at night under the window

Последняя неделя не задалась от слова совсем. Скорое лето давало о себе знать лишь датами и названием месяца, но вместе с чувством радости в груди поселилась тревожность из-за предстоящих экзаменов весь оставшийся месяц перед заслуженными каникулами. Лёшка опаздывает. Снова. Голова жутко раскалывалась, мысли о контрольных и ОГЭ вызывали бессонницу, а за этой бессоницей чередовались панические атаки. Маме не хотелось говорить ни о чём из перечисленного — заставлять волноваться не только себя, но и свою мать. Она тоже вся и так распереживалась за парня, из-за того, что он из комнаты своей не вылазит даже банально поесть. Поэтому когда он после школьных гуляний домой приходит весь вымотанный, не в состоянии связать и слова, родительница ему свеженарезанные фрукты на тарелочке и йогурт питьевой приносит, пока тот заснуть пытается. Она же тоже не глупая, и возможно, о чём-то и догадывается. Деревяшкин чтобы маму свою не напрягать о том, что он который день по два-три часа спит, идёт на кухню поздно ночью и в шкафчик в верхний заглядывает в поисках глицина. Парень знает, что эффектов от этих таблеток мало, а от ночей бессонных она точно не поможет, но это хотя бы что-то, чем ничего. А голова болит из-за резкой смены погоды. Вот вчера ещё было примерно десять градусов. Он свитер свой новый надел, из квартиры в попыхах выбежал и по лестничной клетке через ступеньку перепрыгивал, держась за перила. Упасть не хотелось, а его ещё и плавило из-за того, что он не выспался. Испытание не успеть в школу провалилось, недавний дождь оставил множество луж, которых юноша не замечал пока бежал, потому что под ноги не смотрел. В результате он в одну лужу глубокую с бордюра соскользнул. Всё, что было в его силах сделать в данной ситуации, это себе под нос выругаться и побежать дальше. Глаза в моменте чуть влажными стали, хотелось реветь от беспомощности и несправедливости. Таков был настрой и на оставшийся день, Деревяшкин был не уверен, что настроение станет хоть чуточку лучше даже если он с друзьями своими встретится. В класс он вошёл после окончания первого урока с одной грязной штаниной и множеством извинений за опоздание классной руководительнице. Классная комната была полупустой — многие из его сверстников гуляли по школе, без какого либо желания оставаться в душном помещении, даже в холодную погоду. Лёша сразу же заметил Влада, который вот-вот засмеётся, прикрывая рот кулаком, и недоумевающее лицо Сани Парадеева. Беловолосый толкнул своего собеседника в плечо, чтобы тот перестал его самого веселить, спрыгнул с подоконника и к Деревяшкину отправился с распросами. Они тогда весь учебный день помогали ему эту штанину отстирать, пригласив помочь Смоляра и Ермолаева. Те классом старше кстати были. Ну, в их случае они просто в стороне стояли и разряжали обстановку нелепыми шутками. Сегодня температура превышала за двадцать три, и о боже, как же Деревяшкин жалеет, что не взглянул на термометр перед уходом. Даже не посмотрел прогноз погоды в телефоне. Сегодняшний день планировался выйти не хуже вчерашнего. Парень, подумав, что дождливая и хмурая погода будет длиться до конца недели, поэтому даже на прогноз внимания не обращал, повторил свой вчерашний лук: рубашка, новенький свитер и уже с отстиранной штаниной брюки. Но вот же, как из подъезда вышел, дверь тяжёлую локтём придерживая, под козырьком останавливаясь, пожалел что вообще из квартиры вылез. Жара невыносимая стояла над всем городом, и по ощущениям, никуда не хотела деваться. Всё как на рисунках детских: ярко-голубое небо, ни одного оттенка темнее, не единого облачка, лишь во всю палящее солнце, которое с улыбкой дарует свое весеннее тепло всем, кто ниже его самого. Только вот по правде, солнышко это с недобротой улыбается, а ехидно ухмыляется, давая людям новое испытание в виде выбора одежды. Если вчера Лёша весь день в тильте провёл, то сегодня этот тильт сменился на агрессию. Ветра на этот раз не обнаружилось — даже нигде не слышался шум листьев из-за качающихся макушек деревьев. Погода придумала коварный план по устранению Алексея с лица Земли, и сегодня второй день его успешной реализации. Рубашка в ту же минуту начала раздражительно прилипать к коже. До звонка оставалось минут десять, ему бы в школу пешком дойти за то же время. Машины проносились в разные стороны друг от друга, без какого либо желания уступать перед собой место в дороге. Вместо того, чтобы смириться и ехать в том положении, в котором они сейчас находятся, водители устраивают безмолвные гонки, а после разъезжаются в разные стороны. О автомобилях у Деревяшкина знания были не велики. Не настолько он углублялся в эти темы машинные, как например те же Саша, Костик и Влад, но парень честно очень хотел чему-нибудь новому научиться. А пока он лишь с Ермолаевым где-то рядом сидел, глупо глазами хлопая и пытаясь хоть как-нибудь в разговор вникнуть. Язык их был для двух парней не понятен, но мысленно они себе обещают, что скоро внедрятся во весь этот движ поглубже. А меж делами школьными, чтобы Лёша уж совсем себя бездарностью не чувствовал, чтобы забыться в компании Смоляра, на гитаре играл. С Костиком у них был дуэт музыкантов, и только они единственные в актовом зале после уроков до вечера оставались, чтобы новую композицию придумать, ну или для себя на инструментах современные песни поиграть. Костя не только на ударном инструменте выражался, но и биты в программе компьютерной с утра до ночи писал. Деревяшкин иногда вечерами заваливался к блондину домой, потому что по его описанию — он придумал что-то гениальное. И это была правда. Когда Смоляр запись включал, Лёша в такт подпрыгивал и головой качал вместе с Костей, звонко смеясь и улыбаясь, как во все тридцать два. А голубоглазый смело Лёху душой компании называл, из-за того, что он часто с собой гитару брал на прогулки с парнями "а вдруг засядем где-то на крыше заброжки, вот и попоём под гитарку под конец вечера". Тот отнекивался постоянно, по типу: «Да как меня вообще можно так назвать? Я камень ебаный» Костик лишь глаза закатывает и на носочки встает, чтобы подзатыльника ему влепить. Деревяшкин шипит и потирает ладонью место удара, оборачиваясь на отбежавшего юношу, тот лишь по доброму улыбался и хихикал. Рукой махнул мол «пора идти», и младший без вопросов лишних за ним следовал. Звонок прозвенел уже как минут пятнадцать, он в дверь постучал несколько раз и открыл, входя в небольшое помещение. Извинился за опоздание и лениво пошаркал к своему месту, встречая вопросительный взгляд Парадеева. Отвечать на его немой вопрос парень не стал, лишь рядом сел и головой на парту лёг, уткнувшись носом в сгиб локтя.

***

— Ко-оштья! — протянул Лёша окликая парня, дабы тот его подождал. Эхо разносилось по пустому коридору, возможно его было слышно ниже этажом. Смоляр остановился, лишь повернулся корпусом в его сторону, не поднимая глаз, активно строча кому-то огромное сообщение. Деревяшкин быстрым шагом к парню направлялся, не обращая внимания даже под ноги, в спешке рюкзак перебирая. Результатом того, что он не видел куда идёт, стало небольшое происшествие, а именно столкновение об чьё-то плечо. Лёша чуть равновесие не потерял, благо того за руку схватить успели, это помогло на месте устоять. Из открытого рюкзака выпало несколько учебников. Не проблема вообще, хотелось эти книги не только выбросить на мусорку, но и сжечь где-нибудь в лесу, настолько он учебное время не любил. Хоть и время было где-то пять вечера, за окном небо перекрасилось в персиковые оттенки, а солнце своим светом все стены школьные залило, попадая на висящие фотографии учащихся тут ранее, или в данный момент, ребят, сверху их сопроваждала надпись «Гордость школы». Лучи ещё нагло в глаза лезли, не давая увидеть свою жертву параллельно спасителя, который за место сгиба кисти всё ещё держался, молча стоящего напротив. Пришлось проморгаться, дабы на человеке хотя бы сфокусироваться — Лёша честно ничего не видит. Да и вообще, зря он наверное проморгался. — Ой, Илюшка, прости пожалуйста, — взгляд Деревяшкина то и дело, что метался то на глаза собеседника, то на запястье своё. Кончики ушей невольно стали розоватого оттенка, лишь бы Яцкевич этого не заметил. Опомнившись, Илья руку свою убрал, начиная ей же от лучей укрываться. В школе людей оставалось мало, лишь сотрудники и несколько подростков, которые на дополнительные занятия оставались или на кружки всякие творческие. Кстати, они втроём, кто в коридоре пустом стояли, этими несколькими подростками и являлись. Лёша внимательно каждую родинку на лице парня осматривал, пока на него так эстетично свет падал. Очень заворожительное зрелище, заставляющее фантомное тепло по всей грудной клетке разлиться. Деревяшкин почесал затылок. — Моя вина, не заметил куда иду. — Да нормально всё, — Илья усмехнулся, поправив пятёрней назойливые волосы, которые в глаза лезут постоянно. Яцкевич уже как недели две в одном классе со Смоляром и Ермолаевым учится. В первые три дня парни сами с новеньким сблизиться решили, прощупать почву, так сказать. Тот с ними на контакт пойти согласился, и во второй день его пребывания в школе юноши заобщались так, будто были знакомы ещё со времён детского сада. Ну правда, парень очень добрым оказался, настолько, что он за партой сидел и пытался культурно всё время пристающим девочкам намекнуть, что в разговоре с ними он не заинтересован, подперев кулаком щеку и брови домиком сложив. Илья лишь угукал иногда, правда пытаясь показать лишь видом своим и выражением лица. Прямо сказать он бы не смог, да и не стал, дабы одноклассниц не обижать. Костя с Сашей когда картину такую увидели, стояли в дверном проёме и смехом заливались. На четвёртый день юноши его и с тремя остальными друзьями познакомили. Лёшка вообще в недоумении стоял, что под конец учебного года кто-то новый из учеников придёт, особенно в класс к старшим. Яцкевич плечами пожал и объяснил, что перевёлся он сюда из-за срочного переезда из одного города в другой. Но вот причину того, что мать его в последний месяц отправила учиться, парень тоже не понимал. В общем и целом, в коллектив Илья влился настолько легко, что на следующий день ребята его по городу шнырять пригласили, чтобы тот освоился, так сказать. Всю неделю они близко общаются, только вот Деревяшкин за собой странные вещи замечать начал. То, как он часто на Илью засматриваться начал: какого цвета его одежда, как тот волосы всё время поправляет и они всегда ложатся просто идеально, как блики танцуют в его глазах. Начал интересоваться, как у того прошло утро, с каким настроением встал. В личные сообщения часто писать начал. Без привета, просто: "Как дела?". Дальше разговор их автоматически в течении многих часов продолжался. Да и в целом, Лёша всё время порывы свои к Яцкевичу прикоснуться с трудом подавлял. Максимум что он делал, так это просто со спины обнял, заглядывая через плечо в тетрадь парня: тот старательно писал что-то. Да и то, через пару секунд он отстранился, дабы Илье не мешать, лишь по плечу похлопал пару раз в знаке поддержки, и к себе в класс ушёл. Но вот, два дня назад Деревяшкин по-настоящему задумался. И спустя столько времени лежания на кровати и размышляя, лишь в потолок вдупляя и слушая сменяющую друг друга музыку, парень сделал простой, как оказалось, вывод. Он влюбился. Как школьница ебаная. Лёша улыбнулся, губы поджав, рукой на прощание махнул и на корточки к учебникам кинулся, дабы поднять их. Яцкевич кивнул и дальше по коридору пошёл. Деревяшкин только сейчас заметил насколько у него вспотели ладони — книги, в обложки обвёртые, из рук выскальзывали. Сердце всё ещё бешено билось, а в виски ударила неприятная боль. Похоже, он перенервничал, сам того и не заметив. Глаза на Смоляра поднял, тот с прищуром лисьим и улыбкой ехидной за всей ситуацией следил, скрестив руки на груди и ногой притопывая. Засунув все выпавшие учебники в рюкзак, он в сторону Кости направился, по пути того в плечо толкнул и к выходу пошёл. Старший засмеялся и за ним побежал. К слову, он единственный из всех, кто знал. Время было за полночь. По меркам русоволосого он находился в пизде мира, но это так, всего лишь его мнение. В пизде Москвы, быть точнее. С собой только гитара, которая в чехле на спине была повешена, и разряженный телефон. Лёша обречённо посреди тротуара на погасший экран пялил минуту, вот же денёчек выдался. Небо было полностью тёмного цвета, а где-то, между облаков, мерцало. Слышался мощный грохот, такое чувство, что молния ударила недалеко. Ветер бушевал. Настолько сильными были потоки воздуха, что Деревяшкин и вдоха сделать не мог, когда шёл в противоположную сторону от его направления. Волосы не слушались, когда парень улицу пустую оглядывал, они лезли прямо в глаза, пришлось в пучок их собрать и на затылке держать, дабы те не разлетались по всему лицу. Резинки с собой не было. С собой была лишь постепенно нарастающая паника. Дороги пустовали, их, как и тротуары, освещали одинокие фонари, не единой машины. Попутка была единственной мыслью, которая пришла мгновенно, когда экран потух. Но сейчас, перекачиваясь с пятки на носок, выхода из этой проблемы парень придумать не смог. Похоже, ночь с субботы на воскресенье он проведёт в одном из подъездов, разложившись на одной из ступенек лестничной клетки. Юноша развернулся и за угол пошёл, чтобы этот подъезд как раз и найти. Лёшка по городу своему уверенно двигался, при себе деньги всегда, чтобы такси до дома вызвать в том случае, в котором он сейчас находился. Он такси и вызывал всегда, а если кто-то с ним в компании был, то просто просил до дома проводить, зато ещё чуть-чуть прогуляемся, а то никто по домам не хотел расходиться. Парень съежился, прохлада внутрь худи и футболки пробиралась, неприятно щекоча оголённые ветром участки тела. Перед глазами показался ничем не примечательный двор и пустующая детская площадка — Деревяшкин направился прямиком к ней. Сегодня Лёша с Костей решил погулять сходить, потому что планировали долго и откладывали всё время на другой день. Когда Смоляр написал, что свободен на этот вечер и ему даже не лень с кровати встать, русоволосый на радостях из квартиры выпархнул и даже не задумывался о том, что его одного посреди улицы оставят. Скорее, не думал что потеряется он, а тем временем проценты на телефоне все меньше и меньше становились, и только потом вспомнилось, что он забыл зарядить его. Небо снова осветила секундная вспышка, но после неё грохота не послышалось. Лёха смирился. Сел на лавку и принялся из сумки инструмент свой музыкальный доставать, может придумает что-то, а может сыграет из того, что он уже знает наизусть. Дышать становилось легче, когда пальцы по струнам знакомый мотив играли. Парень не пел, лишь мычал строчки из песни, сменяя аккорды без единой запинки. Поймал свой дзен, в коем-то смысле, слился с ветром, который теперь не заставлял съёживаться и старательно закрывать открытые участки тела, а наоборот, охлаждал. Грело сердце, и знакомые нотки музыки, производившие его же пальцы, он сам. Деревяшкин все свои мысли и чувства, с которыми бы даже и с самыми близкими людьми не поделился, высказывал только так, через гитару. Ему так лучше, не хотелось ответственности за всё сказанное, за эмоции не совпадающие, выдуманные собой же. У него в голове свой сценарий, с возможным счастливым концом. Лучше в ритме композиции забыться, и дальше мечтать. Жить в мыслях, а не реальностью. Раскаты молнии отчетливо были видны в небе, а скорый рокот грома неприятным писком в ушах отдавался. Спокойная мелодия сменилась на что-то энергичное, не агрессивное. Парень крепче гитару в руках сжал, начиная быстрее струны перебирать, ногой пританцовывая в такт. Строчки этой песни хотелось кричать во всё горло, но каково бы желание большим не было — смелым в одно мгновенье он не станет. Да и тем более, во дворе время позднее, будить людей он никогда не стал бы, поэтому юноша в улыбке неосознанной вполголоса подпевать начал. Где-то хлопнула тяжёлая дверь, ведущая в один из подъездов. — Лёш? Ты чего это тут? — Деревяшкин в испуге дернулся, прекращая свою игру, еле как удержав гитару. Юноша резко голову поднял, дабы узнать, кто по имени его знает, но как увидев лицо обеспокоенное и до боли знакомое, с облегчением выдохнул. Илья усмехнулся. — Боже блять, Илюх, — парень по лицу ладонью провёл, чтобы обратно мысли свои разгулявшиеся собрать, и себя в сознание привести. Лёша гитару с колен на лавку переместил, и виски начал массировать, после чего внимание своё на стоящий напротив объект воздыхания возвратил. — Ебать ты напугал меня. Яцкевич фыркнул. — Ты время вообще видел? — старший из карамана шорт домашних мобильник достает и брови вверх вскидывает. — Час ночи уже, да, и по-моему, погодка не особо благоприятная сейчас для прогулок, — парень снова взгляд на него устремляет, затылок чеша. Лёха губы поджал и со скамейки встал, дабы на одном уровне глаз находится, а то Деревяшкин себя очень неловко чувствует. — У меня телефон сел, а отсюда дорогу домой я не знаю, — младший усмехнулся, тому прямо в глаза глядя. — А ты...? — Я живу тут, да, — Илья кивнул, и пальцем окно свое показал. — Ты прямо под окном моим песни пел. Деревяшкин почувствовал, как краснеть начал. Вот же совпадение символическое случилось. Парень прерывисто вздохнул, щёку изнутри закусив. — Ну, раз ты потерялся, тогда ко мне погнали, — младший встал в ступор. Сердце снова выдавало бешеные кульбиты, тепло по всей грудной клетке разгоняя. — Или ты под дождём хочешь на ночь остаться? Лёша на того снова взглянул. Сейчас, терпеть и подавлять желание не хотелось, тот в порыве нежности подошёл и в объятья Илью заключил, носом уткнувшись в шею. Яцкевич на ухо усмехнулся, вызывая табун мурашек по всему телу, и руки на талии в замок сомкнул, на объятья отвечая. Голова здраво мыслить не собиралась, она лишь картинки непристойные вырисовывала, заставляя бабочек в животе появляться. Деревяшкин невесомо чмокнул того в ключицу и отстранился резко, к лавочке подбегая, дабы гитару в чехол руками трясущиимся обратно зусунуть. Илья ждал терпеливо, как только тот сумку на плечо закинул, он рядом с Лешей шаг в шаг к подъезду своему повёл. Яцкевич так и не узнает, что Лёха песни не для себя пел.