Чистая земля

Солнечный свет лежал на стене между геометрических теней. Тихо гудел кондиционер. Лепестки орхидеи трепетали под сухим воздухом. Музыка разорвала тишину. Апо продолжал смотреть на стену. Start spreading the news I'm leaving today Музыка оборвалась. Прошла секунда. Вновь заиграло джазовое вступление. Апо сделал глубокий вдох, разогнул ноги из позы лотоса и пошел на кухню. В этот раз звонивший проявил настойчивость, Синатра допел второй куплет и перешел на третий. New York, New York Звонившим оказался его агент Пи’Берм. Берм никогда не отличался терпением и сбросил вызов, не дав Апо дослушать до четвертого куплета. Апо подождал, не будет ли еще одного звонка, но вместо этого Берм прислал сообщение в лайне: «Перезвони как можно быстрее». И следом: «Я вижу, что ты онлайн». И затем: «Срочно». Апо скорчил гримасу и набрал номер. Берм взял трубку после первого гудка. ― Привет, Пи, ― сказал Апо невинным тоном. ― Как дела? ― Ты опять слушал Синатру вместе того, чтобы ответить на звонок? Апо моргнул. ― Нет, ― соврал он. ― Неважно. Ты еще не в офисе? Апо огляделся по сторонам. ― Похоже, что нет. ― По, давай серьезно. Апо ухмыльнулся. ― Дома я, дома. ― Апо! Встреча через двадцать минут. Апо сверился с наручными часами. ― Через семнадцать, ― поправил он. Несколько секунд Берм молчал, видимо, подбирая слова. ― Я понимаю, ― ласково начал он, ― что ты твердо намерен не подписывать с ними больше контракт. Но опаздывать… Встреча была затеяна лишь для того, чтобы уговорить Апо передумать. Апо не собирался этого делать и уже забронировал билеты в Нью-Йорк на следующий месяц. А значит, было неважно, опоздает он или нет, или вообще не явится, ― результат останется прежним. Так Апо и сказал Берму. Тот почему-то заволновался сильнее. ― Мы уже обсуждали это, ― заговорил Берм; терпением, сквозившим в его тоне, можно было ломать бетонные плиты. ― Даже если ты вообще не будешь больше с ними работать, они все еще не последние люди в нашей сфере. По, твоя репутация… Апо раздраженно выдохнул. ― Пи, какая репутация, какая работа? Ты же помнишь. Я уезжаю. Это решено. Хватит меня опекать. Берм замолчал. Апо на миг прикрыл глаза, коря себя за резкость. Берм всегда был на его стороне и желал ему только добра. ― Прости, Пи, ― он чуть не добавил, что его репутация уже хорошенько подпорчена, благодаря тем же людям, к которым Берм хотел, чтобы он проявлял уважение; но вовремя остановил себя. Берм бы расстроился вместе с ним, и только. ― Так почему ты звонишь? ― Как раз по поводу твоего отъезда в Нью-Йорк. Брем звучал нерешительно, словно обдумывал каждое слово. Апо насторожился. ― Да? ― Тут появился один проект… Сдерживаясь, чтобы снова не сказать лишнего, Апо с силой помассировал лоб: ― Пи… ― Сначала выслушай. Знаешь, сколько они предлагают за главную роль? ― и Берм назвал число. Сначала Апо решил, что ослышался. За свой самый успешный проект, сделавший его в некотором роде известным, он не получил даже половину озвученной суммы. Берм торжествовал. ― Заинтригован? ― поинтересовался он с ехидством. ― Это голливудский блокбастер? ― Сериал. В жанре бойзлав. ― Сразу нет, ― оборвал Апо. ― Это петля на шею. Для таких проектов после съемок все только начиналось. Возьмись Апо за это, он бы застрял в Бангкоке на долгие годы, закабаленный работой. О Нью-Йорке не стоило бы даже мечтать. ― Ты меня не дослушал. Там не будет фансервиса. Сериал отснимут, и можешь лететь хоть на Аляску, хоть на Марс. Апо недоверчиво хмыкнул. ― Ты внимательно прочел контракт? ― Да, и долго говорил с главным продюсером. Он особенно настаивал на этом моменте. Но это не все. Берм использовал дешевые уловки. Апо не поддался. ― Хочешь узнать, что еще? ― спросил Берм после паузы. ― А если нет? Берм обиженно засопел. ― Ну давай, скажи, ― расщедрился Апо. ― Тебе не надо проходить кастинг! ― воскликнул Берм, только того и ждавший. ― По, их главный продюсер, Понд Крисда, видел твои работы. Он мне лично позвонил сказать, что ты идеальный главный герой! От неожиданности Апо присел на стул. Ни разу за всю карьеру такого с ним не случалось. Если бы он не планировал уехать из страны в следующем месяце, он бы уже прыгал от счастья. И все равно это было безусловно приятно. ― Никогда не слышал о Понде Крисда, ― сказал Апо, стараясь сохранять равнодушие. ― Что он продюсировал? Берм замялся. ― Пару музыкальных клипов. ― Клипов, ― повторил Апо. Вот и вскрылся подвох в этой красивой истории. ― Он никогда не снимал сериалы, но ему доверили столько денег? Что за компания на такое решится? ― Компания, в которой он генеральный директор, ― ответил Берм с некоторым апломбом. У Апо создалось впечатление, что его менеджер, обычно недоверчивый ко всем, почему-то защищает этого Понда Крисда. ― Это будет их первый проект. Апо саркастически фыркнул. ― Слушай, я понимаю, что ты не рвешься играть гея после этих слухов... ― Дело не в этом... ― запротестовал Апо, но Берм упрямо продолжил: ― И что ты устал, и только и мечтаешь все бросить и улететь отсюда подальше... ― Да, и ты меня... ― Но ты хоть посмотри на сценарий. Это не просто дешевое мыло про школьников, это боевик... ― ... не переубедишь. ― … и комедия. Повисла пауза. Молчание Берма было напористым и многозначительным. Апо нервно провел рукой по шее. ― Пи, если я соглашусь, это моя жизнь станет комедией. Я уже все решил. Я хочу… Его мать говорила: «Если долго точить кусок железа, из него можно сделать иглу». Работа не принесла ему даже этого. Он не видел друзей по полгода, а родителей ― еще реже; у него не было любимого человека, увлечений, свободного времени. И что он получил? Сплетни вместо славы, вместо жизни ― бессмысленное унижение на телешоу. ― …хочу отдохнуть, ― закончил он. Он слышал в трубке Берма чей-то смех и шум проезжавших машин. ― Хорошо, По, ― ответил Берм спустя мгновение. ― Но на случай если ты передумаешь, я придержу пока ответ, ладно? ― Ладно, ― легко согласился Апо. Ему было все равно. * Они условились с Бермом встретиться в закусочной перед офисом телеканала и пойти на встречу вместе. Офис располагался в бизнес-районе Бангкока, в стеклянном кубе, со скользкими вымытыми полами, высокими потолками и змеевидными коридорами. На этажах, вне кабинетов, не было диванов: руководители не любили, когда в офисе толпились лишние люди. Апо возненавидел это здание, эти полы и коридоры за семь лет контракта. И хотя его работа здесь закончилась, и никто больше не мог диктовать ему, что делать, ― внутри у него немного похолодело, когда он вслед за Бермом зашел внутрь через стеклянную дверь. Берм оглянулся на него, притормозил и быстро сжал его плечо. ― Что бы он тебе ни говорил, стой на своем, ― сказал он тихо. ― Я знаю, ― кивнул Апо. ― И не упоминай про Нью-Йорк. И про то, о чем я рассказал тебе сегодня утром, тоже, хорошо? Вообще ничего лишнего. ― Я понял, ― сказал Апо. ― И не упрямься, ладно? Не заводись. Апо кивнул. У него начала потеть спина. Подмигнув ему напоследок, Берм направился к девушке на ресепшене. Апо поплелся за ним. ― … поскольку вы опоздали на полтора часа, сейчас у кхун Клахана уже другая встреча. Подождите, пока она закончится. ― Сколько ждать? ― спросил Берм. Девушка пожала плечами. ― Не могу сказать. ― Нельзя ли перенести встречу? Девушка защелкала мышкой. ― Мне очень жаль, но у кхун Клахана больше не будет свободного окна до следующего месяца. ― Давай просто уйдем, ― предложил Апо. ― Все равно я уезжаю. ― По, прости, но я не могу. У меня есть другие мальчики, кроме тебя, которые здесь работают. Апо покраснел и переступил с ноги на ногу. Он вел себя эгоистично. ― Прости, Пи, ты прав, ― сказал Апо и порывисто обнял Берма за плечи, выражая переполнивший его стыд. ― Давай найдем место, где подождем. Они не могли даже выйти из здания, поскольку кхун Клахан мог освободиться в любой момент. Они встали у стены напротив ресепшена. Берм завис в телефоне, Апо закрыл глаза и сосредоточился на дыхании. Мимо кто-то шагал, раздавались голоса, звонил телефон. Он все слышал, но ничто не имело значения. Спустя время, открыв глаза, он увидел, что Берм сгорбившись сидит на полу, подложив под себя дорогой кожаный портфель. ― Сколько сейчас? Берм посмотрел на наручные часы. ― Восемь, ― ответил он ворчливо. ― Мы тут уже два часа. ― Он специально так делает, ― сказал Апо. Медитация помогла ему успокоиться, страх отступил, и гнев не захватил его сознание. Но даже в очищенном состоянии духа он не мог полюбить этого человека. ― Кхун Клахан освободился, ― громко сообщила девушка на ресепшене. ― Кабинет одиннадцать, третий этаж. ― Ну, удачи нам, ― мрачно пожелал Берм, вставая. Кхун Клахану было почти семьдесят лет; всю свою жизнь он проработал на телевидении. Девятнадцатилетний Апо, только пришедший на канал, считал кхун Клахана своим учителем и благодетелем. Кхун Клахан взял его на работу, хотя у него не было ни навыков, ни опыта ― ничего, кроме внешности. Эта внешность и причиняла кхуну Клахану беспокойство. Она была недостаточно мужественная. Тогда Апо подкачался и стал сниматься в боевиках. Но немужественность никуда не исчезла, а перекочевала в манеру одеваться. Тогда Апо снял кольца, цепочки и серьги, убрал разноцветную одежду. И опять проблема приняла новую форму: все дело, сказали ему, в твоем поведении. Ты ведешь себя как гей. Ты голубой? Им с Бермом не пришлось стучать в кабинет. Кхун Клахан стоял в коридоре и разговаривал по телефону. Увидев их, он сделал непонятный знак рукой. Переглянувшись, Апо и Берм синхронно привалились к стене, вновь готовые к долгому ожиданию. Но кхун Клахан вскоре закончил разговор и поманил их к себе. ― Апо, ― сказал он, не обращая внимания на вай, который тот сделал, ― а ты не спешил. Долго ждал? Вот что бывает с людьми, которые сами опаздывают, правда? ― не дав ответить, он повернулся к Берму: ― Здравствуйте. А вы по какому вопросу? Берм моргнул. ― Я тут со своим артистом. ― Мы договорились, что на эту встречу ты придешь один, ― сказал кхун Клахан Апо. ― Забыл? ― Я не помню, чтобы мы договаривались так, ― возразил Апо, но неуверенность, как паразит, уже стала поедать его изнутри. Рядом с кхун Клаханом он часто оказывался неправ. ― Значит, забыл. Пойдем в кабинет, а вы, ― он обернулся к Берму, ― пожалуйста, подождите здесь. Берм скрестил руки на груди. ― Почему? ― А зачем ему адвокат? Он и сам прекрасно справится. Берм вытаращился на кхун Клахана, как будто не мог поверить в услышанное. Затем, быстро переборов себя, нахмурился и спросил тщательно профессиональным тоном: ― А вы почему не хотите моего присутствия? ― А к чему вам присутствовать на неформальной встрече? Берм воинственно подтянул плечи к ушам. Вся карьера агента пронеслась у Апо перед глазами. ― Хорошо, хорошо, ― быстро сказал он, не желая подставлять Берма еще сильнее. ― Пи, тогда не жди меня. Берм вперился в него тяжелым взглядом. Апо ему подмигнул. ― Напиши мне, как закончишь, ― наказал Берм и, получив кивок, затопал обратно к лифтам, слегка подскальзываясь на намытом полу. Апо с холодом в груди пошел за кхун Клаханом в кабинет. Он замер в дверях. Посередине кабинета стоял низкий стул, вокруг от него полукругом, в некотором отдалении, сидели еще трое человек. Апо знал каждого из них. Все они были из руководства. ― Апо, садись, ― сказал кхун Клахан. Сам он взял стул, стоящий у рабочего стола, и царапая ножками паркет, протащил его до места рядом с кхун Ванчаем, завершив полукруг. ― Я думал, мы будем одни, ― бросил Апо, не двигаясь. ― Да, и почему же? Садись, Апо, у нас мало времени. Это ты можешь позволить себе опаздывать. Он сел. И сразу же стал ниже всех, хотя в полный рост они едва доставали ему до плеча. ― Ну, Апо, ― дружелюбно начал кхун Клахан. ― Почему ты решил не продлевать контракт? Апо перевел взгляд с него на остальных присутствующих. Они смотрели на него с безучастной неприязнью. Если бы у него оставалось желание говорить с ними начистоту, то при виде их лиц оно бы сразу же пропало. ― Потому что не хочу, ― ответил он отрывисто, чувствуя, как учащается пульс. ― Это не ответ, ― заявил кхун Ванчай. ― Это мое право подписывать новый контракт или нет, ― возразил Апо. Он не собирался оправдываться за решение, которое не касалось никого, кроме него. ― Апо, давай отбросим старые обиды, ― сказал кхун Клахан примирительно. ― Да, у нас были разногласия. Где-то я перегнул палку, где-то ты. Но это часть рабочего процесса. Давай оставим в стороне лишние эмоции. Оставили? Апо молчал. ― Ты только набираешь популярность, ― продолжил кхун Клахан, ― и не мне тебе говорить, что ты не найдешь более выгодную сделку, чем сотрудничество с нами. Его громкий и жесткий голос всегда заставлял Апо немного сжиматься внутри. И четыре пары глаз просвечивали его сильнее, чем прожекторы. Но в его мыслях как мантра крутилось: Нью-Йорк, Нью-Йорк ― и он ухватился за этот припев, и выпалил, перебивая: ― Я бросаю карьеру. Я больше нигде не буду сниматься. Я уезжаю из Таиланда. Его слова не возымели никакого воздействия. ― Да брось, ― отмахнулся кхун Клахан. ― Что за детский сад. ― Тебя все еще не устраивает количество эфирного времени? Мы как раз планировали его увеличить. ― Мы поднимем тебе гонорар на пять процентов! ― Ты будешь полностью свободен делать что хочешь… ― Хотя бы прочти контракт, Ванчай, где он? Они продолжали напирать, пока кхун Ванчай искал документы. Апо сидел молча, оглушенный лавиной из слов, на которые не успевал ответить. У него начала кружиться голова от того, как быстро он переводил взгляд с одного человека на другого, стараясь поспеть за тем, кто начинал говорить. ― Вот, нашел. Апо, держи. На автомате он взял протянутые бумаги и посмотрел на первую страницу. «Артисту запрещается… … заключать договоры о трудоустройстве с другими компаниями, организациями, в том числе некоммерческими … … совершать поездки, внутри и вне страны, без уведомления… … самостоятельно вести социальные сети…» «На семь (7) лет ― до ноября 2026 года» И вдруг он понял, что снова делает то, чего не хочет, что это на самом деле не он, и даже теперь, уже приняв решение, он все еще поддается их воле и выполняет то, чего они от него хотят. А чего хотел он сам? ― Я не стану продлевать контракт, ― ответил он и, поскольку больше было некуда положить их, и никого ― ни его менеджера, ни агента ― не было рядом с ним, он наклонился и положил стопку листов прямо на пыльный отпечаток своего ботинка, ярко выделявшийся на блестящем полу. Он разогнулся как раз, чтобы увидеть, как кхун Клахан проследил за ним с бесстрастным выражением. Но остальные как будто ничего не заметили. ― Ваш агент наверняка наговорил вам чепухи, ― вступила кхун Кай. ― Но вы всё-таки подключите голову… Апо ощутил, что дрожит. Почему они так с ним разговаривают? Он пытался найти хоть какой-то логический довод, какое-то воззвание к рассудку, которое бы их убедило, и они бы оставили его в покое. Но отчего-то перед глазами все расплывалось, и это мешало думать. ― Я не буду подписывать контракт, ― ответил он единственное, что крутилось в голове, и голос его звенел как стекло, ― потому что я хочу быть свободным… ― Что значит ― свободным? Неужели мы тебя заковываем в цепи? Заставляем пахать как раба? Ты знаешь, сколько другие актеры работают для того, чтобы попасть к нам? А ты получил свое место даром! Ну скажи, чего ты молчишь? ― Я очень вам благодарен, но… ― Благодарен он! Мы тут сидим, перед тобой распинаемся… ― Спасибо, но я больше не хочу славы… ― Скажи, что именно тебя не устраивает? То, что с тобой не нянчатся? Что волосы заставили стричь?.. ― Вы даже не даете мне сказать! ― прокричал Апо, не выдержав. Они разом замолчали. От собственной дерзости он весь похолодел. Но он упрямо не сводил взгляда с потемневшего лица кхун Клахана. ― Ты чего разорался? ― осведомилась кхун Кай. ― Он не собирается подключать голову, ведь ее у него нет, ― сказал кхун Клахан, пристально глядя на Апо. ― Я не понимаю, на что ты надеешься. Ты думаешь, ты сможешь работать после этого? Ты никому не нужен. ― И отлично, ― ответил он, защищаясь. ― Что-то было не заметно, чтобы за тебя дрались шоураннеры, ― заявила кхун Кай. ― Нам приходилось умолять, чтобы его брали хоть куда-нибудь, ― добавил кхун Ванчай. ― Это ложь, ― воскликнул Апо с бьющимся сердцем. У него никогда не было проблем на съемках вне канала. ― У меня один режиссер спросил, а он вообще нормальный? Может, он трансвестит? Почему он так выглядит? ― Даже другие артисты не хотели с ним общаться… Апо встал со стула и пошел к двери. ― Сядь, мы не закончили. ― Ты думаешь, тебе все позволено? Он открыл дверь и, не оборачиваясь, вышел из кабинета. Не став ждать лифта, он спустился по лестнице. На одной ступеньке он запнулся и чуть не упал, но вовремя схватился за перила, ударившись о них ребром. Он едва ощутил боль. Все его внимание сосредоточилось на одном ― уйти из этого места, как можно быстрее. Но стоило ему пройти несколько метров по улице, как заиграл Синатра. Апо не глядя поднял трубку. ― Вернись обратно, ― приказал Берм. ― Ты прошел мимо меня. Апо обернулся. Напротив входа в здание офиса стояла знакомая машина. ― По, ну как? Сильно тебя пытали? ― спросил Берм, когда Апо сел в салон. Апо ничего не сказал, только опустил голову Берму на плечо. ― Я очень зол, ― после молчания сказал он, глядя перед собой. Берм похлопал его по колену и сжал мышцу. ― Еще, ― попросил Апо. Берм сжал снова. ― Не так сильно, ― проинструктировал Апо. ― Будь нежнее. ― Я тебе что, массажист? ― У меня просто ноги дрожат. От ярости. Его глаза жгло от подступающей влаги. Но плакать было недостойно мужчины. Берм бы не понял. Апо держал глаза открытыми, пока слезы не высохли. ― Что они тебе наговорили? Апо вздохнул. Ничего такого, чего он не слышал о себе раньше. ― Пи. ― Да? ― Погладь меня по голове. В детстве так его гладила мама. Если Апо просил совсем несчастно ― могла погладить и сейчас. ― Ты теперь кот? ― поинтересовался Берм скептически. ― Мяу-мяу. ― Неубедительно. Поскольку Берм считал поглаживания ниже своего достоинства, Апо убрал голову с его плеча и изобразил бодрую улыбку. ― Пришли мне тот сценарий, ― сказал он, когда Берм довез его до дома. Берм кивнул и, когда Апо вылез из машины и собрался захлопнуть дверь, добавил: ― Что бы ты ни выбрал, главное ― не жалей о своем решении. Ему лучше других было известно, что Апо перестал следовать советам. * На следующий день он прочитал сценарий наискосок, выхватывая реплики героя, роль которого ему предлагали. Еще через день Апо позвонил Берму. На третий день он ехал на встречу с Пондом Крисда. Уже в такси он словно очнулся ото сна. Куда он направлялся и зачем? Неужели задетая гордость и призрачная мечта о славе были важнее его реального будущего? ― Сколько осталось ехать? ― спросил он у водителя. Тот поглядел в навигатор: ― Около семи минут. ― Остановите прямо здесь, пожалуйста. Апо вышел из машины. Было предвечернее время. Недавно прошедший дождь не принес облегчения. В воздухе разбухла духота. «Ты где?» Апо повертел головой. Слева было пыльное двухэтажное здание, справа ― пустырь. Небо закрылось тучами и отражалось на глянцевом от воды асфальте. Поглядев под ноги, Апо увидел, что он словно стоит на облаках. Он сфотографировал это и отправил своему агенту. «Потрясающе», ― последовал сухой ответ. ― «А теперь дуй сюда побыстрее, пожалуйста». «Я заблудился», ― напечатал Апо. «Так я тебя найду. Пришли маячок» Не на это Апо рассчитывал, когда просил таксиста высадить себя за несколько кварталов до офиса. «Не надо, я уже на подходе», ― быстро отправил он. До цели оставалось еще десять минут ходьбы, которые Апо планировал растянуть на все двадцать. За это время, оставшись наедине, он рассчитывал понять, чего в действительности хочет. Он не успел сделать и шага. ― Простите! ― раздался голос позади. ― Вы не подскажете… Апо обернулся, вырванный из мыслей. Окликнувший его прохожий комически расширил глаза и распахнул рот. ― Оу, ― высказался человек. И как будто этого показалось ему мало, присовокупил: ― Ау. Затем, собравшись с духом, выпалил: ― Ты ведь Апо Наттавин! Апо не успел ни подтвердить, ни опровергнуть это заявление. Следующие слова незнакомца выбили его из колеи: ― Ты не против, если мы пойдем вместе? ― Пойдем куда? ― настороженно спросил Апо, на всякий случай отступая на шаг. Незнакомец виновато заулыбался. ― Я Майл Пхакпхум. Апо моргнул. ― Ромсайтонг, ― припечатал незнакомец. ― Понятно, ― кивнул Апо, хотя понятно ему не было. ― Знаешь, вообще-то мне пора. До свидания. Но Майл Пхакпхум Ромсайтонг оказался феноменально нечувствителен к намекам. ― Да ты не торопись, ― сказал он таким тоном, что сразу стало ясно: совет шел из глубин его сердца, ― в офисе Пи'Понд пока воюет со стенами. Услышав знакомое имя, Апо перестал пятиться. Видимо, они действительно шли в одно место. Но оставалось кое-что странное. ― Со стенами? ― переспросил Апо. ― Да, они плохо себя ведут: мешают ему работать, преграждают путь, ― пояснил Майл с улыбкой, призывающей присоединиться к какой-то неизвестной Апо шутке. ― Стены-негодники. Апо дернул уголком губ. ― Это судьба, что я встретил тебя прямо сейчас, ― продолжил Майл, игнорируя отсутствие энтузиазма. ― Я тут блуждаю уже двадцать минут, не могу найти дорогу… ― А GPS? Майл состроил грустное лицо: ― Телефон сел. ― А. Они уставились друг на друга: Майл ― с выжидательной улыбкой, Апо ― оценивающе. На вид Майлу было лет тридцать. Его одежда выглядела подчеркнуто простой: белая хлопковая рубашка, темные брюки из льна. Но его обувь Апо узнал сразу же ― летние замшевые сапоги от Сен-Лорана, о которых он сам давно мечтал. У Майла были длинные ноги, развернутые плечи и аккуратная стрижка. Он выглядел смутно знакомым, как будто Апо уже где-то видел это лицо, эту фигуру, но не обратил внимание и забыл. Апо не знал, почему не догадался сразу; все казалось очевидным. Майл тоже был актером. ― Ладно, ― сказал он, подавив вздох, ― пойдем. ― Ты в жизни даже красивее, чем на экране, ― немедленно заявил Майл, едва они двинулись с места. ― Ты похож на Чжан Чжао. Апо планировал не поощрять беседу и по возможности не замечать навязавшегося спутника, но, услышав странный комплимент, забыл о прежнем намерении. ― На кого? ― переспросил он оторопело. ― Чжан Чжао, ― мечтательно повторил Майл. ― Не смотрел этот сериал? Апо покачал головой. ― В детстве я его обожал. Чжан Чжао ― мой любимый герой. Резкие черты, выразительные глаза. Как персиковый цветок. Как у тебя. Апо чуть не запнулся. Открыл рот. Не найдя, что ответить, закрыл. Покосился на Майла. Тот улыбался, глядя прямо на него, и под этим взглядом, своей тяжестью контрастирующим с открытой улыбкой, Апо ощутил себя обнаженным до костей. Разумеется, он знал, что красив. На нем хорошо смотрелась одежда, визажисты хвалили его кожу. Но Майл говорил так, словно имел в виду что-то другое. К своему ужасу Апо ощутил, что краснеет. Ему казалось, что воздух стал натянутым как струна. Он чувствовал себя выбитым из собственного тела. Но затем, под звуки джаза, напряжение лопнуло. Это звонил телефон. С горящими щеками Апо торопливо достал его из кармана и провел пальцем по зеленому кружку на экране. ― Да черт, ― выругался он тихо, когда промахнулся. Пальцы не слушались. ― Да? ― По! ― недовольно воскликнул Берм. ― Где тебя носит? Апо быстро прикинул, какой ответ утешит его агента: ― По навигатору осталось идти три минуты… ― Ты ведь не собираешься снова опаздывать? Апо закатил глаза. ― Ты это так просто не забудешь, да? ― Я ничего не забываю, ― возразил Берм гордо. ― Того же и тебе советую. Давай быстрее, я засекаю время. ― Ты говоришь как мама, ― передразнил Апо. ― А я и есть твоя мама, ― подхватил Берм, ― уже семь лет, ты не заметил? Сделай матери приятное, не опаздывай. На том и распрощались. Апо засунул телефон в задний карман шорт и поймал вопросительный взгляд Майла. ― Мой агент, ― пояснил Апо, отворачиваясь. Что с ним происходило? Он никогда не стеснялся смотреть кому-то в глаза. Он собирался добавить, что им стоит поторопиться, но не успел. ― Я тоже люблю Синатру, ― заявил Майл, не замечая его неловкости. ― Больше всего я люблю его записи, когда он уже был совсем пожилой. ― Да, приятный бархатный тембр, ― согласился Апо. Майл кивнул: ― Мне нравится, что его песни передают чувства в моменте. В них есть спокойная радость, даже если они немного грустные. Иногда очень сложно найти приятное, особенно, если беспокоишься или грустишь. Бывает, что и всегда. Я сам так жил… Но ведь эта жизнь ― наша карма от предыдущей, а значит, и будущее зависит от наших действий здесь и сейчас. И когда сложно начать делать, можно просто попробовать хотя бы найти что-то хорошее в окружающем мире, в людях. Сделать что-то хорошее самому. Или просто наблюдать за чем-то прекрасным ― не прикасаясь к нему, а просто… ну… ― он склонил голову набок и застенчиво оглянулся на Апо: ― Прости, я не заболтался? Он зря беспокоился. Апо понял его ― настолько, что ему показалось, будто Майл вытащил из него его чувства и облек их в слова. Никому было не под силу украсть у него то, чем он наслаждался, не владея. Счастьем могло быть даже отражение облака в луже. ― Нет, я просто задумался, ― ответил Апо. ― Мне нравится то же самое. Именно так, как ты описал. Майл тихо рассмеялся, и Апо поймал себя на том, что улыбается в ответ. Они посмотрели друг на друга, и на этот раз Майл первым отвел взгляд. ― Может быть, зайдем? ― спросил он, указывая на севен-элевен, мимо которого они как раз проходили. ― Если ты не спешишь? Апо вспомнил просьбу Берма поторопиться, и что встреча с Пондом, что бы тот ни вытворял со стенами, должна была начаться через пятнадцать минут, и что когда он войдет в офис, ему придется окончательно решить, оставаться или уезжать. ― А ты? ― полюбопытствовал Апо. ― Я же говорю: стены, ― улыбнулся Майл. ― У Пи’Понда с ними личные счеты. Апо фыркнул от смеха. Он начинал проникаться этим странным юмором. ― Совсем не спешу, ― признался он. Произнеся это, он ощутил невероятную легкость. Потом его жизнь снова станет тотально определенной и ― он предчувствовал ― с оттенком горечи по тому исходу, от которого он откажется. Ему просто хотелось остаться еще немного в этом спокойном моменте, даже если тот, как песня, был немного грустным. Собаки, лежавшие под навесом магазина, заметив их, подняли головы и лениво завиляли хвостами. Внутри Майл целенаправленно устремился куда-то, и Апо упустил его из виду, завороженный тем, как иначе выглядит улица сквозь стеклянные дверцы. Испещренные граффити, в белых мыльных разводах и все еще запыленные внизу, стекла почти ничего не пропускали, кроме света фонаря, стоявшего напротив. Остальное ― и дома, и столбы фонарей, и прохожие, ― остались безликими серыми тенями. Так и человеческое сознание, подумал он, нечистое, запятнанное, неспособное видеть истину, все-таки пропускает свет ― насколько может. Майл стоял у холодильников с напитками. Он разговаривал по-английски с немолодой белой женщиной. Подходя, Апо услышал обрывки их беседы. Они болтали о разных марках кофе, и женщина, отвечавшая поначалу отрывисто, постепенно все больше улыбалась. Наконец она ушла, на прощание сделав вай, и Майл заметил Апо и радостно улыбнулся. ― Она, кажется, хотела тебя усыновить, ― сказал Апо. ― Элизабет очень милая, ― отозвался Майл с несколько напряженным лицом, ― посоветовала мне лучший кофе. За то время пока говорил, Майл успел достать из холодильника шесть банок с кофе и теперь держал их в обнимку, прижав к груди. К голой груди ― поскольку предпочитал ходить в рубашке, застегнутой где-то в районе пупка. ― Тебе не холодно? ― осведомился Апо, едва сдерживая смех. ― Немного, ― ответил Майл, стоически не давая улыбке превратиться в гримасу. Без слов Апо развернулся и, не обращая внимание на оклик Майла, дошел до входа с корзинками, взял одну и вернулся. ― Оу, ― сказал Майл. ― Тут внизу какая-то грязь. Апо сжал рот. ― Ставь давай. ― Но они испачкаются. ― Да где там грязь? ― Апо. Упрямства Апо было не занимать, но эту битву он проиграл, потому что Майл пустил в ход тайное оружие ― посмотрел на него. Что это был за взгляд. От него Апо изнутри легонько перетряхнуло, словно он кувыркнулся в воздухе, и его тело само по себе направилось менять корзину. Он выставил ее на вытянутой руке, отказываясь глядеть на Майла с его глазами, улыбкой и оголенной грудью. Его лицо пылало. Тот же метод Майл применил, чтобы выманить у него признание, что он любит сладкое, и затем уговорить Апо взять мороженое. На кассе они заспорили, кто будет оплачивать покупку. ― Я тебя сюда позвал, так что я и оплачу. ― Тогда я куплю тебе кофе взамен, ― возразил Апо, успевший восстановить часть самообладания. ― Все шесть банок? ― оживился Майл. ― Я согласен. Апо понял, что попал впросак. ― Нет, нет, нет! Майл засмеялся. ― Отплати мне как-нибудь еще, ― сказал он низким голосом и подмигнул. Это было похоже на флирт. Апо отвернулся и затеребил часы на запястье. Мысль казалась ему неправдоподобной. Он совершенно не знал, как себя вести. Его обычно быстрый разум стал, как тибетская чаша, пуст и звонок. ― Так что, Апо? Он выхватил свое мороженое с кассового прилавка и больше не смотрел на Майла. Работница на кассе терпеливо ждала, когда они закончат спорить. ― Простите, пожалуйста, что мы так долго, ― обратился к ней Майл ласково. Она растерянно нахмурилась, прежде чем ответная улыбка осветила ее лицо. ― Ничего, ничего, ― сказала она, довольно и смущенно. Майл болтал с ней, пока расплачивался за кофе и сухой собачий корм, который он прихватил заодно. Все это время Апо сжимал мороженое, чувствуя, как оно плавится в его руке сквозь обертку. Когда они вышли на улицу, Майл присел на корточки, чтобы покормить собак. Апо наблюдал за ним, стоя чуть в отдалении. Майл насыпал еду осторожно, избегая луж. Прядь волос упала ему на лоб. Его лицо казалось почти детским ― нежным и спокойным, как у человека, не тронутого никакими невзгодами. На него хотелось смотреть и смотреть, словно его облик был лабиринтом со множеством дорог и тайников, в котором взгляд и сам был рад заблудиться. Майл был красивым. И когда Апо разглядел его красоту, он уже не мог ее забыть. ― Ты всегда так много разговариваешь с незнакомцами? ― поинтересовался он, когда они вновь пошли по улице. Майл улыбнулся: ― Мне просто нравится общаться с людьми. Мне нравятся люди. Апо мог сказать, что Майл говорил правду. Это было видно. Апо люди скорее не нравились. В нем жила потребность уединиться ото всех и даже его мечта, его план ― уехать в Нью-Йорк ― отчасти были желанием одиночества. Он хотел найти место, в котором бы мог начать все сначала, без давления и груза чужих ожиданий. Раньше он слишком старался быть таким, каким, как казалось ему, его бы хотели видеть другие, пока однажды утром он не проснулся и не подошел к раковине, чтобы побриться. Он не узнал того человека, который глядел на него из зеркала. Их шаги, ставшие синхронными, постепенно замедлялись, как у двух людей на беззаботной прогулке, без спешки и без цели. Они проходили мимо кафе, через воздух, пряный от специй, мимо храма, через сладкий запах его благовоний, под шум проносящихся рядом машин, и свет от их фар, от фонарей и окон насыщался и густел, а все люди, дома и автомобили, небо, деревья и асфальт истончились по контурам и слились в темно-сером мазке. * Когда они добрались до офиса, Апо опаздывал всего на пять минут. Они прошли через ворота и миновали маленькую парковку. Здание было трехэтажным и со стороны входа не горело ни одного окна. В холле пахло строительной краской. Не было ни охранника, ни администратора ― только одинокая пальма стояла у двери. Апо с Майлом посмотрели друг на друга с одним и тем же вопросом в глазах. Но раздавшийся далее по коридору взрыв хохота сделал слова ненужными. Они улыбнулись друг другу и пошли в том направлении. В кабинете, откуда разносился смех, сидело человек пять, но первым, кого заметил Апо, был его единственный знакомый. ― По! ― воскликнул Берм, вскочив с пластикового стула на колесиках. Стул от его прыжка ринулся назад, прямо в панорамное окно, но быстро был пойман другим мужчиной. Берм ничего не заметил. Он подскочил к Апо и обнял его за плечо. Апо не часто видел Берма таким радостным. ― О, Майл, ты тоже пришел! Майл сделал вай и сказал, словно старому приятелю: ― Привет, Пи’Берм. Апо очень захотелось узнать, откуда они знают друг друга. Но даже он понимал, что сейчас было не время спрашивать. Он перевел взгляд на людей в комнате. Три женщины сидели на диване, посреди комнаты стоял мужчина, ― тот самый, поймавший стул. Нетрудно было догадаться, кто из них был Пондом Крисда. В безразмерной футболке, с загорелым лицом он производил впечатление скорее туриста на отдыхе, чем начальника за работой. Они по очереди перезнакомились. Женщин звали Гифт, Айс и Пак. Айс была исполнительным продюсером, Пак ― коммерческим директором, а Гифт ― менеджером артистов. После ваев и рукопожатий Понд повернулся к Майлу, которого до этого момента не замечал, и выхватил у того пакет. ― Это все? ― спросил он, заглянув внутрь. Интонация была требовательная, и Апо это сразу не понравилось. Но Майл не изменил своей беспечности. ― Ты не просил ничего другого. ― Что там, Понд? ― спросила Гифт. ― Он принес нам только кофе. В банках! Все трое дружно застонали. Апо тихо наблюдал за ними, чувствуя себя лишним и не понимая, почему они так странно реагируют на Майла. ― Надо было заказывать доставку… ― Майл, ты такой добрый, я сейчас умру… Майл стоял, с улыбкой слушая их претензии, а когда они закончились, взял пакет у Понда, и спросил: ― Так что, я могу забрать обратно? ― Эй! Апо переводил взгляд с одного на другого. Они явно были давно знакомы; Майл держался с ними иначе; он казался веселее, чем когда они были вдвоем. Апо ощутил смутное раздражение на всех этих людей и в особенности на Понда за то, что они даже не пытались скрыть, что близки. Тем временем Понд продолжал допрос: ― И ради этого ты задержался на час? ― Не хотел прерывать твою борьбу со стенами, ― отбил Майл. ― Ты вечно все забываешь, ― возмутился Понд. ― Стены сдались на прошлой неделе. Сегодня была уборка. Видите, как тут чисто? Он замахал руками, демонстрируя уровень чистоты. ― Сверкает, ― поддакнул Берм с придыханием. Апо никогда не видел, чтобы его агент так себя вел. Еще немного, и изо рта Берма бы посыпались валентинки. Отвратительно. ― Мне нравились эти стены, ― поделился Майл, и в его голосе сквозила настоящая грусть. ― Они были зеленые. Понд махнул рукой. ― Я оставил специально для тебя кусочек. Вот там. Окончательно сбитый с толку, Апо повернул голову в указанном направлении. К ножке стола, стоявшего в углу, был прислонен небольшой квадрат салатного цвета. Кусочек стены. ― Может, нам пора приступить к делу? ― вмешалась Гифт. ― Апо, садись, пожалуйста. Еще раз взглянув на Майла, Апо сел напротив нее. Майл даже не взглянул в его сторону и вообще словно забыл о его существовании. Что ж, Апо тоже было сейчас не до Майла. Он опустил глаза на стол, стараясь сосредоточиться на теме, ради которой они все тут собрались. Но отвлекся. На длинном кофейном столике между диванами стояла распустившаяся белая роза. ― Красиво, ― вырвалось у него. Гифт вскинула лицо, и он кивнул на цветок: ― Красивая роза. Она улыбнулась. ― Скоро мы занесем еще растений. Берм сел рядом с Апо, Понд ― напротив. Вопреки воле, у Апо не получалось полностью сосредоточиться на разговоре. Он улавливал каждый шорох, раздававшийся за его спиной ― там, где Майл что-то тихо делал. Ему казалось, он кожей чувствует малейшие колебания воздуха от того, как Майл двигается в пространстве позади него. Он едва слышал Понда, Берма и себя, и ничего перед собой не видел. Ему пришлось сделать несколько вдохов, чтобы вернуть покидающий его контроль. Когда ему наконец удалось сосредоточиться, Понд как раз заговорил о проекте, и причина влюбленности Берма стала ясна. Понд звучал очень уверенно. Но его планы казались Апо нереалистичными. Затем они снова проговорили условия, Апо пролистывал контракт, Берм вставлял поясняющие замечания. Все было ровно то же, что ему обещали; будет краткая промо-кампания, и если Апо согласен… ― Я уеду из страны сразу после окончания съемок, ― перебил Апо твердым голосом. Берм незаметно наступил ему на ногу. Понд дипломатично улыбнулся: ― Раз так, то мы что-нибудь… ― Раздавшийся треск оборвал его речь. Он посмотрел Апо за спину: ― Что ты делаешь? Апо обернулся. Майл держал в руках остатки стены, бережно сохраненные Пондом. Вокруг него рассыпались белые крошки. Выражение его лица было глуповатое и озадаченное. ― Извините, ― сказал он смущенно. ― Этот гипсокартон такой ломкий. Апо закашлялся, скрывая смех. Майл мельком посмотрел на него и улыбнулся. ― Может быть, ты хотел что-то сказать? ― спросил Понд Майла. ― Добавить к тому, что я уже сказал? Майл с сомнением оглядел свои испачканные пылью руки, брюки и замшевые сапоги. ― Тебе бы почиститься, ― подсказал Апо, кусая щеку, чтобы не засмеяться снова. ― Да, точно, ― облегченно подхватил Майл, с благодарностью улыбнусь Апо. ― Я сейчас вернусь. ― С Майлом сегодня что-то творится, ― сказала Гифт, когда тот вышел из кабинета. ― Прости, Апо, у нас не всегда все так наперекосяк. ― Майл обычно очень собранный, ― продолжил Понд. ― И он бы лучше меня объяснил некоторые вещи. У него отлично получаются речи. Я сам бы хотел услышать, что он думает… От этих слов у Апо зародилось сомнение. Улучив момент, когда Понд отвлекся на зазвонивший телефон, он наклонился к Берму и спросил: ― Так Майл не актер? Тот отстранился и недоверчиво уставился на него. Апо дернул его обратно к своему уху. ― Нет, ― зашептал Берм. ― Он владелец компании. Он также дал часть денег на сериал. Вы же с ним вместе пришли.Ты не знал? Апо ничего не ответил. ― Прошу прощения, ― сказал Понд, откладывая телефон. ― На чем мы остановились? Ах да. В таком жанре большая часть успеха ― это актерская игра. Мы не набираем просто красивых мальчиков. Мы действительно хотим работать с талантливыми и настойчивыми людьми. Апо, Пи’Берм говорил, что ты не согласишься, что ты больше не хочешь сниматься. Я едва ли не на коленях умолял его: кхун Берм, передайте кхун Апо Наттавину, как я мечтаю снять его в главной роли! Апо фыркнул. ― Не смейся, ― сказал Понд с улыбкой. ― Это правда. Когда я впервые увидел тебя в «Цветке страсти», я понял, что нам нужен только ты. Апо не мог скрыть удивления: ― Но это был… ― «ужасный сериал», хотел сказать он, но не сказал. Годы работы на канале научили его молчать. ― Один из отвратительнейших сериалов, которые я видел, ― заявил Понд, и Апо чуть не поперхнулся от такой прямолинейности. ― Но ты играл так, что когда я увидел тебя, я понял, каким должен быть этот проект. Я был бы счастлив работать с тобой. Апо посмотрел на свои руки. Считал ли Майл так же? Видел ли его работы? Если Апо согласится, будет ли Майл счастлив? Открылась дверь, и человек, о котором он думал, заглянул внутрь. ― Простите, что прерываю, ― негромко сказал Майл, не входя в кабинет. ― Мне придется сейчас уйти. ― Ты уходишь? ― растерянно спросил Апо. Он тут же прикусил щеку: Майл ведь только что сказал именно это! ― Ты вернешься? ― уточнила Гифт. Майл виновато покачал головой. ― Нет, не смогу. Я бы не ушел, если бы это не было необходимо, ― сказав это, он посмотрел на Апо: ― Было очень приятно с тобой познакомиться, Апо. ― Мне тоже, ― ответил тот, сглотнув. Вот и все? Он просто так и уйдет? Майл переступил с ноги на ногу и добавил: ― Надеюсь, мы с тобой еще увидимся. ― Я тоже, ― повторил Апо тихо. Что еще он мог сказать? Они едва знали друг друга. Майл все еще смотрел на него, продолжая стоять у двери. Апо затеребил часы. Он хотел что-то сказать Майлу, как-то выразить ему благодарность, отойти от формальных фраз. Но отчего-то он не мог найти слов. ― До встречи, ― наконец сказал Майл, и дверь за ним закрылась. Апо повернулся обратно к своему контракту, лежащему перед ним на столе, и перехватил взгляд Понда. ― Он пообещал мне, что будет навещать нас тут часто, ― сказал тот. «Правда?» ― чуть не спросил Апо. Вместо этого он опустил глаза на бумаги и поинтересовался, стараясь, чтобы вопрос звучал праздно: ― Он занятой человек? ― Да не то чтобы, ― заявил Понд и тут же одернул себя: ― В смысле, когда как. У него другая проблема. ― Какая? ― Он перфекционист. Ему только идеал подавай. Но зато выбирает всегда самое лучшее. Майл совсем не походил на людей своего круга: он был улыбчивый, стеснительный, вежливый и добрый к каждому человеку, к каждой собаке. Апо никогда не встречал таких, как он. Не поднимая головы, Апо молча вертел ручку. Он не был лучшим актером или лучшим сыном. Но зато его глаза были как персиковый цветок. Так сказал Майл, добрый Майл, который любил все самое лучшее. Который просто ушел. Что бы Понд ни обещал, Апо не верил, что получит славу и признание ни с этим проектом, ни когда-либо, и уже не знал, нужна ли она ему, если ради нее снова придется вернуться туда, откуда он рвался уйти. Был ли он самым лучшим? Хотя бы для этой роли ― да. Апо расписался на документах.