Сто йен

      Сонно вдупляю в экран телевизора. Спокойный, умиротворяющий голос ведущего передачи «из мира животных» убоюкивал, но сон ко мне так и не шёл. Успел как-то отвыкнуть от бессонницы и глубоких синяков под глазами. Одно только радует, что страдаю не только я один, а ещё Кенчик на другом конце города, как и возможно Ханагаки. Ей-то явно есть о чем подумать на досуге, составляя в своей пустой голове очередной безумный, но тупой в своей реализации план.       Кисаки бы сказал, что во мне сейчас говорит зависть. И я бы согласился. Странно только, что он мне названивает наравне с Харучиё, умоляя спасти Принцессу. Одному Рюгуджи всё не имеется. А мы так и не решили, как убьем Такемичи Ханагаки. Я хотел заколоть её ножом. Кенчик же решил заманить девушку в безлюдное местечко и огреть ту чем-нибудь тяжелым, чтоб наверняка. Ран же, влившись в наш разговор с грацией носорога, предложил нанять кого-нибудь и сбить её по дороге из школы домой.       — Знаю я парочку мексиканцев, что за сотню баксов сделают всё что угодно, — облизывая покрасневшие от перца губы, произносит аники.       — Знаю я этих мексиканцев, — бурчу я.       — Ну или наймем кого-нибудь из Валхаллы, — пожимает плечами Ран, покосившись на подавившего супом Кенчика. — Они же ещё берут подработки?       — Берут, — выдаёт недовольно Кен, откашлявшись.       Думать о том, что Хайтани чего-то знает такого, чего не знаю я не хотелось. Голова и без того пухла. А поболтать с Кенчиком по душам как-то у нас не получилось. Было отчего-то неловко и местами некомфортно. Ушел он быстро. И я не мог его в чем-то винить. Впрочем, как и он меня. Встретиться мы должны будем, когда Ханагаки должна будет выйти из больницы.       Принцесса была бы не первым и не последним трупом на моих руках.       Пульт падает на пол с громким стуком. Мне лень поднимать его, как и открывать глаза. Слышу через некоторое время, как щёлкнул замок и скрипнула входная дверь. Продолжаю притворяться спящим, не в силах пошевелиться. Так просто в дом не войти: не зря же столько платим за охрану придомовой территории, домофон и обслуживание камер видеонаблюдения. Некто ругается сквозь зубы, споткнувшись о тапки, отпинутые в сторону спешившим по своим делам Раном.       Ничего не происходит. Морщусь, укладываясь на живот. Пытаюсь приподняться на локтях, упираясь лбом в подушку.       — Не спишь? — легко узнаю мягкий голос Риндо. Юноша присаживается рядом на край дивана, положив ладонь мне на спину.       Ворчу сердито, мотая головой.       — Я сорвался сразу же, как мне позвонил Мадараме, — начинает оправдываться, решив, что я злюсь на него за то, что он оставил дедулю одного в больнице. — И он очень обеспокоен случившемся. Спрашивал, не болеешь ли ты чем-нибудь, — гладит между лопатками, забравшись рукой мне под футболку.       Ладонь у него сухая, горячая. Риндо открыто выражал свои чувства. И я всячески поощрял его, за что часто был отчитан Раном или дедулей Иогамой.       — Приму душ и перенесу тебя в комнату, — заверяет любимый, наклонившись. Игриво прикусывает за ухо, стоило мне повернуть голову. — Отдыхай.       И не ослушаешься ведь. Можно, конечно, было последовать за ним, на ходу раздеваясь, но мне было лень лишний раз шевелиться. Проснулся я резко, будто из воды вынырнул, уже в кровати. Рядом посапывал Риндо. В комнате было темно из-за глухих тяжёлых жалюзи закрывавшие единственное окно. Из-под двери пробивалась полоска света.       Надо было придумать, чем теперь заняться. Лезть на передовую я не собирался. Не собирался и предупреждать Майки о подлянке, которую специально для него подготавливала Такемучи. Он, ведь, так её назвал? Ну вот чего им всем не имется? Раздосадованно переворачиваюсь на бок, подтягивая к животу ноги. Решаю про себя, что сам виноват в случившемся. Хочешь сделать хорошо — сделай сам.       — Ты громко думаешь, — Риндо пододвигается ближе, приобнимая. Утыкается лицом мне в затылок.       — Прости, — отзываюсь тихо.       Вторую руку он просовывает под меня, забираясь под футболку. Гладит ласково живот, поднимаясь выше. Выдыхает громко через нос, сжимая грудь. Трётся вставшим членом, давая ощутить его возбуждение.       — Ты хочешь убить Ханагаки?       — Не знал, что тебя возбуждают разговоры о возможно готовящемся убийстве маленькой, глупой девочки, — не скрываю своей улыбки, заводя назад руку, зарываясь пальцами в его мягкие, спутанные волосы.       Риндо сжимает пальцами мою шею, чуть придавливая. Дергаю болезненно его за волосы, застонав. Другой рукой он быстро приспускает с себя боксёры. Помогаю стянуть с себя штаны, чуть приподнявшись. Спать я предпочитал без нижнего белья, зная, как любил по утрам «повеселится» любимый.       Любимый Рин-рин. Странно было называть некогда лучше друга так, но я быстро привык, утопая той любви, что Риндо дарил мне с каждым днём. Хайтани был искренен по отношению ко мне или к старшему брату.       Чувствую в себе сначала один палец. Затем и второй. Возбуждение накатывает волнами. Подушечкой большого пальца трет клитор, заставляя захлебнуться стоном.       — Мы уедем, — шепчет Риндо, — уедем так далеко, на сколько это возможно. Ты и я.       Без его пальцев в себе чувствую себя пустым. Риндо спускается немного вниз, подхватывая мою ногу под коленкой, разводят шире. Одеяло летит в сторону. Хайтани входит в меня с глухим, гортанным стоном. Начинает двигаться медленно.       — Я не могу уехать, — произношу после очередного глубокого толчка, — обещал Кенчику помочь со всем э-этим разобраться.       — Можешь, — рычит Риндо, кусая меня за плечо.       Толчки стали резче, болезненнее. Глубже.       — Только не останавливайся, — умоляю я.       — Уедем. Сегодня же.       — После того, как убьем Принцессу.       — Нет.       — Да, — выходит резко, с силой переворачивая меня на живот. Ставит на колени, пристраиваясь сзади и наматывая мои волосы на свой кулак. Тянет слегка, заставляя запрокинуть голову.       Трётся головкой члена, принуждая самому насадится на него.       — До чего же ты не выносимая, — смеётся зло Рин-рин, сжимая ладонями мою талию.       Риндо был прав: мне нужно было просто уехать из Токио. И сейчас, в коленно-локтевой, я готов был согласиться с любыми словами парня. К черту Дракена, Майки и Ханагаки.       Кончаю со стоном. Риндо понадобилось меньше минуты, изливаясь мне на спину, попадая на волосы и футболку.       — Уедем вечером, — довольно.       — Иди ты, — отзываюсь беззлобно, заваливаясь на бок. — Никуда не поеду. И тебя не пущу.       — Вообще-то, у нас там дед при смерти, — ложится рядом. — А я здесь, с тобой вожусь, — и это даже не упрек, так лёгкая безобидная издёвка.       — Никто не заставлял тебя приезжать, — отворачиваюсь якобы обидевшись.       — Ты не хочешь попрощаться с дедулей? — выдаёт изумлённо тот, приобнимая меня за плечи.       — Каждые пол года с ним прощаюсь.       — Какая же ты у меня жестокая, — шепчет восторженно, оттягивая ворот моей футболки в сторону и оставляя лёгкий поцелуй. — Отнести тебя в душ?       Киваю согласно, садясь. Снимаю футболку и сам же тянусь к Риндо.       В душе мы занялись ещё раз сексом, предварительно почистив зубы и умывшись, чтобы целоваться было приятнее. Одни его поцелуи сносили мне голову получше всякого алкоголя.       В квартире мы были одни. Время близилось к обеду.       — Надо будет заехать в магазин, — начал делится своими планами Риндо, переписывая список покупок с заметок телефона на бумагу, — деда выпишут через два дня, как раз успеем приехать обратно.       Киваю бездумно, просматривая на сайте сводку новостей. Все что угодно, лишь бы не думать о будущем.       — Он все твою тушёную картошку вспоминал, третируя медсестёр, — гладит мои ноги, лежащие у него на коленях. — Еда в больнице все такая же отвратная.       — А мне нравится.       — Ещё бы, — беззлобно.       — Может, перекусим где-нибудь в центре, перед тем, как заехать к Рану?       — Я уже написал ему, что мы уедем.       — Боишься получить нагоняй от старшего братца за самоволку? — делаю глоток ромашкового чая.       — Тебе лучше пока не появляться в клубе, — сверяет списки. — Близнецы видели рядом парней из Поднебесья. Не знаю, Обезьяна чего-то вынюхивает или кто ещё, но лучше не рисковать лишний раз.       — Это точно не Хитто, — пальцем очерчиваю коемку кружки. — Кенчик сказал, что путешественника пока еще два: я и Принцесса.       — Ты уже знаешь, что ей надо?       — К сожалению, — морщусь.       Пересказываю коротко о своих видениях, стараясь лишний раз не упоминать о своей или Рана смерти. Погибнуть мы должны на радость публике, с помпой. И никогда не от старости.       — И кто тот дурак, что должен взять Принцессу в законные жены?       Смотрю на него удивлённо, хлопая глазами. И правда: кто? Я же не видел его лица. Кровь тонкой струйкой течёт из носа, заливая мне губы и подбородок. Падает на футболку. Ощущаю на кончике языка горький вкус белых лилий. Их запах тяжёлым облаком оседает на волосах и плечах.       — Без тебя, — обращается ко мне кто-то, заставляя обернуться, — у меня ничего не получилось. Всё, как ты и говорила, Хяку.       Тетта Кисаки не выглядит уж больно счастливым, больше уставшим. И чего они решили устроить свадьбу в европейском стиле? Ханагаки в своем пушистом, нежно розовом платье похожа больше на безешное пирожное.       — Поздравляю, — наверное, я впервые слышу свой голос, отвечая своим ртом, а не через кого-то другого, — Усо-чан.       — Широ, — меня хорошенько встряхнули за плечо, — очнись!       — А? — заторможено.       — Кого ты видела? — спрашивает Риндо обеспокоено.       — Усо-чан и себя? — и почему так неуверенно? Значит ли это, что я смогу дожить до двадцати семи? Что существует одна из реальностей, где все хорошо?       — Не повезло твоему злобному гению, — кривит губы Риндо, берет мою кружку и допивает травяной напиток. — Давай собираться.       «Почему я так несчастен в той временной линии?»