Сто йен

      За свою победу братья Кавата были готовы заплатить всего пятьдесят тысяч. «Продешевил», — решаю уныло, разглядывая лежащие смятые купюры на пластиковом поддоне рядом с пачкой нагетсов. Моё кислое выражение лица Соя принял на свой счёт, сказав, что может продать свою гитару.       — Сдурел? — спрашивает брата Нахоя. — Ты же столько копил на неё, чтобы вот так легко продать? Лучше у пацанов в долг возьму.       — После того как мы победим, — улыбаюсь, — сыграешь мне что-нибудь, синий огр?       Соя чего-то весь стушевался, покраснев. Вытаращился не моргая и явно забыв, как нужно дышать. Мне искренне нравился Кавата, с его кучеряшками и милыми ямочками на щеках. С его несметными для всех шутками, любовью к музыке и некой меланхолии. Кенчик вроде бы даже рассказывал, что мы счастливы в одной из временных линий. И мне хотелось в это верить.       В этой же реальности, как и во многих до и после, братьям Кавата ни за что не одолеть Обезьяну без чужой помощи. Это уже потом, после того как их взял под свое командование Майки, они смогли отомстить Мочизуки, но это когда ещё будет. Года через полтора? Два? В феврале двух тысячи шестого? Когда маленькая группка гопников столкнётся с четырьмя сотнями парней? Как же там?.. Поднебесье против Токийской Свастики?       — У тебя кровь, — шепчет встревоженно Соя. Мечется, хватая бумажные салфетки. Тычет ими мне в лицо, размазывая кровь по губам и подбородку, под едкие смешки своего брата.       — Все нормально, — улыбаюсь блекло, тронутый такой своеобразной заботой. — Иногда кроет так, не переживай.       — Не заразный? — косится Нахоя.       — Не заразный, — дёргаю плечом. — Прекрати, — прошу Кавата, вяло отмахнувшись.       Соя хочет чего-то ещё сказать, но решает почему-то не делать этого.       — Когда драка?       — Через два дня, — отвечает мне Нахоя, — на автосвалке. Сброшу адрес потом.       И опять автосвалка. Да чего всех так тянет к ней?       Кавата ещё говорит что-то, но я его не слушаю. Два дня. И что я смогу придумать за столько короткое время? Риндо не выздоровеет, а Ран не сможет переговорить со знакомым знакомого, чтобы узнать точное расположение контейнера. Точнее, двух. Логично, что расписки с деньгами Мочизуки держит в одном месте, а товар в другом. И навряд ли Кенчик что-то знает об этом.       — Какие-то проблемы? — щурится Нахоя.       — Никаких, — отвечаю резко. Достаю телефон из кармана спортивных штанов, забивая в книгу контактов номера братьев Кавата, чтобы те могли поддерживать со мной связь. — Если на этом все, то я пойду, — встаю из-за стола, натягивая куртку и повязывая вокруг шеи шарф. — Жду смс.       Выхожу из McDonald’s и отхожу в сторону. Набираю Кенчика.       — Ты не вовремя, — произносит угрюмо вместо приветствия.       — Как освободишься, перезвони, — прошу я, — есть крупный заказ.       — Хорошо, — отключается первым.       Я же думаю, что делать дальше, разглядывая мигающую иконку входящих сообщений. Не домой же ехать. И по магазинам ходить совершенно не хочется.       Иду в сторону станции. Останавливаюсь возле карты. Если с пересадками, то смогу доехать за час. А куда? Где мне искать помощи? Слабо верится, что смогу хоть что-то сделать против Мочизуки. Да у него кулак с мою голову. Ударит насмерть и не заметит.       В поезд заскакиваю в последний момент. Смотрю угрюмо на пролетающие мимо дома и деревья. Кручу в пальцах телефон. Ладно.       Выхожу на нужной мне станции. Прохожу мимо знакомых маленьких магазинов и кафе. Мимо комиссионки и комбини. Мимо автоматов и реки. Я должен был попытаться договориться с Какучё. Не ради себя. Нет.       На железной двери не было никакого замка или домофона. Я даже не знал дома ли Хитто. Да и какая теперь разница?       Поднимаюсь на пятый этаж и останавливаюсь возле нужной двери. Вздыхаю и выдыхаю. Множество вариаций событий проносится перед глазами разноцветными точками. «К черту», — стучу в дверь. Жду с минуту и стучу ещё ещё раз, уже без какой-либо надежды.       Хитто не поможет.       Опираюсь лбом на дверь, закрывая глаза. И кто остаётся?       «Не в первой», — думаю уныло, разворачиваясь. Спускаюсь вниз, на улицу, не обращая внимания на выглянувшегося из своей квартиры Тори-сана. Достаю сигареты, выкуривая одну за другой. Не брата же о помощи просить. Или Инуи?       В Шибуя приезжаю ближе к шести, закупившись одеждой для братьев в первом попавшемся ТЦ. Беру все строго по списку, пытаясь отвлечься. У себя на районе захожу в продуктовый. И тащу пакеты на своем горбу на чистом упрямстве.       — А ты не особо торопился, — говорит довольно Ран, встретив меня на пороге. Забирает один из пакетов.       — Два дня, на автосвалке рядом с Канто, — устало, — твой план — полное говно. По срокам не успеваем, — ставлю пакеты на порожек и не спешу разуваться. — Риндо не успеет хоть немного стать на ноги, а вы встретиться с тем парнем. И контейнера, кстати, два. Один в токийском порту, записан на его бабку, а второй, здесь, в Шибуя, в промышленной зоне, парни из Черных Драконов должны стеречь.       Риндо аж рот открыл от удивления, выглянув из комнаты. Ран был не менее ошарашен происходящим.       — Кровь, — подмечает Ран безэмоционально, — идёт.       — Знаю, — ничего не вытираю. — А ещё я знаю, кто сможет все это провернуть. Заплатить придется дорого.       — Деньги — не проблема.       «Как же все у вас просто», — хочется сказать мне.       — Вы придёте на автосвалку, как наблюдатели, — все же вытираю рукавом губы и подбородок, — вы не будете участвовать в битве.       — Почему? — Риндо выходит к нам, сжимая в своих руках старый фотоальбом. И где только его нашел?       — Должны же хоть как-то отвести все подозрения.       — Ты точно уверен, что контейнера два?       — Да.       — Это все меняет, — кивает Ран, — раздевайся.       — У меня ещё остались дела, — чувствую какую-то тяжесть на плечах и в груди.       — Ты же ничего ещё не ел, — Риндо смотрит внимательно, опираясь плечом на стену.       — Ел, не волнуйся, — пытаюсь переубедить друга слабо. — Понравились фотографии?       — Тебя почти на них нет, — ухмыляется Риндо. — Волосы только жаль.       — Не осуждаю, — Ран уже далеко в своих мыслях и на кухне.       — Они отрастут, — заверяю я друга.       — Что собираешься делать?       — Как обычно какую-нибудь глупость, — усмехаюсь горько.       Уже на улице стараюсь дышать полной грудью. Достаю телефон. Мне надо отвлечься хоть немного.       — Ши-чан? — произносит удивлённо Манджиро. — Ты не часто мне звонишь. Что-то случилось?       — Ты сейчас занят? Сможем увидеться?       — Да, без проблем.       — Давай на детской площадке? Жду, — первым сбрасываю звонок.       До площадки дохожу спокойным шагом, по пути заглядывая к автоматам с напитками. Беру две баночки молочного, сладкого чая. Усаживаюсь на качели, удивлённо моргая, замечая крупную снежинку. За ней ещё одну и ещё. Запрокидываю голову.       Сано-семпай прибегает минут через пять. Весь раскрытый, без шарфа. Улыбается радостно, усаживаясь на соседние качели.       — Снег идёт, — говорю я, доставая банку с чаем, — красиво так.       — Наверное, — пожимает плечами, грея пальцы о бока банки.       Смотрю на юношу, ласково улыбаясь.       — Какие-то дела есть в пятницу?       — А что? — улыбается.       — Поможешь отмудохать одного гандона?       Майки мычит что-то непонятное себе под нос, открывая банку. Делает большой глоток, морщась.       — А у этого гандона есть имя?       — Мочизуки Канджи.       — Моччи? — удивляется. — А что он такого сделал? Он часто приходит к нам.       — Избил кое-кого, — отвечаю честно, — боюсь в одного не вывезу. Не человек, а натуральная обезьяна. Ты поаккуратнее с ним, — прошу я, — а то у него есть мания свою кочерыжку совать куда не следует и хернёй страдать. Ну и в карты всякое проигрывать.       Смотрю на падающие снежинки.       — Пойму, если не захочешь помогать.       Косится чего-то.       — Винишь, что Курокава в дом привёл?       Как раньше этого не понял? Майки может теперь и не особо-то и рад новообретенному родственнику, как и Эмма с дедом. И могу ли я его в этом винить?       Изана — не подарок. И человек довольно сложный. Его легко не любить и ненавидеть.       Как и меня.       — Я помогу тебе, Ши-чан.