***
На заднем дворе СОЕХ двое мужчин стоят под падающим на них снегом, пока двое детей валяются в белом полотне. Ким Докча завороженно наблюдает за погодной аномалией, заряжаясь новогодним настроением, о котором каждый год с ностальгией и тоской болтают немногочисленные в их поселении старики. Чёрные прямые волосы постепенно превращаются в мягкую шапку, которую стряхивает Ю Джунхек, взлохмачивая холодными руками локоны. Мужчина не особо впечатлён снегом, в отличие от Докчи, Есунг и Кильена, однако ему приятно видеть такого счастливого Кима. Длинные ресницы, обрамляющие его очаровательные глаза, ловят собой пушистые хлопья, щеки и нос краснеют ярким алым, красиво контрастируя с молочной кожей Кима Докча. Никакой тёплой одежды у них в помине нет: спец-форма с бронежилетами вовсе не помогают согреться. В голову Ю Джунхека закрадываются слишком сладостные и ванильные мысли, такие как заключить слегка дрожащего мужчину перед собой в объятия, чтобы согреть его теплом своего тела, или коснуться замёрзшего лица губами, потом последовать мягкими поцелуями к шее, чтобы разгорячить Кима Докча и себя внутренним возбуждением. Он осточертело отмахивается от них и сдержанно говорит, что им пора заходить внутрь. Шин Есунг, устав играться, что-то выводит по земле пальцем, в то время как Ли Кильен валяется на холмике, состоящим из грязи и снега. Детей прерывает голос Кима Докча, который зовёт их греться домой. — Есунг-а, ты рисуешь? — подходит к ней мужчина, садясь рядом на корточки. — Бабушка Ча говорила: «С кем Новый Год встретишь — с тем и проведёшь». Аджосси, — девочка поднимает глаза на Кима Докча, грея в карманах штанов ладошки, — я хочу, чтобы мы всегда были вместе, пока все монстры не исчезнут, но почему вы куда-то уходите сегодня от нас? — Бабушка Ча приехала к нам из другой страны, — вспоминает Ким Докча престарелую женщину, которая умерла два года назад от старости. — Должно быть, там так говорить принято. Тем более, мы праздновали все это время вместе, — нежно гладит ее по макушке мужчина. — Но сегодня я, Джунхек-а и Хивон-щи хотят отпраздновать этот Новый Год с друзьями. Ты же помнишь, что завтра я уже буду в СОЕХ танцевать с тобой, Кильен-и, моей матерью и Хивон-щи под игру Чо Ёнран. Возможно, Джунхек-а тоже согласится, ха-ха. Последний названный оборачивается, не слушая возмущения Кильена. Ю Джунхек смотрит на сидящего около Есунг Кима Докча, останавливаясь на месте. — …хорошо, — кивает девочка и убегает к другу. Ким Докча смотрит ей вслед, переводит взгляд на Ю Джунхека и, не устанавливая с ним зрительный контакт, начинает воплощать свой коварный план. Дождавшись, пока столь пристальное наблюдение проницательных глаз-фениксов переключится на что-нибудь другое, заставляя мужчину задуматься о чём-то, он быстрым шагом приближается к жертве и с прыжка набрасывается на Ю Джунхека с большим снежком, краем глаза замечая, к чему было приковано внимание Ю. К несчастью Кима Докча, это были не снежинки, пестрящие своими заурядными узорами, а старательно приготовленный ответный снежок... Почуяв что-то неладное, Ю Джунхек оборачивается и рефлекторно бросает снежок прямо в лицо летящего на него мужчины. Они мешком валятся на землю, покрытую полотном снега. Смягчив падение крепким телом Чистильщика, Ким Докча оказывается на груди Ю Джунхека, и, продолжая использовать его в качестве подушки, он прислушивается к немного учащенному сердцебиению мужчины, пока тяжелая рука ложится ему на талию, прижимая ближе. Романтично, не правда ли? Было бы, но оба мужчины осознают, что их «спарринг» ещё не окончен. Пока один собирает снег одной рукой, а второй обнимает, делая вид, будто любуется небом, другой готовит новую порцию снега для своего соперника. Каждый из них понимает дальнейший исход событий — никому не избежать последующей атаки. Ким Дочка поднимает голову, улыбаясь, словно маленький ребенок, и смотрит прямо на Ю Джунхека взглядом полного ребяческого озорства. В следующее мгновение об лоб Охотника разбивается снежок. Всё ещё смеясь, Ким Докча начинает аккуратно убирать с лица Ю Джунхека распластавшийся комок снега, ожидая акта своеобразной мести со стороны любимого мужчины. Буквально через несколько секунд Ким Докча получает в затылок такой же по размеру снежок. — Боже, ну что за дети, — усмехается только что пришедшая Ли Сукен. — Боюсь, если вы продолжите, то попросту заболеете, а ваша гулянка отменится, — с долей беспокойства предупреждает до сих пор валяющихся в снегу мужчин. Меньше всего ей хотелось лечить этих двоих. Точнее, ей совсем не хотелось лечить так называемого парня своего единственного сына. Или мужа? Ли Сукен не уверена, как должна воспринимать Ю Джунхёка, потому что их отношения можно интегрировать в одну фразу: «Как это произошло?» Они просто ушли на вылазку, по возвращении из которой прихватили с собой много цветов и Титано, выглядя влюблёнными по уши голубками, которые собираются улететь на медовый месяц. Но потом они так сильно поругались, из-за чего весь их лагерь был готов рухнуть от напряжения, как карточный домик. Сейчас же они вернулись к своему конфетно-букетному периоду отношений, заставляя глаз Ли Сукен переодически дергаться. — Мы уже идём, — отвечает Ким Докча, пытаясь отряхнуть затылок от снега. — А, кстати, — нехотя вставая и протягивая руку Ю Джунхеку, продолжает Цветочек, будто что-то вспомнил, — соджу уже готово? — Оно одиноко стоит и ждёт вас на кухне, — вскользь говорит Ли Сукен, оборачиваясь к ним спиной. Ким Докча и Ю Джунхек ещё долго стоят и смотрят ей вслед, прежде чем самим не спеша направиться обратно в COEX, по пути отряхиваясь от остатков снега. Столовая COEX, бывший просторный фуд-корт, встречает мужчин своим теплом. Уже к этому моменту большинство Цветочков позавтракали, так что безлюдная столовая кажется необычно пустой, только убранные столы с аккуратно задвинутыми стульями после завтрака одиноко расставлены по всему пространству помещения. С кухни до сих пор доносится манящий, вкусный аромат, завлекая пришедших мужчин позавтракать, что они как раз-таки и не успели сделать, убежав первым делом на улицу любоваться снегом и сопровождать в короткой прогулке детей. Живот двоих невольно урчит, высказывая своё недовольство ввиду пропущенного приема пищи. К счастью для них, кто-то позаботился о том, чтобы Докча и Джунхек не пропустили прием пищи: на одном из расставленых столов стоят две тарелки с уже остывающей едой, а рядом с ними покоится записка, на которую Ким первым делом обращает внимание. Быстро пробегая глазами по содержанию, которая мгновенно оказывается у него в руке, он бросает её обратно, рассказывая уже сидящему за столом Ю Джунхеку написанное: — Это от мамы. Соджу на кухне. Ким Докча садится напротив Ю Джунхека, пробормотав друг другу что-то похожее на: «Приятного аппетита». Их завтрак проходит в умиротворяющем молчании. Как только мужчины заканчивают трапезу, в столовую заходит девушка и, несмотря на начало дня, она выглядит достаточно уставшей. Растрепанные волосы после нескольких десятков резвых движений по типу прыжков и бега, тусклый взгляд и взмокшие виски приводят только к двум очевидным выводам: девушка только что вернулась с охоты или знатно поразвлеклась с кем-то, а так как Джун Хивон славится своей ароматичностью и асексуальностью, то второй вариант сразу же отпадает. — Доброе утро, Хивон-щи, — в голос приветствует Ким Докча. Ю Джунхек молча кивает. — И вам... — уставше бормочет Джун Хивон, садясь и откидываясь на стинку стула, из-за чего, наблюдая за утомлённостью подруги, Ким Докча не может не предупредить её. — В последнее время ты слишком часто выходишь на охоту, может, лучше как следует отдохнёшь? — начинает Ким Докча, — смотри, какая уставшая... Цветочек ещё немного задерживает взгляд на девушке и слегка прищуривает глаза, что она, естественно, замечает, а Ю Джунхек профессионально скрывает истинные эмоции. — С чего такая забота? И что за взгляд такой? — Джун Хивон в ответ прищуривает глаза и пристально смотрит на Кима Докча, дожидаясь ответа. — Тогда... ты идёшь с нами и возражения не принимаются, — умозаключает Ким Докча, улыбаясь своей фирменной улыбкой. — А куда? — девушка с неподдельным интересом поднимает голову, которая находилась в крайне неудобом положении: откинутом назад. — Праздновать Новый Год в Подземелье с Суен и остальными, — увидев немного приободренную девушку, мужчина усмехается. — И к которому часу мы пойдём туда? — Ну думаю, в семь часов мы уже будем выходить. Будь готова к этому времени, — договаривает Ким Докча, убирая после себя грязную посуду. Двое мужчин уходят на кухню заносить грязную посуду, а заодно проверить приготовленное особое соджу. После небольшого лязга металла слышится восторженный голос Кима Докча об приготовленном алкоголе, а после всё стихает, и некоторое время Джун Хивон спокойно сидит, прежде чем отправиться накладывать себе еду.***
Ровно в семь вся компания была в сборе. Небо застилает пепельная синева облаков, через которые просвечивается свет солнца, окрашивающего половину купола в яркий оранжевый, почти киноварный оттенок. Джун Хивон, выглядящая немного воодушевленно, смотрит куда-то вдаль. У девушки явно хорошее настроение, предвкушающее атмосферу праздника. Смотря на неё, Чистильщик Ю видит человека, от которого так и веет спокойствием и неким отдыхом, то есть полную противоположность излишне энергичного Кима Докча, суетящегося на ровном месте. — Ты уже сотню раз проверил соджу. Оно в полном порядке, — серьезно говорит бывший Охотник, прикладывая руку ко лбу, закрывая лицо в агрессивном отчаянии. Эти, казалось бы, утешительные слова мужчину никак не успокаивают. Он так и продолжает стоять и нервно теребить нижнюю губу. — Мы ничего не забыли? — Мы берём только соджу. — Ну и похуй, даже если забыли, значит, не сильно важно и было, — беспечно отворачивается он, неожиданно для всех успокаиваясь. Цветочек осматривает путь, смотря на ещё некогда белоснежную землю. Практически полностью растаявший снег местами просматривается, продолжая таять и создавать мерзкую слякоть, смешиваясь с грязью. Дети данным зрелищем были немного расстроены, но где-то в их сердце таилась надежда на ещё одно подобное чудо, с которым они в будущем наиграются вдоволь. К сожалению, по этому грязевому месиву группе Цветочков придётся идти добрых три часа, если не больше. Путь до станции Мендон хоть и долгий, и утомительный, но на удивление спокойный. Всё же Чистильщики Подземелья хорошо выполняют свою работу. Вдалеке Ким Докча видит нужную им станцию, возле которой замечает крепкого телосложения человека. Ли Хенсон осторожно осматривается, держа руку на рукоятке меча, и когда тепловизор обнаруживает три живых существа, он напрягается: Мендон всё ещё не зачищенная территория. Нажав на кнопку отключения системы, мужчина заметно расслабляется, заранее кивая в знак приветствия трём людям. — Здравствуй, Хенсон-щи, — первым здоровается Ким Докча, протягивая руку для рукопожатия. — Здравствуйте, Докча-щи, — Ли Хенсон пожимает руку Цветочку.— Джунхек-щи, — не дождавшись, пока Чистильщик договорит, Ю Джунхек безмолвно кивает, совершая рукопожатие. Такое же молчаливое приветствие произошло и с Джун Хивон. Позор покраснения от жара смущения преданно скрывает маска противогаза, за что Чистильщик Ли признателен всем Богам и поворотам судьбы. — Теперь пойдёмте, думаю, нас уже заждались, — с лёгкой улыбкой, которую не видно из-за противогаза, Ли Хенсон приглашает Цветочков в метро, не забывая выдать бывшему коллеге и девушке в качестве меры предосторожности противогазы. Спускаясь вниз через невзрачные и старые бункеры, они попадают в само Подземелье. Ким Дочка и Джун Хивон тщательно пытаются скрыть своё восхищение от вида подземного города. Белый, почти священный свет слепит роговицу глаза. Высотные здания, устремляющиеся вверх, не достают своими крышами до потолка, внизу гуляю маленькие люди, заходят в заведения, бродят по искусственным скверам, выглядящим подобно настоящим и живым. Опрятный и чистый город поражает Кима Докча своими масштабами. В его предоставлениях Подземелье таило в себе мрачность металлических стен и строгость подземной власти, однако то, что предстаёт перед его глазами… Язык отнюдь не повернётся назвать это бункером от атомной войны. Словно муравьи, как жителей города называют Цветочки, люди снуют туда-сюда по своим делам, радуясь всем прелестями жизни, работая и свободно дыша, будто не зная страха перед монстрами. Затаив дыхание, Джун Хивон и Ким Докча горящими от восторга глазами, что бегают по всему открывшемуся виду, рассматривают каждое здание и скрывающийся в белых костях двенадцатиэтажный промышленный комплекс «Звёздный Поток». — Я не ожидал, что здесь будет так красиво... — бормочет под нос Ким Докча, спускаясь по ржавым лестницам. — И так высоко. — За сорок пять лет… — Джун Хивон отвлекается от своеобразной экскурсии, сжимая ладони в кулаки. — Хах! — смиренно усмехается молодая женщина. — Если бы мои родители успели войти в бункер, возможно, я бы не увидела жизни на поверхности. — Что произошло — то и произошло, — мужская рука падает на ее плечо, сжимая в поддержке. — Не стоит растрачивать свои эмоции на «если бы…», когда на носу Новый Год, Хивон-щи. Немного неловко говорит Ли Хенсон, когда понимает, что права на такие слова не имеет: он никогда не поймёт, что значит — жить на одной земле с монстрами. Спустя полтора часа они оказываются внизу заброшенного бункера. Хенсон ведёт их по переплету лестниц, переходя с одного пути на другой, и ступает на более ржавые ступени, не вызывающие доверия, которые ведут наверх, где в одной из комнат их уже заждались. — О, вот и вы, — проходящая мимо дверного проема Хан Суен, одетая в розовый ханбок, замечает прибывших гостей. — Этот слуга приветствует и отдаёт своё недостойное почтение вам, Директор Ложных Последних Актов, Достопочтенная Императрица Тьмы, — Ким Докча улыбается своей фирменной улыбкой и кланяется на европейский манер, положив руку на сердце, а потом, будто бы заметив что-то необычное и странное, продолжает: — Ого! Хан Суен, с каких пор ты розовый носишь? — Пошел нахуй, — недовольно бормочет Хан Суен, явно давая понять, что данный цвет ей не по душе, — только пришел, а уже достаешь. — Они уже пришли? — раздался второй женский голос, и за спиной Хан Суен выходит девушка, так же одетая в ханбок, только уже бежевого цвета. — Давно не виделись, Ким Докча-щи. — Взаимно, — он делает уже привычный вежливый поклон, опустив руки вдоль туловища, все ещё держа бутылку алкоголя. — Повторюсь, она тебе ещё не надоела? — Ах, ты!.. — кидает на друга обиженно-гневный взгляд девушка, безмолвно обещая ему самую страшную смерть. Руководитель Ю и Джун Хивон обмениваются приветствиями. — Прошу, проходите и чувствуйте себя как дома, — Ю Сана неловко смеётся, — это не самые хорошие условия, но лучшее, что мы можем предложить и организовать. — Спасибо большое, Ю Сана-щи. Провести так Новый Год уже роскошь и мечта любого человека с поверхности, — кивает Ким Докча и утаскивает в комнату Ю Джунхека, пока тот, обменявшись взглядами с Ю Саной, так же кивает и следует за Кимом Докча. За ними следуют и остальные, примечая витающий в воздухе аромат свежей, домашней еды. Пройдя в комнату, они обращают внимание на источник сего запаха: на импровизированном столике стоят достаточно много блюд, некоторые из них были заказаны из ресторана, другие были приготовлены собственными руками, которые выглядят не хуже ресторанной. Голодный после дороги взгляд Кима Докча бегает по столу, подмечая на блюдцах яче-чон, овощные блинчики, свернутые в рулетики, кимчи, пестрящие красным соусом, пянсе, паровые пирожки, аппетитно лежащие на подносе, ттогук, рисовый суп в пиалах и прочие традиционные блюда, аппетитно пахнущие на все помещение. Удивительно, что даже в такое трудное для человечества время и в не самых лучших условиях Подземелья возможно приготовить такое. Ким Докча крутится вокруг праздничного стола и ставит в центр соджу, которым можно легко упиться взрослым шести людям. — Ваши комплекты ханбоков, — указывая на четыре аккуратно сложенных одежд, говорит Ю Сана. — Хивон-щи, если понадобится помощь — зови,— на что Джун Хивон искренне благодарит и кивает. — А переодеться вы можете там, — Сана теперь указывает на противоположные комнаты, которые были на удивление с дверьми. Взяв предназначенные для них комплекты, они скрываются за дверьми комнат, пока в это время Хан Суен хлопает по месту рядом с собой, приглашая стоящую Ю Сану присесть. Улыбнувшись, девушка садится и практически мгновенно её плечо оказывается подушкой для головы Хан Суен, которая, дабы скоротать время, что-то быстро набирает на своем телефоне. — Пишешь новую главу в своем романе? — невзначай спрашивает Ю Сана. — Ох, забыла название, прости. — Ага. Ты не помнишь его, потому что я сама пока не выбрала окончательный вариант, — поворочав голову для того, чтобы поудобнее устроиться, отвечает Хан Суен. — Если хочешь, можешь прочитать и выбрать. Ю Сана усмехается и так же кладет свою голову на голову Суен, посматривая в её телефон и изредка комментируя написанное. — Например, «Дом для Короля Демонов», — перебирает варианты девушка. — Но это слишком пафосно, несмотря на то что этот роман будет подарком этому идиоту на юбилей тридцатилетия. — Хм, — задумывается Ю Сана, — какие ещё есть названия? — «Дом Муравья и Цветочка», «Цветочный дом для Муравья» и «Муравейник для Цветка». — Муравей?.. — тон голоса девушки становится обиженным, когда она понимает, кого Суен считает муравьями. — Знаешь, то, как вы нас называете, тоже не особо круто, — закатывает глаза Хан Суен, внутренне паникуя. — Поэтому не обижайся из-за такой мелочи. — …и то верно, — соглашается Ю Сана. — Ладно, тогда «Цветочный дом для Муравья» неплохо. Под сюжет подходит и «Цветочный дом» звучит лучше «Муравейника». Спустя пару минут первой выходит Джун Хивон в пастельных оттенков оранжевом ханбоке, придающем ей более тёплую и дружелюбную ауру и подчёркивая глубину карих глаз, в которых остаются щепотки настороженности и подозрительности. — Тебе так идет, Хивон-щи,— делает комплимент Ю Сана. Тем временем Ю Джунхек с неохотой натягивает на себя лёгкую накидку, выглядя с хмурым лицом как истинный молодой господин из аристократического рода династии Чосон, готовый высказать своё негодование провинившемуся простолюдину. Темно-серые ткани одежды облачают ладную мускулистую фигуру мужчины, подчеркивая широкий разворот плеч и талию. Ю Джунхек усмехается такому маскараду и смотрит на Кима Докча, которому традиционные корейские одежды идут лучше, чем ему. Белоснежные, похожие на самый дорогой щелк, ткани струятся по стройному телу, как нежная вода, почти сливаясь с бледно-молочной кожей, невообразимо как сохранившейся под вечно палящим солнцем. Не хватает длинных волос, контрастирующих с ханбоком, расписного ветвями деревьев веера и ката, традиционной шляпы. — Я выгляжу не слишком благочестиво? — Для такого развратного человека, как ты, определенно, — закатывает глаза Ю Джунхек. — Мгм, но тебе ведь нравится, Джунхек-а, — с флиртующими нотками начинает мужчина, хватая Чистильщика за плечи и заглядывая снизу вверх в глаза. Ю наклоняется и касается Кима губами, завлекая в целомудренный поцелуй. Руки с плеч перемещаются на шею, сцепляясь за ней в замочек. Постепенно нежность переходит в сдержанную страсть: Докча сминает чужие губы, проскальзывает языком в рот и проводит им по дёснам. Тихие вздохи и постанывания глотаются в глубоком поцелуе. Широкая ладонь притягивает за затылок Кима ближе, пока пальца Докчи ласкают ушные раковины Ю Джунхека. — М-мгх, подожди… Мы должны, нгх-н, отпраздновать, — пытается оторваться от Ю Джунхека Ким Докча, пока первый продолжает ловить его влажные, искусанные и розовые губы. Ханбоки, великодушно предоставленные Ю Саной, сминаются в цепких объятиях. Хан Суен, до этого никак не реагируя, полностью погружённая в собственноручно написанный мир, вдруг подрывается и начинает кричать на парней, которые до сих пор не вышли. — Без двадцати двенадцать, вы издеваетесь?! Уже Хивон-щи вышла. Так что вы делаете там так долго? — Этот идиот запутался в ханбоке, и я ему помогал,— безразличным голосом произносит выходящий из комнаты Ю Джунхек с исцелованными губами. — А, да подумаешь, — ворчит Ким Докча, всё ещё поправляя белые одеяния и отводя взгляд к столу, так и зовущему к себе. Цепочку замыкает Ли Хенсон, вышедший в темно-синем ханбоке. — Теперь можно начинать?— спрашивает Ким Докча, раскупорив бутылочку особого соджу. —Конечно, — поудобнее присаживается Хан Суен, созывая всех стоящих поскорее присесть и начать. Поблагодарив за приглашение, вся компания усаживается и начинает своё тихое празднование. Под легкий и непринужденный смех выпивается первая, вторая, а после и третья рюмка алкоголя. В ужасной на вид комнате царит спокойная и весёлая атмосфера, проскальзывающие шутки создают иллюзию, будто всем присутствующим только шестнадцать-восемнадцать лет, а знакомы они с пелёнок. Стрелка наручных часов пробивает двенадцать ночи, и бокалы с алкоголем поднимаются вверх, чокаясь стекло о стекло. Довольно уставший и подвыпивший Ким Докча от скуки начинает искать жертву для своей небольшой шалости. К счастью или нет, ей оказывается Ю Джунхек, кусающий тесто пянсе, чтобы дойти до капустной начинки. Мужчина ведет себя как ребёнок, тыкая своего партнера пальцем в бок или в бицепс руки, ожидая хоть какой-нибудь реакции. Спустя пару минут, когда это монотонное действие начинает Киму надоедать, а Ю Джунхек продолжает невозмутимо есть и не обращать на него своё внимание, Докча слегка обижается. Мог бы хотя бы взглянуть на него! — Ю Джунхек, — пододвигаясь ближе к возлюбленному, лукаво произносит Ким Докча, — почему ты никак не реагируешь? — А как я должен? — Не знаю… Но определённо должен повернуться ко мне, испепелить одними глазами, потом подняться со стула, нагнуть меня на этом столе, скинув на пол всю еду, жестко трахнуть, чтобы мои колени сами разъезжались и… — тихо произносит мужчина на ушко Джунхека, слегка алеющего с каждым произнесенным словом. Немного призадумавшись, Ю Джунхек поднимает взгляд на Кима Докча, осматривая его с ног до головы. — Почему ты ведёшь себя так, будто выпил всё соджу один? Вроде же не так много пил, — замечает Охотник. — О-о-о, а это называется очередная история из жизни. Это, конечно, не связанно с тем, почему его так жмыхает от алкоголя, зато, благодаря этому случаю, в будущем мы поняли, что больше трех рюмок любого алкоголя ему нельзя, — начинает Хан Суен, решив отомстить другу за слова, произнесённые им при встрече с ее прекрасной Ю Саной, — но что-то тот раз у меня из головы вылетел. Ю Джунхек скептически поднимает бровь, пока пьяный Ким Докча лез к нему обниматься, говоря пошлости все также тихо и невнятно. — Дело было ещё тогда, когда я ещё жила в COEX. Как и обычно на Новый год готовился особый соджу, который нам в то время не давали даже попробовать. — О, я помню это случай, — подхватывает старые воспоминания Джун Хивон, — тебе вроде было тогда четырнадцать, а Киму Докча шестнадцать? — О, так вот по сколько нам тогда было, — хихикает девушка своим мыслям. — Так как нам его не разрешали пить, мы решили попробовать втихаря. Уже после минут десяти этого идиота начало разносить. То, что он начал вытворять, мы поклялись не рассказывать. Но могу с уверенностью сказать, что больше он до такого состояния не напивался, — после завершения своего небольшого рассказа Хан Суен смотрит на Кима, оценивая его состояние, пока тот валяется на Ю Джунхеке. — Думаю, ещё немного особого соджу и состояние у него будет такое же... И интересный факт, его так разносит только от соджу, сделанного его матерью. Тоже на свой страх и риск проверяли, — устало зевает Хан Суен под конец. — Ох, может на этой ноте и закончим? — бормочет Ю Сана, смотря на наручные часы и на ребят, — уже почти четыре утра, да и вы устали уже изрядно. — А тут есть где ночевать? — подаёт голос Джун Хивон, уплетая последний блинчик. — Да, мы с Суен-щи специально их подготовили... — Ю Сана встаёт, не немного шатаясь от усталости и выпитого алкоголя, и идёт показывать компании комнаты, в которых можно будет отдохнуть. Спустя минут пять все занимают нужные им комнаты и начинают готовиться ко сну. Обшарпанные стальные стены, покрытые ржавчиной, кажутся такими родными, будто Ким Докча лежит в подвале торгового центра СОЕХ, в котором прожил все своё детство. Оберегаемый Ли Сукен он долго не выходил на улицу, пока мужчины, умевшие убивать монстров, не сказали о срочном пополнении в их ряды. Глупая улыбка расплывается на его раскрасневшемся лице. Его детство было таким безопасным в страшных стенах подвала, и все, что было за пределами этой привычной зоны, его не касалось… Прекрасное время. — Джунхек-а-а-а. — Что? Двое мужчин лежат рядом на жестком матрасе. Подложив скрученные в трубы ханбоки под шеи, они накрываются теплым одеялом, оставив бронежилеты и обувь рядом с двумя узкими койками, рассчитанными на одного человека. Ю Джунхек поворачивает голову к пьяному Киму Докча, не продолжающему свою реплику, и он, схватив его за талию, поворачивает к себе, чтобы лежать лицом к лицу. Дыхание мужчины опаляет его подбородок. Взгляд опускается вниз, и он впивается в его губы, вырывая из Кима стон от неожиданности. На языке, исследующем чужой рот, чувствуется привкус крепкого алкоголя. — Что? — повторяет свой вопрос Ю Джунхек, теперь нависая над раскинувшимся мужчиной. — За столом так и хотел, чтобы я тебя трахнул, а сейчас стесняешься, Ким Докча? Либо поумерь своё либидо, либо отвечай за свои слова действиями. — М-м-м, выбираю действие. Колени Кима разъезжаются, шире расставляя в разные стороны стройные ноги. Находясь между его бедер, Ю Джунхек орошает его лицо, шею и обнаженную от спец-формы грудь поцелуями, иногда кусая и зализывая метки. Поверх старых появляются новые засосы, пестрящие своими вульгарностью и соблазнительностью. Когда язык мужчины доходит до розовых и вставших сосков, Ким Докча выгибается дугой, подставляясь под терзаемые ласки. Каждое касание Ю Джунхека превращается в электрическую молнию, разряды которой пускаются по всему телу, вызывая дикий трепет и возбуждение. Внизу подтянутого живота разрастается вязкое тепло, переходящее в переливающуюся в член кровь. Бугорок замечает Ю Джунхек и, чтобы не мучить распаленного его прелюдиями Кима Докча, он расстёгивает ширинку и снимает ненужную одежду, выпуская наружу колом стоящий половой орган. Обхватив горячую плоть в кулак, он начинает водить им вверх-вниз, размазывая с головки естественную смазку по всей длине. Чтобы не разбудить остальных своими громкими неприличными стонами, Докча кусает ребро своей ладони, зажмуривая глаза от удовольствия. Этот непорочный Ю Джунхек за это короткое время их совместных ночей стал слишком искусным в плотских утехах, доводя Кима лишь ртом и руками до исступления. — Не кусай, — шепчет мужчина, продолжая дрочить своему партнёру. — Я же должен как-то… Мн-н… сдерживать себя! — Ю Сана-щи всё рассчитала и поселила нас на самый отдаленный ото всех этаж. — Ах!.. Да, верно… Не зря же она Руководитель ветви продовольствия, — Кима пробивает дрожь, и на несколько секунд он выпадает из реальности. Белёсая жидкость стекает по пальцам Ю Джунхека, которую он размазывает по обнажавшемуся подтянутому животу. Переведя дыхание и придя в себя, мужчина под ним окончательно снимает спец-форму и тянет свои шаловливые руки к ширинке Чистильщика Ю, не прерывая зрительный контакт. Ким Докча смачивает губы слюной, проведя по ним языком, и притягивает за бедра Ю Джунхека к себе, не давая забывать о своей чудовищной силе. Оперевшись о стену у ржавого изголовья койки, Чистильщик опускает голову вниз, где похотливые искры в глазах Цветочка превращаются в настоящие фейерверки, когда костлявые пальцы вытаскивают из штанов набухший кровью член, обильно истекающий естественной смазкой. Тёплый шершавый язык слизывает предэякулят с головки, потом проходится по всей длине, обводя каждую венку, и задерживается на основании органа, слегка засасывая мошонку. Удар кулака о стену хлипкого бункера разлетается легкой дрожью помещения и громогласным эхом, которое могло разбудить остальных, однако Ю Джунхеку все равно: ощущения настолько приятные, а эта картина Кима Докча с его членом у лица… просто умопомрачительные, что умереть охота. Тёплые влажные губы обхватывают возбужденную плоть. Помогая себе рукой, водя ей по длине ближе к основанию, мужчина сосет чужой орган, ощущая его тяжесть на языке, высунутом наружу для большего пространства во рту. Ким Докча давится, когда пальцы Ю Джунхека замыкаются на копне его волос, насаживая его рот на член до такой степени, что головка касается стенки глотки. Хрусталики слез собираются в уголках глаз, пока слюна течёт по подбородку вниз, к шее. С громким хлюпом мужчина вытаскивает свою плоть, давая своему партнёру нормально вздохнуть. Помогая себе рукой, Ю Джунхек доводит дело до конца и кончает в рот Кима Докча, обхватившего губами изливающийся спермой половой орган. Провокационно устремив горящий взгляд на поверхностно дышащего мужчину, он проглатывает горьковатое семя и снова начинает водить кулаком по упавшему члену. — Ким Докча, — сквозь сжатые зубы проговаривает с придыханием Ю Джунхек, сдерживаясь от стонов. — Что, Джунхек-и? — хихикает мужчина, иногда целуя головку полового органа своего любовника. — Ты же знаешь, как мне нравится твой член. — Заткнись. Ю Джунхек рывком переворачивает Кима Докча, любящего смущать его такими речами, на живот. Спустив его штаны до щиколоток, он оглаживает розоватую кожу тугого колечка мышц, вызывая у партнера табун мурашек, и вводит в него первый палец, выдавив на него перед этим прихваченную самодельную смазку, потом второй и третий, сгибая их внутри тела. Когда мужчина под ним начинает сам нетерпеливо насаживаться на пальцы, подмахивая бёдрами, Ю Джунхек вытаскивает их и, смазав свой вновь вставший член, входит. Непристойно громкий стон вырывается из горла Кима Докча. Растянутые стеночки плотно обволакивают возбужденную плоть, снося крышу Чистильщику каждый раз, когда он оказывается внутри разгоряченного нутра. Он вбивается в него грубо и жадно, припечатывая членом к поверхности. Джунхек неотрывно смотрит на то, как его член погружается внутрь Докчи, принимающего его без остатка, по самое основание. Ранее розовая кожа, что была вокруг трёх пальцев, становится красной, и место их с Кимом соединения выглядит до безумия возбуждающе. Шлепки тела о тело эхом раздаётся по стальным стенам, заполняя уши какофонией неразборчивого бреда, гортанных и сладостных стонов, тяжёлого дыхания и мокрых всхлипов. Взяв ритмичный темп, Чистильщик жестко трахает своего партнера, то молящего о пощаде, то на наоборот кричащего в исступлении о вечном продолжении сего акта, и иногда покрывает взмокшую шею поцелуями и укусами, контрастируя между грубостью и нежностью. Сжимая в руках талию Кима Докча, Ю Джунхек делает последние толчки особенно глубокими и, почувствовав, как он сжимает его внутри, быстро вытаскивает свой член наружу и кончает со стоном на чужую спину, наблюдая за сокращающимся и расслабляющимся покрасневшим колечком мышц. После ещё пару подходов Ким Докча действительно молит о пощаде, отползая от Ю Джунхека на край кровати. Кажется, он успел протрезветь и опьянеть раз десять, а отправиться к праотцам раз сто точно. Ким восстанавливает дыхание, лежа на спине. Через его часто вздымающуюся грудную клетку перекинута рука Ю Джунхека, прижимающего мужчину ближе к себе. Повернув в его сторону голову, он встречается с закрытым веком и чёрной повязкой, слегка слезшей со своего места, и спокойно сопящим Чистильщиком, подложившим себе под голову вторую руку. «Серьезно?! Просто взял и уснул раньше меня?» Ким Докча возмущённо щипает Ю Джунхека за щеку и ложится на бок. Невзирая на жару после несколько часового секса, он пододвигается к нему и утыкается лицом в шею мужчины, обнимая того в ответ. — Спокойной ночи, Джунхек-а.КОНЕЦ I ТОМА
Продолжение следует…