Отпусти

      Рассекая то плавный, то бушующий поток волн, по морю плыла величественная двухэтажная яхта цвета слоновой кости. Она двигалась неспеша, как бы высмеивая людей поодаль, что пеклись на Солнце и были вынуждены довольствоваться отдыхом на тесном, полном пёстрых оттенков и контрастов пляже.       Со всех сторон простирались небольшие горы, полные растительности. Если приглядеться, то на их вершинах виднелись домики, что зажигали свои огни по ночам, когда по набережным рассыпались толпы блаженных от непрерывного отдыха туристов.       Горы не размыкали несокрушимых объятий, в то время как яхта продолжала свой ход.       У самого её края, близ моря, лежал Цзянь И, растянувшись во весь свой рост и сливаясь с судном, на котором плывёт.       Он прожигал свои отпускные дни на полную катушку и выглядел как инкрустированная спортивная тачка в том самом смысле, что никто кроме ушедшего с ним в бар Тяня и представить не мог, что ещё два дня назад оба безбожно запивали алкоголем собственные грешки и, кажется, зачем-то познакомились с каким-то девушками: насчёт Тяня, который уже состоял в серьёзных отношениях, И ручаться не мог, а вот он на следующее утро проснулся со сжатым в руке синеватым листочком, что пах приторными вишнёвыми духами. На обратной стороне красовался номер этой дамы. Цзянь даже помнил её голубые глаза на овальном личике, звонкий голосок и тёмные вьющиеся волосы, но сейчас это было не важно. Абсолютно не важно.       Одним ухом И слушал шум волн, а другим — возню в тени, создаваемую Чжанем Чжэнси, что уже взял что-то пожевать и устало смотрел куда-то сквозь пространство, едва замечая лежащего поблизости И.       В области ребра у гангстера красовался бинт, скрывавший почти затянувшуюся глубокую рану, полученную в одной из переделок, в которой несколько месяцев назад он успел побывать.       В другом месте, то есть на спине, на белой коже виднелся блеклый розоватый узор — старая-престарая рана, полученная ещё со времён его нахождения на так называемом «необитаемом острове».       С тех пор все они уже давно подросли и должны были привыкнуть к специфике семей Тяня и Цзяня, но Чжэнси мириться с этим категорически отказывался.       — Ну и чего ты такой хмурый? — потянулся в полудрёме Цзянь и принял позу, каких и не снилось всей редакции «Playboy». — Мы с Тянем зря затеяли всю эту хрень? Между прочим, всё за наши деньги.       Чжамао проигнорировал этот вопрос, хотя, казалось, самому И в следующую секунду уже стало на это глубоко наплевать, и он поинтересовался, почему так тихо, ведь кроме них на борту также находились Тянь и Шань, а значит идиллической тишины априори не может быть обеспечено.       — Не лежи на солнце так долго, — отрезал Чжэнси, вращая глазами в поисках того, чем хотя бы в теории можно занять руки.       — А то что? — протянул молодой человек, натягивая на глаза шляпу с массивным тёмно-бардовым ремешком. — Сахарный, и потому растаю?       Он жаждал услышать то, что его приятель упомянет об аллергии на солнечные лучи, присущей бледной нежной коже, чтобы потом съязвить что-то вроде: «Неужели наш мистер я-не-выражаю-никаких-чувств решил в кои-то веки проявить заботу?».       — Да так, ничего... — буркнул СиСи, и всякие надежды на последующий за этим сарказм пали, как Римская империя.       Тогда, хмыкнув, Цзянь согнул ноги в коленях и встал, чтобы подобрать и накинуть свою выброшенную поблизости гавайскую рубашку, в кармане которой лежали длинные тонкие сигареты с маленькими золотыми кольцами на кончиках. Он опробовал их совсем недавно.       Тянь звал подобный дизайн настоящим извращением, так что парень решил незамедлительно вторгнуться в их с Мо личное пространство, чтобы побесить лучшего друга не столько своим присутствием, сколько сигаретами, которые курит.       Стоило Цзяню встать, как Чжэнси отчего-то выдохнул, но не заметил, как гангстер приблизился к нему тихими грациозными шагами и, чуть согнувшись, поместил ладони на коленках, не сводя с друга заинтересованных глаз. Тот обратил на него свой серьёзный взор лишь после того, как вздрогнул от неожиданных выкриков.       — Чжэнси, ты настоящий палачуга! Просто головорез! — топнул ногой И, развязно размазывая остатки крема от загара по его ключицам. — Хватит вешать собственный нос!       После в лицо СиСи полетел клуб едкого, но в то же время сладкого сигаретного дыма и, выругавшись, Чжамао ничего не оставалось, кроме как активно развести его руками, смотря в сторону Цзяня неблагосклонным взглядом, который и осуждением толком не назовёшь.       Невозможно было злиться на того, к кому питаешь какое-никакое тепло. Даже если он чёртов гангстер, настоящая ходячая проблема, а в прошлом ещё и безмозглая ходячая проблема.       Взгляд СиСи был довольно нежным. Родительским.       Именно так всегда смотрят смирившиеся с сыновьями-бунтарями отцы.

***

      — А я тебе сказал, проверь! — доносились обозлённые выкрики Рыжика откуда-то с бара внутри яхты, где ребята сгрузили все свои вещи. — Я говорил тебе сложить еду в красную сумку... И где она?!       — Рыжик, не ори! — псевдо-жалобно отзывался Тянь, накрывая руками лицо. — Всех местных чаек распугаешь.       — О чайках он думает, как же...       — О чайках и тебе, сладкий! Между прочим, эти птички теперь могут стать нашим потенциальным блюдом!       Устроившись где-то за столом и сгрузив на ноги несколько сумок, Мо смотрел на молодого человека злобно, но растерянно, выпятив большие жёлтые глаза. В полутьме зашторенного бара, оснащённого стойкой, витриной с подсветкой и холодильником, было сложно что-то разобрать.       — Не переживай, ну... — пожимал плечами Хэ. — Личный повар моего братца всё приготовит.       — И как он это сделает по-твоему!? — буркнул Шань, в который раз поглядывая на груду рюкзаков и сумок с угасающей надеждой.       — Прилетит на голубом вертолёте.       — Иди ты!       Когда Тянь и Шань, выпустив пар, замолчали, в этой напряжённой тишине послышался знакомый смех, за годы успевший приобрести хрипотцу и лаконичность.       Всё это время их подслушивал Цзянь, появившийся у порога с лукавой улыбкой.       — Всё соба-а-читесь... — протянул он, твёрдо шагая в сторону длинного кожаного диванчика, где сидел Тянь. — О Боги, какое прохладное кресло!       Разложив руки в разные стороны и уложившись на изголовье дивана, И подставил нос под мощный кондиционер, удовлетворённо мыча что-то непонятное.       — Смотри не кóнчи, — саркастично улыбнулся Тянь, не без доли зависти поражаясь тому, насколько беспечен этот человек.       — Не кончу, — абсолютно серьёзно ответил Цзянь. — На борту этой махины одна неразлучная парочка, один асексуал и один супервозбуждённый малый. Последний — это как раз я, и ему не завидую.       — Всё действительно так плохо?       — На самом деле нет, но... Чжань наотрез отказывается принимать то, что я ему даю. Внушил себе, что отдыхает на мои, а в данном случае наши грязные деньги, хотя это вообще не его дело. Прямо сидит с рожей Матери Терезы, мол: «Я отдыхаю на средства, буквально полученные кровью! Это неправильно! Это претит моим принципам.»       На слове «принципы» И скорчил циничную кислую мину, брезгливо подняв руки и посмотрев на друга с выражением некоторого ужаса.       — К твоему сведению, Мать Тереза была злой и расчётливой женщиной.       Приложив руку к щеке, Тянь грустно усмехнулся, на каком-то спиритическом уровне чувствуя, что даже самоуверенному и вечно бодрому И нужен совет. Прямо как тогда на автобусной остановке посреди дождя несколько лет назад.       — Ща скажу кое-что жёсткое... — начал Хэ и мимоходом взглянул на ГуаньШаня, что уже подуспокоился и даже обратил на парня своё пристальное внимание. — Отпусти ситуацию. Вот возьми да отпусти.       После сказанного Хэ ждал какой-то бурной реакции, но Цзянь, что докуривал сигарету ненавистной ему марки, был абсолютно расслаблен.       Лениво поглядев на Рыжика с Тянем, он кивнул, а после решил перевести тему.       — Мне тут птичка нашептала, — ухмыльнулся он, — что Шанечка что-то нам приготовил, а плохой дядя Хэ всё запоганил и забыл.       Нахмуривший огненные брови Мо вякнул что-то неразборчивое. С одной стороны он хотел навалять И за «Шанечку», а с другой был согласен: Хэ действительно плохой дядя.       — Внутри бара есть ещё одна маленькая комната со вторым холодильником, только поменьше. Там уже всё заготовлено на всякий пожарный.       — Откуда ты...       — Я последовательно и внимательно изучил всё о яхте, прежде чем её арендовать. Я что, совсем дуралей в ваших глазах? — пояснил Цзянь и прищурился, пытаясь найти урну, в которую можно выкинуть сигарету. Он специально не поддерживал зрительный контакт с Рыжиком и Тянем, который подошёл к этому вопросу более безответственно.       — Яхты... Хуяхты... — огрызнулся Мо, раскидывая сумки обратно. — У вас обоих свои есть, идиоты.       — Надо было на моей! — кивнул Тянь, цепляя Шаня за руку. — У меня этажей больше, чем на Цзяневской.       — А у меня двигатель мощнее и кинотеатр, сауна и несколько бассейнов имеется, — горделиво отрезал И, манерно скрестив руки. — Молчу обо всём остальном.       — Удивил... — махнул рукой Тянь, с зловредной улыбкой сверля взглядом спину уходящего Рыжика, не вытерпевшего пафосного спора двух мафиозных деток.       Шань сто процентов направился в сторону той-самой импровизированной выручай-комнаты, если, конечно, это не очередная глупая шутка И.       Стоило Рыжику скрыться из виду, Тянь одним движением сильной руки достал заветную красную сумку откуда-то из-под дивана и похлопал по ней, одарив Цзяня хитрым взглядом.       — Порой их надо учить уму-разуму, — полушёпотом пояснил о. — Побродит немного там, помучается, а затем я ткну его носом и скажу, что он зря на меня быканул!       Произнеся эту победную речь, Тянь довольно прикрыл глаза, а после резко их распахнул, будто в его голове загорелась лампочка.       — О! И обязательно потребую моральную компенсацию!       Скривив рот в полуулыбке, Цзянь глядел на друга одновременно с иронией и восхищением. Не каждый бы смог так мастерски усмирить дикого рыжего кота, подобранного с улицы. Цзянь бы точно не смог.       По истечении некоторого времени Рыжик дал знать, что действительно отыскал холодильник, дав его содержимому крайне неутешительную оценку в виде пары-тройки нецензурных выражений.       Вот тогда-то Хэ Тянь, расплывшись в улыбке, понял, что может «включить дурачка» и как следует отыграться.       Свернув губы в трубочку, поджав плечи и в целом приняв карикатурный жалобный вид щенка, молодой человек спародировал тон голоса виноватого школьника.       — Папочка Мо... — заскулил он, — я, кажется, нашёл нашу красную сумочку.       — Правда что-ли? — послышалось откуда-то издали. — Тем лучше для тебя, ибо я иду.

***

      Трапеза всё-таки состоялась. В этот день они отказались даже от дорогостоящей посуды. Прямо как в юношестве четвёрка ела из пластиковых белых тарелочек и потягивала вино из стаканчиков, довольствуясь ярким вкусом свежих фруктов и овощей, а также сочностью хорошо прожаренного мяса. Из дорогих синих колонок, расположенных поблизости, играла музыка, и огромные круглые динамики характерно тряслись.       Держа в руках блестящую помидорку черри, Мо приложил её к губам, но стоило ему это сделать, как напротив пристроился Тянь, намеревавшийся зубами вытянуть её изо рта парня, одной рукой придерживая его тонкую, смуглую от лучей палящего солнца, шею.       Крепко держа черри меж зубов, Рыжик не отказывал играм Хэ, но и так легко отдавать маленький алый трофей не собирался.       По итогу помидорка, что с выдержкой бойца старалась держаться, чуть разорвалась, прыснув соком, оставшимся на паре тонких мужских губ.       — Грязнуля! — фыркнул Шань и, насупившись, отстранился, пока Хэ преспокойно жевал оставшуюся ему бóльшую половину.       В это время у воды, чуть дальше от Мо и Тяня, устроилась другая парочка.       Цзянь и Чжань сидели, нежно соприкоснувшись лбами. Ноги их были опущены в воду, а руки сплетены.       Молодые люди просто дышали морским воздухом, не говоря друг другу ни слова.       Эдакие ангелы, сошедшие с полотен Рафаэля. Розовощёкие крылатые прелести.       Вот только И точно не подходил под это определение.       Ведь ангелы не орудуют ножом.       Ангелы не плывут в ледяной воде, оставляя за собой красный хвост крови из сочащейся раны в области ребра.       Ангелы не лгут, надевая декоративную маску невинности.       Даже Чжэнси для ангела был слишком жестоким.       — Чжань Чжэнси, знаешь ли ты, что делает рыбак, если любит собственную рыбку?       Вопрос этот нарушил их интимную тишину, и всякие чары иссякли, ударившись о толщу лазурной воды. Он был настолько простым и детским для такого опасного молодого человека, что хотелось плакать.       С другой же стороны, это было вполне в его стиле.       Немного отведя голову, вероятно, чтобы лучше думалось, СиСи приложил руку ко лбу, соорудив козырёк, и посмотрел на Цзяня в ожидании ответа.       — Что? — всё же рискнул он и запереживал, ведь И заметно помрачнел, всё же оставляя томный флёр соблазнительной загадочности.       — Он её отпускает.       В эту же минуту Чжэнси, немного пьяный от вина, ощутил напористый толчок в спину, падение и резкую смену температуры.       Весело смеясь, Цзянь скинул его за борт.