scarlet trail

Чонгук не написал первым. Не то чтобы его что-то останавливало или были сомнения, или он боялся этого «М», просто не написал; таращился в экран смартфона практически полночи, а потом не заметил, как уснул. Неизвестность пугала настолько, что внутри всё переворачивалось, стучало и кололо, сомнения не давали покоя, как и страх быть обманутым. Это нормально. Он ведь совершенно ничего не знает об «М». А сообщение было от Джуна, который в своём плотном графике между учёбой и ещё раз учёбой нашёл время для давнего друга, оставшегося в Сеуле в полном одиночестве. Они немного поболтали, но о странном незнакомце Чонгук так и не заикнулся. Неизвестность вперемешку с возбуждением и азартом — такой себе коктейль для неподготовленного мозга. Может быть, его хотят выдрессировать? Или поглумиться над его слабостью? Чон уже перебрал все возможные варианты, пока мял под собою простыни в надежде найти удобную позу. Если бы Намджун узнал, что бы он предложил? Наверное, заблокировать этого извращенца и забыть, словно ничего и не было. А Хёнджин? Нет, они всё ещё не друзья, но какая могла быть реакция у него: огромные глаза, полные удивления, и расспросы обо всём на свете? Именно так ведут себя люди, когда случайно или специально узнают от человека, что он сабмиссив или доминант. Это не то чтобы неприлично, но по сути то же самое, что спрашивать, как часто Чонгук меняет трусы или в каких позах он любит трахаться. В нормальном обществе такие вопросы не задают — неэтично. В профиле «М» только одна фотография, главная, в кружочке. На ней чьи-то ключицы, выглядывающие из-под хлопковой рубашки, руки с длинными пальцами обхватывают массивную шею, губы поджаты, а дальше обрезано. Чона пробивает мелкая дрожь. С чего бы это?.. Нет никакой уверенности в том, что это не скачанная из интернета картинка. Может быть, он вообще седовласый старик, у которого то и дело вываливается челюсть, а когда он начинает говорить, то шепелявит что-то похожее на: «Внуш-ш-ок, принеси мне мою плеть». Впрочем, прежде чем строить догадки, стоит хотя бы его увидеть. Но эта роскошь только для его саба, уже сам додумывает Чонгук. Почему же он всё ещё в некотором смятении и страхе? Он ведь мечтал о доминанте на протяжении нескольких лет. Чону осточертело слушать от своих бывших о своей дефектности, ходить постоянно неудовлетворённым и максимум передёргивать на порно. Порно — одна сплошная сказка для взрослых. Только вместо Белоснежки и семи гномов пассив в окружении активов со всегда стоящими членами, трахающимися сутки напролёт, каждые две минуты меняющие нечеловеческие позы, гнущие податливую спину сабмиссива во все стороны сразу. Как он только терпит… бедный. Чон не копал глубоко, не знает, как актёры столько выдерживают, он со своим малым опытом, наверное, сломался на первой же съёмке. Но желание попробовать что-то похожее ласкает его и по сей день. Чонгуку хочется и колется, он боится, что так и не найдёт человека, который поймёт его желания до конца. Возможно, он и сам их не понимает. Вставать с тёплой кровати совсем не хочется, поэтому он только сильнее натягивает одеяло на нос, удерживая телефон над головой. Где-то сверху дребезжит обогреватель. Вот и пришла осень, настоящая, с северным ветром, жгучим и неприятным. На балкон только в пушистых тапках, кофте и клетчатых домашних штанах. Чонгук смотрит в сторону закрытого окна как-то протестующе, то и дело сводя брови к переносице, жуя исстрадавшуюся губу. Ну нет. Не сегодня. Желание курить не такое нестерпимое. Сегодня он решил устроить себе выходной. Зачем идти, если из всей группы будет опять он один? Чтобы покурить возле крыльца? Пошататься в огромной библиотеке, между высоких полок, скрипящих от обилия книг... Нет, Чонгук любит читать, художественную литературу точно, но когда дело касается зубрёжки материала по учёбе, он поднимает руки вверх и сдаётся — не способен его мозг запомнить столько информации, как ни крути. Да и сейчас его мысли не об этом, о чём или о ком угодно, только не о нудных лекциях. Они по значимости спустились на последнее место. Всё ещё таращась в потолок, Чонгук успевает заметить в нём мелкие трещины штукатурки, изучить каждую изломленную линию и что-то простонать себе под нос. Телефон молчит. Чонгук изредка проверяет его на наличие сообщений, уведомлений в новостной ленте или чатах, но там пустота. Намджун советовал остепениться, снизить стандарты (о которых сам толком ничего не знает) и найти себе хорошего парня. Что в его понимании хороший, Чон и думать не хочет, у Джуна явно какие-то другие стандарты, о которых тот не говорит. Он то и дело заглядывается на девушек в кофейне, разглядывает короткие юбки и стройные ноги, успевает брать их номера или оставлять свой. У него в межличностных отношениях всё куда лучше, что уж скрывать. Чонгук о своих предпочтениях молчал до последнего, сам их принимал долгие два года. Как он влился в тему — тайна покрытая мраком, ему самому не до конца понятная. Короче, всё в жизни не так просто, как кажется на первый взгляд. Это пришлось усвоить ещё в детстве, когда саднящая и истекающая кровью рана после падения с велосипеда и встречи с бордюром, надо же, не захотела заживать в считанные секунды, и Чону пришлось хромать до дома, истекая кровью, собирая испуганные взгляды прохожих, а после терпеть обработку и ждать заживления, через боль принимая горячую ванну, натягивая джинсы по полчаса.

━❃━

11 октября. 21.10 У Чонгука огромная коллекция порно в закладках. Есть любимое, есть не очень, но на один раз сойдёт, есть то, что он всё ещё не решается посмотреть — вдруг понравится? Ему бы с существующими кинками разобраться, а не новые себе зарабатывать. Обогреватель в квартире работает хреново, и это мягко сказано. Не то чтобы на улице холодно, просто Чон такой человек — постоянно мёрзнет, ему нужно укутаться в тридцать три одеяла, чтобы почувствовать себя хорошо, что тут поделаешь. Подтягивая серый плед в крупную клетку ближе к коленям, он прижимает его подбородком, продолжая листать сохранённые видео, отложенные в папке «на потом». Первое сразу же отпадает: худощавый парень, растянутый на двуспальной кровати в позе звезды, глаза завязаны плотной чёрной лентой, по обе стороны которой спадают пряди отросших тёмных волос; во рту красуется пластиковый кляп, с отверстиями для воздуха и слюны, нежно-розового цвета, руки прикованы металлическими наручниками, без какой-либо прокладки. Чонгук ведёт взглядом по заставке, не замечая больше ничего. Скорее всего, просто секс или порка, обычно в таких видео всё сразу выставляют на превью, даже время тратить не хочется. Рука сама тянется под плед к спортивным плотным брюкам, отодвигая край резинки вниз, когда страница пролистывается в десятый раз. Вот так он и помрёт, неудовлетворённый и жаждущий. Некрепко сжимая ещё мягкий член через боксеры, запускает вторую руку в волосы, раздражённо сопя. Ладно, если нельзя подрочить на нормальное порно, можно обойтись фантазиями. Вот только те тоже подводят. Если вспоминать всех бывших, всплывают травмы из-за их отказов от «сомнительных» экспериментов. «Какой ещё ошейник и поводок, ты совсем с ума сошёл?» «Гуки-и, ты ведь такой милый, тебя только в объятиях греть, какая порка». И презрительные взгляды. И плевок в сторону. Побеги из спальни под любым предлогом стали нормой. Поэтому Чон чаще всего оставался морально и физически неудовлетворённым. Может, с ним в самом деле что-то не так, а «М» написал, чтобы потешиться? Такое тоже бывает. Колени в одной позе уже начинают затекать, поэтому он медленно спускает ноги и падает лбом в клавиатуру. Вот и снял напряжение. Вот и подрочил. Ничего не скажешь, только ещё больше себя накрутил. Громко и как-то раздосадовано выдыхая, Чонгук обнимает себя за плечи, сдерживая подступающую дрожь. Кто-то мог бы назвать такую реакцию необоснованной — подумаешь, не можешь найти себе человека, который бы принял тебя со всеми нюансами, в Африке вообще-то дети без воды, кто-то не может заработать денег на хлеб, а ты тут в достатке сидишь и загоняешься на пустом месте, лицемер. Чонгук понимает, нет, он правда всё прекрасно понимает, но сделать ничего не может, потому что желание с каждым днём распаляется всё сильнее, и никакие разговоры с друзьями на отвлечённые темы, ни пары в университете, ни чтение книг не способны на долгое время отвлечь его. Чон правда старался в нормальные отношения — подарки, поцелуи, прогулки, — но что-то внутри каждый раз тянет его назад и словно бьёт по лицу, мол, не твоё это, ну не твоё. И пусть этот парень стипендиат, что точно придётся по вкусу твоим родителям, ухаживает в лучших традициях подростковых сериалов, отворачивается, когда ты переодеваешься, не возьмёт за руку без разрешения, пусть он хоть король всего мира... Чонгуку нужно что-то другое. З а п р е д е л ь н о е. Чтобы его толкнули на кровать, нетерпеливо разодрали рубашку, оставив её клочками свисать на дрожащем теле, нависли сверху и проехались по бёдрам стоящим членом, прошлись поцелуями вдоль лопаток, а после прикусили кожу в чувствительном месте, тут же зализав пострадавшее место. Перевернули лицом к себе, запустили руку в волосы, оттянув назад, открыв вид на шею, ногтем царапнув пульсирующую артерию, медленно вдавливали кадык, наблюдая, как Чон теряется, бегает взглядом из стороны в сторону и рассыпается, в экстазе закатывает глаза, не прося остановиться. Чон приглушает музыку в наушниках, сворачивая вкладку с порно. Что там играет, не имеет для него значения. М: Спишь? На часах три часа дня — глупый вопрос, но да ладно. Чонгук смахивает заставку, громко сглатывая, буквально протаскивая слюну по горлу, прижимает язык к нёбу, а пальцы вдавливает в экран. М: Расскажи о себе, я ведь совершенно тебя не знаю. И плачущий смайлик, а после розочка. Чон поднимает бровь в недоумении. Вопросы атакуют его голову со всех сторон, так, что он уже в них окончательно запутался. М: Ты подумал над моим предложением? Обещаю, мы всё обсудим. Ты не пришёл сегодня на лекции. Испугался? Не волнуйся, я не нарушу твоё личное пространство без твоего согласия. Что ему…

J: Что тебе нужно?

Этот вопрос в их диалоге уже звучал раза четыре, но здравого ответа Чонгук так и не получил, и непонятно, нравятся ему такие игры или нет. М: Говорил же — ты… Он знает, что Чон отсутствовал на учёбе, значит, может быть его одногруппником... или просто излишне наблюдательным человеком. Думать о том, кто скрывается за анонимностью на протяжении двух полных суток, как-то странновато. На экране медленно всплывает голосовое. Чон в который раз ловит себя на учащённом пульсе. — Ты напуган? — хриплый тихий шёпот, а в конце шумный вдох. Чонгук опускает взгляд на свои брюки и нервно дёргается, уже не контролируя собственное тело. Они точно одногодки, а может, М просто курит как не в себя, но то, что его голос может возбуждать — это факт. Чон снова и снова рисует образы вокруг этого анонима и несколько раз ставит голосовое на повтор.

J: Нет.

Либо он врёт себе, либо М. M: Хорошо, не хотел тебя пугать, просто пойми, отступать назад я не намерен.

J: А если я буду отказывать каждый раз?

М: Не знаешь от чего отказываешься, ох, не знаешь. Чон отвлекается от переписки, касаясь твёрдого члена под брюками, собирая с головки текущий предэкулят, сипло выдыхая в потолок. До чего он докатился — дрочить на голос незнакомого ему человека... Кажется, Чонгук безнадёжен. М: Как давно ты в теме? J… Чонгук таращится в экран — одна рука в брюках, второй нервно набирает сообщения, игнорируя капли пота, стекающие вдоль позвоночника.

J: Год, может больше. Интересуюсь, но практики как таковой не было.

Зачем он всё это рассказывает? Может, потому, что верит, в то что М действительно его поймёт, а не просто сделает вид, как другие. Тот же Хёнджин — хороший слушатель, но иногда просто не знает, что сказать, а Чон всячески пытается не проболтаться, потому что Хван такой — рядом с ним у любого язык развязывается, и дело не в людях, дело в нём самом. У Хёнджина непременно есть мини-биография на каждого постояльца. Как тот не устаёт? М: Бедный... Надеюсь, вскоре мы это исправим. Всё таки он самонадеянный. А что, если Чон его заблокирует прямо сейчас? Он смирится или создаст ещё один аккаунт, а потом ещё один и так до бесконечности?.. Это будет что-то совсем нездоровое.

J: Я ещё не согласился

М: Ничего, это пока что, но я уверен, ещё пара недель — и ты будешь умолять меня о встрече. Самоуверенный. Сколько раз Чонгук называл его так? Теперь это всё равно что его второе имя.

J: А ты? Сколько ты в теме?

Просто поддержать диалог, ничего больше. M: Три года, может, меньше. Вот тебе раз. Зачем ему тогда такой неопытный, зачем ему кто-то вроде Чонгука? Просто позабавиться? Несправедливо, грубо. К горлу подступает тошнотворный ком, колючий, впивающийся в мягкие стенки. M: Я напугал тебя?

J: Нет, просто я всё ещё не понимаю, зачем тебе кто-то вроде меня.

M: Я же говорил, что давно решил, что ты именно тот, кто мне нужен, просто ты ещё не видишь этого. Часто думаю, как буду придавливать тебя к кровати, зажимая ноги бёдрами, не позволяя вырваться. Чонгук тоже представил, сомкнув веки, растёкшись в кресле. Почему эти слова так его задевают, бьют прямо в цель? Тиканье часов становится громче с каждой секундой. Или просто Чон стал в момент настолько чувствительным ко всем раздражителям... В голове образовалась пустота, вакуум, а лицо исказилось в жёсткой ухмылке. Стиснув зубы, Чонгук откидывается назад на стул. М, почему он такой? Что, если он правда поможет понять что Чону нужно? Что, если он понимает это даже лучше?.. Звучит как бред. Полный, полный бред.

J: Меня зовут Чонгук.

Нервно отбивает по клавишам и отправляет. М: Я знаю, Чонгук.