Злые грёзы

Легкий ветерок теребил волосы, шевелил складки одежды. Ева медленно двигалась вдоль пустынного берега озера, стараясь на ходу разглядеть в воде каждый камешек. На песке, под ногами, валялись ракушки и всяческий мусор, принесенный водой. В отдалении виднелся след от костра. Подойдя ближе, Ева остановилась и села на корточки, запуская руку в стылую золу. Услышав плеск воды, Ева обернулась. Над гладью озера показалась детская голова. У ребенка — девочки лет пяти — были длинные светлые волосы, облепившие худое бледное личико. Светло-серые глаза смотрели тяжело и настороженно. — Кто ты? — хотела прокричать Ева, но вместо слов из горла вырывался тихий хрип. — Ты не одна, — как-то по-взрослому улыбнулась девочка, обнажая мелкие, как у зверька, белые зубки. — Ты не одна, — раздался голос за спиной Евы. — Ты не одна, — вторили отовсюду. Посмотрев под ноги, девушка замерла: песчаный берег исчез, будто его и не было. Вокруг, куда ни посмотри — тихая гладь озера. Босые ступни опирались на ничто — и это ничто не пускало ее, не давало сделать ни шагу. Тени, выходящие из воды обступили ее, словно принимая Еву в свои объятия. Страшно уже не было — нет, девушка не пыталась убежать или закрыться от настойчивых прикосновений к волосам, к одежде, к голым бледным щиколоткам. Просто закрыла глаза, чтобы не видеть. — Ты не одна… *** Когда Ева проснулась, в комнате было еще темно. На прикроватной тумбочке горел ночник. Интересно, сколько времени она проспала? Девушка лежала на кровати, обнимая сбитое в кучу одеяло. Пижама пропиталась потом и мерзко липла к телу. Ева встала, подошла к окну, отодвинула шторы. За окном все еще стояла темнота. Девушка прошлепала в ванную, включила холодную воду и подставила голову под струю. Глубоко вздохнула. На мгновенье показалось, что ее вырвет, но этого не произошло. «Может быть, я схожу с ума?» Еве осточертело видеть эти сны каждую ночь — тревожные, пугающие. Она проклинала тот день, когда они начались — когда ее, словно мешок с картошкой, притащили связанную в кабинет Яна и огорошили новостью, что она-де теперь сверхчеловек и может творить всякие сверхштуки. Тогда от переизбытка информации она просто отключила сознание, оставив в голове лишь факты, какими бы невероятными они ни были. Все, что Ева видела и чувствовала — она твердо знала, что это не привиделось, не пригрезилось. А потом Ян вызвал ее снова, когда она отказалась становиться чьей-либо генеей. Он отправился с ней в один из своих мутарумов, не говоря, куда и зачем они идут. Было далеко за полночь. Пахло дымом и прелой травой — именно это Ева помнила отчетливо. Почти всю ночь она просидела там молча, обняв руками колени и глядя на ночное небо, густо усыпанное яркими сверкающими звездами. Ян, непривычно спокойный, также молчал, стоя в отдалении и выкуривая сигарету за сигаретой. Так и не объяснив, что это было, с рассветом он повел генею обратно и оставил в Лякулле, хлопнув дверью кабинета. Сколько бы Ева с тех пор ни пыталась вызвать его на разговор, Ян просто игнорировал все ее попытки. Ева никогда не хотела быть особенной, но ее мнения, естественно, забыли спросить. И даже среди самобытных на всю голову кванси она оказалась белой вороной, тем самым уродом в семье. Ей безумно хотелось вернуться в свою привычную жизнь, в которой девушка твердо знала, чего от нее ожидают и как себя вести. Еве было до слез обидно за то, что ее жизнь принадлежала вовсе не ей и даже не матери, а неведомым и чужим людям. Они силой заставили ее переродиться, и теперь нужно было жить с ними и с их порядками, раз за разом уступая в игре, правила которой ей забыли разъяснить. Иногда Еве казалось, что выход из этого безумного мира существует, но в каком-то другом измерении, в другой плоскости. Сюда можно было войти только через дверь, а уйти — лишь вперед ногами. Стоит ли остаться здесь и отказаться от возможности обрести покой в какой-нибудь другой жизни, в которой не будет страха? Как бы то ни было, Ева решила перестать искать выход из того состояния, в котором она находилась. Лучше жить одним днем, решила она. Действительно жить. Умывшись, она попыталась улыбнуться своему отражению. Вышло как-то криво. Ева вернулась в комнату и тяжело опустилась на кровать. Дисплей телефона подсказывал, что через пару минут наступит новый день. Спать совершенно не хотелось. Сейчас Ева была готова поговорить даже с матерью, лишь бы не испытывать всепоглощающего одиночества, но, к сожалению, именно сейчас та уехала на очередные курсы, после которых на стене салона появится новый красивенький сертификат. По мнению Евы, все эти дипломы были столь бессмысленны, что лучше бы в переходе купила — и экономия заодно. А можно вообще найти шаблон в интернете и распечатать. Да кто ж ее спросит? Ночь, дома никого, все кванси наверняка спят или заняты. Да и связи с ними нет. Кроме… Остается только Рагнар. «Я ищу себе оправдания, чтобы написать ему, вот докатилась-то, — прыснула Ева, открывая мессенджер. — Не, вы только подумайте, выбора у меня нет, как же». «Привет», — набрала она короткий текст, отсмеявшись. Менее чем через минуту телефон оповестил о новом сообщении. «Что-то случилось?» Ева хмыкнула. «Я просто лежу без сна. Можешь прийти?» «Уверена?» «Абсолютно». Через несколько минут Рагнар действительно появился. С волос, завязанных в небрежный пучок, капала вода — видимо, парень только что принимал душ. Безразмерная белая футболка пошла пятнами, и Ева затаила дыхание. Дурных мыслей как не бывало. Рагнар улыбнулся, затворив за собой дверь. — Привет, — громко сказал он, глядя на девушку и стягивая влажные вещи. Оставшись обнаженным, он залез на кровать и подмял Еву под себя. — Так нечестно, Раг, — деланно возмутилась девушка. — Сначала я должна кинуться тебе на шею, потом разразиться слезами, потом выбежать в ванную, затем ты бы меня прижал к стене… И вообще, отодвинься — ты капаешь на меня! — Не тарахти, — улыбнулся кванси, стаскивая с нее пижаму. — Я знаю, что ты не такая. Ты лучше всех. Изнывать от похоти и чувствовать эйфорию, находясь рядом с Рагнаром, было приятнее, чем терзаться одиночеством. Ева боялась себе в этом признаться, понимая, что в таких отношениях есть что-то нездоровое, но любимая тактика — закрыть глаза и ничего не видеть — работала на ура. Поэтому Ева просто отпустила ситуацию, позволяя Рагнару делать все, что он хочет. Тот ее не разочаровал, даря ей наслаждение руками, губами и языком. На робкое предложение попробовать «по-нормальному» Рагнар почему-то рассмеялся, сгреб девушку в охапку, зарываясь носом в макушку, и наказал спать, пока серый волк не провел ей принудительную липосакцию. *** Поспать не удалось. Очередной кошмар выдернул Еву из дремы, а хуже всего было то, что девушка опять скатилась с кровати, больно ударившись головой. В состоянии полного шока она часто моргала, пытаясь сориентироваться в пространстве. Над головой — не серое небо, а вполне обычный потолок с несколько вычурной люстрой. Снова в своей комнате, в своем теле, которое, как оказалось, не такое уж и мертвое. Конечности ощущались ватными, а спину неприятно холодил пол, но, в целом, на кладбище собираться было рановато. Глаза выхватили из полумрака обнаженный силуэт Рагнара. Его волосы растрепались, а взгляд, еще мутный после сна, был полон беспокойства. — Ева! — раздался встревоженный голос. — Ты как? Рагнар помог ей сесть, и она устало привалилась к его твердому плечу, вдыхая теплый мускусный запах. Рагнар мягко отстранил Еву и настойчиво всмотрелся в ее лицо. Затем ощупал руки, ноги, и, удовлетворившись увиденным, расслабился, привлекая к себе в объятия. Девушке стало немного легче. Чувство реальности потихоньку возвращалось. — Чего с кровати падаем? — усмехнулся он, закинув девичьи ноги себе на колени и принимаясь массировать. — Ух, леденючая какая. Как лягушонок. Его руки, горячие и сухие, то невесомо касались замерзших ступней, то мягко надавливали на них, пытаясь согреть, и от этого по телу Евы проходила волна жара, словно в него вливали кипяток. Прикосновения были такими ласковыми, что у нее защемило сердце. — Мне снова приснился кошмар, — наконец-то голос вернулся. — Будто я тону в вонючем болоте, и нет никого, чтобы помочь. Рагнар внимательно посмотрел ей в лицо, слегка отстранившись. — Нам всем поначалу снились кошмары. Про воду, — его тон был непривычно серьезным, — про реки, болота, водопады — даже лужи. — А потом перестали? — Потом вода перестала быть худшим из моих кошмаров, — судя по кривой усмешке, Рагнар пытался пошутить. — Это не смешно. — Ну да, конечно, все-то тебе не смешно, как ты живешь без чувства юмора? — Рагнар хмыкнул и усадил Еву к себе на колени. — Не бойся. Пока я рядом, тебя никто не тронет. Если вдруг снова приснится кошмар, позови меня. Я тебя спрячу. Ева кивнула, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. Отчего-то захотелось уткнуться в плечо Рагнара и разреветься. Но делать этого она, конечно же, не стала. Рагнар, словно в ответ на эти мысли, сильнее прижал девушку к себе, одной рукой поглаживая по волосам, а другой — нежно касаясь живота. — Тебе чаю сделать? — внезапно спросил Рагнар. — Только руки сначала помой, — фыркнула Ева, окончательно сбрасывая с себя морок. — А ты — ноги, — он засмеялся, уворачиваясь от подзатыльника. — Эй, ну ты чего, уходишь? На правду не обижаются. Девушка застыла на пороге, постаравшись сделать суровое выражение лица, но не выдержала и прыснула: огромный рыжий парень, притворно надувший губы — зрелище уморительное. — Я в душ, — хихикнула она. — Раз уж тебе так не нравится мой запах. — Перед сном я расскажу сказку, и кошмары больше тебя не потревожат. *** Утро Ева встретила в одиночестве — будто не было Рагнара в ее постели этой ночью, и ей все это приснилось. На душе было пусто, и даже за завтраком настроение не улучшилось. Мама, на удивление обнаружившаяся на кухне («Она точно должна была вернуться сегодня?»), что-то увлеченно рассказывала про свою поездку, не особо обращая внимания на то, что дочь не съела ни кусочка, лишь размазала творог по тарелке и выпила чай. Ева платила матери той же монетой, пропуская мимо ушей все сказанное. В какой-то момент девушке это надоело и, извинившись, она поспешила в комнату вечеринок. Ей очень хотелось поговорить хоть с кем-то, кто в состоянии воспринять ее всерьез. Но в комнате не оказалось никого, кроме Рю и Басти, тихо спорящих друг с другом. И они явно были не рады ее появлению. Зато на кухне обнаружилась Эрика, поедающая коробочную лапшу. Увидев генею, девушка торопливо кивнула и попыталась выйти, но Ева, повинуясь порыву, заступила ей дорогу. — Не убегай, мне есть что сказать. Недоумение, отразившееся в бирюзовых глазах, было столь велико, что Ева досадливо поморщилась — это же надо было умудриться создать себе такую репутацию, что от нее теперь шарахаются все, кроме Рагнара, достаточно отбитого, чтобы терпеть ее выходки. — Я была слишком резка, — начала Ева, разглядывая свои туфли. — Скорее всего, я совершенно испортила впечатление о себе, и мне очень жаль. — Что ты имеешь в виду? — Голос Эрики звучал настороженно. — Пойми меня, просто… — Ева запнулась, не зная, как преподнести информацию. — Что у тебя с Рагнаром? — С этой орясиной? Исключительно приятельство и платоническое соперничество. А ты?.. — Я почему-то была уверена, что Виктор уже всем растрепал… Да, я вроде как генея Рагнара, — смущенно призналась Ева. — Так что ты не обижайся, пожалуйста. — Это многое объясняет, — пробормотала Эрика. — Да, извини меня тоже. Я не ожидала, что мое поведение тебя так заденет. «И не только поведение», — мысленно фыркнула Ева, окидывая взглядом девушку в далеко не целомудренном комбинезоне на голое тело. Впрочем, генея тут же себя одернула — если списать свою агрессию на банальную женскую ревность, отношения, скорее всего, еще можно наладить. — Это я виновата, — проговорила она. — Я бы хотела попробовать с тобой дружить. Можно? Эрика ободряюще улыбнулась и потрепала ее по плечу.