Комедианты

— Вэнь Нин, ты когда-нибудь думал, как мы будем жить дальше? Призрачный Генерал поднял глаза от работы. В Ступнях Будды они купили заклинательский лук, и надо было наделать тренировочных стрел. Тело Мо Сюаньюя не обладало нужной мышечной памятью, поэтому абсолютно все навыки приходилось восстанавливать потом и кровью. Сейчас Вэй Усянь танцевал в одних штанах в главном храмовом зале, плавно перетекая из стойки в стойку мэйшаньского рукопашного стиля. На перевязи чернели рукоятками новые метательные ножи, но даже с ними пока все получалось очень плохо. — Поселимся где-нибудь в глуши, найдем пустующий дом. После войны, когда мертвецы поднимались по всей Поднебесной, а заклинателей не хватало, появилось много таких домов. — Будем пахать землю, ткать, — хмыкнул Вэй Усянь и сделал высокое сальто. — Рыбу ловить. Когда-то я о таком мечтал. Возможно, этим и кончится — что еще я могу? — Например, — Вэнь Нин принялся затачивать древки стрел, тренировочные могли не иметь наконечников, — мы можем найти не дом, а пустующую деревню, а потом бродить по дорогам, собирать бездомных детей и учить их чему-нибудь нужному. Вэй Усянь на секунду замедлился. Он рассказал Вэнь Нину о своем детстве еще в прошлой жизни на Луаньцзан, и такая идея растрогала его почти до чихания. — И создать клан Вэй, то есть сделать именно то, чего так боялся заклинательский мир. — Вообще-то... — Вэнь Нин почесал в затылке. — Наверное, да, но я думал не о темной энергии, а о чем-то более традиционном. В таком случае вас никто не узнает. Наоборот, это будет эпично: опальный сын Цзинь Гуаншаня создает собственный клан. — На землях Цишань Вэнь. Все заклинатели будут в экстазе. — Почему нет? С конца войны нечисти там особенно много, и пустующих деревень тоже хватает. — Лицо Вэнь Нина стало особенно неподвижным: — Заклинатели, поделившие наши земли, не очень старались. Из угла пещеры раздался шорох, и Вэй Усянь метнул туда нож. Конечно, промазал. Шорох переместился правее. Еще бросок. Черная заговоренная сталь вошла в мягкий песчаник, как в масло, но что-то подсказывало, что он опять не попал. — Суслик? — Он сделал несколько скользящих шагов в сторону нового звука. — Это же не твои солдаты, Вэнь Нин? — Мои солдаты крупнее. Ваши лютые гробокопатели мельче. И они все еще роются в оползне, здесь для них ничего нет. — Мои кротики милые, — притворно надулся Вэй Усянь. — Они даже не кусаются. Слушай, а давай устроим битву, мои кроты против твоих мертвецов? Вэнь Нин попытался вздохнуть: — Молодой господин. Кажется, у вас появилось свободное время? Тогда задача меняется. Теперь все свое мясо вы будете добывать при помощи метательного оружия. А начнете жульничать и привлекать лютых кротов — я из их шкурок наделаю вееров и продам в Ступнях Будды. — А на вырученные деньги купишь косметики и нарядов для своих солдат, откроешь бордель... нет, бордель не получится, они холодные. Тогда харчевню со сценой, где они будут танцевать весенние танцы, и заработаешь еще кучу денег, расширишь дело, устроишь бои... в грязи, будешь принимать ставки, разбогатеешь. Покинешь меня. — Вэй Усянь показательно всхлипнул. — Молодой господин... — На этот раз у Вэнь Нина получился тяжелый вздох. — Останетесь без обеда. Но ваши идеи стоит обдумать, если у нас не получится прокормить всех приблудных детей. — Мои кротики накопают нам денег! Даже без шкурок! Вэй Усянь глумливо высунул язык, схватил лук и заготовленные стрелы и ускакал на поверхность, а Вэнь Нин начал обход коридоров, размышляя, что за напасть завелась в их пещере. Вот уже несколько дней они то и дело слышали шорохи, будто кто-то бродит вокруг, шарится по тайным щелям и закоулкам, куда невозможно не только пролезть, но даже заглянуть, и никто из его солдат так и не смог изловить назойливого вредителя. Впрочем, запасы еды оставались нетронутыми. Он попытался сосредоточиться на потоках энергии. Нет, живых тут нет, мертвецы хорошо чувствуют теплую кровь на расстоянии. Значит, их гость не живой. Вэнь Нин представил, чем это может грозить Вэй Усяню, и отправил пятерку солдат его охранять, им тоже полезно побегать. Еще на Луаньцзан он заметил, что задеревеневшие мертвые мышцы при желании легко разработать: его пальцы уже приобрели почти человеческую подвижность, а вчера ему удалось улыбнуться краешком губ. Остальные солдаты рассредоточились по пещере в попытках выследить незваного гостя, но тот словно знал, что его ищут, и затаился. Оставалось надеяться, что Вэй Усянь сможет отбиться, пока не подоспеет охрана. И что это за нечисть, способная прятаться, выжидать, а потом из засады напасть на самого Старейшину Илина? Или она потому и не нападает, из уважения? — Молодой господин Вэй... — Вэнь Нин опять прислуживал ему за едой. Их обоих до сих пор веселила эта его роль заботливого слуги, особенно когда, едва пригубив чай, Вэй Усянь утягивал его за рукав и сажал напротив себя за стол. Наверное, так им лучше удавалось не замечать, что Вэнь Нин не мог есть. — В нашей пещере завелась нечисть. — Она здесь давно завелась, — радостно отмахнулся Вэй Усянь. — Вы тоже заметили? — Вэнь Нин... — Вэй Усянь потер лоб. — Тебя с твоим войском трудно не замечать. Особенно когда вы гоняете меня на тренировках. — Он потер свежий укус на ляжке. — Я того и гляди перестану бояться собак. — Это нормально. Людям положено нас бояться так, как вы боитесь собак. Возможно, мы сделаем вас более... человечным. Вэй Усянь свалился на пол от смеха. Он хохотал до слез, до черных точек перед глазами, дрыгал ногами и представлял гавкающих солдат Призрачного Генерала в собачьих шкурах. Бояться не получалось. Даже когда он представил, как они всей толпой кинулись на него. — Кстати, надо бы мне заняться флейтой, а то просто позор, у Старейшины Илина не инструмент, а гуй знает что. Стыдно назвать духовным оружием. — Давайте сюда, мои пальцы уже способны к тонкой работе. А сами пройдитесь по закоулкам и поищите приблудную нежить. Она от нас прячется уже несколько дней. Вэй Усянь приподнялся на локте. В его глазах появилось понимание. — То, что скреблось. — Оно неживое. В серых глазах вспыхнул азарт. — И мы его выловим. У меня как раз есть пара идей насчет талисманов! За несколько дней пещера превратилась в лабиринт, в полосу препятствий для мертвецов. Солдаты и Генерал знали, куда ступать, но если вдруг ошибались, на пару часов застывали, как вплавленные в стекло. Шорохи прекратились, но что-то подсказывало Вэй Усяню, что гость переместился из пещеры на гору, и там его изловить будет гораздо сложнее: всю гору талисманами не обклеишь. Напряжение росло, и скоро ему надоело оглядываться через плечо. Тренировки пришлось перенести в пещеру, и он заскучал по свежему воздуху, и плевать, что он становился все холоднее. В конце концов, даже до ветру ходить приходилось с охраной. Вот тут на него и напали. Ни отскочить со спущенными штанами, ни выхватить флейту, ни... в общем, нелегко драться, когда руки заняты. Внезапно рук у него стало на одну больше, третья вцепилась в горло и принялась душить. — Привет, старый приятель, — прохрипел он, когда лишнюю руку перехватили еще четыре таких же серых и жестких: хорошо, что мертвая охрана никогда не дремлет. Они стиснули нападавшего чуть выше запястья, чтобы ослабить хватку, и один за другим, перехватывая, разжали пальцы. Потом спеленали руку обрывками сети божественного плетения и затащили в пещеру. Вокруг бывшего алтаря горели светильники, стояли покойники и Вэй Усянь. На алтаре валялась рука мертвеца. Это было похоже одновременно на суд, на похороны и на какой-то шутовской обряд, Вэй Усянь не мог сдержать зловещей ухмылки. — Упокаивать будем? Рука покачала указательным пальцем, и Вэй Усянь поперхнулся. — Ты будешь вести себя хорошо? Рука согнула палец, получилось что-то вроде кивка. Вэй Усянь покатился со смеху. — Похоже, наш друг желает общаться. Давайте устроим допрос! Мертвецы приблизились на один шаг. — Имя, возраст... Соленый разъ...крашенный гуй, так не пойдет. Писать умеешь? — Указательный палец согнулся. — А если мы тебя развяжем, будешь буянить? — Качание пальца. — Надеюсь, ты понимаешь, что тебя ждет за обман. — На этот раз в голосе Вэй Усяня не было ни капли веселья. Он кивнул Вэнь Нину, и руку выпутали из сетей. На алтарь сыпанули песка, в котором можно было пальцем чертить иероглифы. — Имя, возраст... — Не помню. — Хм... отрубленная рука... если душа тоже разделена, вполне может быть. — А что ты умеешь делать? — Сражаться. — Тоже неплохо. — Вэй Усянь прикусил заусенец. — А тут что забыл? — Рука была явно мужская. И та самая, из деревни Мо. Странно: если раньше она вела себя, как типичный лютый мертвец, то есть рвала в клочья все, до чего могла дотянуться, то сейчас к ней как будто вернулся разум владельца. Частично, потому что тело было расчленено. — Защита. — Рука бессмысленно перебрала пальцами, стерла написанное и продолжила царапать в песке: — Они меня ловят. И вас тоже ищут. — Потом, помедлив: — Не буду один. Вэй Усянь в удивлении поднял брови. Интересно... — Когда ты начал осознавать себя? — Облачные Глубины. — Хм-м-м... возможно, гибель старейшин и насыщение светлой ци сместило баланс энергий. Наверное, вот почему Лань Цижэню удалось выжить: он был последним, и накопленной энергии хватило, чтобы остановить буйство лютой руки. — Зачем ты на меня напал? Рука долго не шевелилась и наконец вывела: — Хотел проверить. Дотронуться. — Стерла, разровняла песок. — Я не знаю. Злился. Хотел. Вэй Усянь посмотрел на Вэнь Нина: — Что думаете, Генерал? — Почему-то руку было отчаянно жалко, и Вэй Усянь видел отголоски этого чувства в мутных глазах Вэнь Нина. — Примем на испытательный срок? Как будто они все еще были детьми в Пристани Лотоса; к ним прибился оборванный незнакомец и попросился играть. Непонятный и странный, такой одинокий... все они, приемные и даже родные дети Пристани Лотоса, и наверное, Цишань Вэнь тоже, помнили одиночество, и пусть оборванец был страшным и грязным, но прогнать его не поднималась рука. — Ладно, ты можешь остаться. — Это звучало тоже как в детстве, когда Вэй Усянь был заводилой в играх с шиди, и они всей толпой бегали с тренировок и прятались в кустах у заборов Пристани Лотоса или на задворках домов. Они любили играть с местными в их простецовые игры, а мадам Юй посылала на поиски старших, и когда их ловили, всем доставалось плетей. И все равно они продолжали сбегать, потому что душа просила запретного и незнакомого, и чтобы быть как все, и просто веселья. — Если хочешь… — Теперь он сознательно говорил, как ребенок, чтобы рука с ее обрывками памяти точно все поняла: — Если не будешь драться, ты можешь стать нашим другом.