— У Риндо день рождения двадцатого, — отталкиваюсь от земли мысками своих тяжёлых ботинок, — подсобишь?
— И что ты хочешь ему отправить? — спрашивает лениво Усо-чан. — Праздничный торт? Или закажем ему в камеру клоуна?
Дергаю уголком губы, продолжая медленно раскачиваться на качелях. Закажем. Мы. Чувство благодарности растекается по телу не хуже рюмки лимонной водки.
— Девочка из кружка рисования рисует один такой тортик для меня. Риндо любит Choco Pie с шоколадом и апельсином. Не пробовал такой? — кошусь на друга. — С лёгкой кислинкой. Я уже взял пачек шесть. И вот, — торможу и роюсь в своей школьной сумке, доставая маленький и мягкий брелок-львенок. — Увидел и сразу о нем подумал. Там ещё один был, бурый. Его тоже купил.
Тетта протягивает мне руку, беря брелок, просовывая в кольцо палец. Ногти измазаны черным лаком. До сих пор. «Переходный возраст? Выглядит вполне себе здоровым». Вечером довольно прохладно, чем днём.
— Оставлю себе, — извещает меня о своем решении Тетта, доставая сразу ключи от дома.
— Офигел? — рычу я.
— Один у тебя, другой — у меня, — никак не реагирует Усо-чан, крепя брелок к ключам. — Всё честно.
— Это подарок, — пытаюсь дотянуться до мальчишки, но тот отодвигается от меня.
— Купишь чего-нибудь другое, — говорит он, — например, книгу. Вполне себе отличный подарок.
— Это ты так на что намекаешь? — не понимаю я.
Кисаки косится чего-то на меня хмуро, убирая ключи с брелком обратно к себе в карман.
— Ты вообще спишь?
— С кем? — удивлённо.
Суть заданного вопроса доходит до меня где-то секунд через тридцать. Черт.
— От силы часа четыре, если не меньше, — врать всё равно бесполезно, — не могу чего-то. Не знаю, — морщусь.
— Тебе снятся кошмары? — спрашивает тихо Тетта.
— Нет, — качаю головой, — мне ничего не снится. Я просто в какой-то момент закрываю глаза, а когда открываю, проходит уже некоторое время. У меня иногда такое бывает, ничего серьезного.
На кофеине долго не протянешь. Как и на энергетиках. Вот только, жить как-то дальше надо. Синяки под глазами замазываю купленным консилером, а постоянная нервозность и так была присуща мне по натуре.
— Идём, — я как-то успел проморгать, когда успел встать Кисаки.
— Куда? И разве тебе не надо идти на тренировку? Растяжка знаешь ли сама себя не поставит, — пытаюсь казаться умным.
— Ко мне домой, — тянет меня за руку друг. — Тебе нужен отдых.
— Водка мне лимонная нужна, — тяну я тихо, вставая.
Тетта уверенно тащит меня за собой, не разлепляя наших рук. Обходим детскую площадку. Усо-чан жил за три улицы от моего дома.
— Напиши отцу, что останешься сегодня у меня, — начал командовать он, — завтра, у тебя всё равно учёба со второго урока?
— Смотрю, — улыбаюсь я, — ты моё расписание выучил получше моего.
— Как придём, позвонишь в дом Сано, прикинешься моей сестрой, скажешь, что я заболел.
— Тебе ничего не будет от отца потом? — сжимаю ручки школьной сумки.
— Ему все равно, — бросает недовольно Кисаки, — не думай об этом.
Ладно. Веду плечом, ничего не отвечая. Что в той реальности, что в этой Тетте как-то не везёт с родственниками. Его отец так же работает где-то в госструктурах, шествуя по головам, чтобы добраться до самой верхушки. Понятно в кого пошёл Тетта.
Дом у друга не меньше моего, если даже не больше. Двухэтажный, с кучей комнат и прислугой. Даже небольшой садик присутствовал, с кучей различных растений в горшках.
— Проходи, — говорит Кисаки, скидывая обувь у порожка и снимая ветровку, вешая ту на крючок.
Ставлю сумку у стены и стягиваю с плеч крупной вязки кардиган. Вожусь долго с ботинками.
— У тебя тут довольно мило, — я мало что успел разглядеть из коридора, но что-то нужно было сказать.
— Ага.
Убедить отца мне удалось чересчур легко, сославшись на больное состояние друга. Как и прикинуться старшей сестрой Тетты, в открытую обманывая своего бывшего тренера.
— Что дальше? — спрашиваю я Кисаки, как только закончил разговор, повесив трубку стационарного телефона.
— Ты голодна?
— Нет.
— Значит, голодна, — он будто не слышал меня, уходя куда-то вглубь дома, на кухню.
Из еды в холодильнике был какой-то суп и вчерашний рис. Снимаю пиджак, оставаясь в белой блузке. Развязываю бант под горлом.
— Я могу приготовить омлет и пожарить сосисок.
— Хочу сосиски в форме осминожек, — не удержавшись, прыскаю от смеха.
— Хорошо, Усо-чан.
Готовка меня успокаивала. Закатываю рукава и развязываю бинт с ладоней. Мою хорошенько руки. Татуировка черным бельмом выглядит на моей светлой коже. Думаю, сколько должно пройти времени перед тем, как Тетта заметит её? Даю ему минут пять. Включаю чайник.
Тетта не мешал мне, усевшись за стол.
— Достань пока тарелки и кружки, — прошу я через некоторое время.
Сегодня третье октября. Завтра четверг. Зеваю, заливая на нагретую сковородку, смазанную маслом, взбитые яйца.
— Тебе какой чай?
— Любой, — дёргаю плечом. — Сахара две ложки. Ты чего делаешь? — хмурюсь я.
— Хочу похвастаться Акаши, — Тетта фотографирует криво нарезанные сосиски на свой телефон, намереваясь отправить фотографии Харучиё.
— Я бы не советовал этого делать, — говорю я, — Харучиё может и обидеться.
— Я уже так делал, — отмахивается от меня друг. — Да и не против он, если честно. Мы часто обмениваемся фотографиями.
Вот как. Кисаки явно послушал моего совета, сдружившись с Акаши за этот месяц. Я даже рад за них. Может, в этой временной линии они будут счастливы? «Главное, чтобы приключений на свои светлые головы не нашли».
Незаметно, мы перешли в комнату Тетты, перед этим убрав за собой и вымыв посуду. Комната у друга была просторной и пустой. Усо-чан дал мне переодеться в свою рубашку, которую домработница купила случайно не того размера. Я так и не понял, когда меня вырубило. Вроде бы о чем-то говорили, а о чем уже, я так и не вспомню.
Проснулся я раньше будильника. Кисаки спал рядом, на второй половине кровати. Хорошо, что под другим одеялом, а то было бы неловко. Хотя, куда ещё больше? Порыскал под подушкой рукой, пытаясь найти свой телефон. Вместо него нащупал маленькие пальцы Тетты. «Повезло мне с ним», — думаю я ласково, сжимая его пальцы своими. Тетта хмурится во сне, забавно фыркая и вырывая свою руку.
Свой телефон нахожу на тумбе, рядом с очками Кисаки. Тянусь за ним, завалившись на друга.
Ты на меня обиделась, сестрёнка?
Понимаю
Я не знал, что отвечать брату. Какой день висит сообщение в прочитанных? Третий? Четвертый?
я просто не знаю, что тебе написать
из-за этого вот тебе заспанная морда моего лучшего друга
И фотографию Усо-чан отправляю следом.
Какие-то странные у вас обычаи
Прилетает сообщение от брата через некоторое время.
06:25 почему не спишь?
Мать заявилась только под утро. Неважно
наверное, я впервые за этот месяц выспался
Может этот твой «друг» тебе чего-то подсыпал?
не думаю :)
«А вдруг?»
Да быть такого не может.
Позволяю себе поваляться ещё минут пять, а потом осторожно встаю. Подбираю со стула свою форму и топаю в ванную комнату. Принимаю быстро душ и умываюсь. Синяки под глазами мне было сегодня нечем прятать. Так что выглядел я не важно, как ни крути. В комнату возвращаюсь где-то минут через двадцать.
— В школу сегодня пойдешь? — тормошу друга.
— Я болею, — отворачивается от меня Кисаки, пряча лицо.
— Как знаешь, — пожимаю плечами и допиваю свой остывший за ночь чай. — Вечером спишемся?
— Угу, — едва слышно.
Наверное, моя ошибка была в том, что я доверился Усо-чан, попросив его налить мне чай. Кто мог подумать, что он подсыпет мне снотворное? Явно из жалости и по доброте душевной. Вот когда он умудрился? Ощутил, что со мной что-то не так уже в поезде. Вялость, апатия, сонливость. Вот какого хуя? В толкучке меня штормило только так. Сразу же вспоминаю одно из сообщений брата. Уродец.
Я не помню как дошел до школы, придерживаясь стенки.
«Я его убью», — решаю я, держась за дверцу своего обувного шкафчика, не в силах перестать зевать. — «Вот только доберусь до него». Вся моя благодарность к Усо-чан отошла на второй план.
— Прав был брат, — говорю я сам себе.
— Ты это мне? — я даже не догадывался, что наши шкафчики расположены рядом. — Чего это с тобой? — спрашивает подозрительно Шиба. — Упоролась?
Подаюсь вперёд, на голос, хватая одноклассника за руку.
— Ши-и-иба, — зеваю, — помоги.
— Отцепись, — пока ещё просит Тайджу, хорошенько встряхивая меня за плечи.
— Не-а, — мотаю головой, — мягкий такой, — надеюсь, я это не про пол.
Вырубило меня знатно. А когда я очнулся, сначала даже и не понял, где нахожусь. Комната была довольно светлой. Телевизор, тумба, маленький столик и ковер на полу. Привстав на руках, пытаюсь осмотреться, подмечая висящие на стенах фотографии и полки с книгами.
— Проснулась, — говорит зачем-то громко смутно знакомая мне девочка. — Боялись всё, что брат тебя убил.
— Юзуха? — осторожно.
— Ты знаешь моё имя? — искренне удивляется Шиба-младшая.
— Тайджу рассказывал как-то о тебе и брате, — вру я, заваливаясь обратно на диван. Тру лицо пальцами. — Долго я спал?
— Весь день, — заходит в комнату Хаккай, держа в руках поднос с напитками. — Привет.
Киваю.
— Ты во сне много говорила, — Шиба ставит поднос на столик, — всё кого-то обещала убить.
— И извинялась за что-то, — добавляет недовольно Юзуха, садясь на пол перед столиком. — Ты девушка брата?
— Нет, — морщусь, — мы с ним одноклассники. Меня снотворным опоили, а Тайджу помог мне, — некая вялость сковывала всё ещё моё тело. — Хотя я боялся, что он бросит меня где-нибудь. А вы чего тут одни? Где Тайджу?
— На работе, — отвечает мне девочка, — как обычно.
— Держи, — протягивает мне один из стаканов Хаккай, дождавшись, когда я сяду. — Больше мы предложить ничего не можем. Брат запрещает пользоваться плитой.
— Прекрати, — предупреждающе смотрит на своего младшего брата Юзуха.
Закатываю глаза, ещё раз хорошенько оглядывая детей. Выглядят они здоровыми и целыми, вроде бы. Ни синяков, ни ссадин. А то, что брат «попросил» их не пользоваться плитой, боясь устроенного пожара — вполне себе нормальное явление.
— Вы голодные? — сладкую газировку добиваю в три глотка. — Сейчас чего-нибудь придумаем. Где у вас можно умыться?
— Я провожу, — поднялся сразу же на ноги Хаккай, — идём.
— Ничем хорошим это не закончится, — качает головой Юзуха. — Сами перед братом будете отвечать.
— Забацаем сейчас моё коронное блюдо, — усмехаюсь я, пряча зевок за ладонью, — и будет вам счастье.
готовь жопу, Усо-чан
Пишу я в ожидании, когда пропарится мясо в кастрюльке, чтобы закинуть туда картошку и остальные овощи.
выебу
Да кто знал, что ты допьешь чай в кружке
убью
Моё недовольное лицо развеселило пришедшего домой Тайджу, который особо не рассчитывал увидеть меня в своем доме.
— Ты ещё тут?
— Отец заберет меня где-то через час, — пожимаю плечами, — мой руки и пошли ужинать.
— Чем? — его недоумение было настолько искренним, что я даже сам удивился.
Ухожу обратно на кухню, поторапливая мелких, чтобы те быстрее накрывали на стол. Шиба подошёл минут через пять, успев быстро переодеться и умыться. Оглядев нас и накрытый стол, юноша уселся во главе стола. Я же сажусь напротив, не беспокоясь о правилах приличия. Подтягиваю к себе тарелку с ложкой.
— Помолимся.
— Ты же это не серьезно? — ложка падает обратно в тарелку. Беру за руки мелких.
— Благодарим Господа нашего, — начинает Тайджу, закрывая глаза.
Пиздец. На моменте, где юноша благодарит за сытную, вкусную еду и друга, с которым её можно разделить, и вовсе чуть не хохочу в голос.
— Довольно сносно, - подмечает благосклонно Тайджу.
— Не подавись, — прошу я одноклассника. — И наедайся досыта. Это моя благодарность тебе, что помог.
— Завались.
Качаю головой, фыркая от лезущего наружу смеха. «Смешной такой».
