***
Ступни онемели быстро, настолько, что она даже не заметила впившегося в пятку острого камня. Рана оставила кровавый след на ледяных полях Долины Ветров. Пробираясь сквозь мрак ночи, Люмин вся содрогалась от холода — буря не щадила никого. К тому времени, как она добралась до порога своего дома, девушка практически не чувствовала ног. Она посмотрела на обветшалое здание, которое поскрипывало от гулящего в округе ветра. На крыше уже успел образоваться тонкий слой льда, припорошенный мокрым снегом. Представшая перед глазами картина напомнила о дымоходе, всегда чёрном от сажи — мать денно и нощно поддерживала огонь в камине, чтобы сохранить в доме тепло. Люмин перевела взор на дверь, не решаясь ступить внутрь. Вместо этого она бросилась в сторону, будто на автопилоте следуя на задний двор. Теперь идея похоронить здесь мать казалась жестокой. Если бы не надгробие, преподнесённое церковью, её как будто никогда и не существовало. Люмин присела на корточки и дрожащей рукой смахнула с надгробия снежную слякоть. — Ох, мама… — прошептала она. Слова тонули в шуме разъярённой погоды. — Мне столько всего хочется тебе показать. Она всхлипнула, чувствуя, как в глазах собираются слёзы, а затем встала, призывая меч. Люмин задумалась обо всём, что хотелось бы продемонстрировать маме. — Знаешь, он настоящая сволочь! — прокричала она, обращаясь к могиле и принимая боевую стойку. Собралась показать приёмы, которым обучилась на тренировках Глаза Бога и персональных занятиях с Чжун Ли. Взмахнув рукой, она рассекла лезвием воздух и не теряя времени поспешила сделать новый мах. — Полноценная, блин, семья! Деньги! Но нет, ему же мало! Для полного счастья надо ежедневно делать мне нервы и не объяснять причин своего поведения! Люмин сменяла стойку за стойкой, игнорируя боль в конечностях и жгучий холод, касавшийся кожи. Она повернулась к могиле с мечом наготове. — Я должна… — резким движением взмахнув мечом влево, она вознамерилась рассечь воздух, но вместо этого клинок звонко столкнулся с чем-то твёрдым. Люмин тут же мотнула головой в сторону звука, и от увиденного глаза чуть не полезли на лоб. Удар её меча встретил чужой ржавый меч, который одной рукой крепко держал никто иной, как её мучитель. И тот пребывал в ярости. Люмин отпрыгнула в сторону и увернулась от клинка, удерживая свой меч в боевой готовности. Чайльд демонстративно покрутил в руке клинком, изветшалая рукоять которого грозила распасться на кусочки. — Какого хера ты тут забыл?! — гаркнула она, не поддаваясь опасным трюкам противника. Только сейчас Люмин заметила на снегу кровавый след. Выйдя из оцепенения, Чайльд мгновенно бросился на неё почти с нечеловеческой скоростью. Люмин успела заблокировать атаку, обеими руками вцепившись в рукоять. Именно в это мгновение она заметила, как дрожит лезвие её меча и как убийственно спокойно держит свой клинок Чайльд. Он словно явился из другого мира. На его лице играла жуткая маньячная улыбка, спровоцированная реакцией девушки. С трудом сглотнув слюну, она призвала поток воздуха, которым сдвинула их обоих на бóльшую дистанцию. А после они молча сцепились в схватке, устраивая боевой танец на снежной земле, красной от открытой раны на девичьей ноге. Люмин быстро подметила, что он сражается как первоклассный воин с многолетним опытом битв за плечами. Приходилось молниеносно уворачиваться от ударов — не успевала она прийти в себя, как Чайльд уже настигал её новым. Обученная разным приёмам с Анемо, она вовремя отражала атаки. То и дело они с лязгом скрещивали мечи. Однако это был её максимум. Люмин и близко не была к тому, чтобы одержать над ним верх. Чайльд ещё даже не прибегал к помощи Гидро стихии. Вскоре она истратила последние остатки энергии, более не в силах бороться даже с холодом. Клинок Чайльда ударил по гарде её меча; из-за сотрясающей тело дрожи она выпустила тот из рук. Меч проделал сальто в воздухе и вонзился прямиком в землю, слишком далеко, чтобы его можно было призвать элементальной энергией. Она потрясённо ахнула, переводя взгляд со своего меча на Чайльда, оружие которого будто застыло в воздухе, не сдвинувшись ни на миллиметр. Несмотря на её поражение, Чайльд на удивление выглядел… довольным? Люмин кинулась в сторону меча, заскользив босыми ногами по мокрому снегу, однако крепкие, сильные руки обхватили её за талию и тотчас приподняли. — Отпус… — забрыкалась она измождённо, хватая ртом воздух, но всё ещё находя в себе силы колотить парня по рукам. — Отпусти меня! Чайльд был сильнее — тем более в её-то состоянии, — и потому ловко перехватил Люмин так, что она оказалась в положении стоя. Одну руку он оставил на девичьей талии, удерживая в своём плену, а другой прижал её голову к груди. Лишь тогда Люмин заметила, что дышит он так же судорожно, как бьётся его сердце. Она почувствовала, как подбородок Чайльда упёрся ей в макушку, когда он выдохнул и заговорил. — На поле боя тебя погубят эмоции, — произнёс он, отчего Люмин вся напрягалась, вновь готовясь пуститься в бегство, едва он ослабит бдительность. И это всё, что он может сейчас сказать?! Чайльд почувствовал её намерения и снова вздохнул. — Но ты не на войне, Люмин, — прошептал ей на ухо, словно соблазняя. Она ахнула и подняла глаза; ладонь Чайльда опустилась на её плечо. — Чт… — Поплачь. В этом нет ничего страшного, — оборвал её он. — Можешь даже ударить меня. Хочешь? — добавил, усмехнувшись. Его поведение поменялось в один миг. К ней снова вернулся тот самый Чайльд. Он ослабил хватку; взгляд его смягчился и стал таким, к какому Люмин уже успела привыкнуть. Она почувствовала приятный трепет в груди, что начал согревать замёрзшие конечности, разгоняя тепло по крови. В глазах защипало. Свободная рука Чайльда обняла её за плечи, и в ту же секунду Люмин разрыдалась, в отчаянных криках срываясь на несправедливую жизнь.***
В камине потрескивал огонь, отбрасывая на стены пляшущие тени. В гостиной не было ковров, но зато пол согревало тепло домашнего очага. Старые диванчики остались стоять в маминой комнате, там же теперь стояла её кровать. Гостиная совсем опустела. Люмин вытянула ногу из-под пледа в сторону камина, чтобы согреть озябшие пальцы. В глаза сразу бросились белые бинты, обмотанные вокруг ноги. Девушка тут же убрала её обратно под одеяло, пряча доказательство проявленной Чайльдом заботы. — Уже высохли? — тихо произнёс низкий голос, застигнув её врасплох. Люмин бросила на парня взгляд и непроизвольно с шумом вдохнула носом воздух. Чайльд стоял в дверях, и на его бёдрах было крепко затянуто полотенце. В обычной ситуации Люмин завизжала бы в панике или вспылила, но происходящее сейчас выходило за рамки нормальности. Она заскользила глазами по обнаженной груди, усеянной шрамами. Особо большой рубец располагался прямо в районе сердца. Кажется, такое ранение должно было его убить. В её голове возникли новые вопросы. — Люмин… Понимаю, конечно, что я безумно красив, но мне тоже холодно, — подколол её он. Люмин не повелась на провокацию, — просто не было сил реагировать на такое. У неё едва ли хватило энергии задуматься, почему старшеклассник выглядит так, будто прошёл войну. Вдруг она ошиблась с выводами и на самом деле он вёл себя так неспроста? Она потянулась к его штанам и нижнему белью, что висели на настенной вешалке близь камина. Ощупав вещи в нескольких местах, сняла их и бросила к его ногам. Чайльд, схватив вещи в охапку, исчез с ними в соседней комнате. Люмин же схватила его рубашку, не поместившуюся на вешалке, и наконец повесила ту сушиться. Она увлечённо гипнотизировала глазами огонь в камине, когда Чайльд вернулся. Он сел рядом, скрестив ноги, и присоединился к молчаливому наблюдению за пляшущим пламенем. Люмин то и дело хлюпала носом. По щеке покатилась предательская слеза, но она быстро поспешила её стереть. — Пожалуйста, не уходи сегодня, — обратилась она с просьбой, надеясь, что слова не прозвучали как мольба. — Я и не собирался, — ответил ей Чайльд, вставая на ноги. На короткий миг он пропал из виду, вернувшись с подушками и одеялом. Люмин посмотрела на него и вопросительно вскинула бровь. — Тебе не особо помог горячий душ. Ты всё ещё мёрзнешь. Она отвернулась к источнику тепла. В это время Чайльд принялся раскладывать подушки и вытаскивать девушку из тонкого пледа, в который та куталась. Она чувствовала себя маленьким ребёнком, но не желала бороться с внезапным проявлением заботы к ней. Он бережно уложил Люмин на подушки так, чтобы она продолжила разглядывать горящий камин. Улёгся рядом сам и накинул на обоих принесённое одеяло. Люмин развернулась к нему лицом только когда Чайльд подполз к ней ближе и прижался грудью к её спине. — Эй! — Вообще-то из-за тебя мне тоже холодно. Она повернулась обратно и уткнулась в подушку, пряча раскрасневшиеся щёки. Слишком интимный момент. Мало того, что Чайльд всякое о ней знает, так теперь ещё и полуголый лежит рядом… Не сказать, конечно, что Люмин это не нравилось. — Я никому не расскажу, — тихо прошептала она спустя несколько минут молчания. — Тебе всё равно никто не поверит, — ответил Чайльд. Голос его по непонятной причине звучал как-то безучастно. Она тут же всем телом повернулась к нему, оказавшись ещё ближе. Чайльд не шелохнулся от внезапной близости и лишь продолжил с хмурым видом подпирать щёку ладонью. Такое чувство, что малейшее упоминание вещей, которые он так старательно скрывает, заставляет его тут же уйти в себя и выпустить колючки. — Я серьёзно. — Я знаю. Люмин бросила взгляд вниз, на его грудь, и заметила, как ужасно выглядят шрамы вблизи. Сердце сжалось от жалости. Кто мог так с ним поступить? — Не надо, — предупредил её Чайльд. — Я не могу противиться своей природе, — объяснила она, не отрывая глаз от давно заживших ран. — Люмин, — произнёс парень едва слышно. Её взгляд сместился к его глазам, в которых, казалось, плескалась боль. — Я тут ни при чём, — живот болезненно скрутило при мысли о событиях, которые могли причинить ему страдания. — Знаю. Я тоже не выбирал себе такую судьбу, — ответил он, поднося руку к её щеке и ласково проводя по коже большим пальцем. Чайльд выглядел так, будто его терзали мысли; будто он всерьёз раздумывал над тем, чтобы встать и покинуть дом. — Так что, пожалуйста, не жалей меня. Люмин горько рассмеялась — из глаз опять брызнули слёзы. Это было слишком. — Мне от этого не легче, дурак. Именно в это мгновение к Люмин пришло осознание, что она жутко привязалась к человеку, известному ей, как Чайльд. Плевать, враг он или нет.