Голо: 7+1

Некоторое время она так и сидела, скрючившись под столешницей и созерцая его голограммные ноги. Внутренне Сатин кляла себя за то, что так беспечно активировала не просто личный комлинк, а переговорный проектор, к которому приходилось прибегнуть, когда нужно было создать максимальный эффект присутствия, судя же по тому, какой четкостью обладала его собственная голограмма – она запросто могла рассмотреть крошечные пятна грязи на носках его сапог, – Оби-Ван использовал флагманский проектор с подобными характеристиками. Похоже, им предстоял некий очень серьёзный разговор. С медленным выдохом уменьшив бешенный стук сердца до чуть ускоренного, Сатин всё же подобрала деку и, на мгновенье закрыв глаза, вылезла, между делом чуть пригладив взъерошенные волосы. Она присела на край до сих пор выдвинутого стула, потому голограммный Оби-Ван, теперь возвышаясь, смотрел на неё сверху вниз, пробуждая давно уже позабытое чувство неловкости. – Я насчитал четыре. Сатин недоуменно скосила глаза в одну сторону, потом в другую, но ничего не нашла. – Четыре пустых стакана, – подсказал он, и взгляд его стал заметно темней. – Сколько же их в действительности? Постоянные политические столкновения научили её тому, что, если твоя оплошность частично вылезла наружу, лучшее решение – это обнародовать истину до того, как оппонент изворотит имеющуюся у него информацию так, что даже правда будет видится ложью и причинит гораздо больше вреда, чем признание. И с чем большим достоинством это самое признание будет совершено, тем лучше. – Семнадцать за последние сутки, – чинно сложив руки поверх положенной на стол деки, Сатин приподняла подбородок и приосанилась, чувствуя, как от резких движений заныли мышцы спины и ребра. – Некоторые использовались дважды. Он выругался. Кажется, на хаттском. Сдавил одной рукой локоть, другой сжал переносицу… Какое-то время было слышно только его тихое бормотание, потом, выпрямившись, он снова скрестил руки на груди и вперился в неё невероятно хмурым взглядом. – Почему ты ничего не сказала? – Разве я должна была что-то говорить? – она отодвинула в сторону деку, пожала плечами, тут же отозвавшиеся болью. – Нет, не должна, – в его покорном согласии ей почудились извиняющиеся нотки. – Я вполне мог бы заметить и сам, если бы не… – он вдруг осёкся. – На Мандалоре сейчас второй час ночи. Почему ты до сих пор не в постели? – Вероятно потому, что делаю свою работу? В конце концов, не я несусь каждый день с мечом наперевес и не от моей усталости зависит, сумею я избежать вражеского выстрела или нет. Оби-Ван нахмурился. – В моём случае от моей усталости зависит только моя собственная жизнь и сохранность батальона, а не безопасность гражданских целого звездного сектора. – О, – Сатин, с ухмылкой поднявшись, оперлась ладонями о столешницу, – так значит, тебе абсолютно всё равно, что будет с теми, кому ты небезразличен, если тебя подстрелят-таки по-настоящему? – Видимо, как и тебе абсолютно всё равно на то, что будет, если случится что-то с тобой. – Что ж, тогда мы наконец-то будем квиты. У него широко распахнулись глаза, рот приоткрылся, и несколько минут он стоял точно каменное изваяние, а затем шок ли или возмущение – Сатин не знала, что именно в этот момент его охватило, – прошёл, и Оби-Ван дёрнулся вперёд, так сильно сдавив на предплечьях тунику, что ткань скрутилась вокруг пальцев. – Вы не обладаете бессмертием, герцогиня, чтобы разбрасываться подобными фразами. – Но, вероятно, им обладают джедаи, раз столь щедро раскидываются военными званиями. Его взгляд стал ещё темней, отчего глаза, несмотря на синеву голограммы, казались черными. – Я сделал то, что было должно. – Ты сделал то, что тебе велели. Голос Сатин повысился почти до крика, и на какое-то мгновенье ей показалось, что его взгляд стал куда менее злым и раздраженным и куда более обеспокоенным, но потом он снова вернулся к этому недовольному выражению лица, словно был её наставником и она в чём-то непомерно провинилась перед ним. – Речь сейчас не о том, что я сделал когда-то, а о том, что делаешь сейчас ты, – нервные вибрации и то, как подрагивало его тело, ясно давали понять, что и сам Оби-Ван почти на грани. – Ты твердила мне, что пора начать уже думать не только о других. Так вот каков твой личный пример? Стоит ли таких жертв этот криффнутый закон, над которым ты корпишь, лишая себя сна? – Не вам, генерал Кеноби, учить меня расставлять приоритеты. Вы не состоянии толком позаботиться о себе, что уж говорить об окружающих вас существах. Он дернулся точно от пощечины. Поникший вид, обратившиеся к сапогам глаза, опустившиеся плечи… Сатин уже почти пожалела о том, что сказала, но затем их взгляды пересеклись: его глаза оказались полны такой твердой, беспощадной стали, что любая жалость тут же оказалась забыта. – Вы совершенно правы, герцогиня, – распрямившись, сухо, без каких-либо эмоций отчеканил Оби-Ван. – Не мне учить вас, как оберегать ваш народ. Но и, судя по тому, что я вижу, не вам учить меня, как заботиться о себе самом. Продуктивной ночи, Ваша Светлость. Я мог бы пожелать вам не упасть утром в обморок, но вы достаточно умы и предусмотрительны, так что, уверен, давно уже запаслись стимуляторами. А затем, не оставив ни шанса на последнее слово, он отключился. Сатин же, всё так же опираясь на стол, продолжила, тяжело дыша, смотреть туда, где только что горела его голограмма. Великие предки, как можно быть таким идиотом? Неужели, так сложно понять, что ей грозят, максимум, мигрени, ну, и пока голова забита делами, среди которых нет места для регулярных приёмов пищи, возможно, ещё обмороки от вынужденного голодания, тогда как от его состояния буквально зависит его жизнь? Дикут! Утрееков! Бее’сом! Она ударила ладонью по столу, но этого было мало, так что на пол полетели все деки, лежащие на нём, и стул тоже, а потом, путаясь ногами в юбках, Сатин кинулась к проектору. Оби-Ван принял вызов мгновенно и выглядел так, будто ещё секунда, и попытался бы сам снова связаться с ней. От прежнего недовольства уже не было ни следа: взгляд его беспокойно блуждал по её лицу, иногда ненадолго соскальзывая вниз, и, всякий раз возвращаясь, наполнялся всё большей болью. – Прости, – его голос был не громче шепота. – Мне не стоило так говорить. – Пожалуйста, не надо, – Сатин пришлось куснуть себя за щеки, чтобы хоть как-то сдержать рвущиеся наружу слёзы. – Это я должна просить у тебя прощения. – Нет. Это не так. Ты права. Ты абсолютно права, – он замолчал, снова опустив взгляд, но на этот раз не на её грудь, живот или ноги, а, точно пристыженный, устремив его в пол. – Я ведь действительно не способен позаботиться о других. Ей хотелось возразить. Ей так невыносимо хотелось возразить! Но что-то в его тоне остановило. – Ты хотела знать, чем вызвана моя неуверенность, – Оби-Ван говорил спокойно, но за спокойствием явственно чувствовалась буря. – Это случилось на Кадаво. Мы пытались спасти колонистов, попавших в рабство, но в итоге я и Рекс оказались среди них. Я хотел им помочь. Я так сильно хотел им помочь, но всякий раз, когда пытался сделать хоть что-то, они страдали. Что бы я не делал, как бы не пробовал облегчить их боль, она возвращалась к ним в десятикратном размере. Всё, что я мог тогда делать, это наблюдать за их мучениями. – Это не твоя вина. – Возможно, и не моя лично, но джедаев. Как мы можем допускать такое? – его глаза чуть блеснули не то яростью, не то от скопившихся слёз. – К чему вообще существует Орден, если где-то в Галактике рабство воспринимается, как нечто нормальное? Какой толк от наших способностей, если вместо того, чтобы положить этому конец, мы позволяем выставлять себя на торги, точно самый редкий товар? Её сердце сжалось от волнения за него, но прежде чем она успела хотя бы открыть рот, не то для того, чтобы что-то посоветовать, не то из-за желания выразить своё искреннее сочувствие, он вдруг поднял руку и провёл ладонью возле её лица, так близко, что если бы не был голограммой, то его пальцы коснулись бы её кожи. – Я так соскучился по тебе, – заявил Оби-Ван с доселе невиданной пылкостью. – Сила знает, как безумно мне хочется обнять тебя сейчас. Поражённая его столь эмоциональным заявлением, Сатин растерялась, не зная, что и сказать в ответ, и опоздала – он уже расшифровал её молчание по-своему. – Прошу прощения, – его руки оказались сжатыми за спиной, а взгляд направлен в сторону. – Это было очень грубо с моей стороны. Уверяю, этого больше не повторится. Сатин с трудом выдохнула, даже не заметив, как задержала дыхание. – Как жаль это слышать, – в её голос просочились-таки кокетливые нотки. – А я уже начала размышлять о том, с какого раза подобные пожелания станут привычными. С восторгом она уловила, как нервно дернулся его кадык. – Это намёк на то, что мне предстоит долгая практика? – Только в том случае, если есть время и желание. – Думаю, я смогу подправить мой график, а что касается желания… – ухмылка Оби-Вана была настолько ему несвойственная, настолько дерзкая, почти похотливая, но, задержавшись на его губах лишь на несколько секунд, она исчезла, сменившись очередным волнением. – На одной из отдалённых лун Вулты была замечена база Конфедерации. Вчера вултанцы направили запрос в Сенат, так что на днях туда направят республиканский батальон. У неё задрожали руки. Чтобы хоть чуть-чуть успокоиться, пришлось теребить бусины на корсете. – В следующем месяце у меня запланирована встреча с принцем Боордии. Я пропустила несколько его приёмов. Уверена, он был бы рад, если бы я прибыла раньше назначенного срока. Ни один из них не стал озвучивать вслух тот факт, что Вулта и Боордии находятся в соседних системах, разделённые не более чем парой сотен парсек. Во взгляде Оби-Вана была надежда – легкая, тихая, едва различимая. Сатин знала, что смотрит на него сейчас точно так же. – Сатин. – Да, Бен? – Законопроект, над которым ты работала… Он может подождать хотя бы пару часов? Она окинула его игривым взглядом. – Мне после придётся предоставить отчёт? – Это вовсе необязательно, – Оби-Ван рассмеялся, и его смех оказался таким задорным и беспечным, что у неё всё внутри затрепетало от блаженства. – Если ты просто скажешь, что отдохнула, я поверю тебе на слово. – Я не могу его отложить, – при этих словах вся его радость сошла на нет, и Сатин заговорила быстрей, не в силах снова видеть его печаль. – Это очень важный договор. Он связан с поставками через гипермаршрут, который проходит через несколько миров Конфедерации. Я два месяца добивалась его подписания и не могу допустить, чтобы завтра сепаратисты снова его отклонили. Но как только с ним будет покончено, обещаю, несколько часов в расписании я выделю только для себя. – Хорошо, – согласно кивнув, он снова улыбнулся, хотя и с толикой грусти. – Тогда до… до следующей недели? Сатин с трудом удержалась от насмешливого комментария, столько нерешительности было в голосе Оби-Вана, как будто он считал, что она может отказаться в самый последний момент. – До скорой встречи, циар’ика. В этот раз не съежившись от обращения, что не могло не радовать, он почему-то замер, глядя на неё каким-то затуманенным взглядом, но тут же тряхнул головой и, улыбнувшись, ещё раз кивнул, а затем разорвал связь. Сатин же, задумавшись, осталась стоять возле проектора. Возможно, он хотел добавить что-то ещё? Возможно – только возможно, – он хотел признаться в чём-то ещё? Она не была против завуалированных посланий – порой подобные послания были красноречивей самых искренних слов, – но иногда ей очень хотелось, чтобы её милый джейтии хотя бы на пару минут отринул свои джедайские и джентельменские маски и был с ней предельно откровенен. Но, каким бы невыносимо сильным не было это желание, Сатин никогда бы не стала давить – истинные признания могли идти лишь по велению сердца. В полдень договор-таки был подписан. К немалому облегчения Кияра и Мари, сепаратисты довольно споро покинули Мандалорский сектор, и Сатин, бесконечно окрылённая этой маленькой победой, на радость всего своего ближайшего окружения отказалась от всех запланированных вечерних встреч, освободившееся время посвятив Корки. Они вместе пообедали – она действительно умудрилась что-то съесть, а не просто скребла вилкой по тарелке, – затем перебрались в клановую оранжерею, где гвардейцы уже подготовили место для пикника, так что, сидя в окружении зелени на мягком пледе и попивая имбирный лимонад, Сатин, стараясь как можно незаметней поддаваться в их дружеском поединке в дежарик, с удовольствием слушала все новости, накопившиеся у племянника за прошедшиеся месяцы. За приятными разговорами время пролетело довольно незаметно. Корки, крепко обняв её на прощание, ушёл, Сатин тоже вскоре направилась к выходу, уже в арке задержавшись, задумчиво глядя на куст с каллами – его как раз стригли, срезая созревшие цветы, чтобы подготовить их для её головного убора, что она собиралась надеть послезавтра на собрании кланов. Но, если так подумать, цветы, которые использовали сегодня, ещё не успеют к этому времени полностью завять. – Пусть каллы доставят в мои покои. – Как много требуется, герцогиня? – Все, что уже распустились. Вместо того, чтобы направиться прямиком в своё личное крыло, она заглянула ангар. Лётчики и инженеры её появлению, похоже, всё же удивились, но без каких-либо вопросов подобрали пилотский шлем и нашли среди астродройдов очаровательный экземпляр модели R4, кажется, именно он был с ними, когда она с Кияром добирались до Ботаджефа. В его компании Сатин наведалась в тренировочные блоки стражи, где раздобыла энергопосох, потом – в библиотеку, унеся оттуда древний голокрон, передаваемый из поколения в поколения ещё со времён Великой войны ситхов, когда в клане обнаружилось несколько чувствительных, которые и заполнили его информацией, после ненадолго наведалась в инженерный корпус, огорошив срочным и весьма специфическим заказом Анжи, что, впрочем, по итогу была не столько ошарашена запросом, сколько воодушевлена новым вызовом своим умениям, а, когда, наконец, оказалась на пороге своей спальни, на полу, ближе к одной из стен, уже стояло около двух десятков крупных ваз, наполненных цветами. Приказав принести несколько видов вин и тарелку различных сладостей, она приняла душ, быстро высушила волосы и, завернувшись в полотенце, направилась в гардеробную. Ночами её до сих пор преследовал полный огня и желания взгляд Оби-Вана, которым он пожирал её, когда во время их разговора она без каких-либо особых намерений облачилась в пеньюар. Как и любой женщине, ей был приятно, что её мужчина, несмотря на собственный Кодекс, призывающий отрешаться от любого вида страстей, всё же не мог полностью устоять перед ней. Теперь же ей хотелось вызвать в нём не столько и не только вожделение, поэтому к выбору стоило подойти более основательно. Касаясь пальцами кружевной ткани, Сатин усмехнулась – пусть Оби-Ван, смеясь, и отмахнулся от её предложения об ответном отчёте, она не сомневалась, что, на самом деле, он был совсем не против этого, пусть и едва ли был готов признаться в этом хотя бы себе. И она собиралась сделать так, чтобы он ещё долго вспоминал её «отчёт о проделанной работе». Когда зашелестели входные двери, она уже разложила на кровати нужные украшения, между делом отобрав несколько особо крупных калл, и, в очередной раз наведавшись в гардеробную, как раз покинула её, аккуратно держа в руках бледно-изумрудное платье в открытыми плечами, в котором он ни разу её не видел, но, оглядев вошедших, застыла от неожиданности. – А я с сюрпризом, – с улыбкой поставив на туалетный столик поднос, заставленный не только вином и десертами, но также и всевозможными фруктами, среди которых заметно преобладала свежая, до сих пор покрытая вечерней росой вишня, Мари сняла с пояса туго стянутый сверток. – В клановой сокровищнице нашлась джедайская роба. Немного потрёпанная по краям, но зато без дыр. – В арсенале до сих пор хранятся доспехи вашего брата, – Кияр не улыбался, но настроение у него явно было весьма приподнятое. – Можно было бы принести весь комплект, но я решил, что шлема и наручей будет достаточно. Разразиться какими-либо возмущениям она не успела – в комнату ворвалась Анжи. – Должна предупредить, этот хлам, спаянный пяткой на коленке, даже прототипом не назвать, – с горящим взглядом инженер протолкалась вперёд, оказавшись между капитаном и первой фрейлиной. – Он не издаёт звуков и не способен выдать хоть маломальское подобие плазменного клинка. Это каркас и не более того. При чём, на мой взгляд, каркас весьма посредственный. Если от него ничего не отвалится в ближайшие сутки, то это будет настоящее чудо. В руках Сатин оказалась небольшая коробочка без крышки, в которой на смятых, а после тщательно разглаженных флимсилистах, сплошь исчерченных грубыми набросками, лежала полая, судя по весу, дюрастиловая трубка с несколькими натянутыми на неё кольцами на обоих концах и парой подсвеченных кнопок. Вся эта конструкция, выкрашенная в оттенки золота и серебра и отполированная так, что можно было в её поверхности рассмотреть собственное чуть искаженное отражение, максимум, могла быть использована в качестве реквизита для какой-нибудь особо бюджетной театральной постановки. – Ах, да, – пошарившись в сумочках, в обилии натянутых на пояс, Анжи с гордостью продемонстрировала голодиск. – Я откопала в архивах несколько шикарных панорам. В основном, конечно, техника, но есть парочка пейзажей. Прежде чем герцогиня успела открыть рот, Мари, хитро прищурившись, положила руку на плечо девушки, чуть ли не подпрыгивающей от перевозбуждения. – В её защиту должна сказать, что, когда ко мне поступило сообщение о том, что из закрытой секции библиотеки извлечен клановый голокрон, я не могла остаться в стороне. – А что же привело сюда вас, капитан? – Сатин покосилась на Кияра. – К вашему сведенью, этот астродройд числится на гвардии. Если точнее, он закреплён за мной. В подтверждение его слов, R4 радостно заколыхался, едва не опрокинув одну из ваз. – Ну, так, что? – Анжи нетерпеливо потерла ладонями друг об друга. – С какого образа начнём? – Не беспокойтесь, герцогиня, – Мари, в ответ на полный ужаса взгляд, хихикая, направилась в гардеробную. – Самые пикантные голо вам придётся делать самостоятельно.

***

Оби-Ван, задумчиво потирая подбородок, обошел голограмму по кругу и, оказавшись напротив панели, небрежно, не меняя позы, дернул пальцами, призывая Силу. Голограмма послушно увеличилась в размерах, и Оби-Ван качнул головой в сторону северной части ограждения сепаратистской базы – на фоне остальных гораздо более тонкой и непрочной даже в виде пикселей. – Что думаешь? – Два десятка турбоустановок, поблизости с сотню дройдов точно наберется, – тут же откликнулся Коуди. – Прямая атака не особо целесообразна, но небольшая группа проникнуть внутрь и вывести из строя технику вполне в состоянии. А там и гарнизон подоспеет. Оби-Ван кивнул, но не ответил – комлинк, закрепленный на запястье, мигнул, оповещая о входящем сообщении. Кинув взгляд на ряд цифр – личный код отправителя и координаты, – он изменился в лице, неловко кашлянул, но, так и не открыв сообщение, вернулся к голограмме. – Можно отправить Энакина с Асокой. Помнится, они уже третий день страдают от безделья, – опершись об металлический обод голопроектора, Оби-Ван с усмешкой глянул на клона. – Уверен, им понравится. – Не сомневаюсь, сэр. Но я бы посоветовал придержать пока эту парочку. – У тебя есть какой-то план? – Не то, чтобы план, но… Комлинк на запястье Оби-Вана снова озарился голубоватым светом, на этот раз в сочетании с коротким, но чувственным и весьма недвусмысленным женским стоном. Оби-Ван стоически отключил звуковой сигнал, сбросил сообщение и, скрестив руки на груди, с ожиданием посмотрел на Коуди. Тот откашлялся. – Так вот, мы могли бы отправить их на противоположную стену. Для отвлечения. – Рискованно. Мы не знаем точно, сколько там дройдов. – Один из них может возглавить воздушную поддержку. Комлинк Оби-Вана замигал опять. А потом ещё раз и снова, и снова… Коуди, с трудом давя смешки, покашлял опять, прижав кулак ко рту. – Может, стоит всё-таки ответить, генерал? Кажется, это очень важно. – Я… – Оби-Ван покосился на не перестающий мигать комлинк. – Дай мне минуту. Он отвернулся, не отходя от стола, и хотя голограммы, вспыхнувшей над его рукой, видно не было, его профиль оставался на виду. Вначале Оби-Ван покраснел, потом – побледнел, затем, нахмурившись и сдавив челюсти, так побагровел, что Коуди, не более как пара дней переставший перед каждым боем расталкивать питательные батончики по всем тайникам брони, хотя, на всякий случая, всё-таки продолжив прятать один в кобуре, начал всерьёз беспокоиться о его состоянии. – Сэр? – клон осторожно сделал шаг к нему. – Сэр… Генерал, всё в порядке? Оби-Ван, даже не удостоив его коротким взглядом, кинулся к выходу, на ходу набирая чей-то номер. Двери за ним даже не успели закрыться, как прогремел его гневный вопль: – В смысле «ой, это не тебе»?!