пластыри на память

летнее солнце по прежнему светит в глаза и не даёт покоя никому, лишь жаря своими лучами. трава уже не такая высокая, как казалось раньше, но от неё всё так же несёт свежестью. всё вокруг живёт и растёт, а наравне с этим, выросли и Вова с Лёшей. с их знакомства прошло много времени, они уже не мальчишки, что беззаботно бегали по зелёному лугу, пели весёлые песенки под деревом и притворялись спящими на сончасе, чтобы воспитатели не ругались. они выросли, а надежды на то, что кого-то пристроят в новую семью, становились всё меньше с каждым годом. никто не захотел бы брать шестнадцатилетнего подростка, что шагу не может ступить без своего такого же дружка. да и Вова навряд ли бы добровольно согласился оставить всё то, что у него появилось за эти годы. он бы не оставил здесь самое главное — Лёшу. только глухой не слышал об их неразлучном дуэте. учителя уже со скрипом зубов произносят их фамилии, а сверстники язвито шепчутся за спинами, распуская грязные слушки и нарекая «голубками», на что их фантазии только не хватает. только слепой не видел, как эти двое всегда вместе и завидев их по отдельности — явно польёт дождь. разве друзья могут взять друг друга за руку в людном месте, просто чтобы не потеряться? Лёша и Вова считают, что да, и это самое незначительное действие, на который каждый из них способен. но вот для остальных — это лишь повод для очередного «пидорасы» в их сторону. первое время, это задевало, даже очень, но приняв то, что им обоим плевать на мнение тех, чей словарный запас ограничивается лишь на этом, стало легче. настолько легче, что они не стесняясь могли остановиться за углом школы и простоять в объятиях друг друга, словно вокруг нет никого и никто им ничего не скажет. обычно, такое не называют дружбой, а чем то большим, но вот только это «больше» не всегда проговаривается вслух. вот и Лёша молчит, долго молчать будет, потому что не хочет рушить их «дружбу». они вместе буквально везде, где только можно. только, не когда кто-то из них болеет. как получилось в этот злополучный день. Губанов пропустил занятия по состоянию здоровья, обычная простуда, что уже подходила к концу, да и играла не так уж и долго. Семенюк уже смирился с тем, что на уроках стало сидеть в несколько раз нуднее, а путь до детского дома стал намного скучнее. парень коротал время как только можно, лишь бы поскорее прийти в их с Лёшей комнату и наконец-то побыть с ним. снова. Вова конечно же переживал за друга, не хотел лишний раз беспокоить, но знатно обрадовался, когда тот пошёл на поправку спустя пару дней. в один из таких одиноких будней, Семенюк быстро собирал вещи, чтобы поскорее вернуться и поделиться с другом о новых происшествиях и идеях. выбегая из класса со звонком и криком учительницы, парень невольно толкается в толпе детей, что тоже собирались идти по своим делам и домам. погода на улице была прекрасная, хотелось бы вытащить Губанова под теплое солнце и на зелёную травку, да вот только, он совсем недавно лежал с температурой и если он пролежит с ней снова и ещё дольше, парень точно не выдержит. быстро дойдя до угла школы и заворачивая в нужную сторону, Вова услышал позади себя чей-то свист и оклик, что звучал максимально неприятно. сероглазый решает не обращать на это внимание и проходит дальше. рядом слышаться шаги, а после его разворачивают на себя. — мы тебе вообще-то, глухой что ли? — усмехается один из той компании, которым дуэт «двух гомиков» не давал покоя и лишь прорывал на смех, был поводом на обсуждения и прочее. — что надо? — резко отрезает парень, выражая всё своё недовольство, ведь его отвлекли от самого главного — дойти до Лёши. — как без дружка своего стал ходить, так сразу страх потерял? будь спокойнее, иначе плохо будет, — с усмешкой говорит ещё один. всего их было пятеро, вот только остальные двое не хотели принимать участие. из-за своей неконтролируемой агрессии и быстрой вспыльчивости, Семенюка эта ситуация просто выводит из себя, и не желая более продолжать эту не самую приятную дискуссию, он вырывается и уходит. не успев опомниться, его хватают за шиворот и тянут назад. от неожиданности он теряет равновесие и падает на серый асфальт, сдирая кожу с ладоней. — слыш, пидор, сказали же, будь спокойнее, — уже не весело, а с полной серьёзностью в голосе, говорит кареглазый юноша — мы вообще-то поговорить с тобой хотели. — мне не о чем с вами разговаривать, — Семенюк поднимается с земли, быстро осматривая ладони, и вновь поднимает голову. один из них тянет Вову на себя, как какую-то вещь или куклу, хватая за ворот футболки и скалясь ему в лицо. — я вот к чему. знаешь, педиков никто не любит и вы, два голубка, меня уже крайне заебали. кароче, ещё раз увижу — твоему Лёшеньке явно не поздоровится, — последнее предложение он произносит слишком грязно, как показалось Вове, а после отшвыривает парня на немного влажную землю. ссадины кровоточили всю дорогу, тело в некоторых местах неприятно ныло, а в голове был только страх за Лёшу. он конечно понимает, что навряд ли они что-то действительно сделают и это всё лишь для того, чтобы поглумиться. ладно, если бы его побили, или чего хуже, но позволить им хотя бы притронуться к другу он не мог. с этими мыслями, он сам не заметил, как дохромал до нужного места, куда возвращался уже долгое время и будет возвращаться до восемнадцатилетия. раньше, он желал больше не приходить сюда, никогда не появляться и забыть как страшный сон. но сейчас, это всё стало настолько родным, что казалось, без этого уже никуда. роднее всего здесь был Лёша. только он один мог вызвать столько положительных и теплых эмоций, что дыхание спирало. пройдя во внутрь, парень быстро прошмыгнул около воспитателей, стараясь быть не замеченным, что бы не выслушивать крики Ирины Андреевны о том, что он не может один, без происшествий, спокойно дойти от школы до детского дома. устроила бы разборки, чего Вове совершенно не надо. он быстро, насколько может, доходит до их с Лёшей комнаты. надеется, что друг сейчас не спит, или не ушел никуда. Семенюк открывает дверь, немного проходит в комнату и замечает уснувшего за книжкой друга. видимо, Губанов снова зачитался, что не заметил как уснул. Вова как-то по тёплому улыбается от этой картины, тихо закрывает за собой дверь и осторожно убирает рюкзак. парень старается не шуметь, чтобы не разбудить Лёшу, подходит к нему и быстро пробегая по страницам. это было что-то из фантастики, вроде, Вова не разбирается. по какой-то причине, каждый раз завидев друга за книгой, в голове мелькают воспоминания из их детства, как Губанов рассказывал ему о разных сюжетах. вот только, Вова никогда по правде не вслушивался, ему просто нравилось смотреть на воодушевлённого Лёшу, что очень ярко описывал всё прочитанное. *** — так ты любишь книжки читать? — мальчик хлопает серыми глазками, смотря то на книжку, то на друга. — бывает, — Лёша усмехается — мне нравится читать про другие мира, про что-то необычное. в книгах можно найти то, чего у нас нет, — он чуть двигается, чтобы Вова смог сесть рядом, что мальчик и делает. — ого, — Семенюк слегка улыбается — а мне больше слушать нравится, как кто-то читает. — хочешь, я тебе почитаю? — Губанов поворачивает голову на друга. ему вовсе не сложно, он даже был бы рад с кем-то поделиться прочитанным или почитать другим. но Вова не другой, он его первый и единственный друг, самый близкий из всех, кого он только знает. ради него можно было сделать и пойти на многое. — хочу, — Вова двигается чуть ближе, поджимает коленки и слегка приобнимает их, внимательно наблюдая за всеми движениями Лёши и не совсем внимательно его слушая. *** Семенюк снимает грязную кофту, немного осматривая её и проверяя на наличие, протёртых от падения, дырок. но, всё обошлось. вещь была цела, в отличие от его самого. ушибы всё ещё неприятно болели, а руки саднили. — Вова? что случилось? — Семенюк дёргается от резкого голоса друга, которого разбудил своей ходьбой по комнате. — о, проснулся, — улыбается парень, как ни в чем ни бывало и быстро хватает с своей кровати футболку, чтобы надеть её. Губанов откладывает книгу, движения всё ещё не такие активные, да и остатки сна ещё не ушли. он поднимается с кровати, подходя к Семенюку и без лишних вопросов и слов поднимает его футболку, в надежде, что ему показалось. но нет, всё, что он увидел — оказалось реальностью: синяки, ссадины, царапины. всё это никак не смотрелось на белоснежной коже. Лёша выглядел обеспокоенным. порой, он слишком переживает за друга, как за младшего брата. вот только, разница то у них не большая, месяцев восемь, но Лёша то всё равно старше. Семенюк понимает, что отвертеться, от прожигающего взгляда голубых глаз, будет сложно. даже если получится, то это повториться вновь, пока Губанов правду не узнает. но сейчас он молчит, лишь отходит в другой угол небольшой комнаты, в шкафу роется, а после достаёт маленькую аптечку. самый минимальный и необходимый набор, состоящий из перекиси водорода, ваток, бинта, зелёнки и пластырей. единственное, что здесь было не так, как у всех остальных — пластыри. они были не бежевые или белые, а цветные. почему-то, Вова захотел добавить чего-то необычного, а под рукой были только пара штучек лейкопластырей. «почему бы и нет?», после этих слов, уже не скучные белые клейкие полосочки, были разных цветов. Лёша слегка толкает друга, чтобы тот сел на кровать и присаживается напротив него. в руки попадает вата и перекись, а на коленки друга укладывают ладошки Семенюка. со стороны, это могло всё выглядеть странно, но для них это абсолютно нормально и даже не ново. Вова словно под гипнозом наблюдает за аккуратными движениями рук Лёши, пока тот обрабатывает ему ссадины, а после клеит на них пластыри. — а этот на память, — Губанов приклеивает один из них другу на щеку, после пару секунд просто любуясь на парня напротив. Лёша скрывает смущение за лёгким смехом и ладонью, которой всегда рот прикрывает. — какой же ты дурак, Вов. — эй, с какого перепугу-то? — парень немного хмурится, вопросительно сияя серыми глазами. но Лёша ему не отвечает, лишь молча убирает всё на место и предлагает для него почитать.