Почерпни немного вкуса, Харрингтон х (Get Some Taste, Harrington x)

Стив сидит на своей кровати и пялится на кассету. Потом пялится в пространство. Затем поджигает сигарету, облокачивается на спинку кровати и снова пялится на неё. Поверить не могу, что он решил сделать свой шаг через кассету, — думает он, глазами сканируя список треков в сотый раз. Он узнаёт некоторые из них, но большинство песен чужды ему — работы групп, о которых он слышал от Эдди, пока тот жаловался на музыкальный вкус Стива. Он думает о том, чего хочет, пока курит. Влюблённость в Эдди Мансона не была для него открытием, он просто держал её взаперти так крепко, что было странно думать об этом открыто. Он всегда находил Эдди очаровательным, но никогда не мог точно сказать, почему, поэтому обычно объяснял это его театральной личностью. Теперь он точно знает, почему никогда не мог отвести от него глаз. Стив глубоко выдыхает, думая о том, каким должен быть его следующий шаг. Он больше не хочет испытывать Эдди, как делал это раньше, потому что теперь для него это тоже пытка. В любом случае, Стив не сможет продолжать в том же духе, когда его мысли подтвердились. Он оглянулся на кассету, на этот раз проведя пальцем по корешку. «Почерпни немного вкуса, Харрингтон х». Стив вспоминает, как Эдди говорил это ему в машине. Он несколько раз обводит поцелуйчик, размышляя, каким бы был поцелуй с Эдди. Будет ли он груб, будут ли его руки одновременно везде, пока он будет сидеть верхом на коленях Стива? Или будет нежным и медленным, целующим глубоко, с руками, которые будут пробегаться по волосам Харрингтона? Горе-любовник вздыхает и пытается прогнать мысли прочь, однако это бессмысленно. Мансон вполне комфортно поселился в его голове и отказывался уходить. Кассета начинает играть, и Стив внимательно слушает каждую песню. Некоторые тексты выбивают его из колеи, когда он слышит их: «О, я так рад, что нашёл тебя. Я хочу обнимать тебя», «Я был создан для тебя, а ты — для меня», «Ты отдаёшь всего себя, но я хочу большего». Стива подташнивает от смеси воодушевления и нервозности. Эдди Мансон, со своим тяжёлым металлом, кожаными куртками и повседневной продажей наркотиков, втюрился в Стива, как маленький ребёнок со школьного двора. Он сделал для него блядский сборник песен, чтобы попытаться рассказать Харрингтону о своих чувствах (как будто это не было очевидно), и, честно говоря, Стив считает это по-идиотски сексуальным. Он продолжает проводить пальцами по поцелуйчику, пока слушает, блуждая разумом слишком далеко. Парень не может остановить поток непристойных сценариев в голове, хотя точно не пытается вытряхнуть их оттуда. У Стива не было секса некоторое время (то «некоторое время», которое он сам считает таковым), и это не беспокоило его до сих пор. Теперь он снова чувствует себя озабоченным подростком. Глупый блядский Эдди Мансон. Кассета останавливается, и Стив решает, что сейчас самое время покурить травки. И, по наичистейшей случайности, ему приходится пойти для этого к Эдди домой.

***

Эдди валяется на полу трейлера. Солнце зашло, но на улице всё ещё душно: оттого воздух такой липкий, да и у Мансона нет лишних сил шевелиться. Он также слишком часто возвращается мыслями к кассете, и ведь знал, что будет так делать. О чём я, блядь, думал, включая туда U2, чёрт возьми. Он не часто сходит с ума из-за чего-либо, но эта идиотская влюблённость пожирает его заживо. Он не может перестать думать о Стиве всё ёбанное время. Стив и его по-дурацки прекрасная причёска, его улыбка, от которой у Эдди в голове становится пусто, мускулы на его спине, шрамы на боку, его хорошие отношения с малышнёй, то, как он тихо подпевает радио в машине — всё это вызывало у Эдди желания поцеловать его, и эта мысль просто выводила парня из себя. Почему из всех людей он должен любить кого-то настолько недоступного. Эдди слышит, как подъезжает машина, и садится, выглядывая в окно. Его сердцебиение учащается, когда он смотрит на знакомый автомобиль, и Мансон неловко запутывается в ногах, чувствуя головокружение от жары и вида Стива. Уже почти полночь, так что он здесь забыл? Эдди прочищает горло и пытается настроить себя на открытие двери, пробегаясь руками по горящему лицу. Не проебись. — Харринтон, чем могу быть полезен в такой-то час? — начинает Эдди, когда открывает дверь с колотящимся сердцем. — Прости, знаю, что уже поздно, но я правда хотел затянуться… — его голос слабеет, а Эдди открывает дверь шире, отходя в сторону и давая Стиву место пройти внутрь. В трейлере будто в парилке, даже если сравнить с целым днём под палящим солнцем, и Стив чует привычную смесь травы и дешёвого одеколона, который надолго остаётся в одежде и волосах Мансона. Это успокаивает. — Спасибо. — Без проблем, — Эдди подходит к кухонному столу и открывает ланч-бокс c припасами, доставая всё нужное для пары косяков. — Сколько с меня? — спрашивает Стив, вынимая несколько купюр из кармана. — Это один косяк, не беспокойся, чувак, — Эдди чувствует, как Стив подходит к нему и останавливается за спиной. Они так близко, и Мансон чувствует, как его щёки розовеют. — Не, я заплачу, — тихо произносит Стив, почти шепчет ему на ухо, а Эдди практически умирает, когда Харрингтон засовывает банкноту в пять долларов в его задний карман. Мансон застывает, руки замирают над боксом, он не может спокойно вдохнуть. Стив отходит и садится на диван, будто ничего не произошло, будто он только что не прошёлся ладонью по заднице Эдди. Он переводит дыхание и снова думает о Робин: «Ты не знаешь точно, может ему… Ты тоже нравишься». Эдди думает о том, как она вела себя после, будто раскрыла секрет. «Хотела позвонить, но потом Стив рассказал мне, что… Да это и неважно». Эдди делает глубокий выдох и забирает припасы, садясь на диван рядом со Стивом. Настроение поменялось, и теперь в воздухе царит напряжение, которого раньше не было. Эдди чувствует, как взгляд Стива прожигает в нём дыру, когда он старательно занимается косяками. Харрингтон сидит на диване со скрещенными ногами, его тело повёрнуто к другу, пока он наблюдает, как осторожно Эдди проводит языком по бумаге и скручивает её. Стив так жаждет этого. — Вот, держи, Харрингтон, — Эдди протягивает косяк и тянется к своей зажигалке. У Стива есть другие идеи. — Эдди, что такое «паровоз»? — невинно улыбается он. Эдди делает паузу, прежде чем покачать головой. — Заебись. Серьезно? — он поднимает бровь. Он, блядь, ни на секунду не купится. Стив не дурак, и Эдди знает это. Он также знает, что кассета сработала, Робин оказалась права, а Стив может читать его как открытую книгу прямо сейчас. Его чувства выплёскиваются через край, и он ничего не может поделать с этим, впрочем, ему уже всё равно. — Серьёзно, — Стив так очевидно врёт, почти заставляя Эдди вывести его на чистую воду. Всё это время он глумился над ним, и теперь Харрингтон хочет, чтобы Мансон дал сдачи. Эдди чувствует лёгкое головокружение от количества напряжения в воздухе. Парень прижимает косяк к губам и зажигает его, прежде чем вновь заговорить. — Чудненько, я покажу тебе, — он не даст Стиву выиграть и в этот раз. С новообретённым желанием контролировать ситуацию Эдди протягивает ладонь и кладёт её на затылок Харрингтона, придвигая его так, чтобы они находились в паре сантиметрах друг от друга. Стив делает дрожащий выдох, его глаза пробегаются по лицу Эдди в радостном возбуждении и неверии. Эдди делает длинную затяжку и приближается к рту Харрингтона, а когда их губы случайно соприкасаются, он чувствует, что может сдаться слишком быстро. Мансон выдыхает, позволяя дыму проникнуть в рот, и Стив делает глубокий вдох, закрывая на мгновение глаза. Эдди слышит звук прилива крови и стук собственного сердца. Его рука всё ещё в волосах Стива, и он начинает нежно поглаживать его большим пальцем. Стив выдыхает и открывает глаза. Он совсем не закашливается и не выглядит смущённым, его глаза огромны и полны света. — Кажется, ты знаешь, что делать, — бормочет Эдди, его глаза направлены на Харрингтона, и он наблюдает, как взгляд Стива падает на его губы, затем поднимает обратно, и снова, и снова. Он выглядит почти пьяным. — Конечно, я, блять, знаю, что делаю. Думаешь, я никогда раньше не делал «паровоз»? — Слова Стива выходят с хриплым шумом, и его сердце вот-вот вырвется из груди, рука Эдди всё ещё в его волосах, и если бы он просто подтолкнул их на дюйм ближе друг другу… — Кстати, я послушал кассету. Пульс Эдди учащается. — Да? — его голос низкий, не громче шёпота. Его хватка в волосах Стива становится чуть сильнее. Он больше не боится. — Так ты почерпнул немного вкуса, Харрингтон? Глаза Стива встречаются с глазами Эдди, и он сужает их в притворном замешательстве. — Что, даже не чмокнешь? Да к ебене фене эту победу, Эдди больше не выдержит. Он притягивает Стива на дюйм ближе, чтобы сократить расстояние между ними, и целует его, слепо бросая косяк на стол рядом с ними. Стив триумфально улыбается, пока его рука поднимается и хватает загривок Эдди, удерживая. Теперь контроль у него, и Стив счастлив, что Эдди поддался и сделал первый шаг. Харрингтон жадно целует его, месяцы напряжения наконец уходят. Его рука дотягивается до волос Эдди, и он слегка тянет. Мансон тихо стонет в рот, и это гораздо лучше, чем Стив себе представлял. Он чувствует себя так, будто плывёт среди розовых облаков, таких, как были в фиолетовом небе за окном ванной комнаты Нэнси. Эдди отстраняется, пытаясь отдышаться. — Как давно ты знаешь? Это из-за кассеты? Стив протягивает руку и убирает волосы с лица Эдди. — Около трёх месяцев, — отзывается он с ухмылкой. — Трёх… Чего?! Даже я не уверен, что знаю об этом так долго, — Эдди отводит взгляд в сторону, явно пытаясь выяснить, что его выдало, прежде чем он сам осознал свои чувства. Это было охуенно стыдно. Всё это время он пытался держать себя в руках, а Стив засёк его с самого начала. Не то, чтобы сейчас это погоду делало, особенно когда Стив тянет его за волосы, и Эдди издаёт звук, который, он уверен, никогда раньше вылетал из его рта. Мансон качает головой, отодвигая мысли на задний план, и возвращается к поцелую. Эдди пытается вести в поцелуе, но он сейчас настолько окрылённый, что не может сосредоточиться ни на чём, кроме того, как Стив мягко кусает его нижнюю губу и сжимает волосы. Мансон так рад, что они не выкурили целый косяк, потому что он чувствует себя таким накуренным, как никогда прежде, и его сердце вырывается из грудной клетки. Он не уверен, как много времени проходит, кажется, что это длится бесконечно и в то же время совсем недолго. Эдди успевает устроиться на коленях Стива вплотную, и они оба переводят дух. Жара не улучшает дело, Эдди чувствует, как его рубашка прилипает к телу, и снимает её. — Чёрт, ладно, — бормочет Стив между поцелуями. — Замолчи, мне слишком жарко, — стонет Эдди в ответ, бросая рубашку рядом со Стивом. Он помнит, что это не первый раз, когда он раздевается и бросает одежду в направлении Харрингтона. — И это объяснимо, ты ведь горяч, — Стив отстраняется и откидывается на диван, любуясь Эдди. Он ведёт ладонями вверх по бёдрам Эдди и, изучая глазами его тело, замечает, что Мансон краснеет с макушки до груди. — Извини, что был таким мудаком, Мансон. — Я практически сижу на твоём члене, можешь называть меня Эдди. — Хорошо, Эдди, так и поступлю, — Стив наклоняет голову, когда говорит, и от того, как он это делает, кожа Эдди превращается из нежно-розового в насыщенный красный. Стив думает, что парень на его коленях выглядит бесподобно, и хочет покрыть всё тело Эдди поцелуями, пока бормочет его имя, ведь тогда он не прекратит краснеть вовек. — Я приношу свои извинения за то, что был кошмаром, из-за которого ты заикался и краснел, но не буду врать, что не наслаждался этим, — он делает паузу на секунду, сглатывая. — И это заставило меня осознать, что, на самом деле, я и не хотел останавливаться. — Я даже не знал, что тебе нравятся парни, хотя и подозревал это. Особенно учитывая, что твои лучшие друзья — я и Робин, — Эдди прерывает зрительный контакт в попытке немного охладиться. — И всё в порядке. То есть, ты был полным мудаком, но я не злюсь, ничего такого. В конце концов, я получил то, чего хотел, — он смотрит на Стива с ухмылкой. Харрингтон хочет вернуться к тому, что они делали, но он не может нормально мыслить. Не тогда, когда Эдди так улыбается, поэтому Стив просто смотрит на него. Эдди морщится в насмешливом отвращении. — Боже, ты навсегда теперь останешься таким сентиментальным? — Я сентиментальный? Прости, но это ты поцеловал меня… — Стив бросает взгляд на свои несуществующие наручные часы. — Полчаса назад, а сейчас используешь слово «навсегда», — он поднимает бровь, пытаясь выглядеть строгим, но его ладони медленно ползут вверх по бёдрам Мансона к талии, а тот уже потерял нить мысли. Руки Стива слегка проходятся по коже. На бедре Эдди есть татуировка, которая немного выглядывает из его джинсов, и Стив отчаянно хочет увидеть, что это за изображение. — Стив, я не знаю, о чём ты сейчас думаешь, но чувствую, что тебе от этого тяжко, может, поделишься с классом? — спрашивает Эдди, размахивая ладонью перед лицом Стива. — Можно мне увидеть тату? — Ты имеешь в виду тату, для рассмотрения которой мне надо снять штаны? — …Да, — Стив ухмыляется так широко, что у него сводит челюсть. Эдди ухмыляется так же. Они сидят вот так некоторое время, смотря друг на друга, не способные перестать лыбиться. Эдди не может поверить в свою удачу, а Стив не может поверить, что он никогда раньше не понимал, как же прекрасен парень на его коленях.