***
Работа меня всегда спасала и помогала на время забыть всё, что происходит в моей личной жизни. Я не помню, как пришёл домой. Мой разум, моё сознание, мои чувства притупились, затуманились. Дом встретил меня чистотой, пустотой и тишиной. «А где Мириам?» — спросил я себя, моя руки в ванной. — А-а-а… Я же вчера отпустил всех…» — положил на полку вещь, которую купил себе совершенно необдуманно, спонтанно. «Ну и зря. Надо было продолжать следить за этими бразильцами! — я зашёл в гостиную. — А какой толк от этой слежки, если Жади сама звонит Ферразам: одному, второму?» — ревниво подумал я. «Я так больше не могу… Сколько лет уже прошло…» Снимая с себя рубашку, посмотрел на шрам, который нанёс себе лезвием бритвы в первую брачную ночь. Восемь лет назад. И меня снова накрыло. Только теперь я уже не сдержался: начал разбрасывать, портить и ломать всё, что встречалось мне на пути. «Я повторяю: тебе никогда не стать сеньорой Ферраз. Так что делай аборт, красавица!» — Сука! — я несколько раз ударил по стене кулаком. — Развратница! — на пол полетели всякие декоративные побрякушки. «А может, она не моего ребёнка ждёт? Наверное, именно поэтому она немного смягчилась по отношению ко мне? Чтобы, если что, сплавить мне его отпрыска?!» — от этой безумной мысли голова закипела. — Потаскуха! — я снова принялся всё крушить. — Шармута!!! — перевернул свой рабочий стол. «Мне надо выпить… чтобы остыть…» — я зашёл в спальню, снял со стены зеркало, открыл сейф и достал оттуда коробку, недавно подаренную мне французами, когда я был в командировке во Франции. В ней лежали маленькая бутылка коньяка и бокал. Да, я знаю, алкоголь — это грех и всё такое. Но когда ты хочешь построить нормальные партнёрские отношения с не мусульманами, иногда приходится идти и на такое. Откупорив бутылку, я взял бокал, плеснул туда тёмно-янтарную жидкость. «Как же больно…» — я сделал один глоток. Жидкость сразу же обожгла моё горло. — Когда же эта женщина, эта одалиска, эта ведьма отпустит меня, когда станет мне безразлична? — прозвучали мои слова в пустоте. «Так. Стоп. Меня куда-то не туда занесло. Это мой ребёнок! Жади не могла забеременеть от Ферраза, так как последний раз в Бразилии мы были больше шести месяцев назад. А Лукас не такой отчаянный сорвиголова, чтобы каждый месяц прилетать сюда в Морокко. Ещё один глоток. Я понял, что начинаю успокаиваться, расслабляться, остывать. Я начал вспоминать, что ответила Жади отцу Лукаса, медленно ходя по комнате: «Сеньор Ферраз, я не та девушка, которая залетела от вашего сына...» «Значит, Лукас обрюхатил какую-то девушку, а разбирается теперь со всем этим его отец, Леонидас?» — я закатил глаза. «…Но я та самая, как вы выразились, марокканская чадра...» «Марокканская чадра? Вот как? Ну-у-у… Я, например, люблю эту чадру! И как бы ни старался, ничего не могу с собой поделать…» — я громко хмыкнул и сделал следующий глоток. «…Благодарю вас за такую откровенность. Вы открыли мне глаза!» «Что же он ей такого сказал, что она произнесла такие слова?» «…Передайте своему сыну, что развалины сгорели!» «Конечно, он передаст ему эту информацию, как же… Я больше чем уверен, что Леонидас не сделает этого!» «Пусть не ищет со мной встреч больше никогда!» «Видимо ей крайне неприятна новость, которую она узнала о нём. Но мне самому было приятно услышать от неё такое…» — я улыбнулся. «Всего вам хорошего. Иветти очень любит вас! Прощайте!» «А кто такая Иветти? — я задумался. — Так, кажется, зовут её бразильскую подругу…» «…Иветти очень любит вас! Прощайте!» «Выходит, эта Иветти является любовницей Леонидаса Ферраза? Скорее всего, так и есть, потому что, если бы она была его женой, тогда бразильские журналисты писали бы об этом всегда». Я вспомнил наш диалог, который произошёл в гостиничном номере одним бразильским вечером: Жади смотрела на вечерний Рио, полностью взобравшись в кресло. — Жади! Что с тобой? — я подошёл к ней. — Ничего… — Ты грустишь? — Нет, Саид, вовсе нет. Нет… — Я по глазам вижу. Ты печальная. — Я вспомнила о маме. О нашей жизни здесь. — Не стоит оплакивать мертвых. — Я думаю о том, какой была бы моя жизнь, если бы она не умерла. Всё было бы по-другому… — Ты бы не переехала в Фес. Мы бы не поженились… Ты бы не познакомилась с дядей Али. Не познакомилась бы с Зорайде. Тебе было не так уж плохо в Фесе. — Да. Я многое пережила, пролила столько слёз. Но не жалею об этом. Надо сказать, я вообще ни о чём не жалею! — она улыбнулась. Мы замолчали. Я сидел на диване напротив неё. — Я сделаю тебя ещё счастливее… Если ты позволишь, — опустившись на одно колено, я взял её ладонь в свою. — Саид, я не хочу идти с тобой договариваться насчёт покупки магазина для Мохаммеда. — Почему? — Не люблю эти деловые разговоры. Лучше отвези меня к моей подруге. Я очень хочу её увидеть. — К какой подруге? — К Иветти. Она знает врача, о котором я тебе говорила. Она даст его адрес. — Ты можешь узнать адрес по телефону. — Саид! Это моя подруга! Я хочу увидеть, обнять её! — Хорошо, я отвезу тебя, — я встал на ноги, наклонился, поцеловал супругу в лоб и ушёл. «Да-а-а… Сестра моя права…» — из меня вырвался протяжный выдох. — Я действительно тот ещё верблюд… — закрывая глаза, прошептал я. «Эта бразильянка точно знает Лукаса. Наверняка она помогает им встречаться!» Выпив содержимое бокала, я пошёл в ванную, помыл и вытер его. Задержался там. Вернулся в спальню, положил обратно в подарочную коробку коньяк с бокалом. Затем убрал подарок французов обратно в сейф, закрыл его и повесил зеркало на стену. Из зеркала на меня смотрел угрюмый мужчина с взъерошенными волосами. — Вот ты где. А я тебя везде ищу. Саид, почему дома такой бардак? Я не заметил, как Жади зашла в нашу спальню. — Это я его устроил, — я продолжал смотреть на себя в зеркало. — Ты? Но зачем? Почему? Теперь Мириам предстоит много работы! — воскликнула Жади. — Ничего ей не предстоит. С сегодняшнего дня она в отпуске. Я всех отправил в отпуск. На две недели. Так что мы с тобой остались одни. — А-а-а… Да? — она удивилась. — Да, — я закрыл глаза. Вдруг услышал стук каблуков. А через секунду почувствовал касание женской руки на своей спине. Её ладонь медленными гладящими движениями поднималась вверх. — Насколько я знаю, ты ещё никогда не предоставлял отдых своим подчинённым. Я рада, что ты это сделал, — тихо, почти шёпотом произнесла моя жена. Я развернулся и посмотрел на неё. — Скажи мне, как получилось так, что ты разговаривала с отцом Лукаса? Что он тебе такого наговорил, что ты в итоге опять упала в обморок? Жади печально посмотрела на меня. Сделала ещё один шаг ко мне на встречу. Она никогда прежде сама не приближалась ко мне так близко. Ну, это если не считать её незабываемые танцы. — Саид, прости меня, но я не скажу тебе. Только не сейчас. Не спрашивай почему. Если ты слышал, что я ответила Ферразу, то должен был понять, что ничего хорошего он мне не сказал. Ты же очень проницательный и умный мужчина, — она коснулась моей щеки. — Но я хочу знать… Жади прервала меня, не дав мне договорить. — Саид… Пожалуйста… Хоть раз в жизни послушай меня… — она говорила отрывисто, будто задыхалась. Я решил, что пока буду просто молчать и наслаждаться той редкой нежностью, которую она мне даёт. И от которой я так заряжаюсь. Жади долго молчала, о чём-то задумавшись, видимо решая, что ещё хочет сказать. — Я знаю, что я плохая жена, что я не подхожу тебе. — Почему ты так говоришь? — я непонимающе уставился на неё. Жади наклонила голову набок и ответила: — Потому что знаю, ты не счастлив со мной. Я не делаю тебя счастливым, Саид. Мы женаты с тобой уже много лет. Не знаю, как ты терпишь меня… Я столько лет пыталась добиться от тебя развода, а ты всё никак не давал мне его, — она засмеялась. — Не знаю, за что Аллах послал мне тебя, такого терпеливого! «Как же она красива!» — подумал я, наблюдая за своей женой. — А ты всё ещё хочешь развода? — поинтересовался я. Жади задумалась. — Если бы ты задал мне этот вопрос неделю назад, Саид, я бы моментально ответила, что да. А сейчас я не знаю, что тебе сказать. Столько всего произошло за два последних дня. Мне нужно многое обдумать и осознать. Понять, чего я хочу и что мне делать дальше. Ведь в моей жизни всё переменилось. «Что-то похожее сейчас происходит и со мной...» — мысленно согласился с ней я. Жади заправила волосы за правое ухо и, закусив нижнюю губу, спросила: — Ты купил себе парфюм? Я удивился такому вопросу. — Верно, а что? Не стоило этого делать? — Ничего, просто я удивлена. Обычно ты пользуешься только хорошим гелем для душа… Утром от тебя так не пахло. Я улыбнулся ей. — По дороге домой, я купил флакон. Пришёл, набрызгался и устроил бардак. Моя супруга хихикнула и улыбнулась мне, — Саид, парфюмом не брызгаются, его надевают! — Надевают? Как одежду что ли? — Ну да! — Жади засмеялась, глядя на меня. — И что ты скажешь? Как тебе этот парфюм? Зря купил? «Мне очень интересно, что ты скажешь!» — Нет, конечно. Ничего не зря! А чей это парфюм? Как называется? В смысле, какой парфюмерный дом его создал? «Вот стоит женщине заинтересоваться чем-то как сразу появляется куча вопросов!» — Шик Аравия № 70. От Шейха. Жади принюхалась. «Что-то она долго нюхает. Что не так? Ей не нравится?» — я заволновался. — Я слышу цитрусово-древесные ноты: бергамот, апельсин и лимон кажется… — Жади подошла ко мне вплотную, закрыла глаза, коснулась носом моей шеи, — сандал, пачули, кедр… — Ещё что-то… какие-то специи… Это слишком… — прошептала она. Я довольно улыбнулся. «Если ей так нравится, то тогда буду брызгаться каждый день!» — решил про себя я. Я ошарашенно наблюдал за действиями Жади: она расстегнула сначала одну пуговицу моей рубашки, потом вторую, третью… — Господи, Саид… Ты сводишь меня с ума… Я не могу надышаться тобой… У тебя отличный вкус… Ты потрясающе пахнешь… «Ого…» — только и успел подумать я. Я хотел ей что-то сказать, но она мне не дала… Она меня поцеловала…Саид
31 августа 2022 г. в 02:00
Мы с дядей Али шли домой после того, как пожар был потушен. Он всю дорогу молчал и выглядел задумчивым.
Какие-то пьяные туристы подожги развалины. Не представляю, как такое допустили, ведь у нас практически нет алкоголя. Где была охрана, ответственная за сохранность ксара? И вообще, безобразие какое-то! Теперь туристов у нас будет на порядок меньше! А это повлечёт за собой большие экономические проблемы… Колоритный и легендарный Айт-Бен-Хадду был ярким примером традиционной марокканской архитектуры. А теперь там, где ещё вчера стояла крепость, осталось всего ничего…
«Чего ты так расстраиваешься? Жади больше негде будет предаваться своим воспоминаниям об этом проклятом бразильце!» — пытался успокоить я сам себя.
«Да, но причём тут архитектура? Туда ходила не только Жади, но и другие люди, влюблённые парочки. Туда ходили не только целоваться, но и вешаться», — при этой мысли я нахмурился.
«Так может, она и ходила постоянно в эти развалины, потому что они хранили её воспоминания о том, как когда-то она встречалась там с Лукасом? — сжал руки. — Может, она не только целовалась с ним там, но и танцевала для него…» — я живо представил себе танец Жади, посвящённый этому неверному прямо там, в развалинах. Меня попеременно накрыло и холодом, и жаром.
«А может, она лишилась девственности… отдалась Ферразу прямо там?» — на секунду закрыв глаза, представил себе картину, как моя жена отдаётся бразильцу на закате, а потом и при свете луны… Мне тут же захотелось найти этого бедового ублюдка, схватить его за грудки, растрясти, вытрясти ему все кишки, разорвать лёгкие, перевернуть вниз головой и ударить этой самой головой об асфальт, по которому я сейчас иду.
«Эй! Ну-ка прекрати! Довольно! Хватит!! — приказал мне мой разум строгим голосом отца. — От того, что ты себе всё это представляешь, прошлое не изменить! У тебя есть только настоящее и будущее. Тебе надо придумать план, стратегию, тактику по своему поведению, если ты хочешь завоевать сердце Жади!» — проскочила здравая мысль в голове.
«Да сколько можно ещё пытаться… Восемь лет уже прошло, а ей всё хоть бы хны!» — вздохнул, пытаясь, остановить свои мысли.
Где-то я слышал такую фразу: «Мужчина способный на поступки, обречён быть любимым». Ничего подобного! Данная фраза — полная чушь, галиматья, абракадабра. Что-то я не чувствую себя любимым. Даже намека на уважение как такового с её стороны нет.
«Я точно тот самый верблюд, как говорит Назира».
«Если до сих пор не получилось покорить сердце Жади, то это всего лишь означает, что нужен другой подход, другие действия! Женщина — это не мужчина. Любую женщину можно завоевать!»
«Сегодня она не сопротивлялась, даже отвечала, когда я её целовал…» — эти две последние мысли заставили меня поверить, что ещё не всё потеряно.
— Я хотел сегодня повеселиться, но в связи с тем, что произошло… — дядя Али шумно выдохнул, заходя в гостиную.
— Я понимаю вас, дядя. Согласен, не до праздников сегодня, — ответил ему я, следуя за ним.
Зайдя в гостиную, заметил Жади, стоящую рядом с диваном, на котором сидела Зорайде. В правой руке моя супруга держала телефон. Она стояла, закрыв глаза, из которых текли дорожки слёз.
Услышав наши с дядей Али голоса, Жади выронила трубку, которая со стуком упала на пол. Спустя несколько секунд из трубки послышался мужской голос:
— Я повторяю: тебе никогда не стать сеньорой Ферраз. Так что делай аборт, красавица! Ни мне, ни моему сыну не нужны бастарды. Деньги мы тебе дадим. Купим тебе квартиру в знак благодарности. Согласна? Скажи, как твоё имя? Я надеюсь, мы сможем договориться.
«ЧТО-О-О?!» — набатом простучала мысль в моей голове.
Жади открыла глаза и посмотрела на меня. Никогда не думал, что женщина может так смотреть… Такого взгляда я ещё не встречал… Он выражал целую гамму эмоций: боль, горечь, разочарование вперемешку с гневом, яростью и бешенной решимостью. Жади, быстро вытерев дорожки слёз, рывком подняла телефон и удивительно спокойно сказала:
— Сеньор Ферраз, я не та девушка, которая залетела от вашего сына. Но я та самая, как вы выразились, марокканская чадра. Благодарю вас за такую откровенность. Вы открыли мне глаза! Передайте своему сыну, что развалины сгорели! Пусть не ищет со мной встреч больше никогда! — она замолкла. — Всего вам хорошего. Иветти очень любит вас! Прощайте!
Сказала и тут же выключила телефон, бросив его на диван. Закрыла глаза. Затем, коротко бросив обречённо-затравленный взгляд на нас: меня, Зорайде и дядю Али, упала на пол, потеряв сознание.
Я поднял её, положил на диван.
— Что-то она зачастила с обмороками! — взволнованно и в то же время недовольно произнёс дядя Али.
Я не успел ничего сказать, потому что Жади открыла глаза.
— Зорайде, позови Кариму, пусть принесёт ещё чаю.
— Я сейчас принесу, — Зорайде хотела встать, но дядя ей не позволил.
— Нет, Зорайде! У тебя теперь не тот статус. Привыкай.
Она смутилась от таких слов, а дядя Али сам позвал Кариму.
Жади всё это время молчала. Казалось, она вообще не с нами.
«Она думает о нём…» — догадался я. Этот печальный взгляд, направленный куда-то вдаль, я узнаю всегда.
Карима принесла чай. Когда она ушла, дядя Али, сделав глоток обжигающего напитка, сказал:
— Так. Рассказывайте, что тут произошло, пока нас не было. Зорайде?
Я посмотрел на Жади. Она сидела и пила холодный чай, который ранее, видимо, принесли.
— Кто такой сеньор Ферраз? — не выдержав, спросил её я.
«А ты как будто бы не знаешь! — съязвила разумная часть меня. — Знаю, но всё равно ревную!»
Жади посмотрела на меня. Долго смотрела, хмурила брови, видимо мысленно решая, что ответить.
— Отец Лукаса, — буднично и безразлично сказала мне она.
Мы все трое переглянулись между собой и уставились на Жади.
Я поджал губы. Мне захотелось уйти отсюда. Поэтому я резко встал и молча зашагал к выходу.
— Саид! Стой! — раздался голос дяди Али.
Я обернулся к нему и ответил:
— Простите меня, дядя, но мне необходимо побыть одному. Много дел на работе.