Твое дыхание сохранил

      Шёпот скандировал его имя. Это неприятно. Мерзкие мурашки тут же покрыли кожу шеи и рук. «Гарри», — прошипел знакомый голос в самое ухо. Гарри всем телом постарался отклониться от этого навязчивого тяжелого дыхания. «Я жив», — громкость шепота повысилась. Гарри не хотел признаваться, он никогда этого и не сделал бы, но тело прошибла крупная и заметная дрожь. Именно она и стала причиной смеха. Душераздирающего. Ненавистного. Гарри развернулся к мужчине, что стоял за ним, и ахнул. «А ты, — многозначительная пауза, — ты сейчас умрешь». Зеленая вспышка. Смех, переходящий в крик женщины.

***

      Гарри Поттер встал с постели тяжело. Он даже не открыл глаза, поэтому сшиб почти все бутылки из-под огневиски, пива и другой маггловской выпивки. Противный звон бутылок вынудил все-таки продрать их. Медленно. Правый, жмуря левый, а затем уже и левый. «Чертов Реддл», — мелькнула мысль, прежде чем морок сна полностью покинул его. Мрачным взором окинул комнату, которую гордо называл своей спальней. Сплошь она была заставлена пустыми бутылками, кое-какие были разбиты, какие-то были початы, но не выпиты. До одной такой и протянул руку Поттер. Он почти сделал глоток живительного и горячительного напитка, как усиленный магией голос загрохотал: — Гарри Поттер! Гарри снова вздрогнул. Он пропал на несколько дней, этого нельзя было допускать. Они ничего не должны узнать. Поттер спешно выудил из-под завалов мятую футболку, выскочил за дверь и наложил запирающее и заглушающее заклинания. Мало ли, что-то упадет. Чуть поразмыслив, Гарри все-таки бросил на дверь заклинание, отталкивающее внимание. Против Гермионы не сработало бы, конечно, но Рон точно на эту удочку попадется, хотя в последнее время Уизли делал колоссальные успехи. Он быстро учился и по долгу службы ему приходилось учиться не только силе, но и чуткости, слушать свои инстинкты. — Привет, — неловко сжался Гарри, когда открыл дверь. Он сощурился. Парень так сильно спешил, что забыл очки. Поттер видел мутно без них, спал часа два, так ещё противное солнце светило прямо в глаза. — Где ты был, приятель? — Рон всегда отходил быстро, будто не он только что колошматил кулаком дверь, пока Гермиона кричала на всю улицу его имя. Они обошли Гарри, который гостеприимно настежь открыл для них дверь. Гарри любил их больше всех на свете. Ведь друзья это важно. Он убивал ради них. Но сейчас ему как никогда хотелось остаться наедине с самим собой. Эта раскрытая дверь означала как «проходите, гости дорогие», так и «кажется, вам пора». Гарри вздохнул про себя и захлопнул дверь. — У меня были дела. Дадли… он попросил посидеть с его дочкой. Вы же знаете, она… эээ… кажется, волшебница? — Гарри тщательно выбирал слова, потому что не помнил, говорил ли он когда-нибудь о ребенке Дадли, поэтому его интонация напомнила вопросительную. Гермиона снова окинула его сканирующим хмурым взглядом. Он неловко почесал шею. — Ну а потом он предложил заглянуть в бар, где поделился тяготой воспитания магглами годовалой волшебницы. Кажется, — тут пришлось еще тщательнее выбирать слова, — перебрал. Знаете, нечасто выпадает случай выпить с кузеном в баре и обсудить детей. Увлекся, — пожал плечами и все-таки плюхнулся в кресло. — Ты пропал на три дня, — припечатала Гермиона, ни капли не тронутая полуправдой. Гарри чувствовал себя снова студентом Хогвартса, вынужденным оправдываться за мелкие нарушения перед деканом факультета. С возрастом, пусть Гермиона даже не переступила и 25-летний порог, напоминала строгостью и проницательностью, прямой и острой как топор, Макгонагалл. «Такой жалкий, маленький-маленький Поттер», — со смешком отозвался голос молодого Тома Реддла в голове. Гарри едва сдержался, чтобы не потрясти ею, но маленькую слабость себе все же позволил. Он откинул голову на спинку кресла, стараясь как можно сильнее в неё вжаться. Ему не хотелось ничего говорить, в особенности обелять себя, врать и уходить от ответов. — Гермиона… — начал Гарри. — Гермиона, — но его прервал Рон, — думаю, Гарри сам понимает, что делает. Он не должен нам отчитываться о каждом своём шаге, да? — последнее уже было обращено к Поттеру, который на это кивнул. — Но мы беспокоимся о тебе, ты не появляешься в Норе, даже когда там нет Джинн, что в последнее время часто, ты бываешь по выходным в маггловском мире, а по будням пропадаешь в Аврорате. — В котором тебя не было в пятницу! — все-таки вставила свои пять копеек Гермиона. «Твоя грязнокровка следит за тобой, я бы ее опасался», — Реддл в голове точно так же устроился в кресле, Гарри словно чувствовал его взгляд со внутренней стороны черепушки. Это не лезло ни в какие ворота, ему нужно было выпить. Срочно! — Потому что я был на облаве. Ты же знаешь, Гермиона, что активизировались подпольные зельевары, которые толкают амортенцию. Это нелегально, она не проверена. Ее применение явно не в медицинских целях, — устало протянул Гарри, — мы поздно закончили, а сегодня у меня отчетный день, поэтому я и остался дома, чего нельзя сказать о вас, — кинул взгляд на часы, — разве тебе, Рон, не заступать на смену через 4 минуты? Уизли встрепенулся. Их глава отряда был очень суровым и не любил, когда на утреннее построение опаздывали. — Черт! — воскликнул парень, он спешно засобирался, кидая на всех извиняющиеся взгляды. Рон подошёл к камину. — Он не подключён. Я,. — снова замялся Гарри, — я отключил его пару недель назад. Тебе лучше аппарировать. Рон только кивнул, мигом выбежал из дома, помахав на прощание. Гарри и Гермиона смотрели ему вслед пару секунд, а затем Гарри предложил девушке чай. — Гарри, — мягко начала она, — я беспокоюсь о тебе. Рон прав, ты не обязан отчитываться перед нами, ты можешь пропадать на столько, на сколько хочешь, но если ты нас перед этим предупредишь, — Грейнджер села на край дивана, чтобы дотянуться до руки Гарри. — Мы видим гораздо больше, чем ты можешь предположить. Рон и я прошли с тобой почти все тягости и радости этой жизни, так не оставь нас здесь, маяться от неведения. Поттер знал, что мог доверить ей свою жизнь, знал, что он и раньше подвергал их рискам. Но Гарри так же не был слеп: он видел, какое счастье им дарил этот покой и мир, когда не надо было скитаться по лесам, прыгать в ледяное озеро, бежать от адского пламени. Не надо было следовать за ним. Не надо спасать его жизнь. Гермиона строила успешную карьеру в Министерстве в качестве сотрудника отдела магического правопорядка. Грейнджер уверенными, семимильными шагами шла к своей цели, буквально выгрызая место под солнцем. И она была счастлива. Девушка носила аккуратное колечко семейства Малфоев и через пару лет будет готова стать миссис Малфой. Белобрысый хорёк, Драко Малфой, заставлял ее хохотать и трепетать от подаренной нежности, заботы, любви. Он видел в ней хрупкую девушку, свою женщину. А Рон и Гарри играли роль недалеких братцев, которые пропали бы без своей строгой, но справедливой сестрицы. И пусть у Рона была родная сестра, к Гермионе он относился ничуть не хуже. Рон в свою очередь был счастлив по-своему. Рад жить в своей новенькой, хоть и маленькой квартирке, которую купил сам совсем недавно, пару месяцев назад. Быть капитаном подотряда, готовясь взять на себя главенство группы, специализирующейся на устранении проклятий. Ему это с трудом удалось, он никогда, конечно, не простит Гарри, если узнает, что тот этому поспособствовал, но Поттер надеялся, что этого просто не произойдёт. Он вышел из тени братьев, вышел из тени Гарри. Никто к нему не обращается «Уизли — друг Гарри Поттера», теперь он «аврор Рональд Уизли». В его жизни появились женщины. Разные, он пока не связал себя с постоянной, но Рон явно не страдает из-за этого. И такая жизнь ему нравится явно больше постоянного беспокойства о судьбе его семьи. Все вокруг, не только Драко Малфой, Гермиона Грейнджер и Рональд Уизли, рады миру и спокойствию. Все. Кроме него. И снова он отличился. Портить это Гарри не собирался. Пока у всех пир, в личном мире Гарри Поттера бушевала чума. «Как благородно, меня сейчас стошнит». — Ты преувеличиваешь, Гермиона, — попытался придать легкость голосу Гарри, сжимая ее руку в своей, но тут же отпуская, — со мной все в порядке! Я просто устаю на работе, мне кажется, поспешил с выбором профессии. У меня неплохо получается, это так, но мне чертовски надоело. Лучше приходите с хорьком в эту субботу на совместный ланч. Выпьем чай, обсудим сколько седых волос появилось на голове у Люциуса с тех пор, как ты поселилась в Малфой-мэноре. Я вообще удивлён, как ты смогла туда вернуться. Гарри отшутился, он даже пожертвовал выходным, чтобы провести с друзьями время, потому что знал, когда точка напряжения стала бы невозвратной, когда вот так, как сейчас, было бы невозможно сделать. — Драко, — тут уже замялась Грейнджер, — он показал мне другие события, которые могут произойти в этом месте, — она залилась краской, а Поттер восхищенно замер. Гермиона была такой красивой. Он нежно улыбнулся. — Я рад, что этот самовлюблённый ублюдок делает тебя такой. На самом деле так о Драко Малфое он выражался только при Гермионе, вкладывая всю беззаботность и веселость, просто потому что не мог иначе. Он не мог не подтрунивать над старым школьным неприятелем. Они все по детству совершали множество недостойных поступков, за которые друг друга давным-давно простили. Война дала знать каждому, что детским обидам нет места во взрослой жизни. Гарри благодарен семейству Малфоев до сих пор. — Да, конечно, мы примем твоё предложение. Спасибо, Гарри, — ее плечи расслабились, но карие глаза девушки не соврали Поттеру. Они пытались обмануть друг друга. Общение со слизеринцем сказалось даже на первой умнице Гриффиндора. Упрямая Гермиона пошла у него на поводу. Не сбежала, но отступила, чтобы налететь на Гарри, как ураган, в следующий раз, когда она припрет его к стенке, а он не сможет больше лгать. «Слабак». — Тогда до субботы, если встретишь Рона, то приглашай и его, хотя тут уж решай сама, — в который раз пожал плечами Гарри, — но в субботу я полностью в твоём распоряжении. Они распрощались. Гарри вновь широко раскрыл дверь, а потом, когда услышал хлопок аппарации, со всей дури швырнул обратно, жалея, что между рамой и ней нет его головы.       В его доме абсолютнейший порядок. Конечно, в его понимании. Все лежало на своих местах, создавая неряшливость Гарри Поттера. Но все это четко спланировано. У него не гадюшник, чтобы заходя Грейнджер не цокала и не лезла с предложением обучить его бытовым чарам, но и не стерильность, чтобы уже Рон и Гермиона вместе не заподозрили что-то не то. Все. На. Своих. Местах.       Гарри временами убирал лишний хлам, вытирал пыль на видимых поверхностях, мыл посуду. Сам. Кричер был бы рад помочь, но только для Гарри домовой эльф играл роль психотерапевта. А психотерапевт не мог быть ещё и личным слугой. Хотя еду готовил эльф. Тут Гарри не видел никаких несостыковок.       Кричер брюзжал и ворчал по старой привычке, но с тех пор, как Гарри уничтожил медальон, проникся уважением и признал его хозяином.       Гарри отпер комнату, которую запечатал, стараясь скрыть от посторонних глаз. Это его обитель, это его тайна.       Он хотел добежать до бутылки, что словно оазис для бедуина, вот только пол ими усыпан, приходилось лавировать между ними, чтобы не пополнить коллекцию битого стекла. Гарри убрал бы все, ему даже палочку не пришлось брать, лишь одно движение рукой, лишь одна сосредоточенная мысль, но та утонула в янтарной жидкости на дне пузатой бутылки.       Виски заставил гореть огнём пищевод, а затем и желудок. Долгожданная слабость осела в руках и ногах. Бутылка выпала из онемевших пальцев, с громким звоном разбилось стекло. Гарри тяжело опустился на кровать. Хорошо. Его взгляд опирается на одну-единственную полку, на которой стоит одна-единственная коробка. Гарри бы убрал ее с глаз долой: со своих, с чужих. Он поставил бы все защитные заклинания, повесил маггловские замки, запечатал магией. Но он не мог. Они всегда находили его. Опьянение не смогло побороть искушение. Поттер встал, подошёл к коробке, снимая верхнюю крышку. На ее дне лежала атласная темная мантия. А на мантии лежали палочка и камень. Гарри охватил гнев, он закрыл ее и лёг обратно. «Какой же ты слабак», — снова зазвучал голос, прежде чем тьма поглотила его.