Дело было в "альма-матер"

Волосы в пучок, наушники в уши, кофе навынос из киоска – порядок, можно и в институт отправляться. Сборы никогда не отнимали у Гексли много времени, вот и сегодняшний день не становится исключением. Юркая проворная Советчица мышкой проскальзывает в автобус и занимает одно из немногих свободных мест. Красота! Кажется, ничто не способно испортить ей настроение. И вдруг… Жуткий грохот на весь салон навевает мысли как минимум о ДТП, как максимум – о взорвавшейся где-то неподалёку бомбе. Но на деле всё оказывается не так страшно – всего-то навсего какой-то громадный, бестолковый и неуклюжий пассажир в двух шагах от занятого ею места роняет чемодан, в котором таскает, судя по звукам, кирпичи. Гексли едва не проливает на себя фильтрованный кофе и крутит пальцем у виска, тараща испуганные круглые глаза на этого недотёпу. Откуда он здесь взялся? А, впрочем, не всё ли равно? Главное, свой баул он уронил не на неё – и на том спасибо. Донна с мрачным видом оккупирует последнюю парту лекционной аудитории. Первый учебный год начался хуже некуда – она ещё толком не успела посетить ни одной лекции, а настроение ей уже испортили. Чёрт бы побрал Жукову с её неуместным энтузиазмом! Ну попадись ей только неуёмная деловичка под руку – получит по самое не могу за раздачу её адреса кому попало. Вернее, как раз не кому попало, а последнему человеку на свете, которому следовало бы этот адрес знать. «Остаётся надеяться, что этот психопат по моему адресу не приедет,» - тревожно размышляет Искательница, сжав пальцами виски. На полях некогда чистой тетради уже красуются жирные надписи «SOS!» - единственный способ хоть как-то выплеснуть тревогу. Пугать никого не хочется – родители начнут обвинять её в том, что «связалась с кем ни попадя», Досточка живёт в другом городе и физически не сможет помочь, только сердечный приступ словить может, а здесь, в институте, близких людей у неё нет и не факт, что появятся. Ладно, всё-таки и у конфликтёров есть голова на плечах – может быть, этот ненормальный вспомнит о её наличии? От панических метаний туда-сюда Ламанчскую отвлекает скрежет отодвигаемого стула. Вздрогнув, она поворачивает голову на звук и видит, как соседнее место рядом с ней занимает тот самый юноша, который вчера помогал ей найти дорогу в профком. Как его, Робеспьер, кажется? -Не возражаешь? – мягким голосом спрашивает он, пристраивая папки с конспектами на парте, - Бальзак изучает немецкий и не будет ходить на семинары по английскому, а тебя я хотя бы знаю. -Без вопросов, - улыбается Донна, с облегчением выдохнув. Кажется, хоть кто-то нормальный в их группе всё-таки есть. Жаль, Критик попала в другую – но ничего страшного, с противоположностью они ещё увидятся на других семинарах. -Господа студенты, добрый день, - впрочем, вскоре все разговоры приходится прекратить: в аудиторию входит высокая, полная, седая преподавательница, явно намеревающаяся заставить даже шкафы и комоды разговаривать на языке Шекспира, - Меня зовут доцент Наполеон, я буду вести у вас занятия по английскому. Предупреждаю сразу – на моих семинарах можно обсуждать Бритни Спирс, ядерные бомбы, крокодилов и цены на бензин – но только на соответствующем языке. Исключение – сегодняшний день. Всем всё понятно? Студенты синхронно кивают головами. Донна, уважительно усмехнувшись, вполголоса бормочет «no doubt» и начинает что-то увлечённо строчить в тетрадке, поля которой исчерканы «SOSами». Может быть, этот институт и правда классное место? Аналитик удивлённо косит глаза на одногруппницу, мельком углядев, что пометки в тетради она тоже делает по-английски. Повезло ему с соседкой, ничего не скажешь. Интересно, если её попросить о помощи – она согласится или переедет его на своём двухколёсном орудии убийства? Доцент Наполеон тем временем знакомится с коллективом и проводит диагностику уровня знаний каждого студента, задавая простые вопросы. Одобрительно кивает Штирлицу и её ответственному отношению к учёбе и научной деятельности, добродушно подшучивает над историей «парня без адреса», как назвал себя сменивший специальность Габен, интересуется у Робеспьера, где он учил французский, и уже собирается начать диалог с молчавшей доселе Донной, как занятие прерывается скрипом двери, в проём которой просовывается немного растрёпанная тёмно-каштановая голова опоздавшей Гексли: -Извините, можно? -Звездолётов для транспортировки в университет ещё не изобрели? – в уже привычной, как понимают студенты, манере посмеивается Политик, - Заходите. Но в следующий раз пользуйтесь более надёжным видом транспорта. Как вас зовут? -Гексли, - смущённо представляется этик: вообще-то опаздывать – не в её правилах, - Прошу прощения. Больше такого не повторится. -Замечательно. Садитесь на третью парту рядом с молодым человеком без адреса. Он у нас местная знаменитость – мог бы стать доктором химических наук, но вдруг пламенно полюбил биологию. Вы тоже расскажете нам о себе, как расположитесь, - преподавательница с налёту берёт её в оборот, не давая опомниться. Советчица рассеянно кивает, но, пройдя на своё место и бросив сумку на парту, теряет дар речи от изумления: её соседом оказывается тот самый двухметровый недотёпа, устроивший погром в автобусе. «Местная знаменитость? Ну-ну,» - скептически хмыкает и, не глядя на растерявшегося от её мимолётной недоброй иронии Мастера, включается в урок. А там Донна Ламанчская на удивление бегло вещает о любви к растениям, кофе, трудностях езды на велосипеде и убедительно просит однокурсников соблюдать правила дорожного движения. Странная девчонка, но с юмором у неё вроде бы порядок. Сама же Донна, продолжая свой рассказ, вдруг неожиданно запинается, кинув беглый взгляд на собственный мобильник. Бледнеет, как полотно, и замолкает на полуслове, сев на место. Наполеон удивляется, с чего это явно не боящаяся английского студентка впала в панику посреди самого безобидного монолога, но списывает всё на социофобию и позволяет логику сесть. На что та её еле внятно благодарит, резко выдыхает и, поймав вопросительный взгляд Аналитика, умоляюще складывает руки на груди – мол, «не поднимай шумиху, всё в порядке». Конечно же, у неё ни черта не в порядке. И подтверждением этому служит уведомление на экране злополучного мобильника: Warrior of Light (09:46): -Донна, я еду в твой город. Досидеть до конца пары. Попросить Аналитика (не к старосте же этой занудной идти) прикрыть её на следующей лекции и сорваться домой. Как же мерзко поступить в любимый университет и начать в нём учебный год с прогула... Но другого выхода у неё нет, увы. -У тебя точно всё в порядке? – осведомляется Робеспьер, выслушав её сбивчивую просьбу отметиться за неё на лекции по общей экологии. -Не совсем. Я расскажу потом обязательно. Но сейчас мне просто некогда, мне срочно надо домой. -Смотри. Если что – возьмёшь потом конспекты у меня или у Бальзака, - кивает зеркальщик, видя по лицу одногруппницы, что проблема у неё и впрямь серьёзная. -Спасибо. Ты настоящий человек и друг! – уже на бегу кричит Ламанчская, пулей несётся вниз по лестнице, так же на бегу берёт в гардеробе кожаную куртку, выскакивает в студгородок, снимает с парковки «железного коня» и во весь опор мчится домой. Сейчас главное – держать оборону, чтобы никакой невменяемый конфликтёр к ней не прорвался и не переполошил родителей и соседей, подняв шум на весь подъезд. Остальное – вторично.