Стараясь лишний раз не сравнивать предыдущую временную линию с этой, я только больше расстраивался. Шиба смотрел с раздражением, высказываясь, что хорошо было бы стрясти с меня побольше, раз выпал такой шанс, вот только Дракен велел не делать этого.
Дракен. Велел.
«Возможно, Кенчик «попросил»?» — хотелось уточнить мне, но я молчал, прикусив щеку изнутри.
Возможно, будь Тайджу в хорошем настроении, может и разговор у нас получился бы более непринужденным, как в старые добрые. Но в этой линии мы не были с ним лучшими друзьями, так, больше знакомыми, вечно друг у друга на слуху. Я это понимал, но почему так больно?
Шиба был раздражен так же, как и Мицуя при нашей первой встрече или Тетта. Для них всех, я был камнем, брошенным в их мутное, но такое понятное и привычное болото. Лишняя деталька, что вечно остаётся при сборке. Интересно, Кенчик чувствует себя так же?
Сминаю пустую пачку, опираясь спиной на каменную стену. Затягиваюсь последней сигаретой, запрокинув голову. Небо серое, мутное.
«А давно ли моя жизнь потеряла смысл?»
Шиба ушел сразу же, поняв, что разговор поддерживать я больше не намерен. Спрашивается, а чего мы вообще виделись? Сегодня среда. Ещё полтора дня и все закончится. Кавата пока не прислали точное время встречи, но это и не важно. Знаю же, что все закончится в 17:32 на автосвалке между Канто и…
Стираю ребром ладони тяжёлую каплю крови. Может, у меня опухоль мозга? А я даже никому о таком рассказать не могу. Посмеяться над этим. Поплакаться.
И почему я думал, что жизнь во второй временной линии хуже не бывает? Прекраснее неё у меня ничего не было.
Забираю из класса свою сумку. Я даже не помню, что ответил Ханме, когда тот спросил меня, чего я такой кислый? Кажется, столкнулся на лестнице с Инуи, хорошенько задев друг друга плечами. Кажется, даже извинился.
И уже рядом с домом понимаю, что торопиться на самом деле мне больше некуда. И что все как-то бессмысленно. Вот чего я вечно куда-то лезу первее всех? Для чего? Кому с этого прок?
В квартиру захожу, будто в трансе, не слыша, громкого, удивлённо голоса Риндо:
— Ты чего так рано?
Сажусь на порожек, не в силах пошевелиться и снять тяжёлую обувь. Чувствую, как толкается лбом Зузу, выпрашивая ласки. Подныривает под рукой, забираясь ко мне на колени.
— С тобой все в порядке? — Риндо осторожно подкрадывается сзади, присаживаясь на корточки рядом со мной. Оборачивается, переглядываясь с братом. — Мондаи-чи? — дотрагивается до моего плеча, чуть встряхивая. — Почему ты плачешь?
Вздрагиваю, испуганно глядя на друга. Сбрасываю его руку со своего плеча, отворачиваясь. Тру лицо.
— Ну чего ты? — не понимает Риндо. — Обидел кто?
— Нет, — сипло, — нет, не обидел.
— Расскажешь? — усаживается рядом, толкаясь.
— Я просто осознал, что моя жизнь не имеет смысла, — и чего я так довольно улыбаюсь? — У меня нет хобби, друзей и больше любимого человека. Старший брат ненавидит меня, другой же сел в колонию из-за ошибки вашего ебучего Короля. Матери, как и отцу плевать, бабушка же считает, что я пошел породой в мать, — стираю быстро кровь под носом, продолжая говорить преувеличенно радостно. — Шлюха по рождению, а не по призванию. Что ещё? А, — щелкаю пальцами, — я не могу никак сдохнуть! Четвёртую жизнь проживаю и все в пустую. Я безнадёжен.
Риндо хлопает забавно глазами, пытаясь сообразить, а не сошел ли я окончательно с ума.
— Так что у меня все прекрасно.
— Ты так хвастаешься? — я и не заметил, как подошёл к нам сзади Ран, пиная хорошенько между лопатками, что я аж завалился вперёд, упав на колени. — Будь мужиком. А, точно.
Встаю, потирая одной рукой коленку, второй же прижимаю к себе недовольного Зузу.
— Нахуй идите, а, — оборачиваюсь резко, — думаете, я вас боюсь? Да плевать я на вас хотел.
— Так чего ноешь? Хобби, друзья, парень — ничто. Власть, деньги и сила — вот, что важно в этой жизни. Раздевайся, — велит Ран, — и уди умойся. Смотреть тошно, — уходит обратно в комнату.
— Ты порвала с Хитто? — спрашивает тихо Риндо, поднимаясь. Забирает из моих рук Зузу.
— Он меня бросил, — дёргаю плечом.
— Это же хорошо, — улыбается довольно, — всё равно, он тебе не пара. Бешеный пёс его Величества. Курокава всегда стоял бы между вами, Мондаи-чи.
— А кто мне пара по твоему мнению? — разуваюсь.
— Я.
Мне даже и возразить нечего.
В какой из жизней мы счастливы? Счастливы ведь, хоть в одной из тысячи?
— Как скажешь, — снимаю куртку. Шарф бросаю на полку.
Уношу сумку в комнату брата. Переодеваюсь, а после ухожу в ванную, чтобы умыться. Телефон убираю в карман домашних шорт.
— Ты была права, — зачесываю влажную челку назад, выходя из ванной, останавливаясь, — утром звонил Хитто. Муто выходит в эту пятницу из колонии. На что ещё распространяется твое предвидение? — а чего он у плиты снова стоит? Ещё любимую бабулину кастрюльку достал.
— На всякое, — отвечаю уклончиво.
Усаживаюсь на диван, подтянув к животу ногу. Одеяло накидываю на плечи, укрывая голову. Ищу взглядом пульт от телевизора.
— Молоко подай, — слышу я недовольное ворчание Рана.
Хлопнула дверца холодильника.
«Риндо прав», — думаю уныло, пуская себе под одеяло толстяка Джо. — «Между мной и Какучё всегда кто-то был. Мы даже ни разу на свидание не ходили. Вечно в делах, в разъездах»
Решаю, что мне вообще никто не нужен. Заведу себе ещё парочку котов или кого ещё и заживу довольно. Буду один.
Киваю довольно.
— А теперь, секретный ингредиент.
— Чёт его довольно много.
— Будто ты в этом разбираешься.
— А чего разбираться? Обычный са-а-а-ауч, — шипит Риндо, — больно.
— Дальше я сам, свали.
Риндо откуда-то достаёт пульт, усаживаясь рядом со мной. Забирается под одеяло, упираясь холодными ступнями. Мажет ладонью по моему колену, сдавливая пальцами.
— Поднять тебе настроение? — пододвигается ближе.
— Нельзя поднять то, что давно умерло, — отвечаю безлико.
— У меня тоже нет какого-то хобби, — укладывает голову на мое плечо, — и друзей, кроме брата, — горько осозновать, что он меня другом не считает, но молчу и не сбрасываю его с себя. — Любви не существует, только привязанность: эмоциональная, физическая. Чего цепляться за то, чего нет, Мондаи-чи?
— За меня ты чего-то же цепляешься, — кошусь.
— Потому что, ты мне нравишься, Мондаи-чи. Ты хороший человек.
— Ты сам себе противоретишь.
Риндо явно морщится. Находит мою ладонь под одеялом, сжимая. Гладит костяшками пальцев живот Джо.
— И ты не прав, — устало, — разве тебе не нравится собирать маленькие композиции или как там правильно?.. Типа деревянного конструктора? Домики всякие? — и чего я так волнуюсь?
— Это было давно, — нервно.
— Всегда можно начать собирать их заново, правда? — чувствую, как завибрировал телефон в кармане.
Приходится отпустить его руку, чтобы достать телефон.
Красный огр (14:56)
В пятницу на автосвалке. 17:00
Не опаздывай, Хяку
Парни очень воодушевились, узнав, что ты теперь с нами (￢‿￢)
Ха-а. И что мне ему ответить? А надо вообще что-то мне отвечать.
хорошо <(￣︶￣)>
«Неплохо», — киваю довольно.
отметим после нашу победу?
Хочется спросить у Риндо, не наседаю ли я на Кавата, но боюсь, что тот просто не поймет.
Красный огр (15:03)
Σ(°△°|||)︴
С нами? Ты уверен?
да, уверен
вы неплохие ребята
Нахоя больше ничего не отвечает, да и я не спешу писать ему больше.
— К столу, — зовёт нас Ран.
Приходится вставать, но одеяло я не убираю. Ещё сильнее закутываюсь в него, усаживаясь на стул. Ран ставит передо мной глубокую миску с какой-то рисовой кашей. Протягивает мне ложку и стакан воды. Садится напротив.
— Ешь.
Болтаю кашу ложкой, немного зачерпывая. Братья смотрят пытливо, пока я не засовываю ложку с кашей в рот. Чувствую, как у меня дернулось лицо. Да тут сахара больше, чем риса.
Осушаю стакан залпом.
— Да её есть невозможно!
— Чтобы доела, — рычит Ран, — это специальная каша от хвори. С ней ты забудешь о всех своих печалях, Мондаи-чи.
— Да я раньше от диабета сдохну, — ворчу я беззлобно, зачерпывая ещё одну ложку.
— Забыл добавить, — Ран казался безразличным, но смотрит почему-то так понимающе сейчас, так по-доброму, — что главное — это семья. И семью мы выбираем сами. Мы в ответе за тех, кого приручили, Мондаи-чи.
Давлюсь, но ем, не чувствуя горьких слез. И правда, никаких печалей больше.
