Шрамы на твоём плече

Шумная перемена. Первый этаж четырёхэтажной школы. Возле двери в столовую, из которой постоянно выходили люди — и учителя, и ученики, — стояли две девочки, прислонившись к стене. Одна из них — это я, а вторая — моя подруга Кира. Мы жуём яблоки, выданные нам вместе с обедами и ждём Вику, чтобы пойти на урок. Мимо нас с шумом-писком-визгом-криком-топотом бегут-идут-ползут-едут друг на друге ученики разных классов. Перемена большая — двадцать минут, а мы поели за пять от силы, теперь можно, не торопясь, поговорить о чём-нибудь... Вдруг по коридору проходит единый шёпоток, охвативший всех людей разом. Мы прислушиваемся и различаем отдельные слова: — Они будут сегодня... — Важные гости! — От них что-то там зависит... — Проверять будут, честно, зуб даю! Что именно? К нам сквозь толпу продирается рыжеволосая девочка с серыми глазами и веснушками, раскиданными по всему лицу. — Девочки, идёмте! Мы быстро дожëвываем яблоки и кидаем огрызки в мусорку, бросаясь за ней. Может, она знает, что это за гости такие? География проходит на втором этаже, время уже подходит к семи, у нас последний урок, а за окном медленно садится солнце. Класс лениво шебуршит ручками под рассказы учительницы, одна я да Вика с горящими глазами жадно ловим каждое слово, строча в тетрадке. И тут у всех радостно затрепетали сердца, самое лучшее мгновение учебного дня — звонок с последнего урока! — Дома читайте параграф и готовьтесь к проверочной работе! — бросает учительница вслед вытекающему из дверей классу. Я задерживаюсь, чтобы забрать свою контурную карту, которую забыла взять раньше. Учительница безмолвно отдаёт мне её и прощается до следующей недели. Кивая в ответ, иду вниз — в раздевалку. Я грустно оглядываю уже пустой коридор — девочки ушли без меня, как я их и просила, поздно уже, нечего тут торчать со мной. Вдруг волосы встают дыбом, а зрачки невольно расширяются. В тёмном коридоре первого этажа я слышу чей-то металлический голос. — Значит, вы предоставите нам это здание? Вы неплохо поработали на благо десептиконов... Я тихо прокрадываюсь к повороту и выглядываю из темноты. В попытке не заорать зажимаю себе рот ладонью. Вот тебе и важные гости! Ну, Мегатрона, Старскрима и Саундвейва глупо считать другими, правда? — Тогда стоит начать набирать людей прямо сейчас, чего время тянуть? — со злобным смехом говорит главарь, поворачиваясь, чтобы пойти наверх. Набирать людей?! Не в прямом же смысле, правда? — Можете начинать, все думают, что вы прибыли просто поговорить с директором! — довольно улыбнулся школьный охранник и тоже расхохотался. Сердце ухнуло куда-то вниз, делая большие паузы между ударами. Меня занесло на повороте, плитка скользила под раскатанными подошвами серых кроссовок, но я выправилась и помчалась наверх. Громко топая, пока бежала по второму этажу, я удостоверялась, что оттуда все уже ушли. В мозгу пульсировала одна мысль: "Третий этаж!!! Там начальная школа!!! Ещё совсем дети!!!" Я пулей взлетаю по тёмной лестнице, распахиваю тяжёлую дверь и вламываюсь в первый кабинет. — Убегайте отсюда, школа в опасности!!! В первую очередь дети!!! Детвора радостно и испуганно визжит, расхватывает портфели и, сшибая меня, несётся вниз, криками оповещая остальной этаж о том, что что-то случилось. Учительница молча собирает сумку и бежит за своими учениками, кивком благодаря меня, пока я пытаюсь подняться с пола. Рассекая это цунами из детей, я открываю двери кабинетов и кричу, чтобы все убегали. Никто не задаёт вопросов. Просто спасаются, и на том спасибо. Своя шкура дорога. На кой черт я сюда полезла? А, хрен его знает. Остался один этаж. На четвёртом этаже не горит свет. Я вламываюсь в учительскую и уже привычно ору: — Спасайтесь!!! На меня как на идиотку смотрят моя завуч и историк. Я у них на хорошем счету, поэтому они недоумевают, почему это я решила разыграть их таким странным образом. — Ася? У тебя всё хорошо? — озабоченно спрашивает завуч, даже не вставая с кресла. Я устало привалилась к косяку и стараюсь отдышаться. — Да... Внизу... Они... Они пришли не для разговора... Они забирают людей! — Сколько у вас сегодня уроков было? — спокойно уточняет рыжий историк, закидывая ногу на ногу. — С-семь... Вы мне не верите, да? — я тихо гляжу на них из-под густой челки, безуспешно пытаясь сдуть её из глаз. — Вадим Евгеньевич, пожалуйста, поверьте мне, не проверяйте!!! Учителя и не думают паниковать. Они сидят за столами, на которых у них разложены бумаги, ручки и стоят кружки с чаем. Время как будто замедлилось, почему они не верят мне?! Всё происходило сквозь тягучий стук сердца в горле, я долго объясняла этим людям, что им грозит. Они думают. Они долго и мучительно медленно думают, потягивая чай из гранёных стаканов. — Ладно, мы поняли, сейчас уйдем. Мы поверим тебе в этот раз, но не вздумай так больше шутить! — наконец строго подводит итог завуч и встаёт, собираясь уходить. Хвала небесам, хоть кто-то ко мне прислушался!!! Я срываюсь с места, и так кучу времени потеряла... Ещё целый этаж, погружённый во мрак, который бессильны рассеять неяркие фонари на улице. В первом кабинете никого нет, я, не тратя времени на то, чтобы закрыть дверь, несусь дальше. Там кто-то безмятежно храпит, навалившись на парту и подложив под голову рюкзак. Я, в темноте спотыкаясь о стулья, подбегаю к человеку и тормошу его. — Просыпайся, если жить хочешь!!! —А? — сонно спрашивает некто, даже не думая вставать. Его глаза не открываются, но я продолжаю настойчиво трясти его. Потом, не найдя лучшего средства, выхватываю из рюкзака бутылку и выливаю воду на ученика, так некстати заснувшего после уроков. Он вскакивает, ничего не понимая, натыкается на все парты с испуганными криками: — Кто здесь? Я хватаю его за плечо, поворачиваю к себе и злобно говорю: — Беги, если жизнь дорога!!! Он, окончательно проснувшись, испуганно кивает и выбегает из класса. Осталось три кабинета. В них тоже нет света, может, там никого нет? Всё равно надо проверить... Внезапно моя кровь похолодела, а по спине ощутимо поползли мурашки — сзади я различила тихие шаги от чьих-то стальных ступней. Я, как в замедленной съёмке, слишком медленно бегу, пытаясь достичь лестницы. Там я оторвусь! Но под ноги попадается ножка стула, за которую я в темноте цепляюсь ногой и падаю на пол лицом. Пытаясь встать, я вдруг ощущаю на себе огромную холодную ладонь, прижимающую меня к такой же холодной плитке. Я замираю, сердце на несколько секунд перестаёт биться, а потом шарахается в грудную клетку с утроенной скоростью. Ладонь приподнимается, а сверху слышится приказ, который я побоялась не исполнить. — Вставай! — рычит один из десептиконов, чей голос напоминает голос главаря фиолетовозначных. Я с трудом, опираясь на злополучный стул, приподнимаюсь на негнущихся ногах. Меня сверлят взглядом два очень недовольных окуляра, алым светом разгоняя мрак коридора. Другая пара зрительных сенсоров принадлежит, кажется, Старскриму. У кого ещё такой ехидный взгляд садиста? Связист, наверное, остался внизу. Откуда у меня время всё это подумать? — Неповиновение карается ликвидацией, — прорычал Мегатрон, манипулятором хватая меня за плечо. В кожу впиваются громадные короткие когти, я тихо скулю от боли, отчего когти сжимаются ещё сильнее. Он, всё так же держа меня за левое плечо, идёт к лестнице, позволяя ковылять впереди. Сквозь туман мы медленно спускаемся на первый этаж, где нас уже поджидает недовольный охранник. Родители забрали всех учеников. Учителя успели уйти. Они планировали поймать сто с лишним человек, а в итоге у них только я. Я нервно сглатываю обильную слюну, чувствуя, что главарь отпустил меня. Я тут же хватаюсь за плечо, сжимая зубы. — Вы говорили, что не надо выходить, что нас и так никто слышит!!! — зловеще прошипел главарь фиолетовозначных, склоняясь к дрожащему охраннику. Тот вздрагивает и виновато смотрит в пол: — Я в этом не виноват, я обеспечил все, что было в моих силах. Мегатрон готовится произнести ещё угрозу, про меня он, кажется, забыл. Внимание остальных десов приковано к этой перепалке, им интересно, чем всё это кончится для органика. Я понимаю, что это мой шанс. Бесшумно отойдя от них, я проскальзываю под турникетом, тихо открываю дверь и бегу на улицу. Скатываюсь с крыльца по перилам и бегу по перекопанной вдоль и поперёк улице, слыша за собой металлические звуки. — Стоять!!! Саундвейв, догони ее!!! Я мечусь по улице, как заяц перебегая из тени в тень. Вечер, дороги пустынны. Сзади что-то быстрое и лёгкое рассекает холодный вечерний воздух и с хриплым стальным карканьем пикирует на меня. В плечи вновь впиваются когти, отрывая от земли. Я бьюсь в хватке громадной птицы, которая за несколько взмахов своими острыми крыльями доносит меня до жутковатого связиста. Лазербик быстро раскрывает когти, и я падаю прямиком в манипулятор Саундвейва. Тот сжимает чёрные пальцы, прекращая мои трепыхания. Кассета связиста с лёгким шорохом пристыковывается к своему хозяину, который, тщательно выискивая в записях нужные слова, воспроизводит: — Твоё... Сопротивление... Бесполезно... И неуместно. Вот почему я тогда не ушла домой? Я почувствовала, как рубашка, и без того тёмная, пропитывается кровью и тяжелеет на плечах. Сегодня всем, похоже, надо вонзить в них когти! Саундвейв неторопливо идёт к школе, из которой уже ушли все, кроме десов и охранника. В холле темно. Связист выкидывает меня к стене, потом идёт к своим. Я, пошатываясь и опираясь на стену, кое-как встаю более-менее прямо. На меня угрожающе наступает охранник с верёвкой в руке. Позади него стоят десептиконы, которые не собираются вмешиваться во всё это дело, со смехом в оптике глядя на нашу борьбу. Я зажата у глухой стены, но все равно предупредительно рычу, вставая в защитную позу из ушу. Охранник не знает, как подойти к шипящему зверьку, даже из угла угрожающему ему. Он пытается зайти то с одной стороны, то с другой, но я поворачиваюсь вслед за ним, напрягаюсь и готовлюсь к удару. Десептиконы посмеиваются. Они и не думают помогать органику. Пока что им нравится смотреть на наше противостояние. Но вот Саундвейв безмолвно высвечивает на щитке знак вопроса, главарь смотрит на него и отвечает: — Как хочешь, — эно ему жалко, что зрелище закончилось так быстро. Сбоку с тихим шорохом проскальзывает что-то тёмное и длинное, я не успеваю обернуться, как оказываюсь зажата металлическим щупальцем. Один его захват крепко сжимает правое плечо, а два остальных держат по бокам, не давая двинуть руками. Черт. Я беспомощно смотрю, как подходит охранник, Саундвейв приподнимает щупальце, чтобы я точно не мешала ему. Мужчина заламывает мне руки назад, туго сматывая их веревкой, положив друг на друга. Закончив, он кивает связисту, и тот разжимает стальное щупальце, которое медленно тянется назад. Вот теперь, как считают они, можно и поговорить. Убежать мне некуда, позади всё так же стена, впереди десептиконы, да и руками я двигать не могу. Мегатрон со злобным прищуром наклоняется ко мне, рычаще произнося: — Погеройствовать захотелось, да? Я с внутренним содроганием выдерживаю его взгляд, молчаливо смотря в его кроваво-красную оптику. — Люди неблагодарны. Они спасают свои шкуры, подставляя под удар тех, кто спасает их самих. Так не проще ли спастись самому, не пытаясь дождаться от них хотя бы простой благодарности? — Не суди людей по себе, — тихо процедила я, стискивая зубы от вновь подступившей боли в разодранных плечах. Рубашка, и без того тёмная, кажется черной от крови. Мегатрон выпрямляет спину и зловеще смеётся: — Вы посмотрите, мне зубоскалит органика!!! Старскрим подхватывает хохот, один только связист продолжает стоять, даже не меняя позы. Потом, резко перестав смеяться, главарь фиолетовозначных вновь склоняется и уже привычно сжимает мне плечо, заставляя корчиться от боли. — Первое правило, — шипит он, алой оптикой освещая темный коридор, — никогда не хамить десептиконам. Второе правило — неповиновение карается ликвидацией. Надеюсь, что всё понятно. Он отпускает моё окровавленное плечо, недовольно и брезгливо смотрит на свои такие же красные когти. — Какие же вы хрупкие, — презрительно бросает он, затем обращается к связисту, — открывай земной мост. Саундвейв, не пошевелив и пальцем, создаёт большую зелёную воронку с белыми линиями, куда главарь фиолетовозначных сначала подталкивает меня и лишь потом заходит сам. Портал мне доверия не внушает, но, вспомнив про второе правило, я, потоптавшись пару секунд на месте, всё-таки шагаю в него. Наверное, зря я это сделала... Сначала было ощущение, что меня выворачивают наизнанку, потом рубят на кусочки, склеивают обратно, скручивают узлом и со всей силы куда-то кидают. И это при том, что ты куда-то летишь. С непривычки я влетела в уже нормальную твёрдую стену спиной, больно ударив связанные руки и упав на бок. Из меня вышибло весь воздух, и я отчаянно глотала его ртом. Из воронки неторопливо выходят десептиконы, взглядами ища меня. Заметив моё состояние, они смеются своим металлическим смехом. Я прикусила губу, чтобы не застонать, и попыталась встать. Глядя на мои безуспешные попытки, связист вытянул щупальце. Я замерла, тентакль обхватил меня и перенес из положения лёжа в положение стоя. Потом захватами разорвал верёвку. — Зачем?! — опешил Старскрим, поворачиваясь к Саундвейву. — Вам нужна... Покалеченная органика... Которая... Не может... Работать? С этим сикер поспорить не мог. Я недоверчиво и нерешительно выпрямила затёкшие руки, возвращая их в нормальное положение. Десептиконы идут куда-то вправо по фиолетово-серому коридору, а я тащусь за ними, боясь дотрагиваться до собственных плеч.