Сто йен

      Проснулся я, как по часам, ровно в семь утра. Открыл глаза, рвано выдыхая, уставившись в серый потолок. Тело будто сковало силками. Дыхание Риндо щекочет мою шею, вызывая табун противных мурашек по всему телу. Опускаю взгляд. Хайтани одет. Это хорошо. Осторожно поднимаю руку и потираю глаза.       Спать мы легли часа два назад? Меня вырубило сразу же, как только голова коснулась подушки. У другого бока что-то заворочалось, потянув мою ногу на себя. Вытягиваю шею, скосив взгляд. Светлая макушка. Акаши?       И как мне из-под них выбраться? Хотелось в туалет и принять душ. А ещё чего-нибудь освежающе холодненького к голове приложить, чтобы та перестала гудеть.       Попытался сначала отодвинуть от себя Риндо. Аккуратно и не спеша, зная, как тот уебать может хорошенько с левой спросонья. Одного такого его пробуждения мне хватило на годы вперёд. Выдохнув, Риндо отпускает меня, переворачиваясь на другой бок и подтягивая длинные ноги к животу. Акаши же вцепился в мою ногу, как маленький ребенок в мягкую игрушку. Лицо у Харучиё довольно милое. Провожу рукой по его волосам, перебирая пальцами запутанные длинные пряди.       Не встреться мы лично, я бы и не узнал бы его. Я помню Акаши маленьким, щуплым, диким. Всё за сестрой младшей присматривал и за старшим братом хвостом бегал. В додзё заглядывал украдкой, подсматривая.       — М-м, — тянет лениво Акаши, повернув ко мне голову, — Вы уже проснулись, Коко-семпай?       Его розовые ресницы дрогнули, а на губах появилась мягкая улыбка. И даже два уродливых шрама на уголках рта не портили его.       — Почему ты в «Тосве», Харучиё? — спрашиваю я тихо, продолжая гладить юношу по голове. — После того, что Сано-семпай сделал с тобой?       — Вам это правда интересно или Вы испытываете чувство вины? — в его тусклых голубых глазах пляшут смешинки.       — Я должен был в тот раз уебать Майки сильнее.       — Вы сделали всё возможное, — говорит спокойно Харучиё, — Вы единственная, кто тогда встал на мою защиту, обвинив сестру.       — За что поплатился точным ударом в висок и потерей памяти, — фыркаю я, — а я всё понять не мог, чего меня от семпая воротит.       — Я хотел поблагодарить за помощь, но Ваши родители забрали Вас с братом из додзё, а в оставленных документах не значилось домашнего номера или какого-либо адреса дома. Баджи и вовсе запретил говорить о Вас при Майки, а брат просил забыть обо всем, — Акаши трётся носом о мою ногу, как какая-то собака или кот, выпрашивая ласку. — Но мы с Вами снова встретились.       «Бедный ребёнок»       — Чего вы там шепчетесь? — Риндо переворачивается на спину с громким стоном. — Сами не спите и другим не даёте, суки.       — Спи, кто тебе не даёт? — бью его тыльной стороной ладони по бедру. — Я, кстати, вещей чистых возьму из шкафа?       — Делай что хочешь, только заткнись, — умоляет меня Риндо.       Довольно улыбаюсь и прошу Акаши отпустить меня. Тот нехотя разжимает руки.       Комната у Риндо широкая, с большим окном. Подхожу к шкафу, отодвигая створку. Вещи все висят ровно, по линейке, аккуратно. Недолго думая, хватаю белую рубашку и спортивные чёрные штаны. Беру из шкафа также полотенце. Снимаю с зарядки телефон. С экрана на меня уставился недовольный Ран в соломенной шляпе, сидящий в тракторной будке. Вспоминаю, что это Риндо мне переслал во втором часу, хвастаясь сделанными фотографиями.       Выхожу из комнаты, стараясь громко не топать. Проскальзываю мышью мимо комнаты Рана.       В ванной зябко. Включаю горячую воду, даже не взглянув в зеркало. Знаю, что выгляжу сейчас не очень. Раздеваюсь, бросая грязную одежду в корзину для белья. И чуть ли не пищу от удовольствия, вставая под горячий душ.       Неожиданно, по спине проходит озноб, впиваясь в позвонки острыми иголками. Сердце заходится в болезненном спазме, а желудок выкручивает наизнанку. Успеваю только глубоко вздохнуть, как меня рвёт желчью. Напугано замираю, пытаясь удержаться на ногах. Голову пронзает импульс и приходит осознание, что Такемичи Ханагаки совершил очередной прыжок во времени, раскрошив реальность.       Блять.       Ловлю ртом горячие капли, пытаясь избавиться от горечи. Зажмуриваю глаза до разноцветных кругов, думая, что Ханагаки заразил меня каким-то межвременным сифилисом, раз меня так кроет. Как это вообще возможно?       Устраиваю себе контрастный душ, резко переключая горячую воду на холодную. И так несколько раз, пока зубы стучать друг о друга не начали.       «Что, чёрт возьми, со мной происходит?!»       С трудом намыливаю волосы первым попавшимся шампунем, мягко массируя кожу головы. Выдавливаю немного геля для душа с ароматом мяты на мягкую губку, растирая по коже. Вчера как-то не задумывался, о гематомах разбросанных по всему моему телу, не чувствуя боли.       «Бывало и хуже», — утешал я сам себя, проводя губкой по наливающемуся фиолетовым цветом большому синяку на левом боку и бедре. На грудь без слёз не взглянешь, как и на руки.       Телефон вибрирует на тумбе, издавая незатейливую мелодию из рекламы про сырные шарики. Кому я понадобился в такую рань?       «Ханагаки», — пришло мне первым на ум, но я отбросил эту мысль сразу же. Принцесса не будет звонить мне после случившегося. Или будет?       Решаю про себя, что Ханагаки — та ещё сука и выключаю воду. Ступаю на холодный кафель, потянувшись за полотенцем. Обтираю насухо лицо, после тело и волосы. Натягиваю штаны и рубашку на голое тело. Белье упрячу в кармане спортивных штанов. И долго рассматриваю свое опухшее лицо в зеркале. Красивее только в гроб кладут. Чищу зубы пальцем, выдавив на него зубную пасту. Провожу руками по мокрым волосам, зачесывая их назад и подмечая, что рубашка Риндо хорошо так просвечивает. Накидываю полотенце себе на плечи и выхожу из ванной, открыв телефон.       Звонила Принцесса.       Решаю проигнорировать Ханагаки и написать Хине, чтобы та не волновалась обо мне. Написал так же кратко, что вернулся домой вчера вечером и то, что в больницу ездить больше не нужно. И попросил ещё, чтобы она вновь сердечно поблагодарила Кисаки.       Осторожно прохожу мимо комнат братьев, к лестнице. Думал, что нужно написать ещё брату, спросить, как он там. Экран телефона вспыхивает синим, вибрируя у меня в руке. Быстро скидываю звонок, испугавшись, что сейчас перебужу всех. С первого этажа доносился трубный храп с дивана. Мочизуки-сан хотел остаться, кажется.       Ханагаки, добившись от меня хоть какой-то ответной реакции, стал названивать упорнее. Спускаюсь быстро на первый этаж, поставив входящий вызов на удержание и проскальзывая на балкон, двери которого были сейчас открыты. Ран вчера запретил выходить на балкон, аргументируя тем, что нам, «малышне», рано видеть всякое. На что Риндо посмеялся и рассказал, что на балконе припрятан дайкон и несколько крупных редек.       — Широ! Широ? Ты меня слышишь? Да что не так с телефоном? — не понимает Принцесса, крича в трубку.       — Ты смотрел на время? — спрашиваю я, мысленно считая до десяти.       — Широ! Ты не представляешь, что со мной произошло! Будущее изменилось.       — Да? И как же?       Значит, вчера я избил Ханагаки из моего времени. Понятно теперь, чего он на меня смотрел так удивлённо.       — Инуи работает в полиции, представляешь? В отделе борьбы с наркотиками. И он, — Принцесса запинается, вспоминая, что кто-то убил Сейшу прямо у него на глазах, — он… Его убили.       — Кто? — мой голос всё-таки дрогнул.       — Он не представился.       Что?       — Как это «не представился»? — не понимаю я, открывая одну из оконных створок и вдыхая уже нагретый утренний воздух.       — Наото сказал, что Инуи хотел поговорить со мной, поскольку я прохожу, как свидетель по одному делу, что-то связанное с бытом наркотиков в Роппонги. Я не особо понял о чём он, если честно, — сбивчиво стал пересказывать Ханагаки. — Привёз меня на парковку, а потом попросил выйти из машины и стал обвинять меня во всех смертных грехах. Что это я виноват в случившемся с вами; что я не должен был перемещаться во времени. А ещё Хината вышла замуж, представляешь?       — Чего? — не понимаю я. — Погоди, Принцесса, что с Инуи? Кто его убил?       — Парень с розовыми волосами, — едва разборчиво, — появился из ниоткуда, всё причитал, что «Ши-чан будет не довольна. Ши-чан расстроится». Я не понимаю. Будущее меняется слишком быстро. А я ведь не спас ещё Дракена.       — Ты помнишь, что с тобой случилось вчера? — осторожно спрашиваю я.       — И «Токийская Свастика» распалась, представляешь? — не слышал меня Ханагаки, — Никогда и не было такой опасной группировки, только банда школьников когда-то давно. Сейчас, то есть, через двенадцать лет, Токио правит какие-то «Мёбиус».       — Я избил тебя вчера.       — Что? — переспрашивает изумлённо Такемичи, — Почему?       — Мы расстались с Сейшу, — тихо, — вчера. Из-за тебя.       — Но причём здесь я? — не понимает Ханагаки. — Я просто пожаловался ему на тебя, сказав, что ты многое на себя берёшь.       — А ещё, — слышу, как чиркает колесико зажигался совсем рядом, — я сделаю всё угодно, чтобы Кисаки победил, — медленно поворачиваю голову, встречаясь с насмешливым взглядом Какучё, что сидел на полу у каких-то коробок, — так что иди нахуй, Принцесса. Теперь каждый сам за себя.       — Что? Погоди, Широ! — кричит Ханагаки, но я прерываю звонок, продолжая переглядываться с парнем.       Вместо Какучё сейчас вижу Сейшу. Из-за шрама? Или уставших глаз?       — Давно Вы тут, Какучё-сан? — спрашиваю я. Вижу, что рядом с ним стоит пустая кружка и понимаю, что давно. — Вы вообще ложились?       Вчера мы и парой слов не перекинулись друг другом. Я всё не мог смотреть на него, вспоминая сразу Сейшу и утопая в печали всё глубже и глубже, выпрашивая у Рана алкоголь и тем самым заставляя морщиться от брезгливости Какучё. Замкнутый круг какой-то.       Какучё чиркает колесиком, вызывая искру и создавая маленький огонёк. Достает из лежащей рядом пачки сигарету, подкуривая и протягивая её мне. Сажусь рядом, ближе к двери, и принимаю сигарету. Затягиваюсь, ощущая на языке какой-то сладкий привкус.       — Я тебе противен? — неожиданно спрашивает он. — Из-за шрама?       — Что? — давлюсь сигаретным дымом, закашлявшись. — Нет, конечно. У меня же фетиш на парней со шрамами на лицах. — смотрю на него удивлённо, чувствуя, как медленно начинают гореть уши. — Не знали?       — Ты это серьёзно или издеваешься? — хмурится Какучё, глядя на меня изподлобья.       Нахожу быстро в телефоне фотографию Сейшу, где он сидит на деревянной коробке в своём синем рабочем комбинезоне, перепачканный весь в масле. Взгляд у него раздражённый, злой. Протягиваю телефон Хитто.       — Это Сейшу, — говорю я, — он… мой бывший парень. Говорю же, что у меня встает на парней со шрамами.       Какучё возвращает мне телефон обратно, странно оглядывая мою сутулую фигуру.       — Почему ты не убиваешься из-за него? Не плачешь?       — А, — скидываю пепел в пепельницу, — ну, я уже плакал. Вчера. Пока меня не нашёл Риндо. И убиваться я буду ещё долго, но сейчас просто не время, понимаете? Мне очень плохо. И, пожалуйста, не нужно так смотреть на меня, Какучё-сан, — прошу я, — Вы очень красивый.       Какучё замирает, глядя на меня широко раскрыв свои разноцветные глаза. Будто перестал дышать.       Отвожу взгляд первым, туша сигарету в пепельнице.       — Разберусь с проблемами, а потом и поплачу, как следует, — говорю я это больше для себя, чем для Хитто.       — Это правда, что у тебя нет дома?       — Вы, всё-таки, слушали мои пьяные бредни? — удивлённо.       — Их трудно было не слышать, — хмыкает Хитто, снова чиркая зажигалкой. — Есть один вариант, — смотрю на Какучё изумлённо, накрыв голые пальцы на ногах своими ладонями, — район, конечно, не самый лучший, но зато пускают с животными и вид на реку просто изумительный.       «У него покраснели щёки? Серьёзно? Почему?»       — Арендодатель – мой знакомый, выбъем тебе скидку на первое время, — продолжил он, не замечая моего замешательства, — водопровод там дерьмо полное, но зато всегда горячая вода есть.       Ахуеть.