***
(~) Происшествие уже почти стерлось из памяти – хотя первые дня три из дома выходить без крайней надобности казалось равносильным желанию покончить с собой, – когда Незнакомец нанес второй визит. Конец учебной половины дня. Большинство из учащихся не спешит домой, ведь за стенами школы в ожидании топчется проливной дождь. Счастливцы те, кто посмотрел прогноз погоды утром – взяли с собой зонты и теперь могли смело бежать по лужам. Так начинается сезон дождей. Сян Лин по традиции заболела, стоило палящему солнцу смениться на холодные ветра, а шортам и футболке на длинную юбку и пальто. Выходит, одолжить Чун Юню зонт было некому. Просить кого-то незнакомого об услуге казалось столь невыполнимым, что проще было переждать невзгоду под навесом школы. Тетя еще на работе и не скоро сможет забрать. Кажется, только терпение и могло ему помочь. Пока остальные набирались храбрости или безрассудства, чтобы, укрываясь портфелем, ринуться под град дождевых капель, юноша пристроился на ступеньках уличной лестницы и доcтал мобильный. Написать Шэнь Хэ с просьбой приехать все же стоило. Вдруг освободится пораньше. Сообщение улетело, а вот ответ на него придет нескоро, если вообще придет. С тем, как работала тетя, времени на переписки почти не оставалось. За всю жизнь женщина смогла испробовать себя в качестве разных сотрудников: консультант в магазине, кассир, уборщик в парке, волонтер, ходила даже на кастинг в модели, где ее почти приняли. Но остановиться решила на скромной должности секретарши в юридической компании. Принято такое решение было на благо свалившегося как с неба племянника, оставленного на попечительство своими родными. Шэнь Хэ знала тому причину, но Чун Юню рассказывать отказалась. В то время он еще был совсем не готов услышать жестокую правду, которую условились обсудить после его двадцатилетия. К тому моменту мальчик должен быть уже уравновешен. Как бы странно сие ни звучало, Чун Юнь принял условие, не решаясь лишний раз лезть туда, куда не стоило. Да и зачем, если с тетей Хэ ему жилось хорошо и спокойно? Прохладная дробь нагоняла скуку. Обхватив руками согнутые ноги и опустив на них голову, юноша устремил усталый взгляд перед собой. За забором никого. Однообразная картина из «живого» асфальта и порой спускающихся поверженных листьев. Редкие капли отскакивали ему на носки ботинок. Не выдержав он зевнул, прикрывая глаза. Когда же открыл, то сонливость как рукой сняло. (~) Перед ним, в шагах пятнадцати, стоял мальчик с зонтом. Он не шевелился, лишь пристально наблюдал. Издалека казалось, будто и не дышит, но грудная клетка вроде изредка поднималась. Чун Юнь попробовал приглядеться к силуэту: темное пальто ниже колен, синие рубашка и шорты, белые носки, оксфорды (жалко их, промокнут и испортятся), волосы глубокого синего оттенка и… знакомые золотистые глаза. За всю жизнь парень видел такие лишь раз, и их нельзя было ни с чем спутать. Будто понимая, о чем догадался школьник, незнакомец слегка склонил на бок голову. «Боишься? Меня? Разве я похож на того, кто способен причинить вред?» читалось на его лице. Между двумя повисла тишина. Она заглушала даже ливень. С минуту парни не отрывали друг от друга взгляда. Ожидали. Но чего? - Промокнешь ведь, иди сюда, под навес, - раздалось с лестницы. Чун Юнь сдался первый, не желая больше смотреть, как промокают чужие изящные туфли. Человек приблизился медленным шагом. Когда капли перестали трогать зонт, он сложил его, присел рядом с юношей и положил подле себя. Пригласивший совсем не знал, как начать диалог. Это и обычно-то давалось с неимоверным трудом – Чун Юнь отличался молчаливостью и замкнутостью в своем классе, положение могла спасти лишь Сян Лин, - а тут еще этот чудик, напугавший несколько недель назад. Пришел извиниться? Тогда как нашел дорогу до школы? Хотелось спросить сразу, стоял ли тогда он в переулке, но вдруг Чун Юнь ошибается? Много ли на свете людей с золотистыми глазами. Сейчас они, кстати, безучастно смотрят вдаль, совсем неопасно. - Спасибо, что впустил, - раздалось сбоку. Вот и разрешили проблему с тишиной, пока школьник плавал в раздумьях. - Да что ты, не за что, - рука убежала в смущении чесать затылок. Теперь должна идти его реплика? Или снова незнакомца? Как же сложно… Нужно хотя бы имя узнать. - А почему ты один здесь сидишь? – с вопросом его опередили. - Зонт дома забыл. - У меня есть, давай провожу, - парень повернулся в сторону Чун Юня. - Нет, спасибо, я жду тетю, она скоро меня заберет. Гость отвернулся. Снова давящая тишина. - А зачем ты сюда пришел? - За тобой, разумеется, - пара ярких глаз хищно устремилась в сторону школьника, а голова даже не шелохнулась. На лице начала расползаться едкая улыбка. (~) - Чт… Что-то острое и холодное коснулось дальней от человека руки. Юноша обернулся посмотреть, но ничего не заметил. Страх начал подходить к горлу, когда раздался знакомый гудок машины. Собеседника как ветром сдуло – рядом оказалось пусто, только капли от некогда мокрого зонта. «Да что такое…», Чун Юнь застыл пораженный таким бесследным исчезновением. К его счастью, Шэнь Хэ торопилась домой и напомнила о себе племяшу очередным возмущенным сигналом. - Иду я, иду! Рюкзак плюхнулся на макушку, и по лужам раздалось еще больше брызг.***
(~) После этого в темных уголках комнаты все чаще стало что-то поблескивать, а стоило повернуться в ту сторону, как свечение тут же пропадало. Ночью с крыши доносился характерный смех, один и тот же. В ванной веяло холодом и сыростью из вентиляции. По дороге на занятия кусты вокруг ходили ходуном, будто в них поселилась нечисть. В школе доносился попеременный стук в окна на всех трех этажах. Сян Лин и другие его не слышали. На кухне кто-то скребся в шкафах, а из раковины доносились тихие крики. За месяц жизнь Чун Юня стала невыносимой словно ад. Звуковые и зрительные галлюцинации преследовали в стенах дома и за ними. Единственная подруга сильно обеспокоилась, когда на обеде парень закричал, что в его тарелке чья-то кровь. Шэнь Хэ тоже замечала странности за племянником: избегание раковин, синяки под глазами, тихие и острожные шаги, а особенно она встревожилась, когда юноша стал везде по дому ходит с фонариком, освещая углы. Такого поведения она боялась больше всего, но прекрасно понимала, что рано или поздно это может произойти. (~) В один из вечеров женщина собралась с мыслями и решила все как следует обсудить с родным мальчиком. Когда стаканы с соком были выпиты наполовину, а ужин почти доеден, Шэнь Хэ обратилась к юноше: - Дорогой, последнее время ты стал очень… странно себя вести, - прозвучало бережно, почти ласково. – У тебя начались проблемы в школе? – она положила свою ладонь на его. – Если тебя что-то беспокоит, то ты всегда можешь поделиться со мной своими переживаниями. Чун Юнь посмотрел на нее с удивлением, чуть не отпрянув от неожиданного прикосновения. Он и правда так ужасно выглядит? И как давно он уже «странно себя ведет»? Опустив глаза обратно в тарелку, он закусил губу в раздумьях. Рассказать о видениях стоило, но гарантии на понимание никто не даст, даже если это родная тетя. Как быть… - Я… я вижу и слышу галлюцинации, - тихо донеслось спустя недолгую паузу из подрагивающих уст. (~) Чун Юнь закрыл глаза, готовый услышать тираду о том, что стоит меньше проводить времени за играми, меньше беспокоиться по пустякам и больше отдыхать. Но вместо этого чужие руки горячо обняли его. Шэнь Хэ крепко прижала племянника к себе, показывая всем своим видом, как сильно верит в сказанное. От такого на глазах мальчика навернулись слезы, и он вцепился в чужие плечи. Невозможно, это было так легко? Зачем он вообще бегал, скрывая правду, так долго? В ее руках он был всего лишь крохотным, беззащитным мальчиком, а не юношей восемнадцати лет. Разве он не слишком мал для этого всего? - Прости меня, Юнь-Юнь, мне следовало рассказать это тебе намного раньше, - раздался плавный шепот на ухо. – Твои родители оставили тебя не потому, что ты им больше не нужен, и не потому, что они больше не любят друг друга. Они хотели, чтобы рядом с тобой всегда был кто-то, способный оберегать, ведь… - она вздохнула. – Ведь у тебя с рождения склонность к шизофрении. На этих словах глаза мальчика расширились до предела, а слез из них потекло в два раза больше. Все они скатывались на чужое плечо, образую мокрую лужицу на ткани. - Прости меня, Юнь-Юнь, уже так долго все было хорошо, я и представить не могла, что… - раздался тихий всхлип. Реплику завершить не удалось. Теперь на кухне стало тихо. Их объятия сопровождались роем вопросов в голове Чун Юня, но задать их он был не готов. Они не были готовы. Сейчас все, что могло помочь это близость и спокойствие, и как хорошо, что Шэнь Хэ это понимала. - Завтра ты не пойдешь в школу, - сказала женщина спустя какое-то время. – Мы поедем в клинику на прием к терапевту. Она отпустила юношу, склонив от горя голову. Если всё уже произошло, то теперь оставалось лишь искать решение. Чун Юнь тоже не решался взглянуть на нее. Он не таил обиды, не разочаровался в ней и не обвинял. На ее месте любому было бы страшно произнести подобное любимому человеку, тем более ставшему почти родным сыном за одиннадцать лет. Да и скажи она – кто знает, вдруг болезнь показала бы себя куда раньше. А может и не показалась бы вовсе. Теперь поздно гадать. (~) С тяжелым выдохом Чун Юнь приподнимается и хочет сказать все обдуманное Шэнь Хэ, дабы подбодрить, но в глаза бросается нечто ужасное и отбивает все мысли напрочь. Из-под волос светлее искрящегося снега виднеется пара отвратительных алых рогов. Длиной они с половину его руки, красные от свежей крови и покрытые буграми. Жидкость стекает и пачкает шелковистые пряди. Комната в одно мгновение потускнела, наполнилась зловонным трупным запахом, отчего закладывает нос и режет глаза. На всхлипы от увиденного женщина поднимает голову. Чун Юнь приходит в еще больший ужас. Эти противные, коварные желтые глаза. Они заняли место тихих радужных, что еще несколько минут назад пытались заглянуть в душу ребенка. Живот неприятно скрутило. Не знаешь, за что схватиться. Пытаясь отпрянуть от демонического создания, парень сильнее облокачивается на спинку стула, готовый вот-вот упасть. Чужая рука тянется к нему вытянутыми потемневшими пальцами, пытаясь удержать, однако глазами одержимого это выглядит, скорее, как нападение. Надобность в помощи отпадает, когда сознание постепенно покидает тело на полу-пути к полу.***
(~) Он просыпается запертым в своем сознании. Вокруг светло, однако от собственного силуэта не падает тени. Если это и сон, то довольно странный: такие, наверное, видят люди в коме. Чун Юню было далеко до построения дальнейших предположений и догадок, уже было бессмысленно. Болезнь достигла своего апогея еще вчера. Секунду, а было ли это не так давно? Сколько времени прошло с тех пор, как он упал в обморок? Голова раскалывается при одной попытке прикинуть возможные место и дату, где он мог находиться. Позади послышался скромный шелест ветра. Это заставило обернуться, инстинктивно прищуриваясь. Чун Юнь предполагал, кто может оказаться источником шума, и догадка оказалась верной. Снова этот парниша с золотыми глазами. Последнее время его стало слишком много и никогда это хорошим не заканчивалось. Сложив руки за спину, он стоял, выпрямившись, победоносно разглядывая больного. Свое ликование он выражал в хитрой ухмылке и спокойных прикрытых веках. - Знаешь, что это за место? – по привычке умиротворенно начал золотоглазый. Чун Юнь огляделся вокруг себя, дабы проверить наличие изменений, но таковых не оказалось. - Рай? – нарочно неправильный ответ. Вдруг с правильным ему расскажут и подробности. - Хах, и кого только ты хочешь обмануть? – ловушка не удалась. – Из нас двоих я явно превосхожу тебя по построению уловок. - Тогда кто ты? – долгожданный вопрос. Чун Юнь не отрывает взгляда от оппонента, он хочет знать правду. - Вот как, значит сам впускаешь, а потом и знать не знаешь? Запамятовал? Фигура по-прежнему стоит перед мальчиком, раздражая все больше своим увиливанием от ответов, когда на плечо ложится чья-то невесомая рука. Юноша оборачивается взглянуть, и в тот же момент с другой стороны в самое ухо раздается низкий голос: - Я твой Бес. (~) От неожиданности и страха тело в одно мгновение холодеет. Пространство начинает стремительно плыть и пошатываться. Голову пронзает острая боль, вырывая из горла протяжный крик и заставляя опуститься на колени. Что-то изнутри продавливает череп и рвется наружу, беспощадно продирая плоть. От боли Чун Юнь готов кусать до крови собственные руки и порвать голосовые связки, лишь бы пытка прекратилась. А голос только и потешается, разражаясь смехом. Все это не настоящее, но почему тогда ощущения столь реалистичные? - Теперь и ты как я, как все мы. Горячая струя потекла со лба. В ноздри ударил едкий запах крови, от чего вдобавок ко всему начало мутить. Парень завопил так, что у любого живого могло заложить уши и как по щелчку боль утихла. Алые дорожки еще спускались с макушки, окрашивая все вокруг в этот противный дурманящий цвет. Чун Юнь не решался подняться. Ноги дрожали и не слушались, а тело вот-вот готово было завалиться на бок. Он смог только поднять руки и ощупать то, что за секунды выросло на голове. Рога. Липкие, теплые и плотные, как самые настоящие. Когда он очнется, они тоже останутся? А что если они уже выросли в реальности? Что вообще творится снаружи? Тихие слезы потекли от безысходности, погружая в сон. Третье и последнее появление Беса подошло к концу.***
(~) Шэнь Хэ стояла напротив окна, спрятав подбородок рукой. Ее взгляд выражал бескрайнюю скорбь, она готова была разрыдаться в любой момент, но сдерживала себя. Напротив нее, за стеклом, в палате лежал мальчик лет восемнадцати. Он был одет в белое и сейчас мирно спал, лишь иногда подергивая бровями. Кроме него в помещении пока никого не было – время адаптации, но врачи говорят, что скоро поселят его к остальным, когда подберут нужный препарат. Женщине передали, что пациент видит в каждом беса, в некоторых с золотистыми глазами. Он отказывается принимать теплую и горячую пищу, днем сидит на холодном полу и постоянно трогает голову. От одного представления подобной картины женщина яростно жмурится, не позволяя эмоциям взять над ней верх. Шэнь Хэ верит, что однажды Чун Юнь вернется к ней, но надежды на это почти не осталось.