«Как только вернёшься домой, мы можем поговорить о мальчике, о котором ты постоянно мне пишешь».
Лицо Люмин охватил жар. И когда только успела рассказать ей о нём? Она мучительно застонала. Хорошо, что решила спрятаться под одеялом. Ей даже показалось, что она слышит мамины смех и дразнящий голос. К несчастью, мать была романтиком. Как бы она ни старалась внушать Люмин уверенность и учить дочь давать отпор негодяям, встречающимся по жизни, она неизменно проявляла интерес к затянувшимся конфликтам дочери с кем бы то ни было, думая, что за этим может скрываться влюблённость. Люмин не раз твердила, что совсем не заинтересована в любви, но женщина не переставала настаивать на обратном. С возрастом Люмин научилась скептически воспринимать её слова. Но сейчас… почему-то вскользь брошенная мамина фраза вызвала в ней нечто такое, от чего она невольно зажмурилась. Наверное, из-за опасений сболтнуть лишнего в ходе «допроса». Люмин вдруг поймала себя на том, что боится возвращения домой, и эта мысль лишь усилила и без того тягостное чувство вины.***
Тест по рунам она сдала на твёрдую тройку, и выполнить свою часть договора с Чайльдом не составило никакого труда. Сам он вёл себя уж слишком спокойно, в несвойственной ему манере. И либо в парне действительно что-то поменялось, либо у Люмин ехала крыша. Чайльд вернулся к стандартному поведению: лёгким игривым касаниям и колкостям, старательно игнорируемым ею. И всё равно ей не давала покоя странность в нём, которую она никак не могла распознать. Не раз Люмин ловила на себе его безжизненный взгляд, но если раньше Чайльд поспешил бы отвернуться, то сейчас просто… продолжал пялиться. И каждый раз от этого по спине Люмин бежал табун мурашек, пока она всячески старалась одолеть заливающий щёки румянец — вызванный яростью, конечно, а не смущением. По крайней мере, именно в такую версию ей хотелось верить. Отчасти она была унижена произошедшем между ними, но это ощущение быстро перебивал сильный гнев от воспоминаний о дурацком дневнике одногруппника. А потом мысли Люмин возвращались к вопросам о Чайльде, которые так её интересовали; возвращались к его простому и лаконичному ответу о точках телепортации. Но, похоже, Вселенная схлопнется быстрее, чем она перестанет задавать так много сложных вопросов о нём. От этого блуждающие мысли в девичьей голове стали метаться ещё быстрее. Более того, в классе Люмин поймала себя на том, что тоже его разглядывает. Какой кошмар! Так в ней ещё и желание вернуться в тот дом взыграло — чтобы посмотреть, что Чайльд написал о роковой ночи. Лишь приближающиеся танцы, даже несмотря на панику, которую вселяло предстоящее мероприятие, неплохо успокаивали Люмин, поглощённую собственными переживаниями. Пускай идти на них её, откровенно говоря, заставили. Вот сейчас она, например, отвлекалась от всего плохого разглядыванием всевозможных платьев на рынке Фонтейна. Вполне достаточно, чтобы абстрагироваться от проблем. Верно же? — А вот это симпатичное! Она наблюдала за Эмбер, в поисках платья рыскающей по отделу «всё задёшево» — подруга сама так его окрестила. Было что-то забавное в том, как стипендиатов, всех до единого, отделили от остальных студентов. Даже магазинчики на главной площади Кур-де-Фонтейна выглядели, как место сбора бедняков. Часть торговцев продавали товары непосредственно в городских зданиях, но большинству из них приходилось ютиться в складных торговых палатках, украшенных с учётом бренда и назначения магазина. За исключением этой. Палатка была белой и слегка выцветшей от долгого стояния на солнце; внутри на металлических стеллажах вместо роскошных витрин рядами висела одежда от разных поставщиков. Часть — прошлогодние коллекции именитых брендов, часть — модели, специально сшитые для этой ценовой категории. Не знаешь, кто здесь бедный? Ну, теперь без проблем сможешь догадаться. — Как тебе? — взволнованно спросила Эмбер, показывая бордовое платье с красным ценником. Люмин ответила ей натянутой улыбкой, погруженная в фантазии о том, как пробраться к Чайльду в дом. — Миленькое, — ответила она, всячески стараясь переправить в другое русло мысли о торчащей среди торговых рядов рыжей макушке. Удивительно, как всего две недели назад она с ужасом ждала поездки домой, страшась расспросов матери, поскольку теперь Люмин только и надеялась, что это вправит ей мозги. Но стоило ей подумать о возвращении в родной дом, на неё тут же наваливались невидимый груз вины и отчаяние. У неё был последний шанс провести каникулы с мамой, но голова была занята совсем иными мыслями: они крутились вокруг совершенно другого человека. — Думаешь, Рэйзору понравится? — как-то нервно поинтересовалась подруга. Люмин пришлось сдержать смешок. — Думаю, ты понравишься ему в любом образе, — ответила она честно. — А ты почему до сих пор ничего не примерила?! — возмутилась Барбара, войдя в импровизированный магазинчик. За ней следом вошла Сян Лин. — Просто ничего не приглянулось, — соврала Люмин, даже не потрудившись глянуть на вешалки с одеждой. — О-о, так давай поищем вместе! — воскликнула Сян Лин. — Да всё… — она бросила взгляд на цветастое море платьев, что вызвало приступ тошноты, — всё в порядке, выбирайте себе сами. Я лучше поищу подарок для мамы. — Тогда иди, а мы пока поищем тебе платье! Да они прямо-таки образовали группу поддержки… — Ладно. Я скоро буду, — Люмин пошла на поводу у подруг, лишь бы поскорее от них сбежать. Ну, зато ей не придётся самостоятельно искать платье на танцы. Она вышла глотнуть прохладного, но не холодного свежего воздуха города. Это была её первая поездка в Кур-де-Фонтейн, приятно удививший красотами. Вместо зимы в Фонтейне царила затянувшаяся осень, украсившая деревья яркими красными и жёлтыми оттенки листвы, а не тошнотворно коричневым, символизирующим погибель листьев, что вот-вот падут на землю и смешаются со снежной слякотью. Избегая очевидно дорогие дизайнерские магазины, Люмин шла вдоль торговых рядов в поисках подарка. Всем нутром сосредоточившись на этом деле, ей удалось отогнать прочь посторонние мысли. Наконец, она остановилась у небольшой сувенирной лавки, витрину которой украшали разные безделушки. Едва она успела переступить порог, как вдруг чужая рука обхватила её поперёк талии. Люмин резко обернулась и направила прямо в незнакомца сильную вспышку Анемо стихии, отчего тот отлетел назад и врезался в полку с горшочными растениями. Она немедля призвала меч, готовая к бою. — Чайльд, — произнесла Люмин потрясённо, наблюдая, как знакомое лицо пытается выбраться из-под глиняных обломков. Вокруг него с притворным беспокойством сбежались фанатки, в то время как беспокойство на лице Люмин, искреннее, между прочим, быстро сменилось хмуростью во взгляде и ухмылкой. Он в очередной раз использовал её, чтобы сбежать. Прямо как тогда в библиотеке… Не успел Чайльд встать на ноги, она уже зашагала вперёд, сворачивая в сторону. Куда? Хороший вопрос. Но она точно не желала находиться здесь и дальше. Ботинками уверенно ступая по гладким камням улицы, Люмин на ходу стала размышлять над другими идеями для подарка, мысленно вычёркивая сувенирную лавку из списка вариантов. — Девчуля! — окликнул её Чайльд спустя полминуты. Вздохнув, она пальцами потёрла виски. Эта поездка ведь должна была помочь забыть об одногруппнике… В конце концов, существовали проблемы куда более насущные, и именно на них ей стоило сосредоточиться. — Твои дела не могут подождать до понедельника? — его шаги приблизились, и тогда Люмин, обернувшись, зашипела на парня. — Мне запрещено гулять по рынку с подругой? Она окинула Чайльда недоверчивым взглядом, а после заглянула за его высокую фигуру, оглядывая окружение. Его дражайшие поклонницы толпились в конце улицы и, кажется, пребывали в ярости. В Люмин взыграло чувство гордости от осознания, что она чем-то пугает девушек. И что Чайльд вместо многочисленной компании воздыхательниц предпочёл её общество. — Загордилась, что ли? — поддразнил он. Брошенная фраза тут же стёрла с губ девушки ухмылку. Вот же чёрт… — Хорошо, — буркнула Люмин недовольно — сил на споры сегодня не было, — можешь ходить за мной по пятам, как потерявшаяся псина. Мне плевать. — В таком случае мне придётся обратиться за советами к Рэйзору. Она фальшиво засмеялась. Некоторое время они шли в комфортном молчании. Люмин периодически оглядывалась, проверяя, не идёт ли следом толпище его поклонниц. Наконец, пару кварталов спустя они остановились. Люмин приглядела очередной магазин с сувенирами и, обведя взглядом выставленные на витрине побрякушки, решила зайти. Посмотрела на цены и ахнула от ужаса. — Фонтейн дорогой, — сказал позади неё Чайльд. — Я это уже поняла, — хмуро ответила она. Тут заламывали заоблачные цены даже на продукты, так что других расценок в сувенирной лавке она и не надеялась увидеть. Тем не менее Люмин привлекла одна вещица: серебряный браслет со звеньями в виде звёзд и лун. — Не желаете примерить? — неожиданно поинтересовалась женщина за прилавком, чем напугала Люмин. — Я не… Но та уже успела достать бархатную коробочку из-под стекла и протянуть девушке, указывая на запястье. Она с неохотой принялась отмахиваться, в поисках помощи глядя на Чайльда. — Ну, как вам? — бодро спросила продавец, как только застегнула браслет на тонком девичьем запястье. Люмин окинула глазами украшение, после переведя взор обратно на парня, молча наблюдающего за её реакцией. Она снова посмотрела на браслет, охваченная странным трепетом. У неё никогда не было украшений, потому что она не могла позволить себе такой роскоши. Свисающее с запястья серебряное чудо смотрелось просто, но очень симпатично, и именно поэтому так ей приглянулось. Но Люмин такая дорогая покупка была попросту не по карману. — Оно оч… — начала говорить она, но прервалась на полуслове. Женщина с нетерпением ждала ответа, наверняка предвкушая, как сдерёт с неё втридорога. — Куплю как-нибудь в другой раз, — ответила Люмин, протянув ей запястье. Продавец вся поникла, но, принявшись снимать украшение с руки, тут же поспешила выдавить вежливую улыбку. — У вас есть что-нибудь такое, что можно использовать в саду? Женщина с прежним пылом стала предлагать варианты. В итоге Люмин остановилась на трёх хрустальных бабочках на палочках, которые можно воткнуть в землю. Их поставляли из Натлана; по своему дизайну бабочки были не настолько роскошны и замысловаты, чтобы разорить её кошелёк. Она заглянула в пакет и нахмурилась. Скорее всего, это последний подарок, который она вручит матери. — Проголодалась? — спросил Чайльд, как только они покинули магазин. — Мне нужно вернуться в палатку с платьями, — ответила она. Хоть спонтанная прогулка с Чайльдом проходила вполне спокойно, Люмин опасалась, что всё опять пойдёт наперекосяк. — Я тебя провожу. От его ответа Люмин вздрогнула. Видимо, он не понял намёка… Но сейчас она была не в том состоянии, чтобы распыляться на бессмысленные ссоры и обиды. Они направились обратно к главной площади, вновь погруженные в тишину. Прошли мимо цветочного, того самого, в полки с цветами которого она швырнула парня. Вдруг он схватил её за руку. — Ты что делаешь?! — возмутилась Люмин, как только Чайльд начал тащить её в совершенно другом направлении. — Хочу немного развлечься, — весело ответил он. Остановившись спустя несколько минут, они оказались перед небольшой палаткой, у которой толпились студенты. Люмин настороженно огляделась: если большая толпа облюбовала это место, значит, здесь активно тратят деньги. Которых у Люмин, разумеется, нет. — Я заплачу, — словно прочитав её мысли, произнёс Чайльд. — А что тут? — задала она вопрос, как только перед ним расступились студенты, пропуская вперёд. Рука Чайльда поймала занавеску, из-под которой мгновение назад вышла группа девушек. — Фотобудка, — пояснил он и, положив ладонь на спину Люмин, повёл внутрь. Фотобудка? Камеры, как правило, использовались в исследовательских целях. Плёнка стоила дорого, и позволить её мог далеко не каждый. К тому же Люмин не особо-то горела желанием, чтобы потом её фотография просто так гуляла по всей школе. Она хотела развернуться и уйти, но Чайльд ловко поймал её за талию, приподняв. — Отпусти меня! — закричала она, когда Чайльд потащил её в фотобудку. Вскоре он опустил Люмин обратно на землю. — Так-так, детишки, садитесь! — раздался мужской голос. Она обернулась и глазами наткнулась на скамейку, места на которой хватит лишь одному. — Чайльд, это не смешно, — буркнула Люмин, стоило ему забрать из её руки сумку и поставить ту на пол. Чайльд сел первым и, схватив девушку за запястье, потянул на себя, усаживая между ног. Засияла вспышка камеры, да так, что Люмин чуть не ослепла. — Давай, садись, — проронил Чайльд с обаятельной улыбкой на губах. — Растянул тут свои длинные ноги, всю скамейку занял, — проворчала она в ответ. Чайльд рассмеялся, немного сместил её, придерживая за бёдра, а затем похлопал себя по ляжке, мол, усаживайся. — Можешь показать матери, в каких бываешь приключениях! — Это не те вещи, которыми мне бы хотелось с ней делиться! — возразила она, вынужденная сесть, как приказывают. Последовала очередная вспышка, и Люмин от неожиданности вцепилась в кофту Чайльда. Он залился смехом и прижал её к себе ближе, опустив своё лицо так, что оно оказалось на одном уровне с её лицом. И… опять вспышка. — Вот та Люмин, которую я знаю, — заговорил он низким шёпотом, как только она стала отбиваться в попытке выбраться из плена его рук. От сказанных слов Люмин резко повернула к нему голову и застыла на месте, завидев в глазах Чайльда пляшущие озорные огоньки. Камера вновь осветила их. После фотобудки Чайльд оставил её на Чжун Ли. Разумеется, не забыв заплатить за снимки — и за неё, и за себя. Просматривая фотографии, она не смогла сдержать слёз — по щекам побежали солёные ручейки. Она будто держала в руках сборник рассказов о стычках между ними с цветными иллюстрациями. И, кажется, в последнем рассказе Люмин всё-таки ему проиграла. Она готова была поклясться, что уже видела такой взгляд Чайльда — той ночью в кладовке. Она сунула фотографии в сумку, спрятав под маминым подарком, и поспешила вернуться к подругам. Люмин не знала, почему просто не выбросила снимки.