Генри Моррис очнулся, почувствовав холод металла под своей кожей. Его голова гудела, в ушах стоял невыносимый звон. Он попытался пошевелиться, но тут же понял, что его руки и ноги плотно прикреплены к электрическому стулу. Кожа под ремнями уже начинала неметь, напоминая о своем присутствии болезненными уколами.
Генри попытался закричать, но вместо этого из его рта вырвалось лишь приглушенное мычание. Во рту у него был кляп, который не давал ему произнести ни слова. Он начал дергаться, панически оглядываясь вокруг, стараясь понять, где он находится.
Свет в комнате был приглушенным, создавая зловещие тени на стенах. Внезапно перед ним появился силуэт. Высокий, зловещий, он медленно приближался к Генри. Когда фигура вышла на свет, Генри узнал его — Остин Сандерс. Его глаза горели ненавистью, лицо было искажено злобной усмешкой.
"Ну что, Генри, каково это — быть в роли жертвы?" — голос Остина был ледяным, пронизывающим до костей. Он остановился прямо перед Генри и посмотрел ему в глаза. "Ты думал, что можешь убить меня и жить спокойно? Теперь ты узнаешь, что такое настоящие страдания."
Генри замычал, пытаясь что-то сказать, но кляп заглушал его слова. Остин насмешливо склонил голову набок, наблюдая за бесполезными попытками своего врага высвободиться.
"О, Генри, тебе не нужно говорить. Твои глаза говорят все за тебя," — продолжил Остин, его голос стал еще холоднее. "Ты боишься, не так ли? Ты вспоминаешь тот момент, когда убил меня, и теперь ты понимаешь, что это не прошло бесследно."
Генри никогда не был другом Остина. Они были врагами с самого начала. Остин был успешным, уважаемым, имел всё, о чём Генри мог только мечтать. Зависть Генри росла годами, превращаясь в ненависть. И в тот роковой день, когда Генри решил покончить с Остином, он считал, что наконец избавился от своей зависти.
Но теперь, привязанный к электрическому стулу, Генри понимал, что совершил ужасную ошибку. Его мычание становилось всё более отчаянным, когда Остин медленно подошел к пульту управления и включил устройство. Легкий разряд прошел через тело Генри, вызывая резкую боль. Его крики эхом разнеслись по комнате, но кляп делал их приглушенными, отчего они звучали еще более отчаянно.
"Это только начало, Генри," — сказал Остин, наслаждаясь каждой секундой этой мести. "Ты думаешь, что можешь избавиться от своей вины? Ты думаешь, что можешь убежать от последствий своих действий? Нет, Генри. Теперь ты будешь страдать так же, как страдал я."
Генри, продолжая дергаться и пытаться высвободиться, начал видеть странные вещи. Его сознание затуманилось, и перед глазами всплыли сцены из прошлого. Он видел Остина, его успехи, его триумфы, моменты, когда он был окружен восхищением и уважением. Но затем эти воспоминания искажались, превращаясь в кошмары. Остин превращался в настоящего монстра, неуклонно и безжалостно уничтожающего его раз за разом. Генри понимал, что не имеет ни единого шанса на спасение, пока этот кошмар не прекратится. Каждое движение Остина было исполнено холодной, расчетливой жестокости, как будто он не был уже человеком, а воплощением самой смерти.
Генри замычал еще громче, его крики были полны ужаса и отчаяния. Он чувствовал, как его разум начинает разрушаться. Панические атаки сменялись нервными срывами, каждое мгновение становилось невыносимым. В какой-то момент он потерял сознание, но Остин продолжал свою работу, методично и жестоко.
×
Когда Генри снова очнулся, он увидел перед собой лицо Остина, искаженное ненавистью. Его глаза были пустыми, словно в них не осталось ни капли человеческого. Остин медленно подошёл ближе, его шаги эхом разносились по комнате, усиливая чувство безысходности.
- "Ты думал, что это просто так закончится?" – холодно спросил Остин, наклоняясь над Генри. – "Ты думал, что сможешь убежать?"
Генри попытался что-то сказать, но кляп в его рту позволял лишь издавать невнятные, приглушенные звуки. Он задыхался, его голос дрожал от страха.
Остин лишь усмехнулся, его губы изогнулись в жестокой усмешке.
- "Не хотел? Ты убил меня, Генри. Ты забрал у меня всё," – он говорил спокойно, но в его голосе ощущалась бездна ненависти.
Прошлое Генри переплелось с настоящим, он снова и снова переживал тот момент, когда убил Остина. В его голове мелькали образы той роковой ночи: яркий свет фар, крик, грохот удара. Он чувствовал его боль, его страх, его отчаяние.
- "Ты не понимаешь, что это значит?" – спросил Остин, его лицо почти касалось лица Генри. – "Ты будешь чувствовать это снова и снова. Ты будешь умирать каждый раз, как я."
Генри попытался подняться, но ноги не слушались. Он лежал, беспомощно глядя на своего мучителя. Остин тем временем выпрямился и начал медленно ходить вокруг него, как хищник, выжидающий момент для финального удара.
- "Ты обрек нас обоих, Генри," – продолжал Остин. – "Мы мертвы, но наши души застряли здесь. В этом аду, созданном нашими собственными деяниями и эмоциями."
Генри понял, что этот кошмар никогда не закончится. Их обоих терзала память о той ночи, когда всё изменилось. Остин наблюдал за мучениями Генри, чувствуя странное удовлетворение, но и внутреннюю пустоту.
- "Я думал, что найду покой, если отомщу," — тихо сказал Остин, его глаза потухли. – "Но теперь я знаю, что мы оба обречены на вечное страдание."
Свет начал меркнуть, окружая их густой тьмой. Генри чувствовал, как его сознание снова уходит, погружаясь в бесконечное эхо мучений. В этом мире, созданном их болью и ненавистью, не было спасения, не было прощения. Только бесконечное терзание их душ, оставленных в...бесконечном лабиринте собственного страха и злобы. В этом мире тьмы и безысходности, где каждый шаг напоминал о содеянном и каждое мгновение было пронизано болезненной осознанностью своих собственных ошибок и предательств. И так продолжалось, без конца, в этом мрачном уголке их сознания, где время потеряло свой смысл, а воспоминания стали зловещими призраками, преследующими их в каждом измерении.
Судьба их душ была запечатлена в этом вечном мраке, где каждый новый оборот вплетал их скорбь и раскаяние в непрерывной петле боли и вины.