит на то, чтобы оплатить нормальную жратву в каком-нибудь нормальном месте подальше отсюда. — Я знаю один трактир в западных владениях Тарта! — подключился к разговору четвёртый демон. — Говорят, что специально для него он лично отбирал лучших танцовщиц по всей Преисподней! — Отлично! — одобрил командир. — А теперь заткнись! До недавнего времени весело хохочущий демон слегка стушевался и отступил немного назад, а двое у лестницы, наконец, смогли определиться с очерёдностью, в которой планировали подниматься. Как только это случилось, всё начало происходить с бешеной скоростью. Неповоротливо толкавшийся возле лестницы демон, лишь стоило его товарищу освободить ему дорогу, преодолел её за два стремительных скачка. Уже на первом так долго разогревающаяся до температуры кипения кровь Вульгрима моментально остыла до комнатной, а на втором сердце демонёнка рухнуло в пятки. Возможно, как раз им он и зацепился за невысокий порог, когда, громко вскрикнув, отшатнулся от протянутой к нему здоровенной лапы с загнутыми когтями. Упав, Вульгрим тотчас постарался отползти подальше от своего преследователя, но демон, вновь проявляя чудеса проворства, которое, на первый взгляд, совсем никак не вязалось с его внушительной массой, успел сцапать его за лодыжку. Демонёнок попытался отбрыкнуться, но без особого успеха. Вульгрим лягнул свободной ногой, но не смог попасть по уродливой широкой морде с приплюснутым носом и выпученными глазами. Его внезапным спасением вновь стал ботинок, из которого Вульгрим сумел выдернуть ногу, оставляя несчастный предмет обуви в лапе пучеглазого демона. Быстро перебирая по полу руками, демонёнок пополз прочь от грабителя, забиваясь в угол своей комнатушки. — А ну иди сюда, мелкая тварь! — рыкнул демон, отшвыривая прочь старый ботинок и направляясь следом за Вульгримом. Руки демонёнка коснулись чего-то мягкого. Он понял, что снова оказался возле своей постели из шкур, которую соорудил возле стены. Больше бежать было некуда. Когда здоровенная лапа вновь попыталась сцапать его, Вульгрим исхитрился увернуться. Грозно зарычав, демон наклонился и на этот раз ухватил Вульгрима за плечо, которое было едва ли толще запястья грабителя. Свободной рукой демонёнок все ещё продолжал цепляться за шкуры, словно это могло хоть как-то ему помочь. Демон потянул его вверх, поднимая, а затем и вовсе отрывая от пола. В самый последний момент Вульгрим почувствовал, как его пальцы коснулись чего-то твёрдого, упрятанного среди мягких покрывал. Озарённый догадкой демонёнок рванулся из железной хватки, вложив в это остатки своих скудных сил. Сустав в плече яростно запротестовал против подобного обращения. Вульгрим взвыл скорее от отчаянья, чем от боли. — Так и будешь скулить или всё же сдохнешь, как нормальный демон? — злобно хохотнул грабитель, в очередной раз дёргая Вульгрима за худое плечо. За долю секунды до этого демонёнок, наконец, сумел сжать в кулаке резную рукоять сломанного ножа, запрятанного под ворохом шкур. Новому рывку Вульгрим не сопротивлялся. Напротив, позволил подтащить себя поближе. Он не стал бить, поскольку был не уверен в том, что для удара у него хватит сил, лишь размашисто полоснул обломком клинка прямо поперёк мерзкого рыла, надеясь попасть по глазам. Радость от того, что на этот раз настала очередь его оппонента вопить от боли, не смогло омрачить даже очередное жёсткое падение. Впрочем, на долгое ликование у Вульгрима совершенно не было времени. Увернувшись от слепого пинка демона, прижимающего к морде обе руки, из-под которых обильно сочилась кровь, Вульгрим бросился обратно к спасительной лестнице. Поздно. Старые ступени натужно скрипели под тяжестью поднимающихся по ним демонов. Вульгрим замер на самом верху, выставив перед собой в качестве единственной защиты обломок ножа Ситры. — На куски раздеру! — проорал за спиной демонёнка его несостоявшийся убийца и, слепо шаря вокруг себя руками, двинулся на звук. Взгляд Вульгрима заметался между слепым убийцей и теми, кто спешил подняться наверх. — Прежде чем порвать, сначала поймай! — крикнул демонёнок. — Я здесь! Взревев, точно ухмылочник, которому под хвост попала илистая пиявка, раненый демон рванул к своей цели, продолжая размахивать руками. План Вульгрима был банален и прост: устроить столкновение между теми, кто поднимался наверх, чтобы его убить, и тем, кто стремился его убить, будучи уже наверху. Но мироздание устроено так, что порой позволяет осуществиться самым безумным и несбыточным планам, самые простые при этом безжалостно обрекая на провал. Вульгрим попытался проскочить под молотящей по воздуху рукой ослеплённого демона, но на этот раз сноровка и удача его подвели. Хоть удар и пришёлся вскользь и был больше похож на оплеуху, отвешенную тыльной стороной ладони, этого хватило, чтобы отбросить Вульгрима прямиком в лапы спешащих на подмогу своему соратнику демонов. Крепкая рука обхватила его поперёк тела, лишая возможности вновь пустить в ход единственное доступное оружие. — Лучше не дёргайся, выродок! — предупредил тот, кто схватил Вульгрима. — Где он?! — проревел раненый демон. — Дайте его мне! — Нет, стой! Но предупреждение слегка запоздало. Оказавшийся на самом краю лестницы ослепший демон сделал ещё один шаг. Поняв, что ноги внезапно утратили надёжную опору, он снова взмахнул руками, на этот раз стараясь восстановить равновесие. Зацепив старые перила, он постарался понадёжнее за них ухватиться, но рассохшееся за долгие годы дерево не выдержало внушительного веса и сломалось. Вскрикнув, продолжая сжимать в руке кусок бесполезной деревяшки, гигант повалился на своих товарищей, которые не успели убраться подальше с траектории его падения. Образовавшийся беспорядочный клубок тел, конечностей и лязгающих клыков, в середине которого оказался Вульгрим, покатился по крутым ступеням и, снеся ещё один кусок перил, рухнул на пол первого этажа. Первым, что почувствовал демонёнок, была обжигающая боль, пронзившая его голову, казалось, насквозь, когда его нос с размаху впечатался в каменный пол. За болью пришло ощущение непомерной тяжести, давящей его сверху, не дающей не только пошевелиться, но и дышать, грозящей вот-вот расплющить его в тонкую лепёшку. Следом за этим наступило долгожданное забытие. Но прежде чем в него провалиться, Вульгрим услышал, как всё вокруг заполнил низкий нарастающий гул, следом за которым последовала яркая оранжевая вспышка. Помещение лавки вновь наполнилось грубыми рычащими голосами, топотом ног, звуками драки, надрывными криками боли, мольбами о пощаде, прерывающимися на полуслове. Неужели ещё одна шайка грабителей заглянула сюда в поисках наживы, и теперь они устроили драку с первыми из-за той ерунды, которую успели упрятать в мешок? Демонёнку слышалось, как звенит железо, трещит и ломается дерево. Или на этот раз всё же это был хруст ломающихся костей? Ему вдруг стало очень жарко, словно температура вокруг резко выросла в несколько раз, как если бы в Преисподнюю накануне зимы вдруг решило одним глазком заглянуть знойное сухое лето. «Хорошо, если так. Можно будет немного сэкономить на угле», — успел подумать Вульгрим, прежде чем окончательно отключиться. Проснулся Вульгрим поздно. Потянулся до хруста в задеревеневших суставах, потёр нос и тут же скривился от боли. Некоторое время демонёнок лежал, уставившись в потолок своей комнаты, не просто собирая в памяти события минувшей ночи, а стараясь понять, происходили ли они взаправду или привиделись ему в кошмарном сне. Первым, что он увидел, медленно повернув голову, был обломок ножа Ситры, лежащий возле его постели. Вульгрим присмотрелся внимательнее. На лезвии не было никаких пятен крови. Второй интересной находкой стал ботинок, стоящий в изножье кровати. Его Вульгрим обнаружил, когда, наконец, решился сесть. Откинув с себя тёплую шкуру, демонёнок убедился, что второй ботинок всё ещё на нём. Когда Вульгрим медленно поднялся, то понял, что болит у него не только нос. Кое-как дохромав до ботинка, он обулся и с замиранием сердца, на ходу ощупывая своё лицо на предмет других повреждений, отправился взглянуть на то, что сталось с его лавкой. Выглянув из комнатушки, Вульгрим не заметил ничего необычного. Всё та же крутая лестница, те же шаткие перила, ряды пустых ящиков, заменяющих прилавки с аккуратно разложенными и рассортированными товарами, светильники по стенам, плотно закрытые ставни да запертая на прочный засов дверь. Всё было ровно на тех же местах, где ему и полагалось быть. И это было страннее всего. Ведь Вульгрим помнил! Конечно, только если память не начала играть с ним злые шутки или у него не начались галлюцинации, как то несколько раз случалось с Муррихом после недельного запоя. Тогда глава семейства каждого встречного обвинял в том, что тот — замаскировавшийся ангел, и в доказательство своих слов пытался заставить бедолагу взлететь. Всё это продолжалось не более пары часов, после чего, как правило, Муррих засыпал без задних ног где-нибудь на заднем дворе дома, а когда просыпался, не помнил абсолютно ничего о своих недавних похождениях. Только вот Вульгрим помнил. Демонёнок спустился в торговый зал, но и там не обнаружил никаких следов ночного вторжения. Но ведь не мог же он, в конце концов, сам себе сломать во сне нос?! Лишь обходя помещение по второму разу, Вульгрим заметил несколько длинных тонких бороздок, тянущихся по полу и исчезающих где-то за дверью. Отперев засов, демонёнок осторожно выглянул наружу сквозь небольшую щёлку. Не заметив никаких признаков опасности, он открыл дверь немного шире. Внимание Вульгрима тут же привлекло что-то, застрявшее с наружной стороны входного порога. Присев на корточки, демонёнок не без труда вытащил на свет изогнутый чёрный коготь, обломанный у самого основания. Внимательно рассмотрев свою странную находку, Вульгрим вернулся в лавку и, приложив оторванный коготь к одной из бороздок, задумчиво провёл им по направлению к выходу. Складывалось такое впечатление, будто немногим ранее кого-то волоком тащили в том же направлении, в то время как этот кто-то отчаянно сопротивлялся. Значит, всё и вправду происходило в реальности. Вот только если бы между собой подрались две банды грабителей, то вряд ли вышедший победителем озаботился тем, чтобы расставить всё по местам и повесить дверь обратно на петли. Тут явно что-то не сходилось. Вульгрим рискнул выйти на улицу и осмотрелся по сторонам. Вокруг не было ни души. Лишь за поросшим колючим кустарником пустырём, раскинувшимся по другую сторону дороги, что вела к центру посёлка, Вульгриму почудилось какое-то движение. Две фигуры, едва различимые среди теней, пробирались между скрюченных голых ветвей туда, где едва просматривался покосившийся участок защитной стены. Вульгриму показалось, что одна из фигур обернулась, взглянула в его сторону и даже приветливо махнула рукой. В этот момент грузное облако закрыло собой едва успевшее оторвать свой нижний край от горизонта светило, отчего мрачные тени в одно мгновение поглотили всё вокруг. К тому времени, когда облако унеслось прочь, загадочные фигуры успели исчезнуть. Не став дальше испытывать свою удачу, демонёнок заскочил в лавку, захлопнул дверь и запер её на засов. Его не на шутку трясло. Но день открытия был назначен на завтра. И откладывать его Вульгрим не собирался. *** Дверь приоткрылась, тихим скрипом оповестив хозяина о прибытии гостя. Порог перешагнул высокий тощий демон со скрюченной спиной. Едва оказавшись внутри, он брезгливо сморщил нос, точно учуял дурной запах. Окинув быстрым взглядом помещение, освещаемое парой десятков свеч и несколькими светильниками, горящими зеленоватым огнём, он шаркающей походкой прошёл вглубь лавки. Не проронив ни слова, он прошаркал вдоль и поперёк рядов, лишь изредка задерживаясь напротив того или иного товара, лишь затем, чтобы, сокрушённо покачав головой, двинуться дальше. Рассмотрев, казалось, каждую мелочь, демон, наконец, остановился и, подслеповато щуря слезящиеся глаза, уставился на молчаливо наблюдающего за ним хозяина. — Так, стало быть, это и есть знаменитая лавка Валафара? — с долей насмешки в скрипучем голосе спросил посетитель. — Нет, — юный демон с размаху всадил обломок некогда очень красивого и очень дорогого ножа в крышку длинного деревянного ящика, на данный момент служившего ему неким подобием прилавка, заставив скрюченного демона слегка отшатнуться. Налетев задом на небольшой стеллаж, отчего тот угрожающе пошатнулся, звякнув содержимым, старый демон украдкой потёр ушибленное место и с недовольством зыркнул на нахального юнца. Неспешно положив тонкие четырёхпалые руки по обе стороны от торчавшей из ящика рукояти ножа, юный демон исподлобья взглянул на своего первого потенциального покупателя. В отсветах огней развешанных по стенам светильников его глаза полыхнули холодным огнём. — Это лавка Вульгрима. *** — Заявление было весьма самоуверенным и несколько поспешным. Но юности, — развёл руками торговец, словно извиняясь за ошибки давно минувших лет, — вполне простительны склонность преувеличивать и драматизировать на пустом месте. — Насколько? — Насколько простительна может быть юношеская горячность? Или насколько поспешным было заявление? — И то, и другое, — ухмыльнулся архангел. — Я выкупил у Валафара лавку через тридцать девять лет. Мне послышалось, ты что-то сказал, Меттатон? — Всего лишь выразил своё крайнее удивление. — И использовал для этого весьма занимательные выражения. Их ты тоже почерпнул в своей библиотеке? — Нет. В этом случае источники были другие. — Удовлетворишь моё любопытство? — Оказался поблизости от тренировочной площадки во время проведения смотра перед вступлением успешно завершивших обучение юных воителей в Храмовую стражу. Вульгрим понимающе хмыкнул. — После того, как я в назначенный срок вернул долг Валафару, — продолжил торговец, — ещё несколько лет мы с ним работали как партнёры. Разумеется, ни о каком равноправии не было и речи, и в какой-то момент меня это совершенно перестало устраивать. Тогда я попросил назвать сумму, за которую он был бы готов уступить лавку в мою единоличную собственность. Не могу сказать, что караванщик продешевил в расчётах, но и ограбить меня, как бы это ни было странно, он тоже не пытался. Он даже не забыл учесть понесённые мною затраты на внутреннюю и внешнюю отделку, а также на приобретение мебели и необходимого инвентаря. — Среди необходимого инвентаря были ведро и швабра? — не удержался от каверзного вопроса Меттатон, за что был удостоен неодобрительного взгляда исподлобья. — Были, — ответил Вульгрим, выдержав паузу, достаточную для того, чтобы архангел начал испытывать неловкость. — Только орудовал ими уже не я, а парочка шустрых демонят, которым изрядно поднадоело перебиваться мелкими, выпадающими от случая к случаю поручениями, да такими же мелкими кражами. Естественно, поначалу они пытались отлынивать и халтурить, но у меня получилось донести до них преимущества постоянного заработка перед случайным. Я готов был каждый вечер вознаграждать их за работу монеткой. Но за работу прилежную. Хоть и не сразу, но до них дошло, что не стоит пытаться меня обмануть, заметая грязь под шкафы или оставляя пыль лежать слоем на верхних ярусах стеллажей. Я, как никто другой, был осведомлён о том, где нужно искать огрехи их работы в первую очередь. Я не был злобным тираном и вполне готов был прощать им мелкие оплошности, так как в полной мере испытал на своей шкуре все «прелести» выпадавшей на их долю работы. Однако при этом я чётко дал понять, что краж или даже их попыток не потерплю. Со временем мне удалось приучить их к должному порядку. Помимо возможности заработать, возле меня их держало также и то, что им раньше всех остальных становилось известно о новых диковинах, прибывающих в лавку обозами из соседних земель. И не только узнать, а ещё и посмотреть, и даже потрогать. А после завершения рабочего дня с радостными криками рвануть в посёлок, рассказывая об увиденном всем подряд. — Предлагаю, что за эту услугу ты им не доплачивал. — Зачем? Я их об этом не просил, — пожал плечами демон. — Но некий толк от такой огласки, несомненно, был. Любопытные заглядывали ко мне, даже если и не купить, то хотя бы увидеть своими глазами то, о чём накануне успели вдоволь наслушаться. И рассказать кому-то ещё. Слухи разносятся быстрее, чем смрад от ухмылочьей кучи, Хранитель. Впоследствии они привели ко мне многих неожиданных гостей. Не могу сказать, что каждому из них я был искренне рад. Радовало меня совсем другое: знание, что обо мне, наконец, заговорили в других землях. — Это был кто-то из семьи? — проницательно предположил Меттатон. — Да. Уж не знаю, что заинтриговало мою старшую сестрицу больше: обещание хорошего выбора за умеренную цену или же желание убедиться, тот ли это самый Вульгрим, которого она в детстве пыталась сбросить со скалы. — Тэмра? Чего же в итоге она хотела? — Заключить договор, по условиям которого она бы предоставляла мне для продажи лекарственные снадобья, травы и эликсиры, а я в обмен на это должен был позволить ей покупать любые товары из моей лавки по сниженной цене. — Как я понимаю, ушла она ни с чем. — Разумеется! Вот тебе ещё одно правило успешного торговца: хочешь, чтобы дела шли хорошо, не веди их с роднёй. — Но спустя время, — Меттатон покрутил в руках кружку, в которую первоначально был налит целебный отвар из тех самых трав, что некогда собирала сестра торговца, — травы в твоей лавке всё же появились. — Конечно. — А…? — Нет, — демон резко прервал Меттатона, наперёд зная, о ком тот хочет спросить. — Азра не приходила. Архангел и демон разом замолчали и молчали до тех пор, пока в тишине не смолкли последние отголоски произнесённых слов. Затем торговец продолжил свой рассказ ровно с того места, на котором ехидный вопрос Хранителя о вёдрах и швабрах заставил его свернуть с основной линии повествования. На этом, как уяснил для себя Меттатон, тема семьи была закрыта. — После того, как я окончательно рассчитался с Валафаром, в деревушку он больше не наведывался. Какое-то время я ещё продолжал вести с ним дела, но уже исключительно на расстоянии, через посредников. А затем пути наши разошлись окончательно. — Тут явно чего-то недостаёт, — нахмурил светлые брови Хранитель. — По твоим словам выходит, будто все семь лет, отведённые на возврат долга, дела у тебя шли как по маслу. Только почему-то я очень в том сомневаюсь. Даже если тебе каким-то чудом удалось скопить нужную сумму, вряд ли Валафар так просто предложил бы тебе сотрудничество. В чём подвох, Вульгрим? — Наконец-то ты начал адекватно воспринимать ту действительность, которая меня окружала, — похвалил своего собеседника демон. — Да, было кое-что, что в итоге помогло караванщику в очередной раз принять решение в мою пользу. Например, факт того, что когда он вернулся с целью сделать меня своим вечным должником, то, к своему немалому удивлению, был вынужден стучаться в дверь не хлипкой хибары, а миниатюрной крепости с наёмной охраной, вполне способной выдержать осаду в несколько дней, а на случай неудачи снабжённой секретным лазом в подполье, через который можно было тихонько улизнуть, прихватив с собой самое ценное. Кстати, пока его копали, никакого колодца с костями под лавкой так и не обнаружилось. Должно быть, мне стоило этому порадоваться, но меня это отчего-то здорово огорчило. Скорее всего, виной тому был синдром несбывшихся ожиданий. В такие подробности Валафара я, естественно, не посвящал. Но даже без них аргумент был весомым. Торговец был весьма впечатлён. — Ты не думал, что на впечатлительность Валафара вполне могло повлиять также и то, что он сам подослал к тебе грабителей? — Думал. Но где-то между пятой и шестой попытками меня ограбить перестал. — А твои таинственные благодетели, что избавили тебя от посягательств на твою жизнь и добро, так и продолжали за тобой приглядывать? — Хвала Тёмному, нет. Как только я оказался способен обзавестись личной охраной, они больше не появлялись. — Тебе так и не удалось хоть что-то о них выяснить? — Нет, хоть я и старался. Сказать по правде, я боялся их едва ли не так же сильно, как и тех, от кого они меня защищали. Боялся, что в один прекрасный момент они придут ко мне и выкатят счёт за оказанные услуги. От Валафара я знал приблизительную цену, которую запрашивают наёмники за день. Мне же было нечего предложить им, кроме своей искренней благодарности. Несколько раз я пытался подойти, чтобы выразить хотя бы её и, может быть, ненавязчиво узнать, какие цели они преследуют. Но очень скоро убедился в том, что для моих демонов-хранителей предпочтительнее было оставаться инкогнито. Они растворялись в тенях быстрее, чем я успевал приблизиться на расстояние, достаточное для того, чтобы рассмотреть их лица. Они почти не оставляли следов и никак не реагировали на те послания, что я нарочно оставлял для них в самых примерных местах. В итоге я сдался. Но бояться не перестал. Когда же, наконец, я смог позволить себе некоторые излишества, в том числе и наём охраны, то вдруг понял, что они исчезли из поля зрения. Больше я их не видел. — Похоже на то, что их работа была оплачена наперёд и оплачена весьма щедро, — принялся вслух рассуждать Меттатон, — раз уж они выполняли её с таким рвением. Следовательно, нанявший их не был стеснён в средствах. Валафару то было совершенно не на руку. Кто в таком случае остаётся? Вульгрим ответил на вопрос архангела очень выразительным взглядом. — Самаэль? — Ни к ночи будет помянут, — проворчал демон, плехнув в свою кружку настойки и разом её осушив. — Ты всё ещё не раскрыл самую важную деталь, — напомнил архангел. — Правда? Что же я упустил? — Как именно ты получил в руки своё богатство, которое позволило превратить дом в крепость, а вчерашних врагов в друзей? Только не нужно рассказывать мне про ежедневный упорный труд. — Я не отбирал медяки у ребятни, если ты об этом, — попытался отшутиться торговец, но Меттатон не отводил от него пристального взгляда, и демон, в конце концов, сдался. — Однажды в нашу глушь забрёл один очень странный тип, — вновь заговорил он. — Никто так и не понял ни того, кем он был, ни того, куда, откуда и зачем направлялся. Он мало с кем заговаривал, игнорировал почти все обращённые к нему вопросы, а зачастую и чьё либо присутствие рядом с собой. Говорили, что кому-то из жителей посёлка его поведение не понравилось, и они решили научить его подобающим манерам. Четверо шагнули следом за ним в глухую подворотню. Вышел лишь он один. — Немного смахивает на детскую страшилку, — заметил Хранитель. — Ты сам настаивал на деталях, а теперь чем-то недоволен, — насупился демон. — Ты охотнее поверил бы в историю о том, что на меня внезапно пролился дождь из драгоценных камней? Или что я поймал-таки пилозуба, несущего золотые яйца? — Версия с загадочным гостем меня вполне устраивает. Спасибо. — Как бы то ни было, — неодобрительно покачивая головой, продолжил торговец, — но тем же вечером этот тип возник у меня в лавке. Именно возник. Я не слышал, как открылась дверь, когда он заходил, и, как мне показалось, не слышал звука его шагов ровно до тех пор, пока он не позволил мне их услышать. Странный посетитель немного побродил среди полок, а затем встал прямо напротив моего «прилавка». Сначала я подумал, что он пристально разглядывает меня, но затем сообразил, что я был ему интересен едва ли больше, чем грязь, прилипшая к подошве сапог. Его взгляд был намертво прикован к обломку ножа, который с первого дня открытия лавки так и остался торчать в ящике, поскольку обзавестись приличным столом я ещё не успел. Изо дня в день он напоминал мне одновременно о том, через что я уже сумел пройти, и о том, к чему мне следовало стремиться. Может, другие и видели в нём лишь бесполезный кусок кости и стали, но для меня он был символом того, что даже однажды сломавшись, можно сохранить в себе частицу того, кем тебе было предначертано стать. Так и незнакомец, словно бы разглядев в нём что-то, что было не доступно глазу простого обывателя, спросил о его цене. — Вульгрим, — Меттатон медленно прикрыл глаза, смиряя в себе начинающую подниматься волну негодования, — ты и в самом деле продал тот нож? — Обломок ножа, — поправил торговец. — Ножа, который дважды спас тебе жизнь. — Трижды. Если считать деньги, вырученные с продажи и удачно вложенные в развитие дела. — Как смог ты с такой безответственностью отнестись к столь памятной вещи?! — недоумённо воскликнул небожитель. — Ты — тот, кто сам показывал мне засушенный в книге цветок! — Он тебя заинтересовал? Две с половиной сотни монет — и он твой. — Вульгрим! — Что?! Я вполне смогу высушить себе ещё парочку. — Неужели для тебя и вправду всё измеряется лишь в деньгах?! — Неужели тебе не надоело взывать к моей отсутствующей совести?! В первый раз я отказался, — тут же добавил демон едва слышно. — Сказал, что нож не продаётся. Тогда незнакомец предложил свою цену. Когда я отказался во второй раз, он её утроил. Того, что он озвучил, вполне могло бы хватить, чтобы выкупить первый этаж поместья владыки Мельхия. — Нож и вправду был настолько ценен? — Мы с тобой уже обсуждали этот вопрос. И, как мне показалось, сошлись на мнении, что то, что для одних безделица, для других бесценно. Я не стал выспрашивать о личных предпочтениях моего странного покупателя. — Очередное правило хорошего тона уважаемого торговца? — Это тоже. А ещё инстинкт самосохранения. — У Валафара при встрече ты тоже ничего не спросил? — Нет. Мне ни к чему было подставляться. И раз уж на то пошло, подставлять Ситру тоже не хотелось. Впрочем, мне сложно было поверить, что старый торговец взял и отдал бесценное сокровище в качестве игрушки своей дочурке. Хотя порой случается так, что мы не осознаём истинной ценности того, что попало к нам в руки, пока кто-то нам на это не укажет. Как ты, Хранитель, например, указал мне на рукопись Рафаила. Не волнуйся. Я не стану повышать цену сверх того, что уже было озвучено мной в самом начале нашей встречи. Исключительно из-за моего глубокого к тебе уважения. — А я подумал — из-за того, что тебе не нужно поместье, как у Мельхия, — проворчал архангел. — Да, ты прав. Это уже давно не мой уровень, — хохотнул торговец. — Кстати, успел ли ты что-нибудь решить? Времени у тебя на это было предостаточно. Архангел слегка качнул головой. Он вдруг с удивлением осознал, что на некоторое время позволил расслабленному алкоголем сознанию отвлечься от первоначальной цели своего визита. Полумрак помещения больше не давил на него. Напротив, он словно уютно укутывал архангела своим тёмным покрывалом, в которое хотелось завернуться с головой и слушать, слушать речи торговца, повествующие о давно минувших временах. — Дай мне ещё буквально пару минут. — Хорошо, — сдержанно кивнул Вульгрим. — Но не больше. Не то чтобы мне было так уж неприятно твоё общество, но, как говорится, делу время. Меттатон прикрыл глаза в знак согласия и постарался вернуться в ту атмосферу, которую торговец так безжалостно потревожил деловым вопросом. — С того момента, как мы с караванщиком начали работать вместе, жизнь посёлка начала мало-помалу меняться. Направляемые Валафаром, в нашу сторону потянулись обозы. Сначала из земель Тарта, а затем и из западных владений. Сначала они появлялись редко, не чаще одного раза в несколько месяцев. Каждое прибытие пары небольших фургонов было целым событием. Постепенно тоненький денежный ручеёк, того и гляди грозящий иссохнуть, превратился в стабильный поток. Обозникам было строго запрещено вести дела напрямую с жителями поселения. Всё, что попадало из фургонов в дома, попадало туда исключительно через меня. Не нужно хмуриться, Хранитель. В этом и есть суть всех крупных торговых отношений. Мало кто хочет вникать в этот вопрос, думая лишь о том, как бы отхватить себе кусок пожирнее да подешевле. Но так не бывает. Разумеется, не все мои соседи хотели это понимать. Недовольных было много. Но я сумел найти способ, как их задобрить. Львиную долю своей прибыли я вложил в общее благо. — Проложил нормальные дороги? — предположил архангел. — Отстроил новый трактир. — Я должен был догадаться. — Жаль, но при всём внешнем лоске таких рёбрышек в жгучем перцовом соусе, какие умела делать госпожа Барба, там не подавали. У меня даже возникла было мысль выслать поварихе приглашение с обещанием щедрой оплаты её трудов и несравненного таланта, которые так редко ценились по достоинству в казарменных столовых. Однако допущение даже малейшей вероятности того, что следом за ней притащится наставник Бальрихт, заставило меня быстро передумать. Даже самые лучшие рёбрышки во всей Преисподней не стоили такого риска. — Быть может, напротив, Бальрихт смог бы как нельзя лучше применить свои опыт и знания и быстро навести порядок в вашем закутке. — Возможно, — согласно кивнул демон. — И всё же это был бы его порядок. Мне же нужно было организовать свой. Поэтому дорогами, как и многим другим, мы занялись намного позже. Когда через тридцать два с половиной года Валафар передавал мне все права на лавку, замызганный посёлок в несколько сотен душ потрёпанного населения превратился в небольшой городок. А ещё до того момента, как я его покинул, решив кардинально поменять место обитания, периметр его защитных стен расширялся трижды. Я давно туда не заглядывал. Вполне возможно, что теперь он стал ещё больше. — Неужели ты намерен однажды туда вернуться? — недоверчиво спросил архангел. — Должно же у меня быть место, где я смогу достойно встретить старость, случись мне отойти от дел. — Ты и вправду веришь в то, что однажды этот день наступит? — Не слишком. Но я предпочитаю быть готовым к любым неожиданностям. Именно поэтому и к путешествию с целью поиска Змеиных Нор я начал готовиться заблаговременно. Подготовка была очень долгой и очень тщательной. Я старался предусмотреть абсолютно всё, хоть и прекрасно знал, что это невозможно. Больше всего времени ушло на сбор информации. Когда в делах наметилась некоторая стабильность и показатель доходов начал уверенно превосходить показатель расходов, я обратился к лучшим переводчикам, каких только смог найти на тот момент, чтобы заполнить пробелы, остающиеся после наших с Ситрой попыток расшифровки записей в дневнике. Думаю, ты даже представить себе не можешь, архангел, как трудно в Нижнем Царстве отыскать кого-то, кто обладает хоть какими-то познаниями в чужих языках. Редкость травников, лекарей и писцов не идёт с ними ни в какое сравнение. — А как же редкость достойных торговцев? — усмехнулся Хранитель. — Смейся, Меттатон, если тебе так угодно. Только знаешь, скольких в итоге я нашёл? Шестерых. Причём один из них оказался шарлатаном. — Сила демонического рода отнюдь не в тонких науках, — справедливо заметил небожитель, которого озвученная цифра, похоже, ничуть не удивила. — Когда с переводами было покончено настолько, насколько это вообще представлялось возможным, пришло время отправляться в дорогу. Путь, как я и предполагал с самого начала, предстоял не из близких и чего уж там, не из лёгких. Трезво оценивая свои шансы и способности к выживанию, я занялся поисками проводника. Я готов был щедро платить, но также и выставлял весьма серьёзный и длинный список требований к кандидатуре. Моим предложением интересовались многие, но я всех забраковывал. Внезапно мои поиски сильно затянулись. Сказать по правде, они заняли куда больше времени, чем вся предыдущая подготовка и само путешествие, вместе взятые. Я буквально сгорал от нетерпения, но вместе с этим понимал, что допусти я промашку, второй шанс при неудачном стечении обстоятельств мог и не выпасть. В итоге мне повезло, и нужный мне демон нашёлся. — Как ты понял, что это был тот, кто тебе нужен? Снова чутьё? — Не без этого, — согласился торговец. — А ещё, в отличие от всех прочих, он с порога обозначил свою собственную цену. И она была непомерно высока. Он был уверен, что я соглашусь, и не ошибся. Передав дела доверенному лицу, я отправился туда, где, согласно записям Путешественника, находился ближайший вход в Змеиные Норы. Внезапно торговец замолчал, словно идя по ровной дороге, споткнулся о предательски подвернувшийся под ногу камень. Меттатон понимал, что рассказ его ещё не был закончен. Однако те воспоминания, которые Вульгрим, намеренно ли или же невольно растревожил, судя по всему, были из тех, к которым не хочется лишний раз обращаться, но которые, однако, в самый, казалось бы, неподходящий для того момент настырно лезут в голову. И уж если эти самые воспоминания всколыхнулись, подобно серой мути на дне пруда, то никакими силами не получится от них избавиться, кроме как уступив. Стиснув зубы и сжав кулаки, вновь пропустить сквозь себя те чувства и эмоции, позволяя им постепенно вновь улечься на дно и там замереть до поры до времени, а затем постараться отвлечься на что угодно, забыться, пусть и ненадолго, раз уж забыть не получается. Архангел знал, как это бывает, и потому на этот раз не торопил торговца, давая ему время на то, чтобы жгучая горечь внутри немного подутихла. — То путешествие, — вновь заговорил Вульгрим, и голос его зазвучал непривычно глухо, — оно изменило меня, вытравив остатки юношеской наивности. Оно заставило меня по-новому посмотреть на многие вещи, и, в частности, на себя самого. Именно там, посреди мёртвых пустошей, где не было слышно других звуков, кроме ударов твоего собственного сердца, среди непролазных смрадных трясин и огненных полей, после того, как моя жизнь готова была несколько раз оборваться, а мой проводник буквально ловил и возвращал мою отлетевшую душу назад, в порядком опостылевшее ей тело, я стал тем, кто я есть. То, что со мной происходило в те месяцы, тянет на отдельную историю. Возможно, однажды, если тебе когда-нибудь снова наскучит твоё чопорное существование на Небесах, и ты решишь посетить мою скромную обитель в поисках редких изданий, достойных находиться под сводами Великой Библиотеки Серебряного Шпиля, я расскажу её тебе. А на сегодня, думаю, сказанного мной будет более чем достаточно для того, чтобы ты, наконец, ответил мне на один единственный вопрос, который среди всей этой бесполезной мишуры, — демон поводил рукой в воздухе, словно обозначив этим жестом всё, что было сказано им ранее, — имеет хоть какое-то значение. — Я весь внимание, — архангел заметно напрягся. — Что ты решил по поводу рукописи? — Я покупаю её. — Чудно! — демон в предвкушении потёр друг о друга четырёхпалые ладони. — Но не за деньги. Поскольку дело это касается не только меня, от имени самого архангела Азраила я уполномочен предложить тебе нечто равноценное, что должно тебя заинтересовать. — Вот как? — одна бровь торговца чуть приподнялась, выдавая немалое его удивление. Из-за отворота мантии Меттатон извлёк и продемонстрировал Вульгриму свиток пергамента, надёжно перетянутого шёлковой красной лентой. На вид он мало чем отличался от десятков и сотен тех свитков, что можно было обнаружить среди товаров демонического торговца. И лишь существа, обладающие повышенным восприятием к малейшим возмущениям магического и астрального фона, могли почувствовать ту сильную пульсацию, которая исходила от него. Она была подобна мощным ударам чьего-то сильного сердца. Размеренная, неотвратимая и, разумеется, опасная. Такова была природа энергии первозданного Хаоса, ничтожная кроха которой некогда была усмирена и надёжно запечатана сразу девятью небожителями, чьё могущество вполне могло сравниться с могуществом Азраила. Меттатон увидел, как вспыхнул жадный огонёк в глазах торговца, как непроизвольно задвигались, точно уже срывая наложенные защитные печати, тонкие узловатые пальцы. — Как тебе удалось всё это время скрывать его от меня? — недоумённо спросил Вульгрим, обуздав, наконец, неумолимую жажду собственничества. — Не ты один прячешь козыри в рукавах, — архангел проворно отдёрнул руку со свитком до того, как демон успел его коснуться хотя бы самыми кончиками пальцев. — Что скажешь, Вульгрим? По рукам? — Боюсь, теперь уже я вынужден обдумать твоё предложение, — с заметной долей нерешительности проговорил торговец. — Разумеется, — не стал спорить Хранитель. — У тебя на это есть целые три секунды. — Постой, что?! — Уже две. — Меттатон, мы так не договаривались! Я должен оценить… — Одна. — Я согласен! — Вот и славно! Предлагаю отметить состоявшуюся сделку! Архангел подхватил стоявшую на столе бутылку и наклонил её над своей чашкой. Затем наклонил ещё ниже и ещё, пока не перевернул кверху донышком. Из длинного горлышка скатилась и упала на глянцевую поверхность стола одинокая капля. Хранитель озадаченно взглянул на демона. — Мой лимит, отведённый на одну сделку, давно исчерпан, — оповестил Вульгрим, сцепляя руки на груди, давая понять, что продолжать банкет за свой счёт не намерен. Архангел смерил демона взглядом прищуренных глаз. Выходка небожителя обитателя Змеиных Нор если и не расстроила, то рассердила, в чём признаваться он, естественно, был не намерен. Хранитель тяжко вздохнул. Ему вовсе не хотелось прощаться с Вульгримом на такой напряжённой ноте. В конце концов, невзирая на предупреждения и опасения Азраила, он провёл этот вечер весьма недурно. — Кажется, — задумчиво протянул Меттатон, — в моём кабинете была припрятана пара непочатых бутылей красного сухого. Не думаю, что кто-то из служителей Библиотеки мог взять их без моего дозволения. Составишь мне компанию? — Ты и вправду считаешь это хорошей идеей? — недоверчиво покосившись на архангела, спросил Вульгрим. — А почему бы и нет? В Библиотеке в такой час никого. Так что твоё присутствие останется в тайне. — Устроишь мне экскурсию? — хмыкнул демон, постепенно сменяя гнев на милость, одновременно удивлённый и польщённый таким предложением. — Думаю, что будет справедливо, если ты воочию увидишь место, в котором однажды будет храниться записанное с твоих слов повествование. — Даже не думай об этом, архангел! Ты ведь всё переврёшь! — Между прочим, — гордо расправил крылатые плечи Меттатон, — я тоже не из тех, кто жалуется на память. — Правда?! Тогда скажи, как звали поварёнка, спалившего свой колпак на кухне Барбы! — Вульгрим, мне не кажется, что эта деталь имела хоть сколько-нибудь важное значение. Вместо того, чтобы устраивать экзамен, лучше, если тебя это не сильно затруднит, открой нам портал. У меня при себе есть формула, подготовленная Азраилом, но сейчас я очень боюсь в ней что-то перепутать. — Каждая деталь важна, Хранитель! — нравоучительно воздел палец вверх демон. — Внимание к мелочам рождает совершенство, а совершенство — уже не мелочь . — Ты знаком с нашими философскими трактатами?! — Только не выдавай меня, — заговорщицки подмигнул демон, поднимаясь со своего места и направляясь к выходу из лавки, жестом приглашая архангела следовать за собой. — И не слишком зазнавайся. Хотя куда уж сильнее, — добавил он уже в полголоса. — Всё же как звали того поварёнка, Вульгрим? Сабрак? — Нет. — Брасак? — Нет. — Сарбаск? — Силы тёмные, архангел! Что ты несёшь?! У нас нет таких имён! — Я должен вспомнить! — Для начала ты должен научиться пить. — Ну, для этого у меня есть ещё как минимум полночи! Демон и ангел шли не совсем твёрдым шагом между длинными рядами полок и стеллажей, заставленных флягами, пузатыми колбами и другими ёмкостями, форма которых с трудом поддавалась описанию, отчаянно стараясь их не задевать. Это им не всегда удавалось, и тогда сосуды на полках принимались возмущённо позвякивать, выказывая недовольство столь непотребным поведением двух принадлежащих разным мирам существ, которые на эти возмущения нынче отвечали совершенно одинаковым весёлым и беззаботным хохотом. Светильники за их спинами гасли один за другим, постепенно погружая помещение лавки во мрак. Ещё какое-то время гулкое эхо доносило издалека звуки шагов и отголоски смеха, но постепенно стихли даже они.