так почему бы нам не пойти (в куда-нибудь, известное только нам)

Место выглядит точно так же, как Уилл оставил его год назад. Как будто время не играло никакой роли здесь, в глубине леса за старым домом Байерсов. Возможно, возвращение в замок Байерса было не самой лучшей идеей, но Уилл отреагировал почти чисто инстинктивно. Это была старая привычка. Всякий раз, когда ему было грустно, он приходил сюда, чтобы порисовать, поплакать, выплеснуть всё свое разочарование или просто полежать. Он всегда так делал, по крайней мере, до лета 1984 года. Куски вырванного дерева разбросаны по всей траве. Знак, который когда-то был аккуратно вбит на вершине форта, теперь не здесь; одна часть всё ещё держится на нескольких гвоздях, другой нигде нет, её унесло ветром. Уилл вспоминает, как разрушение знака причинило ему физическую боль, как ему пришлось применить силу, чтобы разорвать его на две части, как два дня спустя он всё ещё находил занозы на своих руках. Он морщится при воспоминании о разрушении замка Байерса. Не моя вина, что тебе не нравятся девушки! И это было больно. Это пронзило до костей, и Уиллу захотелось кричать на Майка, захотелось плакать, захотелось исчезнуть и никогда больше не встречаться с ним взглядом. Потому что из всех людей, которые могли это сказать, это был Майк. Использовать против него то, чем люди мучили его годами, ещё до того, как он сам узнал, что некоторым парням нравятся другие парни, а не девушки, было больнее, чем любой отказ. Уилл пытается войти в замок, или то, что от него осталось, но упавшие стволы деревьев загораживают вход, не позволяя ему этого сделать. Он прислоняется спиной к нескольким кускам дерева, которые всё ещё стоят вертикально, и скрещивает ноги перед собой. Он закрывает глаза, пытаясь хоть на секунду подумать о чём-нибудь, кроме боли, но ничего не получается. Всё, что он видит — это Изнанка, монстры, Векна, практическая потеря его сестры, ещё монстры, Макс на больничной койке, Боб, пронзённый Демопсом, Истязатель разума, кровь, ещё кровь, разрушения... Чувствуя приближение панической атаки, он кладёт руки на живот и делает несколько глубоких, рассчитанных вдохов. Глупо, думает он, уже не в первый раз здесь. Глупо, глупо, глупо. Неужели он действительно думал, что возвращение сюда поможет ему? Он потерял замок Байерса как своё безопасное место ещё в 84-м году, вместе с последними остатками своего и без того разбитого детства. Он не должен был удивляться потере своего единственного места комфорта в Хоукинсе, но всё же удивился. Через несколько минут его дыхание, кажется, снова выровнялось, и Уилл снова опустил руки на ноги. Он подумывает встать и уйти, когда слышит шорох листьев вдалеке. Через несколько секунд его пугает новый голос. — Уилл! На своём теперь уже слишком маленьком велосипеде к нему подъезжает Майк Уилер. — Майк? — Да, привет, — говорит Майк, как только оказывается в пределах слышимости. — Что ты здесь делаешь? Небольшая улыбка, которая была на лице Майка, исчезает и сменяется хмурым выражением. Уилл внутренне сокрушается о том, как недружелюбно прозвучал его вопрос. — Я искал тебя, — говорит Майк, немного запыхавшись, вероятно, после поездки на велосипеде. Он выглядит нервным по непонятной Уиллу причине. — Ты ушёл довольно внезапно, к Дастину. Я просто хотел узнать, всё ли в порядке. Уилл кивает ему в ответ. — Я в порядке, Майк, — лжёт он, прежде чем встать с земли. — Ты уверен? Уиллу надоело врать только для того, чтобы другие люди не жалели его, поэтому он не отвечает. Вместо этого он обходит руины замка Байерса. Майк идёт позади него с грустным выражением лица. Между двумя парнями повисает тишина. — Я хотел зайти внутрь, но, похоже, больше не могу, — говорит Уилл через некоторое время, с гримасой показывая на заваленный вход. Майк смотрит на него глазами, полными сожаления. В конце концов, он открывает рот, чтобы высказаться. То, что вылетает из его уст, совсем не то, что ожидал Уилл. — Мне, кстати, очень жаль. За то, что вызвал, ну, знаешь, это. Уилл смотрит вверх с удивлённым, озадаченным выражением лица. — Что? — Это. Всё это, я... я знаю, что не буря это сделала, Уилл, — мягко добавляет Майк. И, о. Уилл задаётся вопросом, как давно Майк это понял. Знал ли он с самого начала? Он понял это, когда Уилл и Оди были в Леноре? Значит ли это, что он знал о последствиях этого? Знал ли он, что Уилл разрушил единственное безопасное место, которое у него было, потому что Майк растоптал его сердце? Внезапно Уилл почувствовал смущение и страх. — Это было давно. Это больше не имеет значения, — пренебрежительно говорит Уилл. Майк смотрит на Уилла так, что Уилл понимает: этот ответ его не устраивает, но, к счастью для него, он не заводит разговор дальше. На них снова опускается тишина, и, серьёзно? Когда это стало нормой? Уилл ненавидит всё, что с этим связано. Он уже собирается нарушить молчание, предложив им взять велосипеды и вернуться к отдыху, когда Майк опережает его. — Что если мы перестроим его? — Я... что? Майк жестом показывает на кучу дерева позади них. — Замок Байерса! Что, если мы его перестроим? Ох. Уилл не обращает внимания на то, как сжимается его горло, как учащается сердцебиение. Он пожимает плечами. — Мы уже не дети, — о, смотри, это обычно твоя фраза, думает Уилл, хотя за его мыслями нет никакой горечи. Он действительно пережил ту ссору. Или, ну, настолько хорошо, насколько он может. Время от времени слова Майка всё ещё звучат в его голове, как эхо сломанного проигрывателя. — Но это же замок Байерса, Уилл, — говорит Майк голосом, полным решимости, вырывая его из раздумий. — Это твоё безопасное место. Я хочу сделать это для тебя, — слабый румянец проступает на щеках Майка. — И мы не можем просто оставить это так! Конечно, можем, думает Уилл. Он был таким целый год. И, кроме того, я, наверное, больше никогда сюда не приду. Он не очень понимает, почему это вдруг так важно для Майка, но, тем не менее, лелеет тепло, распространяющееся в его груди. Майк хочет сделать это для него. — Ладно, — говорит он, на его губах появляется небольшая улыбка. — Тогда давай сделаем это. Глаза Майка загораются, как рождественская ёлка, от его слов. — Отлично! — отвечает он, немедленно приступая к работе. Наблюдая за ним со смесью любви и грусти, Уилл умоляет кусочки своего сердца не склеиваться снова, так как не думает, что сможет выдержать неизбежное второе разбитие, которое непременно последует за этим.

***

Не успевает Уилл оглянуться, как полдень перетекает в вечер. К счастью, сейчас лето, поэтому на улице ещё достаточно светло. Они работают уже около двух часов, изредка делая перерывы. Фундамент замка наконец-то установлен, и они могут войти внутрь. Майк занят проверкой устойчивости, когда возвращается Уилл с охапкой дров в руках. — Вот, у меня есть ещё немного материала, чтобы украсить внутреннюю часть, — говорит он. — Некоторые из них из старого замка, — добавляет, опуская кучу у своих ног. Он роется в ней, подбирая некоторые детали, которые выглядят достаточно прилично, чтобы построить из них крошечный столик. Затем он приступает к работе и как бы исчезает в своём собственном мире. Создание вещей было одним из немногих занятий, которое приносило ему покой. С тех пор как он уехал в Калифорнию, он проводил в своей комнате по несколько часов в день, рисуя, чертя, сочиняя и даже строя что-то. Иногда они с Оди занимались рукоделием вместе. Через некоторое время Уилл закончил и снова вошёл внутрь. — Привет, Майк. Смотри, что я сделал! — говорит он, слегка приподнимая в воздух крошечный столик. Майк стоит к нему спиной и держит что-то в руках. Уилл не может разглядеть, что это. — Майк? — снова зовёт Уилл, когда Майк не отвечает. Это, наконец, кажется, вырывает Майка из его мечтаний. Он тут же оборачивается. — А? — Смотри, — снова говорит Уилл, показывая Майку стол, который он смастерил. — О! Круто, — отвечает Майк, хотя Уилл может сказать, что его мысли заняты другим. — Ты уже... — Кто такой "М"? — внезапно спрашивает Майк, прерывая его. Брови Уилла взлетают вверх, на его лице нарисовано замешательство. — А? Обернувшись, он понял, что Майк что-то держит в руках. Кусок дерева странной формы. Он подходит ближе, прищурив глаза. Заглавные буквы М + У, тупо вырезанные на дереве, невозможно не заметить. И сердце Уилла замирает. Потому что он знает этот кусок дерева. Конечно, он знает его, он, чёрт возьми, сам вырезал его много лет назад. — Э-э, я... — говорит Уилл. — Это мило, — прерывает Майк. Уилл задаётся вопросом, является ли раздражение, которое он уловил в его голосе, настоящим или это просто его воображение разыгрывает его. — В форме сердца и всё такое, — о, точно, да. Уилл вспоминает, сколько времени у него ушло на то, чтобы вырезать эту форму. — Я... Майк снова прерывает его. — Почему ты не сказал мне, что влюбился? — ладно, он определённо звучит взбешенным. Уилл чувствует, что его начинает тошнить. Потому что я бы потерял тебя, думает Уилл. И сделаю это скоро. Потому что ты всё знаешь, не так ли? Уилл делает глубокий вдох. — Я... я хотел, — говорит он. — Но мне было страшно. Майк немного сдувается при этом, его глаза становятся мягче. — Тебе не нужно бояться, Уилл. Ты можешь рассказать мне всё. — Хорошо. — Итак... — Итак? — Какая она? — спросил Майк. Что? О, ладно, значит, он не знает, что это о нём, думает Уилл. Он не знает, радоваться этому или рвать себе волосы. — О-она хорошая, я думаю, — быстро говорит Уилл. — Но иногда она может быть немного... неосведомленной. — Она милая, ты думаешь? — Майк отвечает, фыркая. — Ага, ладно. — Что? — Уилл чувствует себя оскорблённым. — Ты вырезал ваши инициалы на деревянном сердечке, но она просто хорошая, — отвечает он, ставя воздушные кавычки вокруг последних слов. И о, смотрите, снова эта ревнивая нотка. Уилл цепляется за неё, как за спасательный круг. И тогда он решается на нелепую теорию. Теорию с двумя переменными — ревностью и Майком. Теорию, в которой он не слишком уверен, но что ему ещё терять, в самом деле? Он смотрит на лицо Майка и удерживает зрительный контакт чуть дольше, чем нужно, тяжело сглатывая, прежде чем проверить свою гипотезу. — Ну, она заботливая. Она всегда рядом, когда она мне нужна, когда я переживаю трудные времена. Она тоже играет в D&D и очень опекает меня, но это очаровательно. Иногда она может быть немного невежественной, но когда дело доходит до ссоры, она знает, что сделать, чтобы мне стало лучше. И, о, она очень сексуальна, — говорит Уилл на одном дыхании. К концу своей речи Майк с лёгким блеском ревности превращается в полноценную зависть к этой вымышленной девушке, которая буквально является им самим. — Круто, — отвечает Майк. — Я рад за тебя, Уилл. Кем бы она ни была, ей повезло, — его тон, мягко говоря, странный. Потрясённый, Уилл понимает, что, возможно, его теория не такая уж нелепая и неверная, как он думал. Он почти на сто процентов уверен, что Майк ревнует. Почти, потому что он никогда не может знать наверняка. Вероятность того, что он просчитался, составляет один к ста, но это риск, на который он не может пойти. Хотя он может немного помочь Майку. В этом нет ничего плохого, не так ли? — Ты его знаешь... Этого человека, — говорит Уилл дрожащим голосом, молясь, чтобы смена местоимения не была слишком очевидной. — Мою влюблённость. Ты знаешь мою влюблённость. Брови Майка взлетают вверх. — Знаю? — кажется, он задумался. — Да. Майк задыхается, и Уилл чувствует, как вся кровь отхлынула от его лица. Нет, думает он. Я не должен был этого говорить. Не-а! Дурацкая идея! Чёрт! Но тут Майк поворачивается к нему с обвиняющим пальцем напротив и говорит: — Ты запал на Макс? — и Уилл чувствует, как его охватывает облегчение. Однако ему также хочется удариться головой о стену. — Какого чёрта, Майк?! — Я не понимаю, Уилл. Если это кто-то, кого мы оба знаем, и это не Макс или кто-то из девочек, с которыми мы учимся в классе, чьи имена начинаются на букву "М", тогда кто это? — спрашивает Майк. Прошло уже не менее двадцати минут, а Уилл всё больше и больше раздражается. Не на Майка, по крайней мере, не совсем, а скорее на самого себя за то, что он дал другому парню хоть какую-то подсказку. Он возмущается своей собственной недолговечной храбростью, проявлённой несколько минут назад. — Пожалуйста, просто забей. С каких это пор тебя так волнует, кто мне нравится, а кто нет? — кричит Уилл. — Я просто хочу знать! Мы же лучшие друзья! — Я знаю, что мы лучшие друзья! Майк пристально смотрит на Уилла. — Тогда к чему вся эта секретность, Уилл? Разве ты мне не доверяешь? — Доверяю, просто... — он запнулся. Невозможно говорить об этом с тобой? Слишком душераздирающе, чтобы пройти через это? — Просто что? — спрашивает Майк. — Ничего, просто забудь об этом. — Но, Уилл... — Господи, Майк! На двух парней опускается тишина. Майк смотрит на лицо Уилла, потрясённый, вероятно, его вспышкой. Уилл тоже не ожидал этого. Он собирается извиниться, но Майк первый говорит так тихо, что Уилл почти не замечает его. — Майк. — Что? — Уилл шепчет в ответ, сбитый с толку. Его сердцебиение учащается, хотя он не понимает, почему именно. — Майк, — снова повторяет Майк, на этот раз немного твёрже. Кажется, что он не слышал Уилла, слишком сосредоточенный чем-то происходящим в его голове. Личный спор. У него такой взгляд, как будто он только что решил чрезвычайно сложную математическую задачу после долгих часов работы над ней. Как будто он нашёл ответы на все секреты вселенной. Как будто что-то щёлкнуло в его голове. — Да, это... твоё имя, — говорит Уилл, чувствуя беспокойство в животе. — Нет, Уилл. Майк. — Майк, ты меня пугаешь. Майк снова берёт деревянное сердце и подходит ближе к Уиллу. И, о. О, хорошо. Хорошо. Он может это сделать. Майк останавливается в нескольких дюймах перед Уиллом, протягивая к нему сердце. Его руки, кажется, немного дрожат. — На сердце... Буква. M. Уилл отчаянно пытается избежать зрительного контакта с Майком и вместо этого сосредотачивается на деревяшке. Вблизи он может разглядеть все различные вырезаные линии ещё лучше. — Да? — он сглатывает. Его сейчас стошнит. Но ведь именно этого он хотел раньше, не так ли? — Буква М, Уилл. Это... — Майк резко вдыхает. — Это... Майк? Нет. Нет! Конечно, нет. Что? Я не такой. Я не влюблён в тебя, Майк! — Майк... — говорит Уилл. После всех этих повторений имя уже не звучит как настоящее слово. Майк поднимает одну из своих рук и наклоняет ею подбородок Уилла, заставляя его посмотреть в глаза. — Правда? — Уилл вздрагивает от этого контакта. Он кажется таким маленьким. Таким мягким, таким... обнадёживающим? Глаза Уилла начинают наполняться слезами, а сердце колотится в горле. — Д-да, — шепчет он. Он закрывает глаза и чувствует, как слёзы стекают по его щекам. — Так и есть. Это всегда был ты, Майк. И затем наступает тишина, в которой он чувствует, как Майк придвигается ближе к нему, закрывая брешь между ними. Когда Уилл снова открывает глаза, его дыхание перехватывает где-то в глубине горла. Они уже так близко, что он может почувствовать дрожащий выдох Майка на своём лице. — Уилл, — бормочет Майк, его голос звучит потрясённо. Уилл полностью понимает это чувство. — Уилл, я... — Да. — Бляха, Уилл... Как долго? Уилл выдыхает. — Как я и сказал, — шепчет он. — Всегда. С тех пор, как я встретил тебя н-на качелях. Я знал, что ты будешь для меня особенным. Майк подходит ещё ближе, — смутно Уилл задаётся вопросом, как это вообще возможно, — и берёт руку Уилла в свою. — Я хочу тебя поцеловать. Четыре простых слова, но они заставляют сердце Уилла чувствовать, что оно вот-вот вырвется из груди. И, Боже, он так отчаянно хочет схватить Майка за воротник и сжать их рты вместе. Он хочет почувствовать губы Майка на своих и потеряться в его запахе, целовать его до тех пор, пока им обоим не придётся отстраниться друг от друга. Он хочет потеряться в Майке, Майке, Майке... Но он не может, потому что... — Оди, — шепчет он. — Майк, я... — он делает дрожащий вдох. — Что насчёт Оди? Он делает крошечный шаг назад, но не отпускает руку Майка. — У нас был долгий разговор несколько дней назад. Мы... Я сказал ей кое-что... Мы расстались. А? — Что ты ей сказал? — Я... — говорит Майк, кажется, не решаясь продолжать. Тем не менее, он делает глубокий вдох и продолжает. — Я рассказал ей о том, что чувствую... к тебе. Она на удивление нормально отнеслась к этому. Мы оба согласились, что ей нужно побыть одной. Мы официально расстались, хотя я не чувствую ничего особенного по сравнению с тем временем, когда мы были вместе последние несколько месяцев. Уилл чувствует, что с его плеч словно сняли груз. Оди выглядела нормально. Она выглядела нормальной и не расстроенной. Обычно это хорошо, верно? — С ней всё будет в порядке, Уилл. Перестань волноваться, — говорит Майк, нежно поглаживая руку Уилла большим пальцем. Уилл позволяет себе это, но потом его мозг, занятый переживаниями за сестру, цепляется за что-то ещё, сказанное Майком. Я рассказал ей о том, что чувствую к тебе. — Ты... что-то чувствуешь ко мне? — промолвил он. Майк хмурится, как будто это странный вопрос. — А? — Ты сказал... ты сказал, что рассказал Оди о том, что чувствуешь ко мне. Ты можешь рассказать мне тоже? — он вдруг чувствует себя очень маленьким. Но Майк кивает, на его лице появляется ободряющая улыбка. — С тех пор, как ты уехал, всё было не так, как раньше. Сначала я не придал этому значения. Я имею в виду, это нормально, верно? Ты мой лучший друг, конечно, я буду скучать по тебе, — начал говорить Майк. Он делает секундную паузу, прежде чем продолжить. — Но потом... Ты перестал мне звонить, и я пытался дозвониться до тебя, сказать, как мы все по тебе скучаем, как я по тебе скучаю, но каждый раз, когда я звонил, был этот дурацкий гудок, снова и снова. Это сводило меня с ума, Уилл, — последнюю фразу он произносит шёпотом. Чёрт, точно, Уилл понимает, что мамина работа в телемаркетинге постоянно занимала телефон. — Ты действительно звонил, — шепчет Уилл, в его глазах стоят слёзы. — Конечно, звонил, — говорит Майк с улыбкой. — Я получил от Оди крупицы информации о тебе, но это только заставило меня скучать по тебе ещё больше. В одном письме она писала о том, что какая-то девочка из твоего класса пришла помочь тебе с домашним заданием по математике. Когда я прочитал это, я почувствовал... этот гневный жар в животе. А потом мне стало стыдно, потому что это ненормально — завидовать, когда у твоего лучшего друга появляется девушка. О, он имеет в виду Мелиссу с уроков математики. — Она не моя девушка, Майк, — говорит Уилл с улыбкой. Но он умоляет своё сердце замедлиться. Потому что, чёрт возьми. Майк пытался позвонить ему. Майк скучал по нему. Майк заботился. Майк ревновал. — Тогда я этого не знал. — Я думаю, это мило. — Заткнись, — отвечает Майк, пряча своё покрасневшее лицо в ложбинке на шее Уилла. Уилл уверен, что его щёки стали такого же оттенка. — В любом случае... Думаю, тогда я понял. Что моя связь с тобой совсем другая. И мне было страшно и грустно, потому что я никогда не думал, что ты чувствуешь хоть немного то же самое. Но... — Но потом ты нашёл моё жуткое сердце с признанием в любви, — дополняет его Уилл. Это вызывает усмешку со стороны Майка. — Ладно, во-первых, это не жутко. Я думаю, это очаровательно. А во-вторых, я действительно не связывал точки, пока ты не выкрикнул ответ прямо мне в лицо. Моё собственное имя не приходило мне в голову раньше, ни разу. Уилл фыркнул на это. — Не могу поверить, что я влюбился в идиота, который забыл своё собственное имя. После этого обмена мнениями оба парня садятся обратно, переплетая руки. Опять наступает тишина, но она не похожа на предыдущие. Это молчание кажется комфортным, знакомым. Уилл чувствует себя спокойно. И тут Майк снова заговорил. — Уилл? — Да? Уилл поворачивает голову и... Ох. Майк так, так близко. — Я люблю тебя, — говорит Майк. И Уилл наклоняется. Майк тоже. Его губы на ощупь мягкие и немного потрескавшиеся. На вкус он сладкий, как газировка и сироп. Уилл прижимается к щеке Майка и медленно придвигает свои губы к губам другого парня. Он впивается в Майка, наслаждаясь моментом. Бабочки в его животе разлетелись и отчаянно хотят вырваться наружу. Поцелуй короткий и осторожный, но это всё, чего Уилл когда-либо хотел, и даже больше. В конце концов, оба парня отделяются друг от друга, чтобы отдышаться. Уилл смотрит в глаза Майку, на его лице написано обожание. Он влюблён. Он влюблён в Майка по уши. Выражение лица Майка отражает его собственное. — Я тоже тебя люблю, — говорит Уилл. Майк мягко улыбается ему, а затем встаёт, деревянное сердце всё ещё в его руке. Он подходит к небольшому сборищу фотографий с остальными ребятами, которое они создали ранее. Уилл видит, как он берёт в руки одну фотографию с надрывом посередине, заклеенным скотчем. Майк ничего не говорит по этому поводу, просто разглаживает её большим пальцем. Он снова поворачивается к Уиллу. — Я любил тебя тогда, — шепчет он, жестом указывая на крошечных Уилла и Майка на фотографии. — И я люблю тебя сейчас, — Уилл чувствует, что может сломаться в любую минуту. — И завтра я тоже буду любить тебя. Всегда. — Вот, — говорит Майк, протягивая руку с куском дерева, который всё ещё был в ней. — Ты должен положить его в замок Байерса. Уилл качает головой. — Нет, — говорит он. — Оставь его себе. Храни моё сердце, храни в безопасности. — О, — отвечает Майк. — Хорошо, я сохраню его, — он говорит с улыбкой. — Я буду хранить его вечно.

***

Позже, когда они лежат на спине в замке, глядя в потолок, Уилл вдруг начинает хихикать. Майк поворачивается к нему. — Что? Почему ты смеёшься? — Ничего, просто... — Уилл пытается прикрыть рот рукой, чтобы подавить смех, но это не очень хорошо получается. — Хоппер будет так разочарован, когда поймёт, что ещё один его ребёнок теперь встречается с Майком Уилером, угрозой номер один в Хоукинсе. — О, Боже. — Тебе лучше начать готовиться к пожизненным смертельным взглядам и пассивно-агрессивным комментариям, — с улыбкой говорит Уилл. Майк ухмыляется. — Для тебя всё что угодно, Уилл.