Рано или поздно каждый садится за банкетный стол последствий своих поступков
Роберт Стивенсон
Ничего не вижу. Как будто бы выключили свет в комнате, но это не комната. Это нечто большее. Я не чувствую под ногами землю, как будто я лечу, но не падаю. Я просто… Зависла? Думаю, что это можно и так назвать. Я вешу в воздухе. Вокруг ничего. Темнота. Даже пустота, ведь я ничего не чувствую ни руками, как бы их не двигала, ни ногами. Где я? Я умерла? Это то, что происходит с людьми после их смерти? Я вешу в воздухе уже невесть сколько. Может несколько часов, может пару минут, неизвестно. Здесь нет часов. За это время я узнала, что я не могу увидеть даже саму себя, как и почувствовать. Я пыталась, но всё тщетно. Такое чувство, будто у меня нет тела, хотя я чувствую, что могу двигать руками и ногами. Мне ведь не может это казаться? Здесь ужасно! Если это действительно то, что происходит с людьми после смерти, то это хуже ада, который описывали в Библии! Я думаю, что я начинаю сходить с ума. Такое чувство, будто здесь помимо меня целая куча людей, и все они говорят и говорят, говорят и говорят. Не умолкают! Я начинаю теряться в собственных мыслях… Я уже не понимаю, где я, а где остальные! Прошу, заткнитесь, я больше так не могу! Пожалуйста, замолчите! Хватит! Почему всё это происходит со мной? Я ведь ни в чём не виновата! Умоляю, вытащите меня отсюда!***
Я раскрыла глаза. Передо мною тело какой-то девушки. Красивой, к слову. Её русые волосы такие длинные! Я бы тоже такие хотела. Да и так шикарно одета. Эта белая футболка с чёрной юбкой прекрасно сочетаются. За всеми этими мыслями я не заметила главного: груди девушки была вся в крови. Вокруг тоже было много крови. Когда я это заметила, то почти сразу вскрикнула и отскочила. Тогда-то я и заметила, что была в длинном простом белом платье. Скучно. Я оглянулась. Видимо, я очень невнимательная, раз не заметила, как сюда идёт кто-то из врачей. Лучше мне уйти. Я убежала за дом. Меня почему-то не заметили, иначе бы придрались. Проблема в том, что не заметить меня было невозможно! Так почему? Я не могу быть настолько незаметной! Так ведь? Я посмотрела на свои руки, как и на всё тело. Они были, будто прозрачные. Может я являюсь призраком? Было бы интересно! Правда в том, что вокруг было столько же призраков, как и я. Но всех их не замечали. Так значит я невидима для всего мира? Это так грустно. Послышался гул сирен. Я выглянула из-за угла. Тело той красивой девушки засунули в машину скорой помощи. Интересно, что с ней случилось? Несмотря на то, что я оказалась здесь, я совсем ничего не помню. Я не помню ни своего имени, ни кто я такая, ничего. Зато я знаю, что сейчас осень, ведь вокруг уже начинают опадать листья. Мне интересно, кто эта девушка. Раз уж меня никто не видит, значит я могу спокойно бежать за машиной с её телом, так ведь? Я впервые улыбнулась с момента своего пробуждения. Хоть что-то хорошее в том, что меня никто не видит, а судя по тому, как я сейчас легко прохожу рукой сквозь стены здания, ещё и неосязаемые. Славно. Я побежала за этой машиной. Я как-то слышала, что призраки могут летать, но у меня пока не получилось, потому я бежала. Хороший способ сохранить фигуру в порядке. Благо хоть ноги, несмотря на то что босые, не чувствуют эту неприятную поверхность асфальта. А то совсем бы в кровь стёрлись. Эта пробежка была сделана не зря. Я узнала больше об этой девушке. Её убил какой-то Джек, который ещё до неё убил несколько девушек, притворяясь милым парнем. Как же хорошо, что этого урода скоро посадят! Эта девушка была его очередной жертвой. Неудивительно, ведь она красивая и стильная! Даже я, будучи парнем, начала бы с ней встречаться. Особенно учитывая то, что она была с хорошим чувством юмора, как я услышала из уст её родителей. На мой взгляд, хорошее чувство юмора и красота — самое главное, что должно быть в человеке! Единственное что плохо, так это то, что я так и не услышала имя этой девушки. Её родители говорили его, но я не услышала. Дырявая башка! Ладно, это не так уж и важно, так ведь? Они говорят, что завтра состоятся похороны этой девушки. Там будут только самые близкие люди этой девушки. И я, потому что мне хочется там присутствовать по какой-либо причине. Не знаю, почему. Я просто чувствую, что мне надо там быть. Будто что-то толкает прям меня туда. Поэтому я приду.***
Здесь и правда так мало людей. Вижу её родителей, вижу, как я понимаю, других её родственников. Их тут от силы человек пять может. Очень мало, я думала, что будет больше, намного больше. Вдруг я замечаю ещё кое-кого. Эта девушка с каштановыми волосами… Я её припоминаю. Не знаю почему, но я её помню. Это ведь Мишель! По-моему, родители погибшей девушки говорили, что это её лучшая подруга или что-то вроде того. Я не уверена, но, судя по её истерике, сомневаться как-то не хочется. Ей так плохо от того, что её подруга умерла. Ох… Бедняжка… Церемония шла долго. Каждый сказал слово, а некоторые целую повесть. Слушать, однако, было очень занимательно. Особенно её мать. В её словах я слышала такое отчаяние, если быть честной. Она очень тепло отзывалась о своей дочери. Так приятно слышать это было, как будто это говорили мне. Возможно, я просто слишком чувствительная. Когда все стали расходиться, та девушка, Мишель, осталась. Она стояла на могиле, смотрела на фотографию той красавицы, а потом разревелась и упала на колени. — Дура! Я же говорила тебе, что не надо с ним встречаться! Почему ты не послушалась?! Почему?! — чуть ли не кричала она, ударяя землю кулаком. — Если бы ты меня тогда послушала, то ты была бы жива! Жива! Она упала в землю лицом и разрыдалась вконец. Мишель не переставала бить землю и называть ту девушку дурой. Конечно, она всё равно ничего этим не добьётся, но раз надо выплеснуть эмоции, то пожалуйста. Разве что у меня такое чувство, будто я её уже когда-то знала. Я даже её имя откуда-то знаю. У меня нет сомнений, что это Мишель, хотя этого имени никто не называл почти. Так почему я это знаю? Долго она что-то эти эмоции выплёскивает. Прошло, как я поняла, полчаса, а Мишель всё ещё тут и всё также сидит на грязной земле лицом вниз. Когда же она отстанет от этой могилы? Она всё равно ничего сделать не сможет своими слезами, так почему нельзя уже успокоиться и принят то, что этой красавицы больше нет в живых? О! она услышала? Мишель наконец встала с могилы. Вся в грязи, даже лицо, но её это будто не волновало. Разве её не волнуют, что скажут другие люди? Они ведь могут подумать, что она бездомная. Что может быть хуже этого? Лично я не знаю. Мишель вышла с территории кладбища. Я не хотела бродить по городу без цели, потому решила ходить кругом за ней. Что-то меня невыносимо тянуло к ней, но я не знаю, что и почему именно к ней. Я просто знала, что мне надо быть с ней.***
Мы у неё дома. Буду честна, у неё довольно уютный дом. Всё в кофейных оттенках, много цветов и картин, так атмосферно! Я очень увлеклась осмотром дома, пока Мишель приводила себя в порядок после похорон. Привела, правда, не шибко-то и хорошо, даже её мама заметила, конкретно так наорав на неё из-за этого. Я забыла упомянуть саму комнату Мишель. Она ничем не отличалась от атмосферы всего дома. Такие же кофейные цвета, также много цветов и картин, точнее, рамок с её детскими фотографиями. Она всегда была такой милой в детстве. Рядом с её кроватью я нашла чехол для скрипки. Я вспомнила, что Мишель всегда хотела стать профессиональной музыкантшей, пусть эту затею никогда и не одобряла её мать. Да и плевать на эту старую каргу, она всегда только ругаться и могла! Дверь неприятно заскрипела. Я повернулась и увидела Мишель. Она выглядела очень подавленной. Девушка быстро закрыла дверь на замок и упала на кровать лицом в подушку. Я прислушалась. В комнате была тишина, значит она не плакала. Я хотела подойти поближе, однако прямо передо мной упала какая-то рамка со стола рядом с постелью. Мишель приподняла голову и посмотрела на рамку, после чего подняла с пола. Это была фотография её с той девушкой. От падения стекло разбилось. Трещина прошлась прямо по той девушке. — Если бы ты только меня тогда послушала, если бы я только тебя смогла уговорить не идти тогда, — почти что шёпотом говорила Шель. Я присмотрелась: слёз на её лице не было. — Почему… Почему ты такая упрямая?! Почему ты не могла мне просто поверить?! — вдруг она откинула рамку в стену, отчего даже я отскочила в испуге. Только потом я вспомнила, что я призрак. Мишель упала обратно на кровать. — За что всё это? — тихо спрашивала девушка, шмыгая носом. — У меня кроме тебя никого больше не было. — разговаривала она будто сама с собой. Не может быть, чтобы прям никого кроме той красавицы не было. Я более чем уверена, что она утрирует! Должен же быть у неё кто-то ещё. Как минимум мама. Это уже кто-то. Мишель ещё час, если я правильно поняла по настенным часам, лежала на кровати и не вставала. Даже её мама уже начинала ругаться от того, что та не идёт на ужин. Я присела рядом с Шель на кровать. Неудивительно, но кровать подо мной не прогнулась, потому никто ничего не заподозрил. — У меня такое чувство, будто ты всё ещё со мной. Возможно, я просто спятила, — сказала Мишель, чуть приподнявшись. Я удивилась таким словам, а мама девушки громко позвала её на ужин. Снова. Может она наконец встанет с постели? Я посмотрела на Мишель. Та действительно начинала вставать с кровати. Волосы растрёпаны, а на лице были ещё остатки грязи, но её это будто не волновало. Она пошла на кухню. Я осталась сидеть в комнате на кровати. Что мне делать там с её матерью? Я тоже думаю, что ничего. Лучше здесь осмотрюсь. Вот, к примеру, в окно можно посмотреть, узнать, какие здесь пейзажи! Что-то я поторопилась называть это пейзажами. Кругом была грязь и мусор. Отвратно. Неужели всем так трудно доходить до мусорной урны? Нет, всем надо выкинуть бутылку аль ещё чего на полпути к ней. Как Шель здесь только живёт? Будь я на её месте, то я бы уже давно стала бы требовать у мамы переезда куда-нибудь получше. На это ведь смотреть невозможно! Мне надоело смотреть на этот свинарник, потому я отошла от окна и села на кровать. Спасибо, что хоть здесь, в комнате, весьма опрятно. Уверена, что потом даже Мишель отойдёт от потери и вновь будет обращать на свою внешность внимание! В течение последующих дней я внимательно следила за Мишель. Она меня чем-то интересовала и притягивала. Я не знаю, почему. Просто чем-то интересовала. Мишель была приятной для меня несмотря на то, что она всё хуже начинала за собой следить. Прошло около двух недель с похорон той девушки, а она всё ещё убивается по ней. Я бы на её месте с другими людьми знакомилась или пыталась бы рассказать близким об этом, чтобы потом не чувствовать этого горя! Так почему она не может? Она странная.***
Я уже говорила, что она любила играть на скрипке? Так вот, она и правда чудно играет на ней, пусть и самоучкой. Я не знаю, почему она не могла просто попросить свою мать записать её на занятия по скрипке. Сейчас Мишель стоит в подземном переходе возле входа в метро и что-то играет. Я узнаю эту мелодию, но я не помню, как она называлась. Такая спокойная и красивая мелодия. У меня сразу проскакивают в голове ассоциации с ангелами. Не знаю почему. Кстати, она играет за деньги! Но судя по тому, как все люди и призраки просто проходят мимо неё, никто не торопится даже пару копеек кинуть. Но Шель ведь так волшебно играет! Она так ловко двигает пальцами на струнах, так изящно держит смычок! Неудивительно, что от этого всего появляется столь поразительная мелодия, как эта! Какой-то ребёнок остановился, точнее попытался. Он посмотрел на Мишель так, будто видел нечто волшебное. Такая забавная реакция на игру на скрипке! Мальчик хотел послушать ещё, я видела это, но ему не дали! Его мама взяла его за руку и насильно потянула куда-то, не обращая на Мишель особого внимания. — У нас нет на это времени! — пояснила мать. — Но мам… — Нет! Потом в интернете послушаешь, если хочешь, — сказала она и увела сына. Знаете, они слишком медленно шли для тех, кто торопится. Да и она так грубо ответила сыну на простую просьбу немного послушать игру Мишель. Это так странно, если быть честной. Мишель доиграла мелодию и тяжело вздохнула. Я ожидала услышать ещё какую-нибудь композицию, но она не начинала играть. Шель посмотрела на пустой чехол от скрипки. Ей никто не кинул ни копейки несмотря на то, как волшебно она играла! Однако девушке будто бы было всё равно. Она молча убрала скрипку в чехол, закрыла его, закинула на плечо и пошла к лестнице. — Это бессмысленно, — подавленно сказала она. Мишель даже по сторонам не смотрела! А вдруг врежется? Должна ещё в кое-чём признаться. Я помню, что Мишель не раз играла здесь раньше. И не каждый раз ей кидали монетки, но она не уходила и играла как минимум час. Это был воистину прекрасный, пусть и простой концерт! Так почему она сейчас так легко ушла, сыграв всего пару мелодий? Она ведь всегда играла для себя, а не ради денег. Так почему? Я не понимаю этого. Зато я понимаю, что не только я загрустила от того, что Мишель так рано ушла. Рядом был магазин продуктов, а подле него была старушка. Она мне знакома. По-моему, она и раньше наблюдала за игрой Шель, когда они пересекались. На её морщинистом лице всегда была такая добрая улыбка. Но сейчас улыбки не было. Было только недоумение: Мишель слишком рано ушла. Я недолго наблюдала за грустно вздыхающей бабушкой, после чего побежала вслед за Мишель, пока она далеко не ушла. Хотя, не думаю, что со своей медленностью она бы так далеко ушла, пока я осматривалась.***
Мишель сейчас сидит в классе в своём колледже. Преподаватель сейчас что-то объяснял по поводу своего предмета. Как я поняла, это был русский. Мишель ведь на переводчика решила пойти. Точнее, её заставили выбрать эту профессию, уверяя, что «она потом будет много зарабатывать». Вроде как её мама это говорила. Судя по тому, как Шель сейчас лежит на своей третьей парте, ей не сильно-то и интересно слушать про фонетику русского языка. Она выглядит так, будто спит. Но разве может она так относится к тому, за что её мама платит? Её же выгонят, если она всё прослушает сейчас и потом завалит сессию! Почему она так холодно к этому относится?! Будто меня кто-то слышит. Я сижу рядом на пустом соседнем месте. К ней пытались подсесть, хотели как-то подбодрить или разговорить, но Мишель так грубо им отказала! Почему она так относится к людям, которые просто хотят ей помочь? Они ведь не желают ей зла, но она сама их от себя отталкивает. Я не могу понять, почему. Её о чём-то спросил преподаватель. Вроде что-то со звуком связано. Если вы думаете, что Мишель сразу ответила, то нет, вы ошибаетесь. Она лишь тихо пробурчала «я не знаю» и вновь опустила голову к парте. На её лице не было никаких эмоций. Ни сожаления, ни стыда, ни грусти. Просто ничего. Как будто Шель не может испытывать эмоции, хотя это не так. Она вновь улеглась спать на парте. Преподаватель что-то фыркнул в её сторону и продолжил объяснения. Я решила присмотреться к Мишель. Знаете, а она достаточно миловидная девушка! У неё были каштановые волосы, которые сейчас рассыпались по всей парте, длиной чуть ниже плеч, а резкие черты лица буквально заставляли ей доверять в каком-либо деле. Я заметила, что она не спит, а просто лежит на парте. Её серые глаза выглядели такими пустыми. По-моему, раньше они выглядели иначе, но я точно не помню. Я так и не вспомнила ничего про себя, даже имя. Я ничего не знаю о себе, кроме того, что у меня длинные русые волосы, которые я могу увидеть. Я не знаю, как выглядит моё лицо, потому что зеркало меня не отражает. Жаль. Мне очень интересно на себя посмотреть, но не судьба. Зато я вспомнила много чего про Мишель. Я как была уверена в том, что мы как-то связаны, так и сейчас уверена в этом. Иначе я не знаю, откуда я так много про неё знаю. Я знаю, что раньше она была круглой отличницей как в школе, так и в колледже несмотря на то, с каким трудом ей это всё давалось. Мать заставляла. Я знаю, что она с самого детства хотела стать музыкантом, потому очень радовалась, когда ей подарили скрипку кто-то из её дальних родственников. Она хотела заняться этим профессионально, но не вышло. Мать не захотела. Ещё я знаю, что она всегда была закрытой. Она с детства всегда общалась только с той мёртвой красавицей, хотя у неё и получалось иногда общаться с кем-то ещё. У неё получалось очень даже хорошо! Она однажды почти подружилась с ещё одной девушкой! Так почему она сейчас не хочет никого к себе подпускать? Она не может до конца жизни убиваться из-за своей подруги. Время идёт вперёд, а она всё никак не может смириться, что её теперь нет, хотя прошёл уже почти месяц! Она ничего не понимает. Даже сейчас Мишель ведёт себя так, будто не боится того, что может вылететь из колледжа из-за провальной сессии! Почему она до сих пор так убивается?! Я не понимаю. Я тяжело вздохнула и также улеглась на парту. Когда-нибудь я пойму, что с ней происходит.***
Я же говорила, что её отчислят. Спустя пару месяцев наступила сессия, и Мишель всё завалила. Каждый экзамен. Честно говоря, её хотели уже выкинуть с экзамена уже за её внешний вид: она выглядела очень неопрятна. Даже её привычная мешковатая одежда была вся помятой, а кое-где были пятна. Что уж говорить про то, что волосы были все спутаны, а лицо напоминало мертвеца. Когда её что-то спрашивали по билету, который она вытягивала, Мишель молчала. Она не могла ничего ответить. Я была более чем уверена, что она что-то да знает! Она ведь была отличницей весь прошлый учебный год! Так почему она тогда ничего не могла сказать? На последующие пересдачи она просто не пошла. Она уходила из дома, потому как её гнала мама, но она не ехала в сам колледж. Шель ошивалась где-то рядом, сидя на холодной скамье и утыкаясь взглядом в снег под ногами. Некоторые люди проходили мимо неё и весьма странно смотрели. Естественно, ведь её вид оставлял всегда желать лучшего, да и кто в здравом уме будет сидеть на морозе, так ещё и на скамейке? Мишель всегда следила за ним, а тут перестала. Не уж то тоже из-за потери своей подруги? Я этого до сих пор не совсем понимаю. Зато я понимаю, что Мишель сейчас очень нехорошо. Она завалила экзамены и не приходила на последующие пересдачи, естественно, её вышвырнули из колледжа, чему был очень не рада её мать. — …Хватит уже витать в облаках! Ты хочешь быть дворником?! Да пожалуйста! Хоть на еду тебе будет хватать денег! Это не то, что твоя музыка, от которой толку нуль! — кричала мать на Мишель. Последняя же лишь смотрела на мать пустым взглядом и ничего не говорила. — Что молчишь?! Ответить нечего?! — Да, мам, — сказала Шель и развернулась. Она пошла к себе в комнату. — Ты куда пошла?! Я ещё недоговорила! А ну вернулась! Мишель лишь промолчала. Она зашла в свою комнату и закрыла дверь на ключ, после чего упала на кровать. Толстовка чуть задралась, и можно было заметить, как она исхудала за эти пару месяцев, потому как очень плохо питалась. Она постоянно говорит, что «у неё нет аппетита». Так и до анорексии недалеко, и тогда всё будет очень плохо. Я слышала, что от этого можно умереть. Жаль, я никак не могу подействовать на Мишель, чтобы та снова начала нормально есть. Девушка перевернулась на живот, уткнув лицо в подушку. Если вы думаете, что она хочет поспать, то нет, вы ошибаетесь. Она очень плохо спит в последнее время, отчего и синяки под глазами появились, и ещё более повышенная усталость. Я часто вижу, как она лежит на кровати и смотрит в потолок где-то до полуночи. И так постоянно. Я не помню, когда за всё это время она нормально высыпалась, как раньше, то убийства её подруги. Так это и правда так сильно на неё повлияло? Вы думаете, что это кто-то видит или обращает внимания? Нет, вы снова ошибаетесь. Даже её родная мать не замечает перемен за своей же дочерью! Угадайте, кто достоин награды «Худшая мать на свете»? Верно! Именно мать Мишель. Или же её мерзость. Всё, что она делает, так это только обвиняет Мишель во всех бедах, что очень не по-матерински: — Из-за тебя меня бросил твой отец!.. — Из-за тебя мне приходится тратить кучу денег в никуда!.. — Мне стыдно ходить куда-то из-за тебя!.. Она постоянно уверяет, что все проблемы в семье из-за Мишель. Но это ведь неправда! Не все проблемы идут от Шель, как бы в этом не уверяла её мать! Она вообще ни в чём не виновата! А знаете, что именно говорит Мишель в ответ? Верно, ничего! Она либо молчит, либо соглашается со словами матери. Такое чувство, что ей плевать на эти слова. — Да, мам, я знаю, — вот, что она говорит на слова матери. Это ненормально. Мишель не должна так отвечать. Раньше ведь она так не отвечала! Я помню, я отчётливо помню, что она тогда спорила со своей матерью, говорила, что та неправа. А сейчас она лишь соглашается с ней. Почему? Я не понимаю, что происходит. Я пытаюсь понять, но у меня не получается.***
Сегодня солнечный день. Сейчас зима, потому даже тот свинарник за окном кажется вполне себе красивым. Неудивительно, в этот раз выпало так много снега! Знаете, это чудная погода, чтобы погулять с кем-нибудь! Завалиться в снег, сделать большого снежного ангела! О! или же снеговика! Это было бы так весело! Или же игра в снежки со своими друзьями! Снег как раз подходит для этого! Однако Мишель не разделяет моих восторгов насчёт этого дня. Она посмотрела на погоду за окном и почти сразу упала обратно на кровать. Её это не привлекает. В принципе, как и всегда. Было бы чему удивляться, если она постоянно теперь если и смотрит на погоду, то каких-либо эмоций не ощущает. Я вижу, как на её телефон приходят сообщения от разных людей с предложениями погулять, которые она всё никак не может увидеть: — «Мишель? Ты там как? Если ты не против, то может пойдём погуляем?» Это пишет одна из её бывших однокурсниц. Милания. Я видела её. Она была очень даже милой девушкой, которая пыталась сблизиться с Мишель, но та её отталкивала, хотя раньше они не так уж и плохо общались. — «Миша привет, может гульнём?» Это писал уже Джереми. Её бывший одноклассник, который я также припоминаю. Если я не ошибаюсь, то он раньше был в неё влюблён, но так и не признался из-за страха быть отвергнутым, да и Мишель его также стала отталкивать в последние дни. Кстати, о ней. Она наконец заметила, что ей написали уже несколько человек с предложениями погулять. Шель прочитала все сообщения, но на все ответила одно: — «Не хочу». Даже не извинялась. Просто поставила перед фактом. У меня не суперзрение, но даже я увидела, как она это набирает и что больше ничего она не писала. Знаете, это даже как-то грубо, но вполне ожидаемо от Мишель. Дальше она сделала то, от чего я, признаться честно, удивлена не была: она удалила все свои аккаунты в сетях и мессенджерах, а затем добавила почти всех в чёрный список на телефоне. Она полностью отказалась от общения? Не уж то никто не может заменить её мёртвую подругу? Она была настолько близкой для неё? Я не отрицаю этой возможности, хотя и не понимаю, почему она так за неё цепляется. Может быть, когда-нибудь я смогу войти в положение Мишель. Мишель откидывает телефон в сторону. Забавно, но он пролетел прямо сквозь меня. Щекотливые ощущения. Я посмотрела на Шель. Она уже лежала на боку и смотрела в сторону телефона. Я решила присесть рядом с ней на кровати. Мишель достала из-под подушки ту самую разбитую рамку с фотографией её и той девушки. — Мне так тебя не хватает, — прошептала Мишель. — Так не хватает твоего смеха, твоих шуток. Твоя упрямость меня всегда вымораживала, сообразительность удивляла, а жизнерадостность заставляла брать с тебя пример. — она вздохнула. — Я помню, как ты говорила, что хочешь стать дизайнером. Я помню, ты мне показывала свои будущие работы. Я помню, как чудесно ты рисовала людей в своей одежде. — по щеке скатилась одинокая слеза. — Мне очень тебя не хватает. — прижала рамку к себе и прикрыла глаза. Услышав это, я почувствовала что-то у себя в сердце, хотя это было не про меня.***
Я сижу у Мишель в комнате, пока сама она сейчас в очередной раз выслушивает ругань своей матери. Была весна, и с момента, как её исключили из колледжа, прошло пару месяцев. И все эти месяцы их отношения становились хуже. Я не могу опять это смотреть, потому и не буду. Это заставляет меня грустить. К ней ужасно относится родная мать, которая должна была быть для неё самым близким человеком, а в итоге стала главным наказанием. Почему Мишель стала такой безэмоциональной? Она никак не реагирует на то, как к ней относится её же мать. Как будто ей на всё плевать. Даже взгляд уже не живой, а какой-то пустой. Так почему она так изменилась? Я помню, что в детстве она была чувствительной, более мягкой и заботливой. Я помню, что в школе она оставалась такой же чувствительной и заботливой, пусть и не могла сама общаться с людьми без чьей-либо компании. Я помню, что при поступлении в колледж она также за всех беспокоилась и весьма бурно на всё реагировала. А потом её смерть. Именно после неё Мишель стала такой закрытой и пустой. Её любимая скрипка уже покрылась пылью. У её беспроводных наушников давно села батарея. По всей комнате большой бардак. Она перестала следить как за порядком в своей комнате, так и своей внешностью. Её синяки под глазами стали ярче, глаза уставшие, на волосах тысяча петухов, а одежда дальше мешковатых чёрных штанов и толстовок не заходит. В последнее время она часто стала бормотать одну и ту же фразу, пока пытается заснуть. Будто бы овец перед сном считает, разве что это намного лучше того, что она повторяет. — Это всё моя вина. Раз за разом она только эту фразу и произносит. Я не знаю, в чём она винит себя, но она ни в чём не виновата, как я думаю. Шель ничего ведь не сделала даже. Так почему она так себя в чём-то винит? То, в чём её обвиняет постоянно мать, неправда! — …Ты опять ничего не сделала! Думаешь, что мне легко тащить на себе нас двоих?! — снова кричала её мать. Даже я уже устала это выслушивать, а Мишель слышит это каждый день уже. Мне б её терпение. Мне кажется, я начинаю немного понимать её. Та девушка была буквально единственной, кто понимал Мишель. Я вспомнила, как при любых проблемах она бежала к своей подруге и только к ней, ведь другие не воспринимали её всерьёз. А как только той подруги не стала, Мишель не знает куда девать свои ужасные мысли, с кем советоваться и ради кого жить, ведь единственный близкий человек мёртв. Хах, может мне в психологи податься? Хотя, смысл? Я всё равно призрак. А видеть постоянно страдающих людей не хочу. О чём я вообще думаю? Это не очень-то и важно. Я слышу молчание. Мишель вернулась в комнату и даже не закрылась на замок, как обычно. Она сразу упала на кровать, как и всегда. Шель легла на спину и смотрела в потолок, что-то шепча. Что именно я уже расслышать не смогла.***
Сегодня пятое апреля. День рождения Мишель, однако той на это ни горячо, ни холодно. Ей никто не писал и не звонил, ведь никто не мог этого сделать, потому телефон всё время молчал. Её мать подарила дочке сто рублей, после чего сразу же поехала на работу. Даже торта или ещё чего сладкого ради приличия не купила. Я не была удивлена, когда она просто кинула деньги на полку. Деньги в её случае не помогут. Жаль. Я бы хотела, чтобы с Мишель всё было хорошо, если бы она просто заплатила деньги за это. Я уже успела к ней привязаться и не хочу, чтобы с ней что-то случилось. Она встала с кровати и пошла к столу. Медленно вырвала лист из тетради и стала на нём что-то писать. Я тогда всё ещё сидела на кровати, наблюдая отсюда. Писала она долго. Где-то может полчаса. Это включая то, что она иногда просто падала лицом на стол и по несколько минут ничего не делала, а просто лежала и смотрела в никуда. Наконец она закончила. Мишель неаккуратно встала со стула, уронив его вместе с тетрадкой на пол, и медленно пошла на кухню. Что она задумала? Надеюсь, что ничего плохого. У меня есть идеи, но я не хочу, чтобы это на самом деле было правдой. Я последовала за ней. Я не могу словить ход её мыслей. Я не могу понять, что она задумала. У меня есть догадка, но я очень надеюсь, что это не то, о чём я думаю. Это будет просто ужасно. Я не хочу, чтобы стало всё так плохо. Пожалуйста, пусть я буду ошибаться, пожалуйста. Я не хочу. Она повесила записку на холодильник, закрепив магнитом с какой-то группой. Судя по надписи, это была «Nirvana». Её очень любит слушать Мишель, и она всегда хотела побывать у них на концерте, но она не в то время родилась. Я же группу не слушала, но слышала, что она когда-то была популярной. Этот жёлтый смайлик весьма забавный, но мне не до этого. Я посмотрела на Мишель. Что она делает? Что она так усердно ищет по всей кухне. Я наблюдаю за ней, всё также надеясь, что она не собирается делать то, о чём я думаю. Я не хочу, чтобы с ней что-то случилось! Она этого не заслужила! Она нашла то, что искала. Я присмотрелась. Минуту. Это же был нож. Это ведь шутка, правда? Я издала нервный смешок. Она занесла нож над собой. Нет. Не стоит. Отпусти нож. Нет. Хватит. Прекрати! — Убери его от себя! — неожиданно для себя крикнула я, но Мишель уже вонзила нож себе поглубже в грудь, обходя рёбра, и упала на колени, громко шипя от боли и сжимая рукоятку в руках. Что ты наделала?.. Она падает на пол полностью. Руки уже не держат нож, что всё ещё был в груди. Ладони, пол, здесь уже появилось столько крови. А я ничего не могу сделать! Я всего лишь долбанный призрак! Я даже взаимодействовать ни с чем не могу! За что, почему?! Вдруг я вижу, что Мишель смотришь прямо на меня. — Даже умереть мне не даёшь… — тихо хрипит она. — Шель… — удивилась я. Она меня видит? — Вот так галлюцинации… — сказала Мишель. — Прости, что не уберегла тебя. Прощай, Кейт… — она закрыла глаза и стала медленно умирать. Я вспомнила. Я вспомнила всё: нашу дружбу, наши ссоры, наши совместные мечты… Мою ошибку. Из-за этой ошибки поплатилась жизнью не только я, но и Шель. Мне правда надо было слушать, когда мне говорили, что Джек не тот, кем себя выдаёт. А я не слушала её. Правильно она меня дурой называла на протяжении этого полугода. Я действительно глупая. Я в панике пыталась сделать хоть что-то, хоть что-то! Нож вытащить или рану хоть как-то перекрыть, чтобы кровь не шла, но я ни на что не могла повлиять, я просто проходила сквозь тело моей подруги! Почему я сейчас так бесполезна?! Почему?! Она издала свой последний вздох. Я отчётливо его услышала. После этого я ничего не слышала, кроме как тиканья этих раздражающих часов. Я до сих пор не могла поверить, что девушка передо мной больше никогда не будет дышать и видеть, слышать и улыбаться. Она никогда больше не произнесёт ни слова. Её просто больше нет. — Почему?.. — вслух спросила я. Я чувствовала, что хотела заплакать, разреветься, но я не могла: призраки не плачут. Даже в этом нас обделили. Ещё некоторое время я смотрела на безжизненное тело Мишель, после чего я перестала ощущать своё тело, а глаза будто сами закрывались. Я упала рядом с Мишель и заснула.Кейт вернулась обратно.