Мир развлечений и страха

      У меня снова выдалось свободное время, чтобы посвятить его написанию отчетов. Интересно, сколько их я уже настрочил? Семь, восемь? Меня так расслабляет это занятие. Если на меня накатывает апатия или, не дай Бог, паника, то я просто берусь за телефон и забываюсь в тонне текста. Сейчас я даже малость жалею, что все-таки не пошел на журналиста. Хотя никогда не поздно ведь, правда? Сейчас меня искренне воодушевляет стремление докопаться до истины. Но самое главное далеко не это. Самым главным я считаю возможность поделиться этим с тобой. Я не знаю понравится ли тебе то, что ты сумеешь прочитать здесь, однако же я просто буду писать и верить в лучшее.       После разговора с Мамой Длинные Ноги все, как-то немного притихли. После того, как она посоветовала Хагги усмирить свой пыл, он ушел с игровой станции и я весь день просто понятия не имею где он. Мама решила остаться, чему я очень рад. Остальные и так вели себя тихо, так что я сакцентировал внимание на тех с кем общался больше всего. На удивление вскоре станцию покинула и Кисси. Возможно она решила поискать своего друга, я уж не знаю. В любом случае я явно не тот, кто должен вмешиваться в их дела.       Пока я сидел и писал это ко мне на скамейку неожиданно подсела Поппи. Она аккуратно сложила руки на колени, но игриво болтала ногами. Скамейка не была, какой-то уж слишком высокой, однако и Поппи была почти что на две головы ниже меня. — Сидишь в телефоне? — спросила она, глядя при этом на неработающий поезд. — Да. Интернет тут особо не ловит, но я могу хотя бы немного писать, — ответил я.       Она повернулась и посмотрела мне в глаза. Девочка-робот выглядела, какой-то скучающе тоскливой. Я лишь вздохнул, полностью разделяя ее состояние. — Ты, что-нибудь знаешь об Эллиоте Людвиге, Рэй? — неожиданно спросила она.       И вопрос Поппи отозвался эхом у меня в голове. Я не думал, что она спросит это, по крайней мере сейчас. Это поставило меня в неловкое положение. Я ведь и вправду мало чего знал о нем. Я вовсе не хотел оскорблять ее роботические чувства, все-таки это ее создатель. — Знаю, что он еще в две тысячи двадцать первом году основал «Плейтайм ко.», — начал перечисление я, — знаю, что первых роботов создавал лично, а все последующие разрабатывались лишь с его контролем. Знаю, что он пережил, какую-то трагедию из-за чего долго не появлялся в стенах фабрики. Ну, и больше ничего особо в голову не приходит. — Можешь считать, что тебе известна вся его официальная биография. Мистер Людвиг не особо любил выносить факты из своей жизни на всеобщее обозрение, — она выдержала паузу, — хочешь я расскажу тебе, кое-что, что знаю только я?       Наверное в этот момент мой взгляд стал куда более заинтересованным, нежели был до этого разговора. Я лишь кивнул, однако, где-то внутри меня разрывало любопытство. Ибо основатель «Плейтайм ко.» был для меня не менее загадочной личностью, чем личности его творений. — Среди людей бытует мнение, — начала Поппи, — что мистер Людвиг создал меня по образу и подобию своей дочери. Однако это не совсем так. На деле же, его вдохновила внешность дочери его бывшего однокурсника, с которым он продолжал поддерживать общение еще долгие годы после выпуска. Я не помню, как ее звали, да и не помню были ли у самого Элиота дети. Единственное, что сохранилось в моей памяти — это как я впервые открыла глаза, то, как он выбирал мне имя, словно собственному ребенку. Да и, кажется, относился он ко мне, как к дочери. Только вот перед тем, как посадить меня в ящик, он стер огромную часть воспоминаний о себе. Помню лишь последние его слова: «Прости, Поппи, я просто не хочу, чтобы ты рассказывала кому-либо обо мне.» Это было давно. Я могла функционировать, пока моя батарея позволяла мне. Ради экономии энергии я все же решила войти в спящий режим. Потом я просто открыла глаза и увидела твое лицо.       Я молчал, потому что чувствовал, что она хотела сказать, что-то еще. Наверное — это худшее наказание для робота, оставаться такое продолжительное время в ящике. Поппи совершенно не выглядела, как кто-то, кого нужно заточать на такое продолжительное время. Кажется, для нее самой ее судьба — это загадка. — Взаперти остается столько времени о том, чтобы подумать, что ты будешь делать, когда освободишься, — продолжила она и устремила задумчивый взгляд в потолок. — Что ты будешь делать, когда сбежишь? — поинтересовался я. — Не знаю, как остальные, но я бы хотела остаться в тесном контакте с людьми. Может найдется, кто-то кто не предаст меня так же, как мой создатель.       Я не мог судить о том, что хочет этот робот, потому что не понимал может ли робот хотеть. Она просто играет роль, обманывает меня. Это представление с одним зрителем. Однако, почему-то эти ее слова укололи мое сердце. Наверное самое обидное, когда даже твой родитель не любит тебя. Тот, на ком лежит ответственность за твое появление на свет Божий. — А что будешь делать ты? — внезапно спросила она.       Я удивленно посмотрел прямо в ее стеклянные глаза. Такого вопроса в свой адрес я, признаюсь, не ожидал. А ведь, если так подумать: знал ли я, что ждет меня дальше, когда я узнаю о загадках этого места, и когда снова окажусь во дворе любимого дома? — Я наверное напишу книгу о своих похождениях, — предположил я, — но сначала, передам свои записи одному человеку. — Ты записывал то, что тут происходило? — Да. — И зачем тебе их передавать? — Мне очень важно, чтобы этот человек был в курсе. Я искренне хочу знать, что он будет думать об этой истории, когда прочитает.       И это наверное то, о чем я думаю постоянно. Я не могу поговорить с тобой, но могу писать. И я буду делать это, размышляя над тем, как ты бы, в теории, мог отреагировать. Хотя, я примерно понял, как ты отзываешься о похожих историях. И тем не менее меня не оставляет в покое мысль, что настанет тот день когда мы с тобой встретимся и я передам это все тебе. — Будь аккуратен, Рэй, — начала Поппи, — происходящее здесь не должно попасть в ненадежные руки.       Обида в том, что я не знаю насколько твои руки надежные. Не злись, я вовсе не хочу тебя обидеть, правда. Просто я пишу сейчас, будучи максимально честным перед тобой. Я очень ценю твое понимание.       Поппи поднялась со скамейки, чуть поклонилась головой и указала в сторону зарядной станции. Я снова остался один. Кажется, этот день пройдет гораздо скучнее, в отличии от вчерашнего. Интересно, мою пропажу уже успели заметить те, с кем я хоть мало-мальски общаюсь? Или им все равно? Подумаешь, какой-то там Рэй всего лишь один день не выходит на связь. Сто процентов нашел себе, какую-нибудь молоденькую подружку и развлекается с ней. Рэя же всегда тянуло на тех, кто его моложе. Эх, а ведь я в самом деле мог бы сейчас сидеть дома.       Я поднялся со скамейки. Все-таки сидеть без дела тоже не вариант. Еще нужно было поесть. А перед этим я решил снова прогуляться по фабрике и поискать Хагги. Его уже довольно долго нет, мало ли, может, что-то случилось.       Пока я шел я параллельно пытался придумать план отступления в том случае, если правда застану их с Кисси. На игровой станции много других роботов, тут-то и уголка особо никакого не найдешь, если так подумать. Хотя, опять же, с чего вдруг, они же роботы? Поменьше бы мне заботиться об их отношениях. Вот, когда выйду отсюда и сразу же пойду и познакомлюсь с кем-нибудь. Ну, или же куплю себе своего андроида. Настрою его под себя и буду преспокойно дальше себе жить и выплачивать кредиты. А пока я вынужден довольствоваться тем, что есть — одиночеством.       Помимо мистера Людвига были и другие не менее значимые фигуры в компании. Интересно, расскажет ли мне, кто-нибудь из роботов о них? Или информацию придется находить другим образом? Я шел по коридору, из которого изначально и попал на игровую станцию. Никого. Ни души. Куда делся Хагги? А главное — зачем он вообще уходил? Я и сам не заметил, как успел всех на этой фабрике запомнить и наделить, какими-то определительными чертами характера. Кисси — милая и заботливая, Поппи — вежливая и аккуратная, Мама Длинные Ноги — веселая, но рассудительная, а вот Хагги... Я общался с ним больше всех и до сих пор не могу понять, что думаю о нем. Он слишком неоднозначная персона.       Как? Как можно было сделать настолько многогранного, в личностном плане, андроида? Мистер Людвиг и в самом деле гениальный человек. Я никогда не пойму и не приму логику, коей руководствовался этот человек. Создать для детей именно таких роботов, осмысленных. Которые способны рассуждать на философские темы. Вероятно Эллиот Людвиг просто выполнял приказ правительства по тому, чтобы с помощью таких роботов воспитать целое поколение вундеркиндов. Забавно, я кажется только что придумал теорию заговора.       Я не мог понять ничего, что происходило вокруг. Что происходит с андроидами, кто такой Прототип, что творилось тут в прошлом и почему здание вообще не охраняется и при этом до сих пор функционирует. Однако на удивление я начал привыкать ко всей этой атмосфере. В какой-то момент я просто свыкся с тем, что пробуду тут достаточно долго. Хотя мысль эта меня порой все же пугала.       Я побывал в комнате, где стояла машина, при помощи которой я сделал зеленую руку. Я сходил на склад и в те коридоры с шахтой и вагонеткой с игрушками. Хагги нигде не было. Дружище, ну куда ты делся? Я не знаю, что делать дальше, у меня нет никаких идей по поводу побега, и нет объяснений.       Я заметил, как остальные роботы относятся к нему с неким уважением. Этот парень даже среди себе подобных, как я понимаю, завоевал место лидера. Оно и понятно, слава среди людей просто перенеслась и сюда. Хагги обожали все... буквально... разве что кроме меня. Ибо я еще только осознаю свое к нему отношение. Пытаюсь отследить, понять.       Многие люди, в принципе, теряют голову при виде роботов. Они им нравятся, они ими восхищаются. Сейчас, конечно, не так как раньше, все-таки народ уже мало-мальски привык. Однако того же самого о детях я сказать не могу. У них к роботам совершенно иное отношение. Они воспринимают их, как живых, как себе подобных. Это удивительно, как взрослея, человек черствеет. Как перестает относится к андроидам с таким же трепетом. Уже скоро грядет поколение выросшие бок о бок с нашими искусственными собратьями. Интересно, что будут говорить о них, когда мы уже будем стариками?       Пока я шел, я заметил странный очень тусклый приглушенный свет, исходящий из закрытой двери. Я достал телефон и сфотографировал ее. Я старался не шуметь, прошел около нее очень тихо. Как только найду Хагги вернусь и проверю, что тут. Вроде как свет не должен включаться сам по себе, а значит, кто-то явно включил его. Наверное, еще один андроид прячется. Возможно он услышал, что в здании есть человек и решил переждать.       В мире журналистики, за которым (как бы я этого не отрицал) я всегда активно слежу, есть одна крайне интересная личность. Еще лет десять назад она работала над делом одного крупного торгового центра, где, как я помню, тоже были роботы. Интересно в этом деле то, что расследование заморозилось практически у логического финала всей той драмы, которая происходила вокруг этого торгового центра. А потом странным образом эта журналистка выпускает книгу. Не документальную, а художественную. Сюжет очень подозрительным образом схож с реальным делом. Конец у книги правда, какой-то дурацкий, она там то о призраках вдруг начинает писать, то о переселении душ и прочем странном дерьме.       К чему я это? Я просто периодически задумываюсь, а не могла ли она таким образом завуалировать в своей книге реальное окончание расследования? И если это так, то могу ли и я попробовать сделать нечто подобное в том случае, если тоже повстречаю здесь сверхъестественное? Конечно, меня мало кто знает в журналистских кругах и уж тем более в писательских. И тем не менее, как мне кажется способ крайне действенный.       Когда я зашел заугол и оказался в коридоре, перед моим лицом вспыхнул голубоватой дымкой пар. Меня это малость напугало, ибо произошло крайне неожиданно. Я чуть помахал рукой, чтобы отогнать от себя дым и в далеке увидел знакомый высокий силуэт. Ну, наконец-то. — Хагги, — позвал я, — вот ты где.       Он повернулся, выдержав при этом небольшую паузу. Выглядел андроид, каким-то, то ли задумчивым, то ли понурым. Интересно, что он делал тут в конце коридора? Я не стал дожидаться, каких-либо ответов от него, а сам подошел. — Что-то случилось? — спросил он, явно обратив внимание на мое обеспокоенное выражение лица. — Нет. Просто тебя довольно долго не было вот я и решил поискать, — я неловко почесал затылок, — вообще-то я думал, что у тебя, что-то случилось.       Он промолчал. Его выражение лица изменилось, став чуть более спокойным. — Понятно, — наконец проговорил робот, — Кисси можешь не искать, она вернулась на игровую станцию. Вообще-то она тоже ушла, чтобы поискать меня, так что ты не первый, — он сложил руки на груди, — скажи, Рэй, что ты думаешь обо всем происходящем?       Я нервно сглотнул. Что это на него нашло? Сидит тут в одиночестве и размышляет о происходящем в компании? И что я должен ему отвечать? Вот, что он надеется от меня услышать? — Я думаю, что все это дерьмо и нам пора выбираться отсюда, — я ответил именно то, что думал и был, максимально, честен. — Значит ты полностью согласен со мной, это хорошо, — протянул Хагги, — а вот, скажи, Рэй, что ты думаешь о роботах? Обо всех, с кем ты сумел здесь пообщаться. — Ну... — "да, что он хочет от меня?" — подумал я, — "он явно и неприкрыто, что-то пытается из меня выпытать" — Поппи рассказала мне об Эллиоте. Думаю теперь-то я уже могу называть его по имени. Наверное нелегко быть самым первым роботом из всех. Первым, кого скорее всего, бесконечно перепроверяли и на ком тестировали самые первые базовые функции. Она очень спокойная и ко всем ужасам, что здесь происходили, она относится спокойно... — ...у нее удалено большое количество данных, — быстро подхватил андроид, — извини, что перебил тебя. Ты не против, если я буду периодически комментировать твои слова? — я кивнул, — так вот, Поппи, к счастью, лишена воспоминаний о некоторых вещах. Продолжай... — ...С Мамой я общался меньше всего, однако у нее в характере много контрастов. Она в одно время может быть веселой, но быстро переключиться на спокойное рассудительное настроение. Она более новая модель, чем ты, как я понял. Вероятно, здесь есть часть нового функционала, — я невольно поежился, — хотя, то как она удлиняет руки и ноги — для меня до сих пор загадка... — ..."эластичный пластик" — еще одна разработка мистера Людвига. На самом деле работает не так хорошо, как ты думаешь, но Мама не жалуется... — ...Кисси очень милая и добрая. Если честно, я считаю, что тебе невероятно повезло, если так, конечно, можно выражаться. Пожалуй, учитывая, что у вас не было выбора, я думаю, что имею право так говорить. Такая аккуратная, внимательная и нежная, на самом деле — абсолютно мой типаж, — я замялся, — ничего не подумай, я никаких видов на нее не имею. На самом деле, как бы я не относился к роботам, я вижу, как сильно ты ее любишь. У тебя улыбка всегда сама по себе на лице появляется, когда она рядом... — ...да, это так, — он подтвердил это улыбнувшись, — я очень люблю ее и безумно благодарен создателям, что они решили сделать ее. Я понимаю, что это такой коммерческий маркетинговый ход, мол: купи Хагги-Вагги, но не забудь прихватить еще и подружку, чтобы ему, не дай Бог, не было бы скучно. И все же, это мало чего меняет... — ...и наконец я дошел до тебя. А вот, что думать о тебе я не знаю, — я снова замялся, — я очень много размышлял об этом. Да, что уж там? Я думал о моем к тебе отношении даже, пока искал тебя. Я пытаюсь осознать это, понять. Однако понимание не приходит. Мой мозг просто не способен усвоить эту информацию. Пазл с пазлом не стыкуется. — Почему же? — удивился он, — я кажусь тебе страшным? Или может наоборот... — он усмехнулся, — тебя переполняют противоположные чувства?.. это было бы довольно забавно: человек влюбился в робота. Даже звучит смешно. — Ты смеешься, а многие из-за этого роботов и покупают. Но меня скорее разрывает противоречие, понимаешь? Я с одной стороны безумно хочу добиться твоего доверия ко мне, а с другой — меня раздражает то, как сильно ты возводишь перед собой стены. И от этого желание строить доверие просто-напросто отпадает. Ты кажешься таким неприступным, что тебя хочется сторониться. Но когда возникают, похожие на этот моменты, хочется разговаривать по душам до тех пор, пока ты просто не откроешь мне все, что сам знаешь.       Его глаза малость расширились и он удивленно похлопал ими. Кажется, мои слова его немного ввели в замешательство. Он с минуту продолжал молча стоять. Кажется в этот момент программа этого робота точно била тревогу. Еще бы ей ее не бить? Она столкнулась с человеческими эмоциями. А они иррациональны, непредсказуемы, нелогичны и просто бред бредовый, который мы, люди, только способны выдать. Но этим мы живем и это наш и дар, и проклятье. Я обожаю эмоции ровно так же, как и их ненавижу. Люди такие странные существа, не менее странные чем роботы. — Я так веду себя, потому что не хочу вестись у тебя на поводу, — наконец заговорил он, — и я уже рассказывал об этом. Однако, я не думал, что тебя это... обидит?.. Рэй, я ожидал, что ты поймешь это и не станешь воспринимать, как личную неприязнь к себе. — Мыслишь, как психопат, — неосторожно выдал я и тут же поправился, — я не оскорбляю тебя, не подумай, просто немного похоже получается. Говоришь, какую-то вещь, не зная, что другому она принесет боль и потом не понимаешь, что случилось, из-за банального отсутствия эмпатии. Это нормально, Хагги. Не думаю, что у тебя она есть. И не должна быть. Было бы странно, если бы она у тебя была. Тогда я всерьез бы задумался о том, что тебя захватила неупокоенная душа работника завода.       Я чуть посмеялся над своей же шуткой, однако Хагги молчал. Вероятно обдумывал, сказанное мной. Обрабатывал информацию. — И все-таки, — проговорил он, — ты обижен на меня, Рэй? — А тебе это важно? — Мы с тобой начали строить доверительные отношения, поэтому я полагаю, что да, важно, — он поднял задумчивый взгляд на потолок. — Тогда я запутаю тебя еще больше, ведь я и сам не знаю...       Недослушав, Хагги резко ударил кулаком о стену. Я чуть дрогнул. Его брови нахмурились, а вместо улыбки появился тот самый, жуткий "акулий" оскал. Я рефлекторно поставил одну ногу сзади, как бы готовясь отступать. — Да, как так?! — воскликнул он, — как ты можешь не знать?! Просто скажи, что думаешь и все. Да! Да, ты путаешь меня! В этом и проблема, понимаешь? Я абсолютно ни черта не понимаю из того, что ты говоришь. Потому что каждый раз ты уходишь в, какие-то дебри, — он выдохнул, как бы успокаивая себя, — Мамочка говорила мне, что я должен умирить свой пыл, но как вы прикажете мне это сделать, если все вокруг говорят загадками? "Усмири"... о, боже. — Хагги, я ведь в такой же ситуации, — быстро подхватил я, — я тоже ничего не понимаю. Потому я и хочу построить доверие между мной и тобой, так мы сможем все понять. Так будет проще нам обоим, — я неловко почесал затылок, — а что касается предыдущего. Хагги, я ничего не могу с этим поделать, как и любой человек на Земле. Есть вещи, которые я сам в себе не понимаю. И чувства, которые я тоже не понимаю. Насколько это нормально решай сам. Я не вправе указывать тебе, как думать, и что думать.       Он молчал. Встал в закрытую позу, скрестив руки так, словно защищается от атаки, а не пытается казаться серьезным. Не знаю, как Хагги, но я в данный момент запутался окончательно. Чего он сам хотел? Ответов, как и я? Мне кажется, что он и в правду был невольным заложником всех этих драм и трагедий, творящихся на этом треклятом заводе. Хагги, ты имеешь право не понимать. Ты ведь всего лишь робот. — Она говорила, что нужно разобраться в себе. Как будто человеку. Она не хочет сбегать? Почему? Как можно с наслаждением оставаться здесь? — Может она просто не видит будущего вне стен фабрики? — Возможно. Но это не повод быть в заточении, разве нет? — Конечно, нет, — я задумался, — ты, знаешь, мне иногда кажется, что ты больше всех похож на человека. Быть может поэтому я и не могу понять тебя? — Первый, кто прошел все новые проверки, — тихо проговорил он, почти что прошептал, — таких, как я было выпущено десятки тысяч копий. Можно ли утверждать, что они — это я? Как я могу быть собой, если у меня столько клонов? Такой, как ты есть в единственном экземпляре. Твоими чертами характера не наделены двойники. — Ты думаешь? — я чуть улыбнулся, — есть люди с абсолютно одинаковыми паттернами поведения. Тому, кто создал нас тоже вряд ли не надоело клепать всем уникальный характер. Это порой бывает страшно, когда видишь, что человек вовсе не живет своей жизнью, он просто существует. Без целей, увлечений, знаний, любви, мыслей. Нпс, как в играх. Сто процентов, где-то есть еще один такой же я, который просиживает штаны за компьютером сутки напролет. Как и я это делаю. — Пф... ересь, — тихо прокомментировал он и отвел взгляд, — это нелогично и антинаучно. — Да, но я в это верю, а значит для меня это правда. — Чудик.       Я сначала заулыбался. Хотел сказать: "От чудика слышу", однако вместо слов мой голос сорвался на смех. Я пытался проговорить эту фразу, но раз за разом я просто начинал смеяться. Успокаивался, снова начинал говорить, и снова смеялся. Поначалу Хагги это удивило. — Эй, ты чего?       Я продолжал, совершенно не понимая, как это контролировать. — Почему ты смеешься?       Я не мог ответить, потому что каждая моя попытка обрывалась новой волной смеха. В один прекрасный момент я, буквально, залился смехом. Схватился одной рукой за живот, а другой — оперся о стену. Мои легкие разрывались, мне было так смешно от своей же фразы, но так больно от того, как сильно я надрывался. Это такое обыденное, но безумно странное чувство. Я ржал, как самый последний придурок ржет во время просмотра дурацкой телевизионной комедии. — От чудика слышу! — наконец воскликнул я.       Я попытался отдышаться, однако Хагги засмеялся вместе со мной. Не знаю испытывал ли он тоже самое, что и я, однако я не мог прекратить уже из-за того, что вступил он. На моих глазах выступили слезы и это было для меня сигналом, что сейчас уж точно пора прекращать. У меня была длительная отдышка. Я наконец разогнулся, выпрямился, моя спина едва захрустела и я поднял взгляд на здоровяка. Тот тоже прекратил смеяться, однако улыбка все еще оставалась на его лице. — Для меня это серьезная причина, но я не хочу, чтобы ты обижался на меня, Рэй, — продолжил Хагги, — я не желаю тебе зла, но я так боюсь, что ты воспользуешься моей уязвимостью к людям. Я, с одной стороны, хочу, чтобы мы наконец стали... друзьями? Но с другой — есть черта, к которой я не могу подпустить тебя слишком близко. Наверное поэтому тебе кажется будто во мне много тайн. В действительности я просто не могу рассказать тебе всего. — А я бы хотел, чтобы ты наконец пересилил себя и сделал бы для меня исключение, — я улыбнулся, — на самом деле, говоря это, я возлагаю на себя огромную ответственность. Но мне не страшно. Я просто знаю, что никогда не позволю себе манипулировать, кем-то в злых побуждениях. Я ведь помогаю вам сбежать. У меня нет никаких мотивов и ты должен понять это.       Хагги помолчал немного, после чего подошел ко мне. Он чуть наклонил голову и посмотрел мне в глаза. Я, наверное, только сейчас заметил, но когда он понимает, что в безопасности всегда старается установить визуальный контакт. Почему-то в такие моменты ему это особенно важно. — Я просто не хочу совершить ошибку, — тихо проговорил он, — можешь хоть, как-то подстраховать меня? — Не волнуйся, — сказал я, — не думай, что подчинился мне, только потому что согласился на это. Это твое желание и просто способ начать дружбу, не более.       Он чуть наклонился ко мне, но продолжал смотреть в глаза. А я, кажется, впервые начал чувствовать себя неловко от таких вот моментов. Хотя Хагги, как я понял, никогда не чувствует смущения. Его действия кажутся ему уместными. Нет, я не хочу сказать, что это не так, однако же между взрослым и ребенком, все-таки есть очень серьезная разница. И проявление нежности к ребенку влияет на взрослого совершенно иначе. Тебе либо кажется, что с тобой очень навязчиво сюсюкаются, либо — это и вовсе ощущается, как какая-то игривость с подтекстом.       Я не чувствовал ни первого, ни второго, однако смущение это не убрало. Для Хагги я не взрослый мужчина, для Хагги я маленький мальчик, с которым нужно обращаться очень бережно, а то родитель потом по головке не погладит.       Робот расставил руки, он хотел обнять меня. Я же вместо того, чтобы расставить руки в ответ, скорее, как-то прильнул к его груди, как девочка. Он явно не ожидал от меня такого жеста. Хагги еще несколько секунд удивленно хлопал глазами, пока не вышел из этого ступора и не собрался. Неужели догадался? Он обхватил мою спину руками и положил голову на плечо.       Как же хорошо, что Кисси нас не видела. Она точно поняла бы все неправильно. Нет, я, если что, гетеро и люблю девушек. Я, конечно, понимаю, что после описания этой сцены ты, наверное, весело прыскаешь и совершенно и не поверишь мне. Но я пишу чистую правду. Во всяком случае, прецедентов у меня никаких не было.       Такой жест с моей стороны был далеко не случайным. Да, я испытывал легкие ноты смущения, но это нужно было сделать. Таким образом я дал понять ему, что и сам готов оказаться в его руках, и что мне совершенно не страшно. Да, ты правильно понимаешь. Я показал, что доверяю ему, чтобы он начал доверять мне. И кажется, он это все-таки понял. — Рэй, — вдруг тихо начал он, — почему все наши разговоры сводятся к таким вот откровениям? — Не знаю, — так же тихо ответил я, — люблю пооткровенничать, — я чуть усмехнулся и добавил, — а ты, я смотрю, очень тактильный и любишь обниматься. — Очень люблю. И считаю, что только так можно выразить свою любовь кому угодно, будь то друг, девушка или родственник. Неважно. Обнимать можно всех. — Должен признать, это успокаивает. — Это хорошо. — Конечно, немного странно, что я слышу от тебя шум. Наверное звук работы компонентов, но в целом... — я замялся. — ...но в целом?.. — ...я не против пооткровенничать еще. И надеюсь, что ты тоже не будешь против. Кажется, за столько лет ты и сам хочешь, чтобы тебя, кто-нибудь выслушал. — Ты прав, Рэй. Я больше не стану выстраивать стены. Ты убедил меня. Но только прошу, не играй со мной, как с игрушкой, не используй для своих нужд. Я ведь давно уже не собственность компании "Плейтайм". Дай мне свободу. — Для меня ты уже свободен, — это то, что я точно могу с уверенностью утверждать.