Сто йен

      — Мин Кю, — поправляю на тарелке ягодный кексик с горящей свечкой, присаживаясь на пол, — просыпайся.       Заворочался на верхнем ярусе кровати Кейске. Взрослые так и не разрешили Коко спать в моей комнате, чему я был рад, если честно. Не хотелось, чтобы брат видел меня разбитым. «Реальность зла».       И почему я решил, что Хаджиме непременно должен был быть таким же, каким его знал и помнил? Перестроиться оказалось труднее, чем я предполагал.       — Мин Кю, — зову я брата тихонько.       — Который сейчас час? — сипит тот, приоткрыв один глаз.       — Начало четвертого, — отвечаю я довольно бодро, — С днём рождения тебя, старший брат.       Сон привстает на одной руке, хлопая глазами заторможенно. Я же протягиваю ему кексик со свечкой. Воск уже успел растаять, скатываясь вниз, к тесту.       — Загадывай скорее желание, — прошу я брата.       — Ты вообще спишь?       — Иногда.       О том, что у брата сегодня день рождения я вспомнил ближе к полуночи, когда Соя в сообщении предупредил, что старшеклассники любят менять списки с именами на информационном стенде. Типа, школьной традиции в день Дураков.

Тебе лучше придти пораньше, чтобы найти свой класс и ничего не перепутать. Мы могли бы пойти завтра в школу вместе, как думаешь?

      Дождавшись, когда взрослые уйдут в свою спальню, я быстро оделся в тёплые вещи, прихватив телефон и кредитную карточку, которую мне подогнали мальчишки. да, хорошо. без проблем. зайдешь за мной?       Пишу в ответ Кавата уже в подъезде. и спасибо, что напомнил об одном важном деле. с меня причитается, мистер полицейский       И следом несколько смайликов сердечек.       Управился я минут за сорок. На улице никого не было, а в магазине шаталась какая-то парочка. А вернувшись домой и прокравшись к себе в комнату, я так и не смог заснуть.       — Загадывай скорее желание, — повторяю я свою просьбу. Тарелка дрогнула, как и огонек маленькой свечки.       Коко задувает свечку и смотрит на меня одним из своих странных взглядов, которые я пока ещё не понимал. Отодвигается к стене, подушку укладывая ровно по середине кровати и приглашающе раскрывает одеяло.       — Ложись.       Ставлю тарелку с кексиком на заваленный учебниками и канцелярией стол и осторожно забираюсь на кровать. Ныряю под одеяло.       — И что ты загадал? — спрашиваю тихонько.       — Чтобы тебе вернулся здоровый сон и цветущий вид, — ворчит тот куда-то мне в макушку, подтягивая к себе. Проводит рукой по спине. — Спи, Ши Ро.       Не знаю через сколько меня вырубило, но я проснулся от громкого будильника Кейске, что звенел колоколом у меня над головой. Чувствовал я себя погано и разбито, продолжая нежится в тепле. Идти мне никуда не хотелось.       «Да не настолько и важно это образование», — вяло убеждал я сам себя, нащупывая ладонь брата. Прям, как в детстве, когда неосознанно искал защиты, забираясь к брату ночью под одеяло. Мама недовольно поджимала свои ярко накрашенные губы, находя нас. Как Баджи-сан, что заглянула в комнату мальчишек, чтобы растормошить всё никак не просыпающегося Кейске. Это уже потом она замечает кекс на столе, складывая два и два, ведь отец должен был предупредить о дне рождения своего первенца. Должен же был?       — Кейске, — зовёт своего сына Рёко, стягивая с него одеяло, — просыпайся. И ты вставай, милая. Нечего опаздывать в первый же день.       — Милая, — фырчит Коко.       — Да кому сдалась эта школа? — трет глаза Кейске, садясь. — Мам, мы же оба понимаем, что мне не стать великим учёным или преподавателем, так что какая разница опоздаю я или нет.       — Мне есть дело, Кейске.       Я не спешу вставать. До школы мне идти минут тридцать, и то если идти буду точно по нарисованным на асфальте стрелкам. Ну или если кто проводит.       Сажусь резко. Блять.       — Сколько сейчас времени? — нервно спрашиваю я, скидывая одеяло и вскакивая с постели.       Я же ничего не успею. Бросаю невнятное пожелание доброго утра отцу, заскакивая в ванную комнату. Быстро умываюсь и чищу зубы. В своей комнате закрашиваю синяки под глазами тоналкой. Натягиваю новенькую школьную форму. По волосам прохожусь несколько раз расчёской. Так. И чего я забыл? Бегло оглядываю свою комнату, цепляясь за стоящий на полке кактус.       Ну и чего я так всполошился?       Снимаю с зарядки телефон, проверяя входящие сообщения. Отключаю будильник, который должен был зазвенеть через четыре минуты. Еблан. готовы к новому учебному году?       Интересуюсь я у парней в нашем общем чате, особо не ожидая, что мне кто-то ответит в такую рань. «Повезло же Коко», — думаю уныло, закусив губу, — «ему идти пока никуда не нужно». Отец только сегодня начнёт заниматься документами Хаджиме. Почему-то никто даже не предполагал, что братец в любой момент может вернуться обратно в Сеул. Кровать вон двухъярусную приобрели и так по мелочи, чтобы Коко не чувствовал себя здесь лишним.       Собираю быстро сумку, бросая в неё кошелёк, парочку тетрадей и пенал. Сегодня будет линейка, классный час и два общих урока после обеда.       — Мне хочется верить, что ты не держишь на свою мать зла, Мин Кю, — слышу я тихий голос отца, — и перестанешь игнорировать её звонки и сообщения.       — Она бесится, что я закрыл счёт в банке от её имени, — хмыкает брат.       Он сидит ко мне спиной за обеденным столом, подтянув к груди левую ногу. Маман быстро сдала Коко отцу, обрадовав тем, что их сын знает и понимает японский. Хаджиме особо и не упирался, разговаривая со взрослыми на японском языке. Конечно, бывало, что забывшись он перескакивал с одного языка на другой, путая слова, но его в этом никто не винил.       — Будешь завтракать, Широ? — спрашивает меня папа.       — Нет, спасибо, — говорю я, ополаскивая пластиковую бутылку, в которой носил воду тостяку Джо.       — Юбка какая-то длинная, — подмечает очевидное брат, — а пиджак короткий. Странная у вас форма.       — У нас, — поправляю его я, набирая воду в бутылку, — тебе не долго осталось нежиться на воле.       Коко морщится, ложкой размешивая йогурт.       — Как хочешь отметить свой день рождения? И ещё раз извини, что мы не подготовили тебе подарок, — отец смущающе улыбается, ставя на стол две кружки с быстрорастворимым кофе.       — Забей, пап, — просит Коко, — вы и так многое уже сделали, не выгнав из квартиры.       Пап?       Коко и сам понимает, что сейчас сморозил глупость. Вижу, как покраснели ярко его уши.       — Тебя проводить? — в его взгляде читается четкое «спасай».       — Не нужно, — улыбаюсь я, — лучше встреть после школы. Я тебя как раз с Кенчиком познакомлю.       — Кен поступил в твою школу? — удивляется отец, отойдя от небрежно брошеного Коко «пап».       — Ага, — киваю, — по социальной программе. Надеюсь, мы будем в одном классе.       — Я надеялся, что ты найдешь себе других друзей, — поджимаю губы на данное заявление.       «Надейся».       Достаю из холодильника консерву с кошачьим кормом и ухожу в коридор. Осталось только дождаться прихода Сои.       — Ну и каково это быть снова первоклашкой? — тянет ехидно Кейске.       — Лучше, чем тебе могло показаться, мелкий, — отвечаю безлобно, — стану лучшим на потоке, подтяну хвосты, найду хобби наконец.       — То есть ты завязала с «Чёрными Драконами»? — тянет с сомнением тот.       — Ага.       — А татуировку чего не прикрыла?       Вот же ж. Было бы неловко, узнай кто в школе во мне Мондаи-чи.       Возвращаюсь в свою комнату, доставая из шкафчика тонкий бинт.       — Слышал, что среднюю Канто держат Двойное Зло, — идёт за мной следом Кейске, — да и вообще на районе Мочизуки видели. Знаешь что-нибудь?       — Мне это не интересно, — в который раз повторяю я, доставая из кармана сотовый телефон.       На дисплее высветился номер Кенчика.       — Чавось, Первая голова? — спрашиваю я шепотом.       — Тебя встретить?       — Нет, спасибо, — отвечаю быстро, — сам дойду. Встретимся в школе, — сбрасываю вызов. — Чего ещё? — смотрю недовольно на Джульетту.       — Ты не будешь заявлять свои права на школу?       — Зачем мне это? — не понимаю я. Вот чего он ко мне прицепился с каким-то заявлением прав? Очередная головная боль, как по мне.       Раздался чирикающий звук звонка.       — Я открою, — говорит довольно громко Коко. — Чего надо? Лицо попроще сделай, хуй кучерявый, — недовольно.       — Это ко мне, — понял я сразу, находу забинтовывая правую руку. Левую успел забинтовать, пока разговаривал с мелким. — Это Соя Кавата, наш сосед и, возможно, твой будущий одноклассник, — показываюсь из-за плеча брата, — так что будь повежливее, Мин Кю.       — Ещё чего.       — А это мой старший брат, — улыбаюсь Кавата, — Сон Мин Кю.       — Боги, — выдыхает Соя, — а то я испугался, что ты — парень. Вы близнецы?       — Погодки, — мягко поправляю я, вручая юноше бутылку с водой и консерву. — Принеси мою сумку, пожалуйста, — прошу я брата.       — Вы так похожи.       — Я в курсе, — дёргаю плечом. Быстро обуваюсь в свои любимые ботинки на высокой подошве. И так всё равно ниже, чем Кавата. — Спасибо, — благодарю Коко. — Я напишу, как узнаю расписание.       — Тронешь её — и я тебе все пальцы переломаю, — бросает напоследок Хаджиме, обращаясь к Сое.       — Это он так шутит, — нервно улыбаюсь я, потянув за рукав пиджака Кавата.       — Было приятно познакомиться, — надрывно выдаёт Соя.       — Кто это, Широ? — спрашивает отец, выглянув в коридор. За ним маячила Баджи-сан.       — Мы ушли, — выталкиваю Кавата в подъезд и быстро захлопываю дверь. — извини.       — Наверное, нужно было сначала написать тебе? — чешет затылок он.       — Нам лучше поспешить, — сжимаю ручки своей старой школьной сумки. — Но с начала мы заглянем к Джо.       Соя неловко кивает, соглашаясь. Вдвоем мы быстро покормили толстяка Джо, поменяли воду в миске, а заодно поправили сбившийся от ветра картонный домик.       Я попытался ещё раз извиниться за устроенное Коко представление, на что Соя попросил больше об этом не думать.       — Мой брат поступил бы так же, — говорит он. — Так что я понимаю.       «Боюсь представить, что будет, когда тебя остальные ребята увидят».       — Нахоя тоже попробует переломать мне пальцы, если я дотронусь до тебя? — изумлённо.       — Он просто попросит тебя отстать от меня, — отвечает тот через некоторое время, — сказав, что ты плохо влияешь на меня. Что, кстати, недалеко от истины.       — Может, он просто завидует? — подмигиваю ему я. — Ведь тебе первым удалось закадрить девчонку.       — У брата довольно много поклонниц, — возражает мне Соя пылко, — и на свидание он уже ходил.       — А ты?       — Что я? — косится Кавата на меня странно.       — Ходил уже на свидание?       Что я делаю?       — Ну да, — тихо, — ходил. За компанию с братом.       — И как оно?       — Не, — запинается на полуслове, — очень.       Возле школьных ворот стоит банда каких-то парней, окружив явно кого-то. Многие школьники обходят группу стороной, оглядываясь. «А я даже и не запомнил дорогу», — думаю понуро, оглядывая собравшихся.       — Что здесь происходит? — рычит Кавата, направлясь вперёд, к толпе.       — Глава! — раступаются парни, поворачиваясь к нам.       Глава?       — О, Мондаи-чи! — машет мне рукой Мадараме, отлипая от стены. — Здоров.       — Мондаи-чи? Тот самый? — зашептались парни.       — Ёб твою мать, Шио-чан, — рычу я себе под нос. — Я его впервые вижу! — обхожу быстро толпу, закрывшись сумкой и боясь взглянуть на Кавата.       — Мондаи-чи, — наигранно хнычет Шион, хватая мою сумку, — ну ты чего? Не признала меня в форме? Или ты обиделась, что я тебе не сказал ничего? Так это Усо велел, вот и ругайся на него.       — Ты чего творишь? — начинаю я шипеть на Мадараме. — Всю конспирацию мне так испортишь, придурок!       — Да? — изумлённо. — Прости-прости.       — Вы чего тут разорались с утра пораньше? — подходит к нам Кенчик, закинув сумку себе на спину откуда-то со стороны парковки для велосипедов.       — Кенчик, — вздыхаю я, — ты знал?       — О нём? — цепко оглядывает тот Мадараме. — Знал.       — А мне чего не сказал?       — А зачем? Знаешь, в какой класс нас засунули? — идёт к крыльцу Рюгуджи. — Надеюсь, не в один с этим придурком.       — Эй, — возмущается Мадараме, — я бы попросил.       Мадараме отбирает у меня мою сумку, продолжая препираться с Кеном.       И как тут заводить новых друзей?       Оборачиваюсь, ища взглядом Кавата. Соя стоял рядом со своим братом. Явно что-то почувствовав, он оборачивается. Складываю пальцами сердечко, прося мысленно у юноши прощение.       «Дерьмовый я человек», — горько.       Соя улыбается мне в ответ, не так дико и неприятно, как при первой нашей встрече. Вижу, как заалели скулы на его лице. Кавата пытается сделать сердечко наподобие моего, смущаясь ещё больше.       — Идём, — дёргает меня за ворот пиджака Кенчик, вернувшись. — Что за хрен?       Ничего ему не отвечаю, продолжая радостно улыбаться.