Сто йен

      — Коко-чан?       — А? — отзываюсь без энтузиазма, поднимая голову. Перестаю чистить от кожуры яблоко. — Простите, вы о чём-то рассказывали?       Бабуля качает головой.       — У тебя что-то случилось? — спрашивает бабуля. — Ты хорошо ешь? Спишь? И ты ведь никому не расскажешь, что я доверила тебе нож? — смеется она своей же шутке.       — Всё хорошо, — говорю блекло, — правда.       И это было правдой. Почти. Эта неделя выдалась для меня тяжёлой не только в физическом плане, но и в эмоциональном. Я даже в какой-то момент допустил мысль, что может совершив ещё одну попытку суицида, смогу вернуться обратно на несколько лет или вообще исчезнуть.       Отец, как и обещал, наказал меня в тот вечер, лишив мобильного телефона, телевизора и интернета. Но видя мой чуть диковатый, истеричный вид, как-то сдулся. Видимо, до этого дня, он никогда и не наказывал свою дочь.       — Вы поругались? — спросил он меня.       — Не знаю, — нервно, — Хитто сказал, что ему надо будет уехать на некоторое время из страны. Соревнования. Да, — киваю уверенно, подтверждая свою же ложь, — у него соревнования по смешанным единоборствам.       Осталось только в этом убедить самого себя.       Мне ничего не оставалось, как лечь спать. Я поздно заметил, что отец вырезал все замки в межкомнатных дверях.       — А Вас когда выписывают, бабуль? — спрашиваю со всей серьёзностью. — Я же смогу с Вами потом ещё увидеться?       — Конечно, Коко-чан, — она подаётся вперёд, хватая меня за руку. — Я всегда буду рада тебе.       — Правда?       — Конечно, — ласково похлопывает меня по руке, — я дам тебе адрес и напишу номер телефона. Звони в любое время, — подмечаю, как мастерски женщина уводит меня дальше от моего первого заданного вопроса. — А мой внучок тебе случайно не писал? Я попросила его поговорить с твоими одноклассниками.       — Я с нового семестра перехожу в другую школу, — улыбка выходит натянутой.       — Правда? — бабуля даже рада больше моего.       — Правда. Спасибо, — благодарю искренне, — и Муто-сану передайте мою благодарность.       — Если посидишь ещё немного, то сможешь сказать ему это лично, — подмигивает мне та.       «О», — думаю я, — «Мне есть, что сказать ему».       Чесались ладони с пальцами, перетянутые эластичным бинтом. Понимаю, что не гигиенично чистить именно так яблоко, но я ничего не мог с собой поделать. Я даже ночью не снимал их.       — А твой отец? Он не против, что ты сидишь тут?       — Нет, не против, — отвечаю я односложно. — У него накопилось много работы из-за меня. Ему же пришлось брать отпуск. Я даже как-то сопровождал его на неделе. Роппонги довольно красивый район.       Фирма отца располагалась в одном из бизнес-центров, на восьмом этаже. И пока мужчина разбирался с делами, закрывшись со своим секретарём в кабинете, я смог найти в интернете хоть какую-то информацию о братьях Хайтани. Идея отправить им в колонию посылку с вещами меня не оставляла, как и желание найти дома, в кабинете отца хоть какие-нибудь сведения о брате. Родители должны были поддерживать связь между собой. Хоть какую-нибудь. На экстренный случай.       Статья была короткой. Если не знать, что искать, то не заметишь.       Я знал, что братья избили бывшего «короля» Роппонги и к нему приближённых до смерти. Об этом всем было известно. Из-за слухов на них и вышли полицейские, ведь кому-то удалось вырваться живым из той заварушки.       Хайтани были осуждены на несколько лет, без права на досрочное освобождение. Как раз до малого совершеннолетия.       Быстро просмотрев перечень документов, которые нужно заполнить перед тем, как отправить в колонию посылку и распечатав список допускаемых вещей, я подчистил историю в браузере. Оставалось дело за малым: найти деньги.       У Широ была копилка. Но тех денег было недостаточно. А у отца просить…       «Он бы не отказал», — но я замучаюсь придумывать на что именно мне понадобилась такая кругленькая сумма.       Мне только и оставалось, как дождаться карманных денег.       — А вот и внучок, — живой, полный радости голос бабули вывел меня из оцепенения. Моргаю заторможенно. — Чего ты встал у порога, заходи.       Киваю Муто-сану, получая такой же настороженный кивок в ответ.       — Бабуля рассказала, что вы для меня сделали, — ставлю бумажную тарелку с недочищенным яблоком и ножом на тумбу, вставая со стула, — спасибо Вам, Муто-сан, — кланяюсь в благодарность. — Но в другой раз, прошу, не делайте так больше. И мой номер телефона никому не давайте, пожалуйста.       — Что у тебя за дела с Хяку?       — С кем? — изумлённо.       — Хяку, — повторяет медленно юноша, отдавая бабуле пакет из маркета, что располагался рядом с больницей, через две улицы. — Какучё Хитто.       «Это же сколько времени он уже находился тут?»       — Ничего, — отвечаю быстро.       — Не похоже. Перекосоёбило его знатно, когда он о тебе услышал.       — Ясухиро!       — Я не знаю никакого Хяку. Простите, — сажусь обратно на стул.       И это тоже являлось правда. Я не знал этого Какучё Хитто. В тот момент, услышав его полный недоумения вопрос, я только и смог, как оттолкнуть Кокосика и убежать, как последний трус. Передо мной стоял не мой Какучё.       Бабуля сделала вид, что не понимает о чём мы говорим. Сразу же стала расспрашивать внука о школе и подработке, пытаясь всучить мне мармеладные конфеты, которые Муто принес ей из магазина. Я же не участвовал в разговоре.       — Довезешь Коко-чан до дома? — чего? — Ты же, небось, опять приехал на своём ведре с болтами? И как ты только ездишь на нём?       — Не надо меня никуда везти. Я сам доберусь, на автобусе, — сразу же начал убеждать я бабулю. — Честно, — вскакиваю со стула, доставая из кармана длиной юбки свой телефон. — Пожалуйста, — игнорирую иконку входящих сообщений, которых там явно перевалило уже за сотню. Читать сообщения от этого Хитто было физически трудно. — Напишите мне свой номер телефона и домашний адрес.       — Ясухиро напишет, — ехидно, — как доберётесь.       — Бабуль, — тяну я растроено, — за что вы так со мной?       Мой вопрос естественно остался без ответа. А время посещений подходило к концу. Муто-сана было так же бесполезно в чем-то переубеждать.       Мы довольно быстро спустились к подземной парковке, дойдя до серой Honda CBR900 RR, 96-года.       — Ого, — выдаю я восторженно, обходя мотоцикл, — четырехтактный двигатель с жидкостным охлаждением, объемом 892 кубических сантиметра. А максимальная скорость у него 255 км?       — 257, — поправляет меня безлобно Муто-сан, — если быть точнее. Увлекаешься мотоциклами?       — Читал всякое на досуге, — забывшись, выдаю я.       — Умеешь водить?       И что мне ему ответить?       — Умею, — честно, — но это секрет. Вы же никому не расскажете, Муто-сан?       — Садись, — бросает он, но я-то видел, как заалели его уши.       Говорю ему приблизительный адрес своего дома, садясь за юношей. Думаю, ухватиться за специальные крепления, но Муто «просит» держаться за него крепче, заводя мотор. Широкая улыбка появляется на моём лице сама собой.       «Как же я скучаю по крошке и Зузу».       Зажмуриваюсь, пряча лицо от острого ветра за спиной Ясухиро. Муто легко петляет между автомобилями, плавно останавливаясь на светофорах и уходя в повороты.       — Спасибо, — громко благодарю я его, когда мы добрались до уже знакомого мне спального района, — правда.       — Записывай номер.       «Почему он так раздражён?» — не понимаю я, быстро доставая свою раскладушку.       — А когда выписывают бабулю? — любопытсвую я. — Хочу приготовить что-нибудь вкусненькое.       — Зачем?       — Что «зачем»? — хмурюсь я. — Думаю, ей будет приятно и вообще…       — Зачем ты навязываешься? — его тяжёлый взгляд приковывает меня к земле.       — Я не знаю, — отвечаю опять честно, вспоминая сказанные, когда-то свои же слова: «… любые отношения лучше начинать с правды».       — Что тебя связывает с Хяку? — спрашивает неожиданно тот, пытаясь выбить меня из колеи.       — Ничего.       — Я не верю тебе.       — А вы все такой же подозрительный, Муто-сан, — смеюсь нервно я, медленно закрывая глаза.       Сука!       — Мне пора! — резко разворачиваюсь на пятках, бросаясь вперёд.       Сука! Сука! Сука-а-а!       Как так можно лохануться? Как?!       Резко заворачиваю за угол, не смотря по сторонам и натыкаясь на кого-то.       «Ну что опять?!» — не понимаю я, оглядывая с пяток парней из средней школы, окруживших какого-то мальчишку.       — А? — гаркает громко школьник, в которого я врезался. — Тебе жизнь чтоль не дорога, сука? Чего вылупилась?       И чего он так орет?       — Глухая? — бросает другой. — Или мы недостойны твоего ответа, богатенькая сучка?       Мальчишка поднимает голову, глядя на меня своими голубыми глазами.       «Такой маленький», — пронеслось у меня в голове перед тем, как меня толкнули.       Мягко улыбаюсь Тетте, подаваясь вперёд и занося ногу для удара. В этой временной линии у меня была идеальная растяжка, а куда нужно бить, я знал и так.       Они даже не поняли сначала, что произошло, когда один из гопников упал на асфальт, закатив от боли глаза. Второго бью прямым хуком прямо в нос, третьего вырубаю излюбленным ударом с ноги, а четвертого утягиваю за руку к каменному ограждению, пройдясь по нему лицом юноши.       — Не подходи! — верещит последний, бросаясь наутёк. Его ноги заплетаются, и он падает, продолжая ползти вперёд.       Дохожу до него в несколько шагов, ставя ногу на его спину.       — Нихуя вы не крутые, — говорю я тихо, — обычная шпана, что только и может отнимать деньги у слабых. — ступней прижимаю его лицо к асфальту, довольствуясь слабыми кряхтениями.       Чувствую на себе чей-то удивленный взгляд, обращённый на меня откуда-то из-за угла.       — Бежим, — бросаюсь к Тетте, хватая его за руку и уводя куда подальше.       Кисаки с трудом поспевает за мной. Слышу, как глухо бьётся объёмный школьный рюкзак по его спине. «Надеюсь, синяка не будет».       — Они вернутся, — говорит он, когда мы остановились у автоматов с напитками и сигаретами. Смотрит на меня серьезно, так по-взрослому. Как раньше.       — Тогда я изобью их ещё раз, — говорю я со всей серьзностью. — Кстати, сто йен не найдется на сигареты? — киваю на один из автоматов. — Курить хочу просто ахуеть как.       — Курить вредно, — я только сейчас заметил, что мы до сих пор держимся за руки.       Но Тетта достаёт из кармана своих шорт маленький кошелек-ключницу. Протягивает мне всю мелочь.       Отпускаю его вспотевшую ладонь, отходя к автомату. Покупаю любимые Какучё вишневые сигареты и зажигалку.       — Коконой Широ, — представляюсь я.       — Тетта Кисаки.       — Очень приятно познакомиться с тобой, Те-чан.