━❃━
Чонгук находит у себя на кровати пакет с пластмассовой застёжкой, вытряхивает из него содержимое и несколько секунд не понимает, хотя старается. Другой ошейник, из белой ткани и с колокольчиком, и мягкие заячьи уши. У Гука только одна идея, что со всем этим можно сделать. Он медленно подходит к зеркалу и надевает ободок с ушками, щупая мягкую ткань. Значит, petplay. И ему нужно будет вести себя как кролик? Чонгук накрывает лицо руками и краснеет, присаживаясь на корточки, почти готовый пищать. Он не готов. Но ошейник новый застёгивает — он мягче и с пушком посередине, а ещё — мягкие нарукавники, из которых вылетает пух, и Гук чихает несколько раз подряд. Последнее, что попадается в руку — пробка из металла с коротким круглым хвостиком и записка: «Растяни себя хорошо. Она тоже должна быть в тебе к моему приходу. Но если будет больно, остановись и подожди меня». «Так вот почему ты его в клуб не берёшь». Он раздумывает над словами Чимина, которые тот бросил позавчера вечером. А у Чонгука после этого интерес бешенный. Правда расспрашивать Господина он не торопится, будто чувствуя, что не готов. Только если посмотреть, одним глазком. Господин сказал, что вернётся ближе к вечеру. Сегодня сдача проекта — он сидел над чертежами последние два дня. Чонгук только одним глазком замечал, как он старательно выводит прямые линии, проходится по ним ластиком, стирая неудачные, и отмеряет шаги циркулем. То снимает очки, то надевает обратно, и в такие моменты Тэхён выглядит максимально сосредоточенным, так что отвлекать его не хотелось. Не переставая трогать мягкий хвост, Гук недоверчиво разглядывает металлическую часть пробки, касаясь кончика подушечкой пальца. Тяжёлая. Холодная. Пробка должна нагреться, если её равномерно опустить в стакан с горячей водой или подержать под напором из крана. Главное — не перестараться. Но кто захочет пихать в себя ледяной металл? От него протолкнуть её самостоятельно будет ещё труднее, а это и так задача не из лёгких. Больше дискомфорта — меньше удовольствия. То же касается и стекла, которое легко меняет температуру под нагревом или охлаждением. Холод хорош, если есть желание удержать оргазм, оттянуть его максимально. Стоит ввести стеклянную игрушку внутрь, вынув её из стакана с ледяной водой — и все мышцы вокруг моментально сжимаются, а каждое движение, сопровождается ощущением сотни маленьких лезвий, проскальзывающих по нежной коже.J: Мне нужно поместить хвостик в себя?
И мнётся на месте, стоя возле зеркала, разглядывая свой растерянный вид. Стоит тут с хвостом-пробкой и моргает в непонимании. M: Да. Сможешь сам? Чонгук примеривается, оценивая размеры пробки. M: Сначала растяни себя пальцами. Там в пакетике лежит смазка, не жалей её. Как только в тебя начнут помещаться три пальца, а лучше четыре, можешь попробовать ввести игрушку. Пиши мне о своих ощущениях, чтобы я проконтролировал, что всё проходит хорошо. Если вдруг, почувствуешь дискомфорт, остановись и подожди до вечера. Ты меня понял?J: Да, Господин
M: Делай это, сидя на кровати или в кресле, ноги задери и максимально расслабься. Ногти подстрижены? Чонгук смотрит на пальцы.J: Да, Господин.
М: Хорошо, нам не нужны травмы. Пиши мне обо всём. Чонгук откладывает игрушки. Он находит баночку со смазкой в том же пакете. Скидывает с себя одежду, хотя футболка не особо мешается, но она тоже осталась валяться где-то на полу, и отодвигается подальше на кровати, чтобы не видеть своего отражения и не испытывать тянущего чувства стыда от собственного вида. Разводя ноги в стороны, сгибая их в коленях, Гук выдавливает смазку на пальцы с влажным звуком и делает первый пробный мазок по сжатому сфинктеру, вводя холодный палец внутрь, прикрывает рот рукой, чтобы не простонать слишком громко. Он сжимается вокруг влажных от густой смазки пальцев. Следующий палец входит довольно туго, поэтому Чонгук замедляется, растягивая сжимающиеся мышцы в стороны, давит кончиком вверх, проходится по гладким стенкам внутри. Поджимая пальцы ног, он снова стонет, на этот раз достаточно громко, прикусывая руку, пачкая её слюной. Если бы это делал Господин, мимолётно размышляет Чонгук, отчего ещё больше краснеет, вовсю представляя его длинные пальцы внутри себя, которые двигались бы грубо и глубоко. Господин, который перевернёт его на живот, положит к себе на колени, разведёт ягодицы в стороны и будет истязать пальцами, пока саб, задыхаясь в мольбах, не зная куда себя деть, будет утыкаться в подушку и скулить. Под веками жжёт. Он вспотевший и взъерошенный, скулит и не может никак пригвоздить себя к месту, помещает третий палец, переворачиваясь на живот, выгибается в спине, пропуская руку под собой, под втянутый живот, и ускоряет движения уже четырёх пальцев внутри себя. Смазка стекает по ягодицам — кажется, Гук переборщил и залил в себя полтюбика, отчего хлюпающие и чавкающие звуки мешаются с его стонами и разносятся по всей комнате. Если бы сейчас Господин зашёл сюда и увидел его в такой позе, Чонгук бы накрылся от стыда одеялом и забился в угол, пряча стыдливый щенячий взгляд. Закусывая край подушки, Гук снова и снова толкается внутрь, проходится головкой члена по матрасу. Ошейник при каждом повороте шеи врезается в кожу, держась на последней петле, мягко сдавливая, лишая всякой возможности вдохнуть полной грудью, поэтому приходится довольствоваться рваными глотками кислорода через приоткрытый рот. Чонгук поплывший и едва способный открыть глаза, давится предоргазменными стонами, тянется к телефону свободной рукой, смахивает заставку и быстро печатает.J: Господин… я хочу кончить
Господин не читает. Чёрт. Наверное, занят. Чонгука уже трясёт, дрожь пробивает от лба до кончиков пяток.J: Пожалуйста, Господин
Чонгук не может не умолять, сдерживаться сил не осталось.J: Колючке очень хочется кончить.
M: Ты что там такое делаешь?J: Я растягивал себя пальцами
M: Ох… Так хочется кончить, да? Прямо сейчас?J: Господин, пожалуйста.
Рука непослушно соскальзывает с телефона. M: Не можешь держаться? Трёшься своим членом о кровать? Пачкаешь там всё, да?J: Да, Господин
M: Но растягивание не подразумевает дрочку, разве не так? Чонгук уже плачет, едва заметно, но скулёж переходит в всхлипы и тихие завывания.J: Так, Господин, ну пожалуйста… Я очень возбудился когда растягивал себя
M: Уберёшь потом за собой? Он будто специально оттягивает время, потому что саб готов умолять так привычно, как если бы делал это всегда. Будто Чонгук сам не понял, когда научился просить правильно.J: Да, Господин
M: Можешь кончить, давай на счёт Чонгук зажмуривается, то падает на кровать, то снова поднимается на согнутых коленях. M: Раз Саб утыкается ухом в подушку, поворачиваясь к телефону, установленному на кокон из одеяла. Не моргает, только двигается быстрее, обхватив второй рукой головку, окольцовывая её пальцами, и небрежно толкается в ладонь. М: Два Чонгук выдыхает, закусывает нижнюю губу и протяжно воет. Смазка скатывается по головке густыми поблёскивающими дорожками, капает и оставляет пятна на простыне. Картинка перед глазами кружится и плывёт, а отросшие светлые пряди лезут в глаза, прилипая к вспотевшему лбу. Господин выжидает. Не пишет. Гуку нужна всего секунда, чтобы кончить, член вздрагивает на каждое поступательное движение. M: Три. Колючка, кончай. Чонгук стонет громко, почти завывая, пачкает белыми разводами простыни и край подушки. Отмывать придётся долго, вот только сначала он поместит в себя хвостик и будет ходить так, пока Тэхён не вернётся. Нащупыв его сквозь помутневшее сознание, он возвращается к телефону.J: Спасибо, Господин
Касается кончиком пробки расслабленного, пульсирующего сфинктера и, слабо соображая, медленно вводит в себя пробку, покрытую слоем смазки. Холод обжигает, хотя она уже согрелась, но всё равно. Тяжесть ощущается сразу. Чонгук соскальзывает с кровати с грохотом и ползёт к зеркалу, чтобы рассмотреть. Хвостик выглядывает из круглых ягодиц белым пушком. Гук вертится, чтобы лучше разглядеть, привыкая к ощущению игрушки внутри себя. Медленно, никаких резких движений. M: Не за что, колючка.J: Я поместил в себя хвостик, Господин
Вытирая пот со лба и зачёсывая волосы назад, отвечает Гук. M: Молодец. Приду — посмотрю. Ушки мягкие, с ободком из такого же белого пуха. Захватывая чёлку, он убирает её назад. Дальше — белые нарукавники, которые Гук застёгивает не без помощи зубов, и долго, внимательно разглядывает своё отражение. Белый ошейник так и манит — кожаный с двумя заклёпками и кольцом по центру.J: Господин, я буду рад, если вы смените мне ошейник сами.
Без задний мысли отправляет саб. M: Я тоже буду этому рад. Не забудь про обед. Обед? Чонгук всё ещё привыкает к этой резкой смене темы.J: Да, Господин.
M: Я буду через час. Забрал проект на дом.J: Я очень жду вас, Господин.
━❃━
сессия вторая
Чонгук в этих мягких ушках и с хвостом чувствует себя неловко, особенно когда слышит щелчок замка двери. Дожёвывая салат, натянув на себя лёгкие шорты, чтобы не смущать случайных соседей обнажённым видом, он выходит в коридор и медленно опускается на колени. Тэхён бросает сумку на пол, разминает шею, наклоняя голову из стороны в сторону, устало выдыхая куда-то в потолок. Стучит носком ботинка по паркету, смотрит в глаза напротив. Хмурость сменяется лёгкой улыбкой. Чонгук тушуется. Наверное, он уже весь красный и это видно издалека. Он осторожно подползает к ботинкам Господина, расшнуровывает их и отставляет в сторону, а после складывает руки на коленки и подставляет щёку под лёгкие поглаживания. — Какой хороший кролик, — и за ухом чешет, настоящим, а не тем, что на ободке. Щекотно, похвала растекается внутри, заставляя потереться щекой о раскрытую ладонь и почти заурчать. — Знаешь, как ведут себя кролики? — Господин присаживается на корточки и принимает протянутый ему ошейник. — Хочешь, чтобы я сам надел? Замечательно. Чонгук молча разворачивается, наклоняя голову, вздрагивает от холодной кожи, касающейся тёплого тела. — Ну-ну, всё хорошо, — Тэхён гладит его по спине, цепляя за кольцо поводок. — Кроликов, правда, на поводках не водят, но ты будешь особенным, да? — Да, Господин, — отзывается Чонгук, утыкаясь макушкой в его ногу. — Кролики не разговаривают, или ты не знаешь? — вопросительно выгибая бровь, Господин касается его подбородка. — Они только фыркают или хлопают глазами, ещё иногда кусаются, но давай без этого. Чонгук быстро кивает, готовый облизать руку, которую Тэхён тут же отдёргивает. — Я только пришёл, она грязная. Потерпи немного. Повернись, хочу посмотреть, — Господин поднимается, держа поводок на кисти, и смотрит сверху вниз. — Развернись и выгни спину. А саб не может отвести глаз, скользит взглядом от колен к лицу Господина и едва открывает рот. Но всё-таки разворачивается на негнущихся коленях, выставляя бёдра вперёд, смотрит перед собой и застывает, чувствуя чужую ладонь на ягодице, зарывается носом в ладони, уложенные на паркет, когда с него сдёргивают свободные штаны и поглаживают по ягодицам. — Хорошо. Нигде не больно? — Господин касается мягкой части хвоста и давит внутрь, а Гук от этого подаётся вперёд, почти ахая. Пробка металлическим кончиком утыкается в нижнюю стенку, и сразу в верхнюю. — Не больно? Чонгук проезжается носом по паркету, задушено хныча, мотая головой в отрицании. Ему чертовски приятно, так и хочется податься назад бёдрами, но он держит себя на месте, почти не шевелясь. Только ноги трясутся, сдавая его с потрохами. — Иди в спальню, я скоро приду, — бросает Тэхён, словно чеканя каждое слово. Саб соскребает себя с паркета, через силу перебирая ногами, стараясь игнорировать то, как вставший вновь член трётся о его ягодицы, опускается на коврик, смотрит перед собой и подбирает поводок, держит его в руках, разглядывая дверь. Господин возвращается достаточно быстро, сменив рабочие неудобные брюки на свободные штаны, а верх — на футболку-поло, обтягивающую торс. Чонгук поджимает губы, не отводя взгляда. — К ноге, — Тэхён указывает на пол перед собой. И саб шустро приползает, уловив только брошенный приказ. Садится рядом, задирая голову, смотрит выжидающе, сложив руки на коленях. Ободок сползает вниз по мягким волосам вот-вот упадёт. Тэхён поднимает поводок с пола, наклоняясь, позволяя увидеть оголённую часть шеи, прикрытую светлой тканью. От него не пахнет особо ярко ничем — похоже, смыл всё в душе. Господин тянет поводок на себя. — Идём, — и бросает взгляд через плечо. Чонгук, потерянный в своих мыслях, засмотревшийся на Тэхёна, делает робкое движение, но после ускоряется. Поднимаясь по ступенькам на второй этаж, смотрит куда-то себе в ноги. Так неловко… Его ведут на поводке в сторону комнаты, не оглядываясь, и только когда он оказывается в уже знакомом тёмном интерьере, Господин оборачивается к нему лицом. Чонгук только больше сжимается. — Как думаешь, — Тэхён поднимает взгляд к потолку, — существуют дрессированные кролики? Саб мотает головой в отрицании, громко сглатывая тягучую слюну. Тяжёлое дыхание пробивается сквозь плотно сжатые губы. Пробка всё это время при ходьбе двигалась в нём туда-сюда, а болезненно стоящий член тёрся между бёдер, пачкая смазкой живот. — Сейчас мы с тобой и проверим, — только сейчас Гук видит тарелку с очищенной и нарезанной морковкой. Он что… заранее её подготовил? Именно это читается в его опешивших глазах, которые от удивления вот-вот на лоб полезут. — Будешь выполнять мои команды, а за правильное исполнение получать морковку, — Господин достаёт одну. — Тебе не повредят витамины. Чонгук уже ни о каких витаминах не слышит, только задыхается в ожидании. Тэхён выглядит расслабленным, но в его взгляде всё ещё скользит эта лёгкая строгость, от которой саб сжимается. — Всё понятно? Кивни. Чонгук, кажется, от таких быстрых кивков себе сейчас что-то сломает. — Покажи мне, как себя ведут кролики, — и падает в кресло, расставляя ноги, хлопает по колену, облизывая нижнюю губу и прищуриваясь. Чонгук стопорится. А как они себя ведут? Может, действовать по наитию? И ползёт, тычется носом в чужую ногу, укладывает руки на колени Господина и повторяет жест уже с рукой. Издаёт звуки похожие на фырканье, смотрит заискивающе. — Умница, очень хорошо, открой рот, — и кладёт первую дольку, что с хрустом разламывается под зубами Чонгука. — Хочешь ещё? Чтобы ещё похвалили или морковку? А можно и то, и другое. Но снова кивок. — Мх, — слышится со стороны Господина. Он придвигает Чонгука ближе, утыкая щекой в своё бедро, так близко, невозможно, ещё миллиметр — и он уткнётся носом между ног. — Продолжай. Чонгук надеется, что ему позволено, поэтому высовывает язык и лижет. Кролики же лижутся? Прижимается языком к плотной ткани брюк, оставляя влажный след, чувствуя, как Господин сжимает поводок возле затылка, цепляя пару волос, но не одёргивает. Стоит продолжать? Так непривычно, в новинку, такого Гук ещё не делал. Даже взгляд поднять не решается, только тянет носом запах тэхёновой кожи, поднимается выше, выпрямляясь и делая вид, что не нарочно цепляется зубами за ремень. — Куда полез? — слышится сверху, и Тэхён оттягивает его волосы назад. — Открой рот, — давит на язык подушечкой пальца, щекотно, играючи. Саб распахивает глаза то ли от шока, то ли от неожиданности, когда Господин, убрав руку, резко плюёт ему в рот. Член снова дёргается, роняя вязкую каплю предэякулята, стекающего густыми каплями по чувствительной коже, пачкающего мягкий коврик, расстеленный перед диваном. Чонгук то ли скулит, то ли хнычет, но мелко сглатывает. — Хороший, — выдыхает Тэхён, расставляя ноги шире, расслабленно постукивая по колену. — Как хвостик, не болит? Чонгуку всё ещё неловко. Не то чтобы ему не нравилось, просто перед глазами плывёт и тело буквально вспыхивает от каждого нового прикосновения. Постараться безумно хочется. Саб отрицательно мотает головой, хотя сидеть на пробке весьма неудобно. Кажется, она с каждой секундой на миллиметр продвигается дальше и всякий раз упирается гладким кончиком в раздразненные стенки. Двигается вместе с каждым шагом или поворотом Чонгука, не давая забыть о себе. У Чонгука стоит болезненно сильно. Головка уже почти бордовая, и Господин это видит, но только хмыкает с неким одобрением. — Продолжим нашу игру, да? — и подмигивает, щёлкает по кончику члена, заставляя подпрыгнуть от резкой, секундной боли. — Ну-ну, тише. Тебе ведь нравится? Саб снова кивает, потому что боль словно расходится по телу ласковыми поцелуями. Ему не некомфортно, когда Господин смотрит на него с толикой высокомерия, что кажется не настоящим, ему даже понравится, если сейчас скажут «служить» или снова попросят «к ноге». Чонгук ещё ни разу и ни с кем не пробовал эту игру, только видел в порно, и там не было никаких кроликов, лишь послушные пёсики, что вертели хвостами, садились по команде или тявкали. Он и не думал, что окажется на этом месте, что желание подчиниться в таком амплуа будет вызывать мурашки и лёгкий трепет в груди. Что смотреть на Господина, стоя на четвереньках в ожидании команды, затмит все другие ощущения. Чонгук до этого и не думал, что любит боль, рассматривал только подчинение, но с Тэхёном каждый раз заново открывает себе себя. — Что там у нас по дрессированным кроликам? — продолжает Господин и достаёт ещё одну дольку морковки. Витамины как-никак полезны. Чонгук высовывает язык, слизывая слюну с губ, и берёт ещё одну дольку, касаясь губами солёной кожи рук дома. Господин поднимается, ослабляя хватку на поводке, и аккуратно откидывает его в сторону. Гук смотрит ему между ног, хотя пытается не глазеть, только снова сглатывает и хрустит между делом долькой морковки. — Ложись на диван спиной, ногами ко мне, — Тэхён достаёт уже знакомую верёвку. Нет, та была уже, а эта… Она чёрная и больше походит на ленту. У Чонгука сводит мышцы. Он понимает, что не обладает хорошей растяжкой, когда Господин, придерживая его за голень отводя её назад, цепляет широкую ленту за ногу, привязывая её к спинке дивана. Ноги Чонгука раздвинуты в стороны, крепко привязанные и согнутые в коленях, потому что растяжки не хватает, а ему явно никто не хочет нанести серьёзных травм. Тэхён заканчивает с последней петлёй и отходит на пару шагов, рассматривая картину перед собой. Саб смущён. Он открыт полностью, ещё и в такой откровенной позе. — Дотянешься до хвостика сам? — и снова отходит, возвращаясь с тюбиком смазки и стеклянным фаллоимитатором с закруглёнными утяжелителями на концах, окрашенным в синюю полоску. Он весь блестит под искусственным освещением. — Фыркни два раза, если да. — Фр-фр, — старательно тянет Гук, наощупь находя пушистый хвостик вскидывая взгляд на Тэхёна в ожидании нового приказа. — Доставай. Что, прямо вот так? Чонгук стыдливо прячет взгляд от хлюпающего звука смазки, которая ещё не успела высохнуть и вытекает вслед за пробкой. Раздражённый, красный анус пульсирует. Чонгук ощущает, как колотится его сердце, когда Господин подаёт голос. — Отлично, ты молодец, — Тэхён делает шаг, присаживается на корточки, разглядывает. Чонгуку от одной только этой мысли не по себе. На лице дома ни тени эмоции, кроме заинтересованности и лёгкой улыбки. — Такой мокрый, — холодное стекло касается распалённой кожи, заставляя вздрогнуть. — Всё хорошо? — Фр-фр, — не врёт, хотя от неожиданности саб даже вздрагивает. Кончик игрушки входит без труда, упираясь в нежные и такие чувствительные сейчас стенки. — Дальше сам, — Господин придерживает игрушку, чтобы она, вся скользкая и мокрая, не упала на пол, пока Чонгук нерешительно не ухватится за неё, слегка коснувшись его руки. — Вот так. И снова отходит, не отворачивается, а просто делает шаг назад, тянет к себе кресло и усаживается напротив. У него стоит. Чонгук не хочет об этом думать, но бугорок на брюках видно отчётливо. Это его возбуждает? В действительности? Саб и сам готов кончить, потому что слегка загнутый фаллоимитатор прекрасно давит на простату тяжёлой выпуклостью. — Начинай, — Тэхён откидывается назад, убирая выпавшую из причёски чёлку. Чонгук не медлит, но двигает рукой плавно и стонет на каждое движение, выгибается, упираясь затылком в диван, и почти задыхается от неудобной позы, в которой ноги затекают. Он открыт. Его всего видно. Кроличьи ушки сползают на лоб, но Чонгук быстрым движением поправляет их. По разгорячённому вспотевшему телу стекают капли пота, изнутри вытекает смазка, которой была обильно смазана игрушка. Невозможно. Саб стискивает зубы, зажмуриваясь, и вцепляется ногтями в бедро, чтобы не заскулить. Член снова вздрагивает, пачкая живот прозрачными разводами. Чонгук, приоткрыв рот, жадно хватает воздух. Господин смотрит глаза в глаза, или ему кажется? Стыдно, но вместе с тем чертовски сильно хочется кончить. Член снова дёргается, головка совсем бордовая. Кажется, если до неё дотронуться, никакой контроль не спасёт и Чонгук стыдливо кончит. — Вот так, — шепчет Тэхён, опуская руку на пах. — Как думаешь, мой член лучше, чем эта игрушка? Чонгук знает — нельзя отвечать словами, поэтому быстро кивает, хотя, понятное дело, он и не в курсе. Что Чонгук почувствует, если Господин прямо сейчас возьмёт его на этом диване? От этой мысли возбуждение, и без того сводящее с ума, только усиливается. — Г… — саб во время осекается, ведь «кролики не говорят, Чонгук». — Что-что? — дразнит Тэхён. — Можешь сказать, — он наклоняется, упираясь локтями в колени, и укладывает подбородок на сцепленные в замок руки. — Слушаю. — Господин, — громче, чем ожидалось, выпаливает Гук, — можно мне кончить? — Уже? — он поднимается. — А на вопрос ответишь? Чонгук не заметил, как остановился, перестал рваными быстрыми движениями насиловать простату, только хлопает губами в недоумении. — Я уверен, — он ведёт языком по пересохшим губам, — что ваш член намного лучше, Господин. И не врёт. Ни себе, ни Тэхёну. Он же это не серьёзно? Подождите… Чонгук не моргает, едва ли у него хватит на это сил, когда Господин аккуратно спускает штаны и подходит к нему, присаживаясь на корточки. — Мокрый, — Тэхён перехватывает игрушку, собирая пальцем вязкую смазку, — и здесь тоже, — снова дразнит уздечку, прикрыв глаза, скорее всего, в наслаждении от скулежа, который так и рвётся из груди Гука. Чонгук теряется, когда стекло заменяется тёплой головкой, собирающей размазанную по коже смазку. — Что нужно сказать, ну? — Тэхён снова дёргает головой, чтобы убрать волосы. — Пожалуйста, Господин, я очень хочу ваш член в себе! — Чонгук не знает, откуда у него в голове все эти фразы, словно в голову кто-то засунул пособие для хороших сабмиссивов. Он просто чувствует каждое слово которое произносит. — Ещё. Ноги саба изрядно затекли, болят и икры, и мышцы таза, но он старается не обращать внимания. Как такого дискомфорта нет, Чонгук растворяется в моменте, в своей полной беззащитности, в подчинении. — Пожалуйста, Господин. Тэхён делает первый толчок — на пробу, будто боится сделать больно, нависает сверху, удерживая себя на руках, чтобы не придавить связанного саба, и снова толкается. Чонгук ахает, жмурясь, тычется носом в чужую грудь, прогоняет желание облизать. Новый толчок, и рык с придыханием обжигает мочку уха. Господин над ним задирает голову, оголяя блестящую от пота шею, и саб прикусывает губу, но хотел бы эту пульсирующую жилку. Он отдаётся полностью и своим ощущениям, и Тэхёну сверху. Только ноги его сдают, дрожа всё сильнее. Чонгук поджимает пальцы, не в силах держаться. Считает про себя, задыхаясь в аромате чужой кожи. — Господин, — только и может, что шептать сдавленным голосом. Больше ни на что сил не хватает. Тэхён не отзывается, а Чонгук его и не зовёт. Он просто сейчас не здесь, жмурится, опуская руки на крепкие плечи в надежде, что можно, и с облегчением выдыхает, когда его не останавливают. — Что-то не так? — Н-нет, нет всё хорошо, — он мотает головой, — только к-кончить хочется… — Потерпишь, — Чонгук не привык к тому, как тон Господина меняется за секунду, как он может взять контроль над своим голосом и бросить что-то настолько строгое, что хочется только крепко сжать губы и кивнуть. Быстрые движения сменяются медленными и грубыми, слышится звук шлепков о бёдра, раздразнённая простата реагирует на каждый такой новой пульсацией. Чонгук не может, больше не может. — Пожалуйста, Господин! — снова пытается он. — Я больше не могу, н-не могу… Смаргивает проступившие слёзы, когда разлепляет до боли зажмуренные глаза, и вдохнуть не может. — Сейчас, Колючка. Раз, — наваливаясь ближе, почти шепчет ему на ухо Тэхён, — два, — кусает мочку, оттягивая её, вызывая мелкие мурашки, — три. Чонгук кончает, вскрикивая так резко и громко, что в горле после этого ещё секунду першит. — Сессия окончена, — Господин тянется к ушкам, пачкая белыми разводами живот саба, поправляет ободок. — И всё-таки тебе они очень идут. У Чонгука болят ноги, что-то в позвоночнике вот-вот щёлкнет, но это ему не важно. Он раздавлен, не в состоянии даже открыть глаза. — Всё хорошо? — Тэхён довольно быстро его развязывает, без лишних вопросов беря на руки, позволяя ухом прижаться к плечу. — Да, Господин, спасибо, — севшим голосом выдыхает Гук, успевая обхватить чужую шею. — Тогда в душ. Я помою тебя сегодня, — не предлагает, утверждает Тэхён. — Спасибо, Господин, — глаза открывать совсем не хочется, да и в сон как-то резко потянуло, но нужно прийти в себя. Чонгук слышит щелчок выключателя. Холодный воздух прихожей пробегает по голым лодыжкам и спине. Он льнёт ближе, утыкаясь носом во влажную грудь, и только сопит.