Голо: 7+1

Когда джедаи, попрощавшись, поднялись с кресел, Канцлер вдруг повернулся к Энакину. – Мастер Скайуокер, не могли бы вы задержаться на минутку? – Конечно, Канцлер. Всегда к вашим услугам Мейс и Оби-Ван переглянулись, почти одновременно нахмурившись, но, не сказав ни слова, покинули приёмную, как и остальные магистры, присутствующие на встречи. – Мне это не нравится, – тоном, не принимающим возражений, произнёс Мейс, когда они уже шли по коридору, чуть отстав от остальных, и Оби-Ван ни на секунду не собирался переубеждать его, чувствуя то же самое. – Совет с трудом выбивает встречу с Канцлером, а он глаз не сводит с единственного джедая, только после чьего появления на Корусанте он вообще соизволил рассмотреть наше прошение. Теперь ещё и это. – Я попробую узнать, о чём они говорили. – Отличная идея. Они были в шаге от ровных рядов турболифтов, когда на запястье замигал входящим вызовом комлинк, и Оби-Ван со вздохом остановился. Мейс, понимающе кивнув, зашёл в ближайшую кабину тут же нажав кнопки, отправляя турболифт на этаж с транспортом, и только после этого Оби-Ван, проверив личный код, с усмешкой направился в противоположную сторону, к давно опустевшему залу заседаний. На Сатин был тот же самый брючный комплект, что и во время их поездки на Конкордию, разве что сейчас пиджак был снят и наброшен на что-то позади неё, вероятнее всего, спинку кресла или дивана. Она сидела, подтянув к груди левую ногу, её голова была склонена чуть набок, а взгляд оказался направлен куда-то в сторону от камеры. Похоже, она к чему-то прислушивалась. Он её не торопил, хотя и очень хотел, чтобы она посмотрела на него, но, будучи джедаем, давно уже привык довольствоваться малым, а тот факт, что у них вообще имелась возможность продолжать общение, уже и так было гораздо большим, чем можно было когда-либо надеяться. – Оби-Ван! – Сатин улыбнулась, наконец, заметив, что вызов принят, а затем задумчиво оглядела пространство вокруг. – Это что, мандалорская платформа в Сенате? Он и сам не понял, как оказался именно рядом с выходом, предназначенным для её сектора. – У Совета была встреча с Канцлером. – Мои соболезнования. Пожалуй, главная прелесть выхода из состава Республики в том, что нет нужды постоянно терпеть его слащавую улыбку, – качнув головой, она рассмеялась, хотя немного и с горчинкой, а затем снова стала серьёзной. – Всё хорошо? Я не прошу подробностей, всё-таки это дела джедаев, но… Ты в порядке? Выглядишь очень задумчивым. – Да, наверное. Не знаю… Не уверен, – платформа с тихим шелестом замерла посередине зала, так что теперь всем доступным светом стала её голограмма. – Меня беспокоит Энакин и его отношения с Канцлером. Глава Республики не должен так откровенно благоволить кому-то. Это как-то… необъективно. Я знаю, Энакин приглянулся Палпатину, ещё когда только появился в Ордене, и, да, Энакин часто навещал его, но… – Оби-Ван, тяжело выдохнув, сел. – Это очень нестандартная ситуация. Понятия не имею, что будет правильным. – Как на счёт совместного обсуждения? – мягко предложила Сатин. – Возможно, если ты узнаешь точку зрения Энакина по этому вопросу, то картина происходящего станет куда ясней. – Последнее время нам не особо удаются… личные разговоры. – Ох? – Сатин моргнула, а потом, чуть сдвинув брови, поджала губы. – После подобного ни один разговор не будет простым, но можно в итоге никогда не сдвинуться с мёртвой точки, если не попытаться сделать шаг навстречу и продолжать молча ждать, что его сделает другой. Их взгляды пересеклись. Сатин смотрела на него без упрёка. Уверенно, с ярким огнём готовности отстаивать свою позицию, если потребуется, но при этом с легкой, едва заметной нежностью. Она сделала свой шаг навстречу и готова была сделать ещё много таких шагов, но, что куда важней, она не торопила его делать свой, позволяя придерживаться собственного темпа. – Между прочим, – отведя взгляд в сторону, Оби-Ван улыбнулся уголком губ, неловко потирая шею, – ты так ничего и не сказала. Она вскинула брови. – Что не сказала? – Ну… Ты знаешь, о чём я. – Нет. Не знаю. – Два дня назад я отправил сообщение, – он был уверен, что начал краснеть. – Голо. – Правда? – судя по голосу она была удивлена и даже потянулась к датападу. – Похоже, я его пропустила. Дай мне пару секунд. Сатин взялась листать список входящих сообщений, Оби-Ван же вдруг стал сам себе противен. Потрясающая, поразительная во всех смыслах женщина беспокоилась о состоянии его здоровья, а он, мало того, что отправлял ей голофото, содержание которых явно нельзя было отнести в категорию благопристойных, так теперь ещё и, точно нищий кредит, выпрашивает её одобрения. Это сравнение вызвало такую волну отвращения, что его передёрнуло. – Я должен идти, – на Сатин он больше не смотрел. – Увидимся позже. – Оби-Ван, задержись ещё на минуту. Он послушался, не став отключаться, но его взгляд всё так же был прикован к сапогам. – Посмотри на меня. – Сатин, я не… – Пожалуйста. Бен, пожалуйста, посмотри на меня. Оби-Ван нервно сглотнул. Она не была чувствительной, но каждый раз, стоило ей назвать его Беном, в нём пробуждалась непреодолимая тяга исполнить любое её пожелание, точно он находился под влиянием Силы. Одна его часть была в ужасе и очень хотела избавиться от этого воздействия, другая же откровенно им наслаждалась, только наводя ещё больше неконтролируемой паники. Было невероятным спасеньем, что ему ни разу не приходилось особо долго говорить с ней прямо посреди боевых действий – последствия такого разговора, вероятно, были бы катастрофичными не столько для него, сколько для окружения. – Бен? Всё так же не поднимая полностью головы, он посмотрел-таки на неё исподлобья. – Я ведь не слепая, – Сатин говорила без дрожи, но её взгляд беспокойно блуждал по его лицу. – С тобой что-то произошло. Что-то, из-за чего ты теперь испытываешь неуверенность в своих силах и своём теле. И это никак не связано с тем, что ты несколько недель притворялся своим же несостоявшимся убийцей. – Это не так, – тут же встрепенулся Оби-Ван. – Я не… – Позволь мне закончить, – в её голосе было столько ласки, а взгляд оказался наполнен такой теплотой, что он лишь пристыженно кивнул, снова чуть опустив голову. – Мне больно видеть тебя таким, Бен. Не потому, что это так сильно отличается от обычного тебя, ты дорог мне в любом виде, но потому, что тебя это гнетёт. Я очень хочу помочь. И, если для этого нужно, чтобы тебе каждый раз повторяли, какой ты замечательный, я буду это делать, но только потому, что ты действительно замечательный. Ты понимаешь меня? – Да, – он почти прошептал это, но точно знал, что она его слышит. – Но вовсе необязательно… – Нет, обязательно, – на мгновенье Сатин стала несгибаемой сталью, а затем снова вернулась к мягкому бархату. – Ты не старик. Ты блестящий стратег, невероятный джентльмен и исключительно притягательный мужчина. Ты достоин быть любимым. И это не преступление. Преступление – это находиться с тобой рядом и не пытаться флиртовать. Сердце забилось быстрей, и Оби-Ван, не сдержавшись, ухмыльнулся. – Так, значит, ты со мной сейчас флиртуешь? – О, да, – её губы изогнулись в ответной улыбке. – Рада, что ты, наконец, это заметил. Они рассмеялись, а он снова ощутил легкость. – Оби-Ван, – Сатин улыбалась, глядя на него. – Мм? – Я люблю тебя. Сдавивший грудь тугой узел, что, казалось, ослаб, снова дал о себе знать, но в этот раз его давка была приятной, а тяжесть внутри – восхитительной и желанной, и он снова опустил голову, на этот раз уже не в недовольстве собственного поведения, но в дикой смеси из смятения и воодушевления. – Оби-Ван Кеноби. Вы ведь в курсе, что надо смотреть даме в глаза, когда она говорит с вами? Снова чувствуя себя, как под воздействием Силы, он всё же повиновался, тут же ощутив, как от её пристального взгляда по всему телу прошлась дрожь. – А теперь слушай и не смей отводить взгляда, – Сатин подалась чуть вперёд. – Я люблю тебя. Её слова были наполнены такой уверенностью, такой непоколебимой решимостью, такой безудержной верой в свои чувства, что он вновь почувствовал себя беззаботным падаваном, плечи которого не были отяжелены всей той ответственностью, что, и так бесконечно давящая на него с того самого момента, как Энакин стал его учеником, с началом войны увеличилась в несколько крат. Задумавшись, он, похоже, едва не опустил голову, потому что она вдруг нахмурила брови, но, стоило ему приосаниться, тут же улыбнулась уголками губ. – Я люблю тебя. Теперь это звучало не твердо, но мягко. И нежно. И страстно. И любяще… Она любила его. Она любит его. Её слова, как застрявший кадр старого голо, всё звучали на повторе в его голове, пока до него, наконец, не дошло: это не его мозг, как заведённый, прокручивает её признание, это она, глядя в глаза, признаётся ему снова и снова. У него вдруг перехватило дыхание, и Сатин, тут же безошибочно уловив в нём перемены, к его немалому огорчению – да, он был огорчен и не собирался врать об этом себе – замолчала. А он едва не попросил её снова заговорить о своих чувствах. – Тебе некомфортно? Сатин смотрела на него без какой-либо обиды, но с явной заинтересованностью, Оби-Ван же и хотел бы ответить, но, внезапно, понял, что не в состоянии выдавить ни слова – сознание, всё ещё одурманенное её признаниями, никак не желало возвращаться к холодной расчётливости. Ох, Сила, пожалуйста, пусть хотя бы только мозг, а не остальные его части окажутся в таком перевозбуждении. – Бен? – в её тоне проскользнули первые нотки беспокойства. – Всё хорошо? – Я в порядке! Совсем ни к месту проницательная Сатин ухмыльнулась в ответ на его неоправданно торопливый и громкий вскрик и, как ему показалось, скользнула взглядом вниз. Сам Оби-Ван опускать глаз не решился – он был не готов к тому, что может увидеть, и уж совершенно точно не был готов ни оправдываться перед ней, ни уж тем более пытаться как-то отнекиваться, мол, это не то, что ты могла подумать. Крифф. Ну, и где вся эта его хваленная джедайская сдержанность, когда он в ней так нуждается? Похоже, его лицо совсем уж перекосилось, потому что взгляд Сатин утратил всякую игривость. – Ты же помнишь нашу договорённость, Оби-Ван? Одно твоё слово, и мы остановимся. Мозг внезапно провел горькую, но логичную параллель: пятнадцать лет назад ему нужно было слово, чтобы продолжить, теперь же ей оно было нужно, чтобы остановиться. Что тогда, что сейчас они оба слишком жаждали быть уверенными, что сделанные шаги по тонкому мосту из их намертво сплетённых сердец и душ совпадут с желаниями другого. Оказывало ли это разрушительные последствия на их чувства друг к другу? Нет. Создавало ли дополнительные проблемы всем тем возможным действиям, к которым раз за разом подталкивали их эти самые чувства? Несомненно. Комлинк в его руке завибрировал, заставляя пойти голограмму Сатин волнами, и он, пройдясь по сообщению быстрым взглядом, тихо ругнулся сквозь стиснутые зубы. – Это Мейс. Меня ждут в Зале Совета. Магистр Йода решил провести внеурочное заседание. – Я всё понимаю. Это твой долг, – она улыбнулась уголками губ, хотя её взгляд на мгновенье всё же наполнился грустью. – Пожалуйста, поговори как можно скорей с Энакином. Недомолвки между близкими людьми не приводят ни к чему хорошему. – Это будет непросто. – Никто и не говорит, что будет легко. Но, исходя из того, что я видела, мальчик сделает первый шаг, только если кто-то очень усиленно подтолкнёт его к этому, – её глаза странно засияли, будто бы ей было известно какое-то тайное знание или же у неё был ответ на невероятно сложную загадку. – Но, так как сделать это некому, первый шаг будет за тобой. – Какой занятный расклад выходит, – Оби-Ван нахмурился. – То есть Энакин может не идти мне навстречу, потому что он такой, какой он есть, а я обязан? – Не обязан, – чуть качнув головой, она лукаво улыбнулась. – Но ты всё равно это сделаешь. Потому что старше, опытней и мудрее. Ты понимаешь, что долгая игра в эту глупую молчанку – не лучшее решение. Ну, – Сатин кокетливо повела плечиками, – а ещё потому, что у тебя есть я, которая в состоянии подтолкнуть к нужным решениям. Её немалое влияние на его жизнь не было секретом, как и его на её собственную, но то, с какой легкостью ей давались все эти незамысловатый фразы, подтверждающие их вовлечения в жизни друг друга, всё равно каждый раз вызывали восхищение – ему такая виртуозность была неподвластна. – А теперь ступай, – всё так же улыбаясь, она чуть двинула пальцами. – Не стоит заставлять уважаемых магистров ждать слишком долго. Не так ли? Ради того, чтобы увидеть её? Определённо, стоило. – Ах, да, – суровый тон её голоса на мгновенье заставил поёжится, но затем он понял, что её зрачки стали заметно крупней. – Я видела твоё голо. Картинка стала бы совсем идеальней, будь там ещё одна деталь. Уточнения, что это за таинственная деталь, были не нужны – скользнувший по его телу взгляд Сатин и то, как она соблазнительно прикусила нижнюю губу, давали предельно ясный ответ. Оби-Ван, старательно держа ровный ритм дыхания, лишь только чуть кивнул. Когда связь была разъединена, он подался вперёд, опершись локтями о колени. Прижал руку к лицу, нервно теребя бороду. Прикрыв веки, сделал медленный выдох. Сила, мягкими волнами баюкая сознание и тело, медленно возвращала и то, и другое в баланс, так что, открыв глаза, он точно знал, что нужно сделать. Через несколько минут, когда мандалорская платформа уже оказалась возле выхода, а Оби-Ван, продолжая возиться с пряжкой ремня, не глядя по сторонам, вышел в основной коридор, Сила всколыхнулась. – Оби-Ван? – удивленно протянул Энакин. – Что… Что ты здесь делаешь? – Ничего особенного, – хмыкнув, он развернулся, наконец, возвращая меч на пояс. – Абсолютно ничего особенного. Сатин хотела, чтобы они поговорили? Что ж. Они поговорят. Обязательно поговорят. Но уж точно не тогда, когда её образ – всё, что затмевает его разум.

***

Он стоял боком – на этот раз уже другим, – небрежно облокотившись о поручни. Снятые туники лежали прямо на полу платформы, а сверху – детали разобранного светового меча. Света, не считая тех слабых отблесков, что сумели преодолеть гигантское расстояние от коридора Сената до центра зала, не было, но в его правой руке был зажат кайбер-кристалл, и хотя голограмма не могла передать цвет, она знала – его глаза в блеске кайбера кажутся синими, точно глубокие океаны. Десятилетия назад Сатин потонула в этих водах и не была намерена всплывать хоть когда-нибудь. Тихие звуки шагов почти вызвали досадливый стон, и она, бросив последний взгляд на голофото, торопливо деактивировала устройство, тут же приняв совершенно бесстрастное выражение лица, куда как более подходящее герцогине. Ещё через пару секунд купол истребителя оказался откинут, и на место первого пилота забрался Кияр. – Чисто, – отрапортовал капитан, не дожидаясь её вопроса. – Судя по данным с буя, на местной звезде через десять минут начнутся очень сильные радиационные бури. На всякий случай сбросим остатки запчастей в стратосферу и уйдём по теневой стороне. Сатин кивнула, и её взгляд невольно сместился к комлинку, убранному с панели в нишу под подлокотником сиденья. Ей хотелось снова активировать его, снова открыть голо, снова жадно вглядываться в линии его тела… Оби-Вана что-то тревожило. Это не было связано с Энакином, хотя мальчик и беспокоил его. Это не было связано с ней самой, по крайне мере, не конкретно эта тревога. Это был он и только лишь он. И пусть он явно ещё не был готов поделиться с ней причинами, но, судя по тому, как с каждым следующим сообщением он выглядел всё менее зажато и скованно, крошечными шагами они всё-таки приближались к тому, чтобы, наконец, поговорить предельно откровенно. Сатин очень ждала этого. Ждала и готова была быть в этот момент для него всем, чем только потребуется – и любовницей, и другом, и советником, и незнакомцем, и даже соперником. Двигатель ожил, наполнив кабину истребителя мерным гулом. Кияр, то и дело поглядывая на сканеры датчиков с буя, пущенного, едва они оказались в системе, принялся щелкать тумблерами, перемещаясь руки между частями панели точными, давно привычными движениями. Истребитель оторвался от поверхности астероида – плавно, мягко, словно бы астродройд и не чинил его последние семь часов – и с резким переворотом устремился к бледно-фиолетовому Хеттску, держась как можно ближе к поверхности кружащихся на его орбите астероидов. Запчасти уже оказались сброшены, а они – на полпути к теневой стороне, как датчики взвизгнули, и сразу за этим космос, вспыхнув, выплюнул из гиперпространства несколько шаттлов без каких-либо опознавательных знаков и истребитель с разгонным кольцом. Кияр, зло выругавшись на мандо’а, ринулся в особо плотные скопища астероидов. Стоя на земле, её капитан был силой, с которой следовало считаться даже с учётом его приверженности её ненасильственных взглядам. Он был силен, свиреп, искусен, хитёр, он знал все свои слабости и за годы службы научился каждое столкновение сводить к тому, что эти слабости становились лишь песчинкой, которую противник не мог превратить в бурю. Но то было на земле. В космосе же, пусть пилотирование и было одной из его многочисленных способностей, он не был чем-то невероятным. Практичным? Да. Приемлемым? Конечно. Исключительно талантливым и мастерским? Увы, но нет. Поэтому полёты крайне редко были тем занятием, где они были в единой связке. Возможно, если бы обстоятельства сложились иначе, у неё была бы неизменная пилотская связка – опытная, умелая, способная действовать дальше привычных рефлексных пределов и, несмотря на собственные способности, вечно ворчащая, что полёты для дройдов. Иногда, когда Сундари уже погружался в глубокие сумерки, она позволяла себе немного помечтать об этом, прежде чем снова согнать эти эгоистичные мысли в самые дальние углы сознания. Астероидные кольца Хеттску и, в сравнении с преследующими их шаттлами, относительно небольшие размеры давали неоспоримые преимущества, но в том плазменном граде, что им устроили, для длительного успешного лавирования среди парящих камней требовались нечто большее, чем среднестатистические умения. Кияр, к сожалению, блистать пилотскими умениями на уровне, доступным джейтии, не мог. – Нам нужно добраться до разгонного кольца! – Мы окажемся в открытом пространстве. Истребитель закружился вокруг своей оси, пропуская пущенные сгустки разогретой плазмы. – Не сказала бы, что прятки среди астероидов куда лучший вариант. Кияр, нахмурившись, крепко стиснул челюсти – он всегда так делал, прежде чем совершить что-то, что ему в крайне степени не нравилось, – а затем двигатель, внезапно, смолк. Истребитель рухнул вниз, точно груда металлолома, и тут же резко ринулся вперёд, от внутренних, плотных колец к внешним, усыпанных более крупными астероидами, но и более отдалёнными друг от друга. Они были совсем на краю, меньше чем в паре десятков километров от края астероидных колец, когда пилот парящего где-то в сотне километров от разгонного кольца истребителя-преследователя разгадал их план и, продолжая обстрел, бросился наперерез. Зло скрипя зубами, Кияр вильнул вбок, опасно близко приблизившись к одному из астероидов, как рядом вспыхнул выстрел от шаттлов, что были за ними. Плазма, не задев их, попала в астероид, и отколовшаяся от него каменная глыба с жутким скрежетом врезалась в них, сильно прогибая корпус. Не сдержавшись, Сатин всё-таки вскрикнула. – Герцогиня? – Кияр обеспокоенно оглянулся. – Герметизация в норме, – стиснув зубы, она махнула рукой. – Просто хватай разгонное кольцо! Пока под плазменным дождём они не состыковались с кольцом, пока астродройд не активировал прыжок, пока черный космос вокруг не сменился тонкими нитями растянувшихся в гиперпространстве звезд… Всё это время Сатин запрещала себе двигаться и даже просто смотреть на пульсирующую болью ногу, зная, что стоит только обратить на неё внимание и это станет единственной мыслью. Но когда они оказались в относительной безопасности, адреналин, последние минуты просто зашкаливающий, стал спадать, и она, всё-таки тихонько всхлипнув, дрожащими пальцами включила погаснувшую подсветку: правая нога от щиколотки до колена оказалась рассечена острыми краями погнувшейся обшивки, не глубоко, судя по тому, как напиталась кровью ткань брюк, но достаточно обширно. – Герцогиня? Сатин, закусив нижнюю губу, тыльной стороной ладони стёрла выступившие слёзы. – Просто царапина. Однако, неприятно пульсирующие виски, когда она потянулась за медпаком к потайной нише в спинке первого пилота, похоже, говорили совсем об обратном.