Дыши со мной

Чишия переступает черту в самый последний момент, за его спиной гудит включившаяся защита, отрезающая всех пришедших на игру от остального, оставшегося в безопасности (пока что) мира. Чишия переступает черту, просачиваясь перед Усаги, так что той едва не прижаривает нос лазером. Чишия усмехается и качает головой. Арису таращится во все глаза на свою подружку, с которой ему сегодня не посчастливится поиграть. — Чт-? Усаги! Усаги! — Арису бросается к выходу, но Чишия останавливает его движением руки, перехватывает поперек живота и оттаскивает от лазеров. — У нее еще не истекла виза. Ничего не случится с твоим крольчонком, — голос у Чишии глубокий, успокаивающий, почти гипнотический. И Арису обмякает, затихая, отступает в сторону и покорно шагает вперед. Чишия оборачивается, смотрит на Усаги и подмигивает. Не то ей, не то возникшей как будто из ниоткуда Куине, берущей Усаги под локоть и утягивающей ее прочь. Сегодня у Чишии на Арису другие планы. Может, он смог бы и раньше осуществить их, но Арису никуда не ходит один. Иногда, когда у него нет — пусть и сомнительного — права решать, его отправляют на игры без Усаги, но тогда обычно рядом оказывается Куина или кто-то из первой десятки. Иллюзия сопричастности, которая вовсе не на руку Чишие. Впрочем, Арису ведь особенный, ему идут на уступки, позволяя выбирать, с кем он хочет играть, и тогда он везде таскается вместе с Усаги. Такая вот, получается, кроличья лапка (с целым кроликом впридачу) на удачу. Но Чишия знает, что появляться с парой можно не на каждую игру. Девяносто процентов из них устроены так, что выжить могут все, что взаимопомощь окажется к месту, но оставшиеся десять... Почему же Чишия решил, что именно на этой игре будет что-то не так? А он и не решил. Ему просто хотелось кое-что проверить в отношении Арису. Или, вернее сказать, в своем отношении к нему. Уже позже, когда их выпускают из зоны регистрации, он понимает, что попал. Они все попали. Потому что — ну как иронично! — победившим в этой игре сможет быть только один. Телефоны в непромокающих чехлах, правила озвучены чуть менее механическим тоном, чем обычно, испуганные лица игроков. Чишия усмехается, рассматривая резервуары. — Никогда не думал, что так порадуюсь купальному костюму, выданному на Пляже, — с ехидной усмешкой замечает он и потягивается, щелкая суставами пальцев. Арису в панике. У Арису глаза в прямом смысле лезут на лоб, и Чишия откровенно умиляется: чужие яркие эмоции всегда его забавляли. Ради них он и таскается на все игры подряд. Его веселит чужой страх, веселит испуг, веселит ужас, селящийся на дне зрачков и постепенно завладевающий телом без остатка. Страх заставляет ошибаться. Чишия не ошибается, потому что ничего не боится, а ничего не боится, потому что ничем не дорожит. Он спокоен и собран, он смотрит на то, что у них есть, припоминает до мелочей все, что им рассказали в правилах, сопоставляет одно с другим. — Признайся, теперь ты рад, что Усаги здесь нет, — выдыхает Чишия почти на ухо Арису. Его короткий смешок холодными мурашками сбегает вниз по позвоночнику. Во рту наверняка пересыхает, и Арису тяжело шумно сглатывает. Чишия улыбается расслабленно и спокойно. — Придется плыть? — спрашивает кто-то, прослеживая взглядом лабиринты труб и множество тупиков. Чишия кивает, а потом обращается только к Арису: — Но самое сложное заключается в том, что понадобится отвечать на вопросы. И чем больше мы допустим ошибок, тем быстрее будет прибывать вода. Когда она заполнит собой весь резервуар, придется плыть. Ориентироваться в воде тяжело. В замкнутом пространстве еще тяжелее. А еще кое-где нас будут ждать ловушки, — Чишия показывает пальцем на точки, куда лучше бы им не плыть. — Посмотри сюда и постарайся запомнить. Выживет только один. — Один? — Арису тупо пялится на схему лабиринта, раскрытую на телефоне, и ровным счетом ничего не понимает. — Видишь эту трубу в конце? Она слишком узкая даже для двоих. Если ты не умеешь задерживать дыхание на вдвое большее количество времени, чем необходимо, чтобы проплыть по трубе, то тебе не хватит воздуха. — Но! — Арису, ты правила слушал? — Чишия смеется и показывает пальцем на схеме места, — как только один пересекает черту, ловушка захлопывается. Когда кто-то доплывет до финиша, вход в трубу закроется. Ты никого не сможешь спасти, не пожертвовав собой. — Я? — Арису смотрит на Чишию так, будто видит его впервые. — Постарайся перестать паниковать и запомни схему. Иначе у тебя не будет даже одного шанса из десяти, чтобы выжить. Чишия пожимает плечами и отходит. Он уже запомнил план. Про вопросы, которые здесь задают, он тоже кое-что знает. Как минимум то, что точный и правильный ответ чаще всего невозможно назвать. А это значит, резервуары заполнятся водой очень и очень быстро. На подготовку им выделили десять минут, семь из которых Чишия потратил на болтовню с Арису, значит, пора было входить в эту камеру пыток. Он окидывает задумчивым взглядом присутствующих, ободряюще подмигивает Арису и, сжав зубы, забирается в воду. Пока что она достает до середины голени, и, к счастью, не очень холодная, но приятного все равно мало. Оставшееся до старта время Чишия просто наблюдает. Есть ли возможность справиться всем? Даже если в теории помогать по ходу дела всем истеричкам, напуганным стремительно прибывающей водой, ни у кого из них нет такого объема легких, чтобы поделиться воздухом с каждым на финишной прямой. К тому же, как и почти на каждой игре, время на прохождение испытания ограничено, а значит, если за отведенный срок финишную черту не пересечет хотя бы один участник, не выживет никто. Ну уж нет. Такого Чишия допустить не может. Или может? Он медленно скользит взглядом по резервуару, в который забрался Арису, ловит его испуганное лицо, улыбается и пожимает плечами, словно давая ему понять, что все не так страшно и не о чем волноваться. Но так ли это? В решающий момент сделает ли Чишия правильный выбор? Он в последний раз смотрит на экран телефона, прослеживая пальцем самый короткий путь до финиша, и тихо фыркает: у Арису самое выгодное положение. Сирена дает сигнал к началу игры, резервуары герметично закрываются, электрический разряд пробегает по полу, и мгновенно убивает какого-то особенно нервного мальчишку, который в последний момент успевает выпрыгнуть через щель не до конца закрывшейся двери. Свежий труп будто напоминает участникам, что их жизни здесь ничего не стоят, что возможностей умереть у них намного больше, чем выжить, и паника заполняет комнату быстрее, чем вода резервуары. Первые вопросы легкие. Из общеобразовательной программы. Но в условиях стресса ответить на них не так-то просто. Чишия отвечает, когда очередь доходит до него. Но второго раунда не случается. Их затапливает раньше. Приходится всплыть и раскрутить люк. Сверху льется еще вода, но, если не паниковать и подождать, пока резервуар не заполнится до конца, дальше будет легче. Чишия не смотрит, сколько отсталось людей, но и не торопится, возле каждого пропускного пункта дожидаясь тех, кто успеет доплыть. К середине лабиринта их остается ровно половина от первоначального количества. Закономерно. До последнего рубежа они могли бы добраться все, но... Был ли в этом хоть какой-то смысл? Арису уже видел, как умирают те, кто ему дорог. Видел, как они умирают, выбрав его, решив, что выжить должен именно он. Интересно, если до финиша доплывет именно он, справится ли в будущем с еще бо́льшим грузом вины? Они не разговаривают, даже когда есть такая возможность, даже когда по туннелям идут пешком, а не переплывают их, едва доставая до небольшого свободного от воды участка. У Чишии есть время подумать. Много времени, если честно. Слишком много. О чем думает Арису, он даже не догадывается, но по лицу видит, что тот уже готовится сдаться. Если плыть всем вместе, то... Нет. Не выйдет, слишком узко, чтобы развернуться, чтобы передать друг другу воздух. Ничьих легких не хватит, чтобы проплыть так далеко и такой очередью. — Арису, — окликает Чишия, прежде чем погрузиться в очередной переход. — Что? — тот выглядит, мягко говоря, поникшим и отчаявшимся. Готовым, кажется, прямо сейчас уйти на дно, чтобы потом больше никогда не всплыть. — Я специально сегодня прошел на игру вместо Усаги. — Зачем? Ты знал, что будет такая игра? — с удивлением и подозрением спрашивает Арису. — Нет, не знал, но я хотел побыть с тобой без твоей вездесущей подружки, — Чишия пожимает плечами и зачесывает мокрые волосы назад, убирая их от лица. — Почему? Чишия загадочно улыбается, замолкая, а потом они, уже вчетвером, проходят новый контрольный пункт. Чишия не дает Арису пойти за двумя другими игроками, а легко дергает за собой, незаметно уводя в другую развилку. Туда, где можно очень неплохо сократить путь до финишной прямой. — Так почему? — повторяет свой вопрос Арису, когда они остаются одни. — Потому что ты мне нравишься. — Эм? До Арису, кажется, не доходит смысл сказанных слов. И Чишия смеется, а потом гребет быстрее. Они оказываются у черты, и Арису останавливается. — Плыви ты, — говорит он тихо, опуская взгляд. — Скажи Усаги, что я люблю ее. — Сам скажи. Арису открывает рот, чтобы возмутиться, а Чишия толкает его вперед, заставляя переступить черту очередного контрольного пункта. Все пути к отступлению отрезает закрывшаяся железная дверь. Теперь у них есть только один путь — вперед. Точнее, у Арису есть. — Я не поплыву, — он мотает головой, хватает Чишию за руки и встряхивает. — Не поплыву. — Это еще почему? — Чишия удивляется, выгибая бровь. — Я не достоин спастись. Ты! Плыви ты. Ты умный, ты сможешь найти выход отсюда, сможешь вернуться в реальный мир. С каждым словом Арису сжимает пальцы на плечах Чишии все сильнее, тот лишь усмехается в ответ и неторопливо отцепляет его от себя. — Никогда не думал, что скажу это, но достоин спастись именно ты. С первого дня нашей встречи я посчитал тебя удивительным. Самоотверженно-глупым, но искренним и... человечным. В мире для тебя есть место, что бы ты об этом ни думал. К тому же у тебя есть Усаги. Она поддержит, когда станет совсем трудно. — Зачем ты хотел остаться со мной один на один? — Чтобы понять, правда ли то, что я испытываю к тебе, на самом деле нечто большее и куда более важное, чем банальное влечение. — И как? Понял? Арису слабо усмехается и смотрит в глаза Чишие. Тот отзеркаливает усмешку, подходит вплотную, притягивает Арису к себе за шею и прижимается губами к его губам. Он как будто целует его, но вместе с тем отдает ему весь свой воздух, полные легкие, до последней капли, чтобы точно хватило доплыть. Он отстраняется и зажимает рот и нос Арису ладонью, не давая выдохнуть, а потом резко толкает в грудь. Дверь между ними определяет первого и единственного претендента на победу. Арису мотает головой, долбится кулаками в прозрачное окошко, смотрит на Чишию, пока тот жестами показывает: «Я люблю тебя», — а потом кивает, указывая на проем и бьет по запястью, по резинке с номером, имитирующей часы. Времени не осталось. Арису еще несколько мгновений пялится на Чишию, а потом все-таки уплывает. Чишия до последнего смотрит ему вслед, думая, что это правильно. Что у Арису должен быть шанс выбраться отсюда, вернуться и прожить свою жизнь счастливо вместе с девушкой, которую он любит. Чишия думает, что никогда раньше не испытывал ничего подобного, что никогда прежде чужая жизнь не оказывалась для него столь ценна и прекрасна. Он действительно убеждал себя, что ему просто приглянулся Арису, что, если с ним переспать, все непонятное, неидентифицируемое мигом пройдет. Именно это он и собирался предложить. Выпить вместе после игры, отдохнуть. Оттянуться. Чишие не составило бы труда подмешать наркотик в алкоголь, чтобы потом соблазнить и трахнуть Арису, но вместо этого он... отдал весь воздух и толкнул на путь, ведущий к спасению, пожертвовав собственной жизнью. — Вот так незадача, — Чишия усмехается и заправляет прядь мокрых волос за ухо. Механический голос объявляет, что в их игре есть победитель. Разряд тока, пущенный в воду, Чишия даже, кажется, и не ощущает вовсе. Когда его глаза закатываются, последнее, о чем он успевает подумать: улыбка Арису, его смех, смущение, горящие непоколебимой уверенностью глаза, встрепанные волосы и... вкус поцелуя. Вкус поцелуя, на мгновение вернувший Чишие давным-давно утраченное желание жить.

Будь счастлив.

Я люблю тебя.