***
Она мало что помнит из произошедшего: как они прибыли в больницу. Лишь то, что Драко позвал колдомедика, и девушка была вынуждена отпустить его руку. Гермиона помнит, как смотрела на него, пока ее уводили в палату. Сейчас она лежала на кровати в больничной сорочке. Ее схватки были недостаточно частыми, поэтому сказали, что еще пару часов придется подождать. И пока Грейнджер лежала в белоснежной комнате на светлых простынях, то не могла прекратить думать. Как она это сделает? У нее будет ребенок, и девушка будет совершенно одна. Ребенок. Маленький человек станет ответственностью. Она должна будет вырастить его, воспитать. Ведьма начала считать. Грейнджер должна научить его разговаривать и ходить, когда он подрастет. Рассказать ему о магии, поддерживать, оберегать. Ей придется объяснить ему, что к нему могут относиться по-разному, когда тот отправится в Хогвартс. Рассказать о чистоте крови, о многих других вещах, которые помогут ему выжить. И тогда, в конечном счете, ей придется рассказать ему о войне и о своей роли в ней. И Гермионе придется объяснить, почему у него нет отца. Она не сможет этого сделать. Как люди вообще делают это? Дверь приоткрылась, и в комнату вошла целительница Доусон. — Мисс Грейнджер, как вы себя чувствуете? — Я в порядке. Мои схватки каждые пятнадцать минут, но… Гермиона зажмурилась, стискивая кулаком простыни, когда почувствовала очередную схватку. Она выдохнула, вспоминая, что недавно читала о том, как нужно правильно контролировать дыхание, чтобы облегчить боль. — О, все хорошо, дорогая. Вот, сделай глубокий вдох… — Доусон тут же оказалась рядом, убирая волосы с лица девушки. Гермиона сделала еще один глубокий вдох и откинулась на подушки. — Посмотрим, как ты, — она улыбнулась, пока целительница проверяла ее состояние. Гермиона подумала, приедет ли Гарри. Или Пэнси, или Тео с Блейзом. Она задавалась вопросом, остался ли Драко. — Хорошо, — вздохнула целительница. — Осталось немного, дорогая, постарайся отдохнуть. — Ладно, — прошептала она, когда женщина наколдовала для нее стакан воды. Как только ведьма ушла, Гермиона прикрыла глаза, моля Мерлина, чтобы она справилась.***
— Гермиона? — Гарри, — ее голос сломался. Он мгновенно оказался рядом и взял ее за руку, поглаживая кожу девушки. Грейнджер находилась в одиночестве на протяжении последнего часа, и сейчас схватки участились. Она оглянулась, замечая Пэнси, Тео и Блейза, которые подошли ближе. Они все пришли. — Привет, Грейнджер, как ты? — спросил Тео. — Я в порядке. — Ну, конечно, — Блейз улыбнулся, — ты самая сильная ведьма из всех, кого мы знаем. Ты справишься. Ей как-то удалось улыбнуться в ответ, но даже они поняли, что та была натянутой. — Как вы узнали, что я здесь? — Ну, мы с Гарри были довольно заняты сек… — Панда Малфоя! — прервал ее Поттер. — Она появилась и передала сообщение. — Аналогично, — кивнул Блейз, садясь на стул рядом с девушкой. — Мы с Тео были на встрече по поводу нового дизайна поместья, когда появилась его панда. Мы пришли как только смогли. — Спасибо. Всем вам, что вы здесь. — Конечно, — сказал Гарри, целуя ее ладонь. — Мы будем рядом, Гермиона, — она схватилась за его руку, когда почувствовала очередную схватку. Девушка прижалась лицом к его плечу, заглушая стоны. Боль стала невыносимой, а давление чувствовалось острее. Целительница Доусон вернулась, и Гермиона поняла, что осталось немного. Ее схватки стали слишком короткими, и теперь чувствовалась необходимость начать тужиться. Остальные собрались уходить, но Грейнджер схватила Поттера за руку прежде, чем он отпустил ее. — Гарри, пожалуйста, не оставляй меня. — Гермиона, я должен… — Я не могу это сделать. Пожалуйста, не оставляй меня одну. — Мистер Поттер, вы должны уйти. Время пришло, мисс Грейнджер. — Ты справишься, Гермиона. Ты такая сильная. Я буду снаружи. — Драко… Он уже отпустил ее руку и вышел за дверь, когда девушка заговорила. В комнате толпились колдомедики, которые призывали предметы и переговаривались, подготавливая Грейнджер. Она быстро дышала, пробуя на вкус свои слезы, плача от боли. И хотя в помещении было полно людей, девушка чувствовала себя как никогда одинокой. — Мисс Грейнджер, вы готовы? Нам нужно, чтобы Вы начали тужиться, дорогая. — Н-нет, я не могу… — Сможете, дорогая. Вы почти справились. Она хотела Драко. Ей нужен был Драко, но его не было рядом. Девушка плакала, хваталась за простыни, пока боль переполняла ее тело. — Я хочу Драко. Кто-нибудь, пожалуйста позовите… — Мистер Малфой… — Пожалуйста, — она задыхалась. — Я не могу без него. Гермиона закрыла глаза, начиная паниковать еще сильнее. Ведьма не должна была проходить через это одна. Рядом с ней должен быть партнер, отец ребенка. Кто-то, кто будет ее поддерживать, напоминать, что она сильная. Кто-то взял ее за руку, она зажмурилась и снова закричала. Все эти месяцы Грейнджер ждала этого момента, и сейчас, когда он наступил, девушка была в ужасе. Она не хотела быть одна. Она нуждалась в нем. И в этот момент жалела о каждом дюйме стены, которую воздвигла между ними. Гермиона заплакала сильнее, измученная, на грани панической атаки. Она не могла это сделать. Но ей нужно было убедиться, что с ребенком все будет в порядке. Она распахнула глаза, карие встретились с серыми. — Вот и все, Грейнджер. Все хорошо, еще чуть-чуть. — Драко, — болела спина, руки, сердце. — Ты пришел. — Я здесь. Еще немного, давай, Грейнджер. Ребенок почти здесь. — Я не могу, это б-больно. — Я знаю, — он оставил поцелуй на ее лбу. — Я знаю, что это больно, но ты справишься. Ты заслуживаешь, наконец, встретиться со своим ребенком. Пока Драко подбадривал ее, она тужилась. Прошли минуты, ощущающиеся часами. — Вы знаете пол ребенка, мисс Грейнджер? — Она не знает, — ответил за нее Драко. — Ну что, вы готовы узнать? Малфой повернулся, чтобы посмотреть на нее, и девушка снова искала утешения в его глазах. — Готова узнать? — повторил он вопрос целительницы Доусон, и Гермиона улыбнулась, кивая, по ее щекам вновь потекли слезы. — Тогда давай еще раз для меня. Еще один раз. Ведьма держалась за его руку, как за спасательный круг, делая последний толчок, и как только Гермиона услышала пронзительный крик, она размякла на простынях. Девушка изо всех сил потянулась к ребенку, и Доусон положила ребенка на ее грудь. Грейнджер обняла его, наконец, имея возможность прикоснуться к нему. — Она прекрасна, — сказал Драко, целуя ее в лоб последний раз. Она. Девочка. У нее родилась дочь. — Вы были прекрасны, мисс Грейнджер. Теперь Вы можете с ней поздороваться, — улыбнулась целительница, когда сняла свою мантию и обернула полотенце вокруг крошечного тела. Гермиона ничего не могла с собой поделать. Она снова расплакалась. Один из других колдомедиков потянулся к ребенку, но Грейнджер покачала головой, притягивая дочь ближе. — Нет! Не трогайте ее. Гермиона не хотела ее отпускать. Девушка не доверяла никому, чтобы позволить забрать ее. — Грейнджер, они должны ее осмотреть. — Нет! — воскликнула она. — Пожалуйста, не забирайте ее у меня. — Только на минуту, мисс Грейнджер. Вы можете смотреть. Мы позаботимся о ней и приведем ее в порядок для Вас. Она посмотрела на Малфоя, и тот медленно кивнул. Девушка неохотно отпустила дочь. Она цеплялась за мужчину, и он ни разу не отошел от нее, пока женщина очищала ее и ее ребенка. Ей дали свежую мантию, и пока они помогали переодеться в ванной, Малфой ушел, чтобы рассказать новости остальным. Как только Грейнджер вернулась в свою постель, Доусон передала ей дочь и, перед тем как выйти, сказала, что они обе нуждаются в отдыхе. Гермиона прижимала ребенка, оставляя нежные поцелуи на щеках. — Моя, — прошептала девушка. — Ты моя дочь. Она рассматривала девочку и, поняв, что у нее такие же кудряшки, как и у матери, Гермиона удовлетворенно выдохнула, радуясь, что дочь не взяла ничего от отца. — Ты решила, как назовешь ее? — спросил Драко, осторожно прикрывая за собой дверь. Да, гриффиндорка думала об этом, перебирая сотню имен. Но она никогда не перебирала много имен для девочки. Грейнджер решила, что судьба ей назло подарит сына. И хотя она любила бы сына всем сердцем, но не смогла бы не думать о Роне, который сделал бы всё, чтобы убедиться, что у нее родится сын. И его жизнь будет в его руках. — Да, и оно идеально, — прошептала она, поглаживая дочку по руке, которая уже крепко спала. А Гермиона, словно загипнотизированная, наблюдала за ней. — И какое? — он сел рядом с ней. — Пока не скажу. Есть один человек, который заслуживает узнать его первым.***
— Она выглядит, как Гермиона. Даже кудряшки, — улыбнулась Пэнси, прижимаясь к плечу Гарри. Когда они зашли в палату, Тео и Блейз прикрыли двери, а Гарри с Пэнси подошли ближе к девушке. — Я могу ее подержать? — спросил Гарри. Поттер протянул руки, но Гермиона прижала ребенка ближе к себе. — Нет! Нет, она моя. Поттер, как и все остальные, выглядел удивленным, но тот факт, что Драко даже не дрогнул, продолжая держать ее за руку, заставил Гермиону почувствовать себя уверенней. Этот ребенок ее, и никто его не отнимет. Никто не заслуживает, кроме двух человек, прикасаться к ней. И никто не сможет это оспорить. — Гермиона… — Нет, Гарри, ты не можешь ее подержать. Она не твоя. — Я знаю, хорошо. Я не буду, — он грустно улыбнулся ей, но Грейнджер не дрогнула. Она столько всего пережила, чтобы, наконец, иметь возможность обнять свою дочь. Умоляла их всех о помощи, и каждому, кого она называла семьей, было все равно. В ее глазах они не заслуживали даже того, чтобы стоять в этой комнате прямо сейчас. И Гермиона поняла это прямо сейчас. Но девушка также знала, что никогда не сможет вычеркнуть их из своей жизни. Но они не будут касаться ее дочери. Не сблизятся с ней. Потому что если когда-нибудь она придет к ним за помощью, они, вероятно, отвергнут. — Почему бы тебе не отдохнуть, Грейнджер? — произнес Тео. — Мы вернемся завтра, чтобы проведать вас обеих. — Ладно, — кивнула девушка. Ведьма хотела, чтобы они ушли, и она могла, наконец, увидеть человека, по которому скучала. Дверь закрылась за ними, но почти мгновенно распахнулась, Скорпиус вбежал внутрь. Винс улыбнулся, закрывая за мальчиком дверь, собираясь ожидать в коридоре, а Малфой поднял своего сына и посадил его на кровать перед Гермионой и малышкой. Скорпиус резко втянул воздух, обхватывая ладошками щеки, его глаза расширились. — Папа. Это ребенок, — прошептал он, понимая, что нужно вести себя тише. — Да, — улыбнулся мужчина. — Скорпиус, — тихо сказала Грейнджер, взяв его за руку и помогая дочери обхватить палец мальчика. Он сидел, как можно, спокойнее, но его улыбка была широкой, а кончики ушей покраснели. — Я хочу познакомить тебя с Аделиной Грейнджер. Она осторожно положила Аделину к нему на колени, поддерживая ее, пока Скорпиус смотрел на девочку сверху вниз. Малышка была похожа на Гермиону. Она — дочь матери, не было никаких сомнений. — Грейнджер? — позвал ее Скорпиус. — Можно я поиграю с ней? С Аде-ли-ной? — Да, — девушка улыбнулась, зная, что мальчик ждал этого момента также сильно, как и она. — Ты можешь играть с ней столько, сколько захочешь. — Хорошо! Я буду очень осторожным. Она такая маленькая, и пальцы у нее такие маленькие. — Так и есть, — сказал Драко, садясь рядом с сыном на кровать. — Значит, ты должен быть уверен, что не сделаешь ей больно. Она еще очень маленькая, но ей тоже нужен друг, который будет о ней заботиться. — Да, я буду. Я буду ее лучшим другом. Мы можем играть вместе в игры, рисовать и читать все мои книги. — Звучит замечательно, — подтвердила Гермиона. И пока они вчетвером сидели на крошечной больничной кровати, тихо говоря о детях и обо всех способах, которыми Аделина и Скорпиус могли бы играть вместе, Грейнджер поняла, что никогда не чувствовала себя такой желанной. — Почему Аделина? — спросил Драко, когда девушка протянула ему ребенка, предлагая взять на руки. Мгновение мужчина смотрел то на нее, то на девочку и, аккуратно забрав ее из рук Гермионы, обнял, придерживая под головой, чтобы ей было удобнее. Тогда она поняла, что у него гораздо больше опыта, чем у нее. Скорпиус заснул рядом с девушкой пару минут назад, и Гермионе больше всего на свете хотелось тоже поспать. Но она не могла справиться с необходимостью смотреть на дочь всю ночь, следя за тем, чтобы ее грудь никогда не переставала вздыматься и опускаться. — Из-за значения имени, — она смотрела, как Малфой нежно убаюкивал Аделину, чтобы та не проснулась. — И какое оно? — он не отводил взгляда от спящего ребенка. А Грейнджер не могла отвести взгляда от них. Ее сердце колотилось, а дыхание сбивалось. — Мужество. Что-то, что потеряла я, и что-то, о чем я позабочусь, чтобы никогда не потеряла она.***
Грейнджер заснула, измученная тяжелым днем, пока Малфой ходил по комнате с Аделиной. Она тоже крепко спала в его руках, и Драко ненароком вспомнил, как впервые держал сына. Почти пять лет назад родился Скорпиус, и теперь у него есть шанс завести себе друга. Он знал, что дети поладят, как только увидел лицо Скорпиуса, когда тот вошел в палату. Нельзя было отрицать, что его сын был также влюблен в маленькую девочку, как и Грейнджер. Как и он. Сначала он заволновался, когда у ведьмы отошли воды, каким-то образом сдерживая свои эмоции. Но еще больше он испугался, когда пришлось отпустить ее руку, а целители забрали девушку. Все, что Малфой помнил: последний раз, когда он сам с этим столкнулся. Когда его жена умерла, а сын остался без матери. Все наихудшие сценарии проносились у него в голове, как только Грейнджер исчезала из поля его зрения, и Драко не мог думать ни о чем другом. Он покинул больницу и пошел к ней домой, чтобы убедиться, что все готово к их возвращению. Слизеринец отправился к Винсу и Скорпиусу, заверив их, что с Гермионой все будет в порядке, хотя он понятия не имел, будет ли так на самом деле. Малфой ходил по коридорам Святого Мунго, размышляя, как она. Родила ли. Хотела ли его видеть. И когда пришла целительница и позвала его, он, не теряя ни секунды, побежал, желая помочь. Когда родилась Аделина, Драко то и дело смотрел то на мать, то на дочь, чтобы убедиться, что обе дышат. Что они обе в порядке. Что живы. Он даже поблагодарил четырех основателей Хогвартса за то, что они подарили Грейнджер момент, которого она так сильно заслуживала. За то, что дал ей шанс, наконец, встретить своего ребенка. И когда он вышел, чтобы сообщить другим хорошие новости, то расплакался в коридоре прямо у ее двери, не в силах больше сдерживать слезы. Аделина родилась здоровой, и мужчина не потерял Грейнджер. Драко не знал, что было бы с ним, если бы он потерял еще и Гермиону.***
— Блейз, я все еще злюсь на тебя, но мне нужно с тобой поговорить. Он оставил Грейнджер и Скорпиуса в больнице с Аделиной, сказав им, что ему нужно решить несколько вопросов, перед тем как он отвезет их домой. Малфой направился прямо в Нотт-Мэнор, планируя отыскать их обоих, но смог найти только Блейза. — Почему ты злишься? Что случилось? — Забини сел на белый диван, что стоял посреди комнаты, доставая бутылку Огденского виски. Драко подошел к нему, пытаясь собраться с мыслями. — Мне кажется, я заболел. — Заболел? У тебя лихорадка? — Нет, Блейз, — выдохнул Драко. — Но мое сердце колотится, и я не могу трезво мыслить. Желудок постоянно скручивается, и постоянно кажется, что кто-то заколдовал мою одежду, потому что мне все время жарко. И рот продолжает делать что-то странное, растягивается в разные стороны, и из-за этого у меня болят щеки. — Ты имеешь в виду улыбку? — Забини нахмурился. Драко заставил себя ухмыльнуться. — Это все ее вина. Она проникла в мои мысли, и я не могу думать ни о ком, кроме нее. Она определенно прокляла меня из-за того, что я сделал в детской. — Кто тебя проклял? Я не понимаю. Малфой сделал большой глоток, чувствуя, как алкоголь обжигает его горло. — Грейнджер. — Ох. — И что это за “ох”? Это никак не объясняет мою болезнь. — Ты уверен, что хочешь услышать свой диагноз? Это будет, вероятно, неожиданно. — Конечно. Скажи мне, что со мной не так. Забини откинулся на спинку дивана, сделав еще один глоток, и положил руку на подлокотник, в то время как другая его рука по-прежнему покоилась на ноге. Он уставился на блондина, его глаза были полны решимости и удивления. — Последний шанс отступить. — Блейз. — Хорошо, — он поставил стакан на столик. — Помни, что я тебя предупреждал. Драко замер и повернулся к мулату. Его терпение заканчивалось. — Ты влюбился. — Не будь смешным, — усмехнулся мужчина. — Я был влюблен, и это было иначе. — Просто подумай, — он встал и положил руку на плечо Малфоя, смотря прямо тому в глаза. — Ты все время из-за завещания Уизли проводил с Грейнджер, делая то, что вы делали. Ты увидел ее лучшую сторону. Грейнджер, вероятно, делает какие-то мелочи, которые заставляют твое сердце биться чаще. И я думаю, что ты как раз описываешь именно такие моменты. Между вами вспыхнула искра, и она превратилась в нечто большее. Во что-то более глубокое. И сейчас ты в нее влюблен. Драко, приоткрыв рот, сверлил друга взглядом. Его мозг не хотел обрабатывать эту информацию. Через мгновение ему, наконец, удалось хоть что-то произнести. — Что это, блять, было? — Я неплохо умею любить, Драко. У меня удачный брак, забыл? Так что я уверен, что ты определенно влюбился в Грейнджер. — Как, блять, Тео с тобой живет? И нет, я не влюблен в Грейнджер. — Хорошо, скажи, что ты не влюблен в нее, что она не заставляет чувствовать тебя как-то иначе? Что она не делает тебя более мягким и нежным? Что она не делает тебя лучше? Драко задумался, но уже и так знал ответы на эти вопросы. — Она заставляет меня чувствовать себя желанным. Заставляет чувствовать себя нужным. Заставляет меня хотеть быть лучшим отцом для Скорпа. Мне хочется уберечь ее от любой боли. А еще я, блять, хочу ее тра… Малфой захлопнул рот. — Ох, блять, — выдохнул он. — И это, мой друг, называется, влюбиться, — ухмыльнулся Блейз, хлопнув Драко по спине. Блондин не мог пошевелиться. Он не мог думать, не мог говорить. Малфой даже не заметил, как вспыхнул камин, и в комнату вошел Тео. — Что случилось? — спросил Нотт. — Драко влюбился в Грейнджер, — улыбнулся Блейз. — Наконец-то! Я видел, как они смотрели друг на друга. И это сексуальное напряжение… Он его проигнорировал. И теперь все симптомы имели смысл, но Драко знал, наверно, это с самого начала, пытаясь игнорировать чувства. Он убедил себя, что это всего лишь физическое влечение. Но теперь мужчина уверен, что это неправда. Потому что в тот момент, когда целительница положила Аделину Грейнджер на грудь, и она расплакалась, прижимая девочку ближе, Драко понял, что любит Гермиону Грейнджер.***
— Готова идти? — он сглотнул ком в горле. — Почти, — сказала девушка, призывая свою уродливую сумку. — Папа, у тебя вся рука мокрая, — простонал Скорпиус, вытирая ладонь о рубашку. Драко не отводил взгляд от Грейнджер. Мерлин, какая она красивая. Она снова была в джинсах и джемпере, и тогда Малфой понял, что она вообще не носила джинсы за последние несколько месяцев, которые они провели вместе. Мужчина переместил руки, крепче прижимая Аделину к своей груди, и снова взял за руку Скорпиуса, пока Гермиона собирала вещи. Ей не терпелось вернуться домой, и Драко очень хотел помочь ей обустроиться. — Хорошо, думаю, я все, — она улыбнулась, забирая дочку из его рук. Он бы взял ее сумку, но в нее уместилось все, что ведьма привезла с собой в больницу. Почему они не использовали ее, когда делали покупки для ребенка? Тогда бы Драко не пришлось постоянно уменьшать вещи и носить их в своих карманах. — Драко? — Да, Грейнджер? — Ты в порядке? — Да. — Уверен? Ты выглядишь немного… бледным. Драко был не в порядке. Он мог поклясться, что видел кольцо света над ее головой, солнечные лучи, освещающие ее тело, покрывающие ее и Аделину золотым мерцанием. А может, он действительно заболел. — Со мной все хорошо. Просто давай доставим вас домой.***
Малфой не знал, что люди, называющие себя “друзьями” будут ждать их дома. Они воспользовались камином, боясь аппарировать вместе с Аделиной. Девушка планировала по прибытии отправиться прямо в постель. Но Драко не могло так повезти. Они столпились вокруг нее, рассматривая спящего ребенка, и Драко отвел Скорпиуса на кухню, где он сразу начал играть с котом. Драко вернул зверя, когда тот начал вонзать когти в ковер в комнате Грейнджер. Он, должно быть, понял, что та ушла, и у него случился какой-то приступ бешенства, отчего тот попытался поцарапать всех, кроме Скорпиуса. Ему явно понравился его сын. Поэтому слизеринец оставил его в доме Грейнджер, покинув Нотт-Мэнор, а затем вернулся в больницу Святого Мунго. — Ты сказал ей? — спросил Тео, подходя к ним. — Кому? Что? — Грейнджер. Что ты ее любишь… — Тише! — прошипел Драко, моментально закрывая сыну уши, чтобы тот не услышал это странное слово на букву “л”. — Приму это как ответ “нет”. — Конечно, я ей ничего не сказал. Она только что, блять, родила ребенка. — Папа. — Извини, Скорп. Я отдам тебе галеон позже, — мужчина повернулся к Тео. — Ты должен моему сыну галлеон. — Я дам ему их сто, — Нотт махнул рукой, будто не имело значения, что он просто отдаст сотню галлеонов. Да, они не были бедны. Драко заметил, как Скорп засиял при мысли, что его дядя Тео даст ему так много галлеонов, но внимание мужчины было обращено к рядом стоящему другу. — Ты должен сказать ей, Драко. Такие вещи нельзя долго хранить в секрете. — То, о чем мы с Грейнджер говорим, тебя не касается. У нее только что родился ребенок, Тео. Ты не представляешь, как тяжело ей, вероятно, будет. Она будет воспитывать ребенка одна. — Но она будет не одна. У нее есть все мы. Нотт оглянулся через плечо, и Малфой проследил за его взглядом, увидев всех именно там, где он их оставил — перед камином. Гермиона все еще прижимала Аделину к груди, а Поттер и Пэнси наблюдали за ней с небольшого расстояния. Блейз стоял к ней ближе всех, аккуратно протягивая палец, чтобы Аделина обхватила его, и Грейнджер даже не увеличила между ними пространство. Блейз был допустимым. Поттер внезапно повернулся, направляясь прямо к нему, и Тео ухмыльнулся Драко, прежде чем развернуться и подойти к своему мужу. — Малфой. — Поттер. — Здравствуй, Поттер! Он повернулся и посмотрел на Скорпиуса, и Драко понял, что они встречаются впервые. Гарри был единственным человеком в их компании, кто действительно не имел ни малейшего представления о жизни слизеринца. И хотя мужчина был зол на Пэнси, он знал, что без его согласия она ничего бы ему не рассказала. — Эм-м, привет. Как тебя зовут? — Меня зовут Скорпиус Гиперион Малфой. Мне почти пять лет, и я люблю драконов! — Скорп, — позвал его Драко. Он пытался научить своего сына быть настоящим слизеринцем. Держать свои карты при себе и раскрывать только то, что имеет значение. Но мальчик при знакомстве с кем-то каждый раз вел себя одинаково. — Ты Малфой? — спросил Поттер. Идиот. Он именно так и сказал. — Да! Мой папа Драко Люциус Малфой, ему двадцать шесть лет, и он не любит блин… — Ладно, Скорп. К сожалению, Поттер уже знает это, — он повернулся лицом к мужчине, который так-и-не-смог-умереть. — Что ты хочешь? — Мгмх, я просто… я хотел… ну… — Просто покончи с этим. — У тебя есть сын? С каких пор у тебя есть сын? — Уже почти пять лет, как он и сказал, но я уверен, что это даже близко не то, что ты хотел спросить. — Да, ты прав. Рядом с тобой в доме Гермионы стоит мини-Малфой, который гладит Живоглота, когда тот не подпускает никого к себе, не выцарапав тому глаза. — Поттер. Мой сын стоит рядом с нами, как ты только что сам сказал. Держи его подальше от всего этого. — Верно, извини, Скорпиус. — Все в порядке! Папа сказал, что мы всегда должны прощать наших друзей, но только тогда, когда они этого заслуживают. Я думаю, ты заслужил это, Поттер. — Меня зовут Гарри. — Но папа зовет тебя Поттер, поэтому и я буду тебя так называть. Все вышло из-под контроля. Он хотел, чтобы этот идиот ушел. Он хотел, чтобы они все ушли. Он все еще был в ярости на них всех, и единственная причина, по которой Драко еще не начал кричать, заключалась в том, что Скорпиус находился здесь, а Гермиона в настоящее время счастливее, чем когда-либо. — Поттер, ближе, блять, к сути. — Папа. — Я хотел поблагодарить тебя. За то, что был рядом с Гермионой, когда она рожала Аделину. Грейнджер назвала им ее имя. Малфой знал, что в конце концов она это сделает, но был просто рад, что они не узнали его первыми. — Нет, это все. Ты ничего не скажешь? — Насколько я помню, Поттер, у нас однажды был разговор, в котором я упомянул, что ничего тебе не должен. И это еще в силе, так что отъебись. — Папа! Он заворчал и призвал из кармана Тео пять галлеонов, чтобы отдать их сыну. — Больше такого не повторится, Скорп. Поттер смотрел то на отца, то на сына, прежде чем кивнуть и вернуться к Грейнджер.***
Повсюду были разбросаны игрушки и маленькие наряды. Как будто один из тех маггловских магазинов взорвался в ее гостиной к тому времени, когда они все ушли. Драко подобрал стопку маленьких белых нарядов и положил их на кофейный столик. Затем вызвал из детской небольшую корзинку, заваливая ее мягкими одеялами, а затем взял Аделину из рук девушки и поставил корзинку перед ней. Между ними сидел Скорпиус с маленькой сумочкой в руках. Он чуть не подпрыгивал на стуле от волнения, так как ждал этого момента часами. — Теперь наша очередь? — Да, — улыбнулся Драко, поднял сына и посадил к себе на колени. Грейнджер в замешательстве нахмурилась. — В чем дело? — расплылась в улыбке она. — Время подарков! — Скорпиус принес кое-что Аделине, и мы хотели подождать, пока все уйдут. Мальчик не стал ждать ни секунды, открыл сумку и вытащил свой подарок. Он вложил его ей в руку, и рот Гермионы приоткрылся. Девушка была потрясена тем, что увидела. — Это… — История Хогвартса с объемными рисунками. Скорп сам нарисовал парочку. Она открыла ее, пролистывая страницы и смотря на все маленькие картинки, которые Скорпиус решил добавить. Он скопил большую часть своих галеонов для этого подарка, утверждая, что ему нужно подарить ребенку что-то «потрясающее», чтобы Грейнджер точно позволила ему поиграть с ней. Даже когда мальчик купил книгу, то решил, что она недостаточно хороша, поэтому внес в нее некоторые свои изменений. — Тебе нравится? Как думаешь, Аделине понравится? — Мне очень нравится. И ей тоже, — Гермиона задыхалась, глаза наполнились слезами. Она притянула Скорпиуса к себе на колени и крепко обняла. Он, хихикая, обвил руками шею девушки. Это был тот момент, когда они обнялись по-настоящему. — Спасибо, Скорпиус, это лучший подарок. — Уверена? Ты даже не видела мой, — ухмыльнулся Драко, отчего Гермиона мгновенно покраснела. — У тебя тоже? — Конечно, — он призвал небольшой пакетик из детской. Мужчина заранее оставил его здесь, когда возвращал домой рыжее чудовище. — Вот, — он вложил ей его в руку, потянув сына на себя. Грейнджер подождала мгновение, глядя на обертку, прежде чем разорвать крафтовую бумагу и достать то, что он купил. Она ахнула, слезы не только наполнили ее глаза, но и потекли по щекам. Мужчина подарил ей то, что она не смогла купить сама, и то, чего она так и не получила от других. — Драко… Маленькое розовое платье было крошечным в ее руках. Созданное из лучшего материала, делающего его единственным в своем роде, поскольку он заказал его специально за один день, когда родилась Аделина. Бархатные пуговицы достигали начала юбки, поверх которой было изящно накинуто розовое кружево, из-за чего она казалась еще более пышной. Грейнджер понравилось. — С-спасибо. Я не… я не могу… тебе не нужно было этого делать, Драко, но спасибо. Оно идеально. Девушка вытерла слезы, держа платье в одной руке, и посмотрела на дочь. — Она действительно здесь, — ведьма улыбнулась, не отводя взгляда от девочки. — Я так переживала, что что-то случится из-за завещания. Что Рон сделал что-то, чтобы… — Все хорошо, — Малфой взял ее за руку, забывая о том расстоянии, которое было между ними. — Она здорова, ты счастлива. И это все, что имеет значение. — Но что по поводу завещания? У меня не сын, и что дальше? — Скорпиус спрыгнул с его колен и побежал за котом, давая Драко возможность сменить тему. — Не думай об этом сейчас. Сосредоточься на себе и Аделине на некоторое время… — Но мне нужно знать. Она в безопасности? Я в безопасности? — У тебя все будет хорошо. У вас обеих. Насколько я знаю, традиционное заклинание, которое он использовал, не действует на дочь, только на сына. Ничего не случится с вами обеими. Всего лишь остался последний обряд, но об этом должен беспокоиться я, а не ты. Проведи некоторое время со своей дочерью, Грейнджер, вы обе это заслужили. — Хорошо, пока с ней все в порядке. Но я хочу оставить это все, как можно быстрее, в прошлом. Последние пару месяцев были адом, и я готова двигаться дальше. Скажи, что мне нужно сделать, и я сделаю это. Ей нужно было отдохнуть. Волшебная беременность обычно тяжела в течение девяти месяцев, но после родов ведьма довольно быстро восстанавливается, но это не значит, что Грейнджер должна вернуться к привычной жизни. Ей нужно приспособиться к новой жизни, к ребенку, заботиться о нем, находя также время и для себя. По крайней мере, какое-то время он не будет беспокоить ее завещанием. Драко хотел изучить еще раз все чистокровные традиции, и только потом рассказывать что-то Гермионе. — Я дам тебе неделю, Грейнджер. Неделю, которую ты посвятишь себе и Аделине. — Неделю? Однозначно, нет. — Мы не будем об этом спорить. Неделя минимум, а потом я подумаю. — Малфой. Он встал, зовя Скорпиуса. Мальчик хихикнул, когда отец поднял его, прижимая к своей груди. — Вы уходите? — внезапно спросила девушка, смотря на двух Малфоев. — Тебе нужно поспать. — Не уходите. Пожалуйста. Я не готова остаться одна. Вы можете переночевать в комнате для гостей и… — Ночевка у Грейнджер! — воскликнул мальчик. — И это еще первая ночевка Аделины! — Я не думаю, что… — Пожалуйста, не уходите. Драко перевел взгляд с ее умоляющих глаз на своего сына, пребывающего в полном восторге, а затем посмотрел на спящего ребенка. Он вздохнул, затем наколдовал патронус, и перед ним материализовалась панда. Его сообщение было простым: мужчина дал Винсу понять, что оба останутся сегодня вечером в доме Грейнджер, и как только панда исчезла, он отпустил Скорпиуса и снова проделал ту отвратительную вещь со своим ртом. Он улыбнулся. — Первая ночевка Аделины, — сказал Малфой, и Гермиона облегченно выдохнула. Она прижала дочку к своей груди и повела Драко и Скорпиуса вверх по лестнице.***
Малфой перенес кроватку в ее спальню. Грейнджер было некомфортно от того, что Аделина спала в другой комнате, поэтому Драко поставил кроватку рядом с ее, убедившись, что между ними не осталось пространства. Комната Гермионы оказалась не такой, как он ожидал. Она была обычной. Простой. Совсем не гриффиндорской. — Спасибо, — улыбнулась девушка, когда Малфой положил Аделину в люльку. Он рассказал Грейнджер, как правильно пеленать ее, укачивать. Она повторяла действия раз за разом, пока не получилось. Ведьма переоделась в отвратительную пижаму, но у него не было времени жаловаться, когда его взгляд скользил по ее телу, напоминая мужчине, что произошло, когда они последний раз были в этом доме. Он отвернулся. — Мы со Скорпом будем в соседней комнате. Зови, если что-то понадобится. — Я уверена, что мы будем в пор… — Не стесняйся просить о помощи, Грейнджер. Если что-то понадобится, просто скажи. Он помнит первую ночь, когда спал с маленьким Скорпиусом. Ему было четыре месяца, и это определенно была незабываемая ночь, когда тот не спал, крича и плача. — Хорошо, спокойной но… — Это моя фраза, — ухмыльнулся он. Сделал шаг ближе, немного приподнимая ее подбородок, чтобы девушка посмотрела на него. Ее рот приоткрылся, и Малфой подавил желание зажать ее нижнюю губу между зубами. — Спокойной ночи, Грейнджер. Она не пошевелилась, когда Драко отпустил; когда повернулся и направился к двери; когда закрыл за собой дверь. И Малфой знал, что ведьма так и не пошевелилась, пока тот шел в свою комнату.