Забросит

Её называют Яна, имя звучит привычно и знакомо, но как будто чего-то не хватает. Паша только пожимает плечами, а Боря смеётся как умалишённый, потому что не верит в судьбу, предчувствия, гороскопы и прочую эзотерику. Она сперва напоминала ему, что из них троих только он умел гадать на картах и предсказывать судьбу как минимум десятью способами, а потом убеждается, что для этих вещей брату необязательно верить. Ему как будто даже нравится заниматься именно тем, что он презирает, и пусть она так не умеет, то относится к этому спокойно. В конце концов, ему может надоесть, и он это дело забросит. Вот только она никакое полезное дело так и не находит. В последнее время постоянно ест, но чувство голода не пропадает; много спит и просыпается всё больше к вечеру; просит Пашу рассказать что-нибудь из детства, когда они все втроём росли в одном дворе. Слушает эти рассказы как заворожённая: вроде всё это и её воспоминания, а как будто и не с ней происходило. Она, конечно, не совсем сошла с ума, но иногда сомневается, а не находится ли в процессе. Она ходит по Москве и разглядывает витрины. Иногда заходит в книжные магазины и наугад раскрывает первые попавшиеся книги. Смотрит сериалы, всё больше ситкомы, потому что там толком нет единой истории и необязательно просматривать все серии, с первой до последней. В кафе выедает у пирогов начинку, а в кино приходит только в середине фильма. Паша мягко спрашивает, всё ли у неё хорошо; Боря шутит, что у неё концентрация как у золотой рыбки. Она боится, что последний прав, ведь что бы они ни делала, она знает точно: и это дело она рано или поздно забросит. После выпускного в школе они разбежались кто куда. Паша-то понятно, пошёл в военный университет, куда и готовился, но вот как Боря поступил на химфак, оставалось только гадать. Он постоянно хвастает, как из-за него то и дело что-то взрывается, но его не выгоняют, потому что он умнее всех на курсе. Она слушает и тоже подсмеивается, как он над ней: наверняка только красуется, а сам из кожи вон лезет, чтобы не вылететь и не загреметь в армию, для него физкультура хуже любого наказания. А лабораторию он едва ли краем глаза видел, на первом-то курсе. Только языком трепать горазд. А всякую эзотерику и оккультные практики он и правда временно забрасывает, но так как делят они одну комнату на двоих, она постепенно забирает все ставшие ненужные вещи себе. Обещает себе, что только полистает интереса ради, и сначала действительно следует собственному же правилу: то здесь прочитает главу, то вытянет карту и постарается прочитать судьбу, то зажжёт свечу и погадает на пламени. А потом среди ночи Боря просыпается, со стоном переворачивается на другой бок и грозится всё выбросить, если она сейчас же не выключит свет, и она ловит себя на мысли, что вот уже неделю пытается вникнуть в каббалу, и сперва пугается. Даже выключает свет и пытается заснуть, но тут же вспоминает об осознанных сновидениях, и желание открыть нужную книгу зудит в пальцах, груди и горле, как будто если она сейчас же не сядет читать, произойдёт нечто страшное. А своей безопасностью она рисковать не может, поэтому на ощупь находит нужный том и идёт читать на кухню, чтобы дать брату выспаться. Так она понимает, что нашла своё дело. Боря с родителями не пристают к ней с лекциями о важности образования, Паша если и может упомянуть что-нибудь в таком духе, то никогда не упорствует; так что она и не чувствует потребности идти и чему-то учиться дальше. Тем более она и сама лихо всё схватывает, если ей интересно – а про эзотерику, оккультизм, магические практики и заклинания ей очень интересно. Она и не учит ничего, а как будто всего лишь вспоминает. В голове слышит вкрадчивый, немного насмешливый голос Бори и решает, что просто от него наслушалась и что-то да запомнила. Потом она узнаёт всё больше и больше и понимает, что её предположение не вполне верное. Она как будто повторяет давно выученный урок: стоит ей открыть книгу – знания проявляются в её голове, как поляроидные карточки. Её немного пугает тот факт, что она когда-то столько знала и так крепко забыла, но не так сильно, чтобы не докопаться до сути. Чем больше она углубляется в тему, тем меньше полагается на разум, а больше на свои чувства. На ощущения и свои инстинкты, и они её не подводят. Однажды она просит брата остаться дома, но тот не слушается и всё равно идёт на концерт, травится там так, что лежит два дня дома. После этого он даже иногда к ней прислушивается. Пашка, на удивление, воспринимает её советы и предупреждения очень серьёзно, но он вообще в последнее время стал каким-то задумчивым и настороженным. Она даже предполагает, почему так, потому что было что-то такое и в их прошлой жизни (или их было несколько, этих самых жизней? или это всё одна, просто разделённая на несколько?), что теперь могло перекочевать и в эту, но она не делится своими выводами с братом. Он может попросить рассказать и о нём, и пусть воспримет её рассказ как сказку, она не хочет подавать ему идеи. Вдруг эта сила всё ещё в нём? Тогда его уже не остановить, это она в любой момент охладеет и это дело забросит. Она работает, как проклятая, словно скоро экзамен, а ей ещё учить весь курс и читать дополнительную литературу, потому что препод придирчивый и всех прогульщиков валит. Боря поддразнивает, потом удивляется, в конце концов тревожится не на шутку. Пытается увлечь её чем-нибудь новым, но она упорно отмахивается и не поддаётся уговорам. Она ненавидит начинать новое, а вот здесь – здесь она дома. А потом она читает про переселение душ, и всё начинает вставать на свои места. Она снова никому ничего не говорит. Сначала она сама разберётся и сложит все кусочки мозаики воедино, а потом уж пойдёт в первую очередь к Паше, а потом отправит его к Боре, чтобы тот сперва его проработал. Только вот иногда она всё ещё чувствует нереальность происходящего, и если раньше верила, что это всё мир, в котором она живёт, то теперь беспокоится, что это тот самый мир, в который она погружается всё глубже и глубже. Может, она действительно сошла с ума, и теперь из-за своего безумия втянет друга и брата в нехорошую историю? А даже если она и права; даже если они действительно переродились, то что же ей даёт это знание? Судя по воспоминаниям, жилось им там не сладко: «курьеры» не жили, а выживали, Паша погибал столько раз, что последний легко мог оказаться благословением, а не проклятием; Боря и вовсе существовал только в воображении. Что ей дают эти поиски истины? Делают ли они её счастливой? Каждую ночь она сидит на кухне и пытается найти полузабытых друзей, но пока выходит плохо. Без принадлежащих им вещей дело стопорится, и только Данила, кажется, где-то рядом, в Москве – только вот где? Да и помнит ли он? Послушает девочку-подростка с густо подведёнными глазами и всклоченными волосами? А если и нет, проводит с миром или сразу спустит с лестницы? Может, она и зашла слишком далеко, но этот случайно подобранный, наполовину смотанный клубок ниток обязательно хоть куда-нибудь её приведёт. Может, и к Минотавру, а может, и к выходу из этого лабиринта. Впрочем, нет: она не в лабиринте, а на пустой широкой дороге. Она одна, ей страшно и от этого немного волнительно и радостно, да и она рано или поздно дело это наверняка забросит.