Тайны белых роз

      Боль. Она лавой растекалась по телу. И где онемение, когда оно так нужно? Больно было даже дышать. Хотя он точно помнил, что получил ранение в бок. Слишком далеко от легких. А вот печень спасло разве что чудо. Если бы ее задело — истек кровью за несколько минут. А он… Сколько он уже здесь? В каменном мешке не было ориентиров. Руки, за которые его подвесили, давно уже потеряли чувствительность.       Резкий звук, неожиданно нарушивший тишину, резанул по ушам, заставив измученное тело дернуться. Однако он сдержал болезненный стон, щурясь на свет, от которого успели отвыкнуть глаза. Лишь через несколько мгновений он смог разглядеть что-то за пеленой света факелов, отметив, что последователей Темнейших пятеро. Четверо с мечами — воины или телохранители. Капюшоны их черных одеяний скрывали лица полностью, и разглядеть их не представлялось возможным.       Губ коснулась кривая усмешка. Как же так? Ведь они примкнули к сильнейшим, а боялись показать лица израненному закованному в цепи пленнику… Трусливые крысы.       Последнее он выплюнул вслух. А в ответ до него донесся мелодичный до боли знакомый смех.       — Разве так можно, любимый племянник, о преданных всем сердцем слугах?       Стук каблучков о каменный пол болезненным эхом отзывался в его воспаленном разуме. Невзирая на холод подземелья, как и всегда в открытом соблазнительном платье, подчеркивающем прелести ее фигуры, сводящие с ума смертных, Плежаннель вышла в круг света. Сделала шаг к пленнику, чтобы скользнуть по его щеке длинными, сильно заостренными к концу ногтями. Однако он отдернулся, игнорируя вспышку боли:       — Преданных кому?       — Всем нам, — чуть скривив губки, отозвалась богиня ночи, подушечкой пальца скользнув по его губам, чтобы игриво подцепить нижнюю кончиком ногтя. — Разве ты не чувствуешь? Силу. Обожание. Власть.       В ответ он лишь обнажил удлинившиеся клыки, предостерегая от дальнейших прикосновений. Сейчас он чувствовал только бесконечную боль и невыносимую жажду, обостренную большой кровопотерей. Мог думать только о том, как бежит по венам смертных вожделенная вязкая жидкость, слышал только стук сердец, ее перегоняющих.       — Мое бедное дитя… — ласково проворковала Плежаннель, скользнув ледяными ладонями по его рукам, разгоняя кровь, причиняя боль и срывая с бледных губ болезненный стон, что она поймала своими губами, касаясь почти нежно.       Он дернулся, обжегшись об этот невинный поцелуй, чувствуя, как кровь бежит быстрее, и темнейшая засмеялась, положив ладонь ему на затылок и углубляя поцелуй. Не замечая, что клыки ранят, коснулась умелым языком. Сколько мужчин успело через нее пройти? Мысль отрезвила, и он снова отвернулся, разрывая навязанную ему страсть.       — Гордец, — ласково промурлыкала развратница, прильнув к хорошо сложенному телу воина своим гибким станом.       Волосы цвета золота источали одуряющие ароматы роз и крови. Рука ее скользнула по каменным от напряжения мышцам в ласкающем жесте, но лишь для того, чтобы безжалостно надавить на рану в боку, срывая с губ полный боли крик. В глазах на мгновение потемнело.       — Я могу прекратить твои мучения прямо сейчас, — выдохнула Плежаннель ему в самое ухо.       Рука ее скользнула ниже, начиная ласкать столь умело, что он зажмурился. А когда открыл глаза, вместо темнейшей перед ним оказалась смертная, продолжая ее черное дело. То краснея, то бледнея, она смотрела на пленника со смесью смущения, восхищения и искреннего вожделения.       Скользнув за спину рыженькой красавице, Плежаннель мягко потянула завязки чужой накидки, чтобы позволить ей скользнуть вниз по коже, открывая чужому взору нежное девичье тело. Откинула мягкий медный локон, обнажая тонкую шею, чтобы коснуться губами, прихватывая отчаянно бьющуюся жилку. А мгновением спустя удлинившиеся клыки пробили нежную молочную кожу, пуская кровь.       — Сладкая… — прошелестела темнейшая, собирая кровь губами, но не делая глотка.       Нутро буквально скрутило от жажды, с которой он боролся на протяжении всей своей жизни, но никогда та не была столь сильна. Сознание затянуло пеленой тумана, оставляя один только инстинкт. Выжить. Пусть и ценой чьей-то жизни. Жизни смертной, которые для того и были созданы, чтобы питать их. Он застонал, наблюдая, как кровь прокладывает себе путь к тонкой ключице красавицы.       — Мой господин… — выдохнула девушка, прильнув к измученному, дуреющему от жажды и возбуждения пленнику.       — Не надо… — выдохнул он, не доверяя собственной выдержке, которая трещала по швам. Клыки зудели от желания войти в две аккуратные дырочки, оставленные Плежаннель, неожиданно оказавшиеся так близко…       Что делает, он понял, уже совершив первый глоток, а в голову вонзился тихий вскрик девушки, впрочем, не пытавшейся отпрянуть.       Замки на кандалах открылись, освобождая руки. И словно сорвало последний засов. Почти зарычав, он прижал к себе красавицу непослушными руками, жадно впиваясь в тонкую шейку, не в силах остановиться, даже когда она ослабела в его объятиях, медленно холодея…       Резко вырвавшись из липких объятий сна, Винсент обнаружил себя за столом в кабинете Артура, хотя и не помнил, чтобы перебирался туда. Он снова ходил во сне. Во рту ощущался стойкий привкус человеческой крови. Но, несмотря на это, барон испытывал дикую жажду.       — Нет. Только не это!       Острое чувство дежавю накрыло с головой, и он вскочил на ноги, собираясь убедиться, что никто не пострадал, но обессиленно рухнул обратно в кресло. Голова закружилась.       Послышался стук в дверь, и в помещение тихо, точно мышка, прошла Амелия.       — Винсент? — обеспокоенно спросила она.       Знать, хорошо он выглядел...       — Что случилось? — всеми силами стараясь показать, что в порядке, спросил барон. Зачесал пятерней назад челку с седой прядью, прежде чем отложить документ, содержания которого не помнил.       — Прибыли Грант и Лангерус, — доложила Амелия, взяв на себя роль секретаря главы Совета и рода. — Я велела подать в гостиную крепкий кофе.       Искусительница.       Винсент улыбнулся непослушными губами:       — Умница. Что бы я без тебя делал?.. Попроси, пожалуйста, Генри зайти. Пусть захватит лекарство, — как можно небрежнее попросил он. — И поторопи Уильяма с решением. Пора.       Амелия непозволительно ярко просияла, доложив:       — Он согласен.       Ну хоть какая-то хорошая новость, право слово. Винсент даже улыбнулся. Ну или попытался. Вполне возможно, это выглядело как нервная лицевая судорога, вот только проконтролировать сей момент не получалось. Клыки свербели, просясь на волю, а во рту было сухо, как в пустыне. Удивительно, что он вообще мог говорить в таком состоянии. А вот показываться таким перед советом определенно не стоило.       — Я спущусь в гостиную через несколько минут. А ты пока расскажи Уильяму, что ждет его на совете.       — Как прикажете, господин глава Совета, — учтиво склонив голову и чуть улыбнувшись, прелестница поспешила прочь.       Генри все верно понял и, прикрыв за собой дверь, поставил перед бароном двойную порцию лекарства. Проследив, что тот выпил все до последней капли, поинтересовался, не требуется ли его милости что-нибудь еще.       — Умыться было бы неплохо — признался Винсент.       Генри кивнул, вновь догадавшись о том, что не было озвучено, проводив еще слабого барона до ванной.       — Милорд, — осторожно начал дворецкий, держа наготове мягчайшее махровое полотенце, пока Винсент ополаскивал лицо ледяной водой, пытаясь прийти в себя. — Я знаю, что это крайняя мера, но… Мне кажется, что вам необходимо свежее лекарство.       — Нет, — резко отозвался Винсент, уперевшись ладонями в умывальник.       — Говорят, милорда Кэмпбелла отпаивали свежей кровью, для ускорения регенерации, именно потому он и пошел на поправку так быстро. И...       — Я сказал: нет, Генри! — не выдержав, повысил он голос. Отголоски сна еще мелькали в голове, мешаясь с реальным беспокойством. И от перспектив становилось тошно. — Пить кровь из открытой раны слишком опасно. Я не собираюсь рисковать смертными. Это не обсуждается.       Последний раз ополоснув лицо, он воспользовался учтиво поданным полотенцем и поспешил прочь, на ходу приводя в порядок волосы. Так что перед советом, члены которого продолжали прибывать, Винсент предстал свежим, как после ванны с благовониями и морской солью.       Поприветствовав присутствующих, он прошел к креслу, но прежде чем опуститься в него, жестом пригласил войти Амелию и Уильяма, что мялись на пороге подобно нашкодившим гимназистам. Нахмурился:       — А где Арчибальд?       Собравшиеся, вдруг хватившись недостающего члена Совета, заозирались, то ли надеясь, что Винсент просто не заметил оружейника, то ли ждали, что сейчас кто-то скажет, что Гордон жаловался на самочувствие, или видел, как его экипаж стоял у кузницы, меняя ось колеса. Но признаний не последовало.       — Не похоже это на старика, — заметил Виктор Лангерус.       Арчибальд Гордон не опоздал на совет еще ни разу за свою долгую жизнь, в самых крайних случаях извещая о своем отсутствии с посыльным, и его отсутствие немедленно было расценено дурным знаком.       — Максвелл, — окликнул Винсент Флеминга. — Будьте любезны, съездите к Гордонам. Узнайте, в чем дело.       Ждал ли он некого сопротивления со стороны Флеминга, который, судя по долетавшим слухам, продолжал лютовать по поводу наследства Файнсов и положения Винсента в Совете? Вероятно. Однако, Максвелл оказался разумнее, чем хотел показаться. А потому, кивнув, поспешил прочь. Вне Совета он будет куда как полезнее сейчас.       Едва заметно выдохнув, Винсент вновь обратился к присутствующим:       — Не будем терять времени, господа. Пока займемся рутиной. Хочу объявить вам новый состав совета: Арчибальд Гордон, Томас Грант, Энтони Балинжер, Эван Кэмпбелл, Виктор Лангерус. Секретарь совета: Элизабет Беррингтон, ее помощница: Амелия Файнс, — объявил он о своем решении, заметив изумление многих, и в первую очередь девушек, которых в свои планы не посвящал. Но других кандидатур он все равно не видел. — Возражения?       — При всем моем уважении, — позволил себе заметить Томас Уэбстер, что тоже точил на Винсента зуб, за то, что бесполезный для общества Матиас Беррингтон все еще был жив, не позволяя им вступить в права наследования. — Место женщины не при Совете. Что за деструктивные реформы вы пытаетесь провести, барон?..       Винсент и бровью не повел:       — Это и близко не реформы, Томас. Только попытка выжить. Но когда придет их время, не беспокойтесь, о благополучии вашей дочери я тоже позабочусь.       Уэбстер задохнулся от возмущения, то ли прочитав несуществующую угрозу в словах главы Совета, то ли оскорбившись предположению, что он не заботится о собственной дочери. Оглянулся на присутствующих, но поддержки не нашел. Впрочем, это были сугубо его личные трудности.       — Сядьте, Томас, — велел Грант. — Не отнимайте у Совета драгоценное время. Уверен, барону Файнсу еще много что есть нам сказать, не так ли?       — Вы правы, — согласился Винсент. — У нас на повестке еще два пункта. Поскольку второй касается графа Гордона, начнем с другого. Хочу представить вам Уильяма Барретта, отважного юношу, пожелавшего присоединиться к нам в эту трудную минуту.       Мягким жестом Винсент пригласил Уильяма выйти к Совету, и тот, с трудом сумев отлепиться от стены, с которой, казалось, желал слиться, тем не менее смело вышел ближе к центру гостиной, учтиво склонив голову:       — Для меня честь быть представленным Совету, господа.       — Удивительной скромности молодой человек, — улыбнулся Винсент без доли иронии. — Талантлив, добросовестен, честен. Служит младшим помощником инспектора и, считаю, в будущем займет место Хейлера. Ввиду совпадения наших желаний и целей, предлагаю его в качестве посвященного.       — Чтобы сместить Хейлера с насиженного места, придется выносить его из кабинета вместе с креслом, он к нему прирос, — с тихим смешком фыркнул Грант, закуривая. И право слово, Винсент впервые видел его с сигаретой. — Тем не менее, я “за”. Мистер Барретт действительно показал себя человеком преданным.       Остальные члены Совета были с ним солидарны. Впрочем, они были не в полном составе, и это не переставало беспокоить, как мог бы давить камень в груди. Винсент сделал намеренно глубокий вдох, надеясь избавиться от неприятного ощущения, и что этого никто не заметил.       — В таком случае, вопрос объявляю решенным. Не присутствующие члены совета смогут оспорить его в течение суток, потом Энтони нанесет ему печать. Садитесь, Уильям, — разрешил он, заметив, что тот, кажется, и сам готов упасть в ближайшее кресло. — А теперь перейдем к главному вопросу. Если что, я потом лично передам Арчибальду суть нашей беседы.       — Итак, господин глава Совета, — подал голос Энтони, нагло отбирая у Гранта сигарету, но не для того, чтобы сделать затяжку, а всего лишь безжалостно затушить ее в пепельнице. — Речь пойдет о нашем будущем, возможно, как вида в целом, верно?       Возмущенный взгляд Томаса Гранта он упорно игнорировал, как и тихий смешок кого-то из присутствующих.       Впрочем, стоило Винсенту озвучить суть последнего пункта в повестке дня, и собравшимся стало не до смеха. Шутка ли, выйти против порождений Тьмы, о которых ничего толком и не знали, многие в глаза не видели. Порождений, которые засели по темным уголкам города. А еще и не посвященные смертные ничего не должны узнать, что, несомненно, усложняло задачу.       — Порождения Тьмы многообразны, это мы уже поняли. Но ведь и методы должны быть разные. Универсальное оружие — это утопия, — подал голос Эдмиан Блэк, до того державшийся в тени. — Можно хоть какую-то конкретную информацию? Что удалось выяснить?       — Разумеется, — немедля ответил Винсент. — Универсальное оружие существует — клинки, что испокон веков ковали Гордоны. Что же касается особенностей тварей, то о них нам вкратце поведает Эдмонд Честертон. Прошу вас, Эдмонд.       — Благодарю, — кивнул несчастный жрец поневоле, прежде чем выйти к свету и остановиться подле кресла Винсента. — В первую очередь, мы не можем утверждать, что клинки универсальны — слишком мала выборка, но показали они себя чрезвычайно эффективными. Как эффективен и концентрированный ультрафиолет. Однако с ним проблематичнее. Как я понимаю, фото-кристаллы кремния, способные накапливать ультрафиолетовый заряд, которыми господин глава Совета пользовался для экспериментов над кожей попелави в лаборатории, слишком малы, чтобы использовать их как реальное оружие.       Винсент был вынужден согласно кивнуть. Что правда, то правда. Ни прадеду, ни отцу в сотрудничестве с Грантами так и не удалось создать крупный образец, который мог бы похвастаться столь уникальным свойством.       — На науку мы положиться в этом вопросе не можем, — подтвердил он удрученно.       — Что ж, тогда будем опираться на холодное оружие и защитные ритуалы, — кивнул Эдмонд. И подойдя к пробковой доске, которую принесли слуги из лаборатории по его просьбе, приколол к ней первое изображение. — Это попелави — первое, с чем мы столкнулись. Существо небольшое, но довольно опасное. Размером с собаку, схожее не то с мумией несчастного животного, не то с его обгорелым трупом, что продолжает дымиться. Может становиться нематериальным и тем самым ускользать. Энергетический вампир. Питается, сжигая своих жертв. Физически не особо силен, но довольно быстр и стремится вцепиться в вас зубами, чтобы поджечь. Сталь против них довольно эффективна. Это они виновники инцидента в цирке.       Следующий, Нурд. — На доску отправился очередной рисунок, столь же детальный, как и предыдущий. Интересно, кто рисовал? Матушка? Амелия? Рисунок не выглядел старинным, но и его руке он не принадлежал. — Крупный, сверхопасный паразит. Намертво вцепляется в позвоночник жертвы и берет ее под контроль через внедрение в нервную систему. Физическое отделение ведет к сильнейшим травмам. Однако, самое опасное — это то, что может сотворить его жертва. Несчастный Чарльз тому подтверждение. Нурд - весьма сложно уничтожимое существо, его физическое воплощение достаточно крепкое. Шанс есть, если попасть в сочленение верхних пластин. Однако, если нурд уже прикрепился, скорее всего, это добьет его жертву. Мы с Эваном разработали новые печати, которые можно носить с собой, но максимум, что они могут, это предупредить о его приближении.       Еще одно порождение Тьмы. Крайты. Существо, схожее с крысой и по размеру, и по внешнему виду. Главная опасность — их укусы ядовиты и яд парализует. Благо, они боятся любого света, а даже от малой искры вспыхивают как факелы и обращаются в прах. Могут сбиваться как в мелкие, так и в большие стаи. Лучше иметь при себе хотя бы спички. Иначе они полакомятся вами, как несчастной смертной пару дней назад.       Главы родов притихли, внимая, и кто-то, похоже, уже мысленно хоронил себя, такие у них были лица. Не дело… Вот только добрых вестей, подбодрить, у Винсента для них не имелось, наоборот.       — Прошлой ночью, в порту, люди подверглись нападению не опознанных ящероподобных тварей, воздействующих на разум с помощью инфразвука, к счастью, есть несколько выживших. Энтони, вам удалось вытянуть что-нибудь из Декарта?       Доктор Балинжер поднялся, сменив Эдмонда.       — Мой новый пациент не особенно словоохотлив, но мне удалось восстановить по рассказам картину происшедшего. Твари пришли со стороны Нижнего Города. Рыбаки, зашедшие в порт за полчаса до несчастья, говорили, что видели существ с сине-серой чешуей, что распугали всю рыбу. Декарт вышел из здания, чтобы расспросить рыбаков поподробнее, и тут все вдруг точно сошли с ума. У него зазвенело в ушах, после чего его самого накрыло безотчетным страхом. Отчего-то, он решил найти спасение в воде, почти прыгнул, когда оттуда показалось существо, похожее на ящера когтистыми передними лапами, снабженными перепонками, и плавниками вместо задних. С круглой пастью, полной конусообразных острых зубов. Оно схватило его, но кто-то прыгнул совсем рядом в воду, и тварь переключилась на него, а Декарт в ужасе отполз от края, — с этими словами он вытянул из внутреннего кармана небольшой листок, чтобы прикрепить его к пробковой доске. — Полагаю, что это рибар. К местам их обитания вообще лучше не подходить. К сожалению, таким местом они выбрали порт. Обитают только в теплой соленой воде. Пресная вода для них губительна.       — Но опреснить портовые воды у нас не выйдет, — тихо и задумчиво вклинился Виктор. — Есть идеи? Не ловить же их вручную…       — Боюсь, другого выбора у нас нет, — тяжело вздохнул Балинжер. — Они слабы физически. Конечно, можно было бы их подманить и перебить вручную, но проблема в том, что мы не знаем размеров их колонии. Мое предложение: немного побыть браконьерами. Оглушить колонию шашками динамита, а после выловить сетями. Мы сможем договориться с рыбаками? За хорошее вознаграждение, конечно.       — Думаю, да, — заверил Винсент. — Я слышал об одном глухом капитане рыболовного судна, его команда обучена общаться знаками. Работать с воском в ушах не составит для них проблем. И еще, — добавил он ложку дегтя, посчитав, что с первым вопросом они закончили. — Следует опасаться также нападения с неба. Мне описали его как… кхм… Дьявола с крыльями летучей мыши и большими когтями, любителя внутренностей. Полагаю, он антропоморфен, прямоходящ, а также обладает недюжинной физической силой. Больше, увы, ничего о них сказать пока не могу. В бестиарии подобные существа не описаны. Разве что… вполне вероятно, они обитают в предгорных районах. Эдмиан, ваши люди не находили ничего необычного?       Хозяин сети табачных магазинов, через доверенных лиц открытых по всей стране, едва заметно вздрогнул. Впрочем, его присутствие на совете говорило за то, что с тварями они, слава Великому, не столкнулись.       — Кроме обломков кареты и девушки, сломавшей при падении шею — ничего, — мрачно отозвался он. — Алана не нашли…       Кинул осторожный взгляд на Уэбстера, что, казалось, и вовсе почернел. Несмотря на то, что публично нежных чувств к своему незаконнорожденному отпрыску архивариус не проявлял, такой судьбы ему все же не желал.        Винсент позволил себе на миг прикрыть глаза, прочитав короткую молитву, что поможет другу, если тот мертв, добраться до владений Великого. Выдохнул, собираясь. У них еще будет время для скорби, пока же…       — Твари достаточно опасны, а нас слишком мало, чтобы разбрасывать силы. Предлагаю прочесывать город четырьмя группами, навстречу друг другу, чтобы не дать никому улизнуть. Будем двигаться развернутыми цепочками, по одному, по двое, оставаясь в поле зрения друг друга или слышимости условного сигнала, чтобы в случае встречи с тварями приходить на помощь. И…       Дверь гостиной неожиданно распахнулась, и на пороге явился бледный как никогда Максвелл Флеминг.       — Арчибальд и Эдриан… — выдохнул он, так, будто задыхался. — Мертвы. Оба.       Простые слова прозвучали так оглушительно, что Винсент, вмиг подскочивший с места, почувствовал, как земля уходит из-под ног. Хотелось стремглав бежать, сделать хоть что-то, но только понимал, что поздно. Вот же Тьма! Как только ему казалось, что у старой аристократии есть шансы выбраться из той ямы, в которую столкнуло их убийство Крейвена, судьба наносила им очередной удар под дых.       — Как… как это выглядело? — спросил он.       Они должны были знать, если из Тьмы выбралась новая тварь.       Максвелл сделал несколько глубоких вдохов, сражаясь с подступающей тошнотой, прозвучавшей в голосе:       — Арчибальда… буквально выпотрошили. Там кровь и внутренности по всей комнате.       — А внук?       — У мальчика сердце не выдержало. Он всегда был слабым… — бросил Флеминг быстрый взгляд на Винсента, точно камень в его огород.       Да-да. То, что он остался жив — кость в горле Максвелла, он уже понял. Вот только смелости говорить об этом открыто у того не было.       — Ясно. Немедленно выезжаем туда. Нужно забрать оружие, а после уже действовать по обстоятельствам. Виктор… — кинул он, посмотрев на друга, но осекся, столкнувшись с его ледяным взглядом. Не будет тот отсиживаться в безопасности. Даже несмотря на то, что являлся наследником ключа Гордонов. — Далеко от меня не отходи.       — Не волнуйся, я могу за себя постоять, — слишком холодно отозвался Лангерус, впрочем, не спеша теряться среди покидающих гостиную глав родов, буквально убитых последним известием. Во сто крат более удручающим на фоне перспектив на ближайшее будущее. — Арчибальд… Как это могло случиться? Ведь он же…       — Мы пока не знаем, как все было, возможно, он сражался, но тварь оказалась сильнее. Или неуязвима… — вступился Винсент за старейшину, который пережил два гонения и участвовал в войне.       — Одно предположение солнечней другого, — фыркнул Эдмиан, первым из них направляясь к выходу. — В любом случае, нам нужно идти. Если Тьма наступает, не стоит откладывать встречу. Это невежливо.       — Слова истинного джентльмена, — улыбнулся уголком губ Винсент.       Что ж, если им суждено погибнуть, они сделают это как истинные аристократы и хранители печатей, не опозорив своих предков. Сия мысль неожиданно дала прилив сил, точно эти самые предки благословили их, и барон поспешил нагнать спутников, на ходу велев Генри проследить, чтобы никто не покидал дом, закрыть ставни и никому не открывать.       Тот хотел было возразить, словно намереваясь тут же отправиться следом за господином, но под суровым взглядом сдался. Он нужен здесь. Защищать тех, кто оставался беззащитным перед Тьмой. Вот только отвязаться от сверхупорного Уильяма так просто уже не удалось.       — Я теперь посвященный, и не имею морального права оставить тех, кому поклялся в верности, — отрезал юноша, упрямо забираясь в экипаж вслед за Винсентом.       — Вы должны следовать приказам тех, кому поклялись в верности, — возразил барон.       — Я еще не дал клятвы, — заметил полисмен.       — Тем более, — отрезал Винсент, нарочито сурово посмотрев на юнца.       Однако Виктор Лангерус, приземлившись на сиденье напротив, оспорил его решение:       — Брось, Винс, людей действительно не хватает. Особенно умеющих хорошо обращаться с оружием.       Благодарно кивнув ему, Уильям уверенно посмотрел на Винсента, не собираясь отступать и отводить взгляда. Отлично. Кажется, в его доме появился еще один маленький цербер. Мысль об этом вызывала улыбку, но барон постарался скрыть ее в уголках губ. Негоже показывать детям, что их упрямство приходится взрослым по душе, иначе совсем выйдут из-под контроля.       Шумно вздохнув, сдаваясь, он аргументировал решение:       — По крайней мере, он — смертный и не привлекает порождений Тьмы, как мы.       В дом Гордона они вошли втроем. Тишина пустого холла казалась оглушающей. Гордоны никогда не были слишком обеспечены — наследие от предыдущих владельцев ключа было небольшим, а периодические потрясения не слишком способствовали накоплению богатств. Однако, их фамильное гнездо всегда было хоть и не слишком большим, но добротным и уютным. Теперь оно казалось неживым. И только в чуть поскрипывающих ступенях слышался горестный плач.       И дому было кого оплакивать. Лакированное дерево ступеней оказалось безжалостно испорчено кровью несчастной горничной, чьими внутренностями, несомненно, полакомился уже известный Винсенту дьявол. Тело, словно тряпичная кукла, было перекинуто через перила в каком-то немыслимом прогибе спины — определенно позвоночник был раздроблен в нескольких местах.       Качнув головой самому себе, Файнс сделал несколько шагов по коридору в сторону комнаты, да на этом и остановился, не в силах переступить хрупкое мальчишечье тело, перегородившее вход в комнату. На ангельском личике не отражалось ни боли, ни ужаса, что он испытывал в последние мгновения своей жизни. Право слово, смерть бывает милосердна. А вечность — безмятежна.       Со вздохом, Винсент склонился над последним из Гордонов, чтобы осторожно отодвинуть уже остывшее тело и только затем пройти в комнату.       Арчибальд Гордон лежал посреди собственной спальни, буквально залитой кровью. В ее луже и нашел последнее пристанище достойнейший из них. Тело его было раскурочено ровно также, как тела горничной и бедняжки Оливии. Плоть, обломки костей, кровь. В этом месиве уже не узнавалось хорошо сложенное для его лет тело.       К горлу подступила тошнота, и барон отвернулся, тут же начиная осматривать комнату, по которой разгуливал сквозняк.       — Тварь влетела в окно, разбив его, когда Арчибальд переодевался, — заметил Винсент наметанным взглядом. — И застала врасплох. Эдриан прибежал на звук и...       Бросил он мимолетный взгляд на тело мальчика, покоившееся теперь в коридоре.       — Судя по расположению тела, горничная поднялась снизу. Сперва увидела мальчика, кинулась к нему, и тварь вылетела несчастной навстречу через дверной проем, — провел он пальцами по меткам от когтей на косяке. — Швырнула на перила. Скорее всего, смерть от такого перелома наступила мгновенно.       Он хотел в это верить. Правда хотел.       — Не приведи Бог… — послышался на заднем плане судорожный выдох Уильяма.       — Боюсь, это не в его юрисдикции, — мрачно отозвался Винсент, на мгновение прикрыв глаза. И правда, какое чужому богу дело до чужих творений? Встряхнувшись, барон сделал шаг назад. — Виктор, накрой тела одеялами. Мы вернемся за ними позже.       С этими словами он быстрым шагом направился прочь, к кабинету Арчибальда на первом этаже. Пусть это и считалось моветоном, но Гордону-старшему собственный комфорт всегда был важнее чужих пересудов. И ему было комфортно иметь кабинет на первом этаже дома. Было в этом какое-то упрямство. Ну что поделать. Арчибальд действительно был упрям. А еще всегда держал свое слово. Именно поэтому в его кабинете Винсента встретил едва ли не целый оружейный склад.       Разномастные клинки всех видов и форм были аккуратно разложены на стеллажах. Часть из них уже даже упакована в коробки, с минуты на минуту дожидаясь отправки новым хозяевам.       — Мы отомстим за вашу смерть, Арчибальд, — пообещал Винсент мертвецу, лично выбирая клинок для своего протеже, что пораженным застыл на пороге. Еще бы, ни один из ныне живущих смертных не видел ничего подобного.       — Будь у Гордона побольше времени, эти гарды были бы инкрустированы серебром. Не стойте столбом, друг мой, зовите остальных. Пусть выносят.       Кивнув, Уильям быстро направился прочь. Винсент же вернулся к изучению оружия. Предки верили, что каждое оружие уникально. И каждый клинок предназначался только для своего хозяина. К подбору стоило относиться ответственно. И взгляд его упал на клинок, схожий с эспадроном, старой боевой формы. Но с исправленным недостатком: лезвие его было достаточно твердым, чтобы наносить в том числе и рубящие удары. Рукоять удобно лежала в руке. Гарда действительно защищала ладонь, не делая при этом шпагу менее маневренной. Легкая, звонкая, смертоносная, она не была лишена изящества, амбиций и при этом идеально исполняла свои функции. Казалось, Арчибальд создавал ее специально под Уильяма.       А может, так оно и было? У всех “белых роз” время от времени случались интуитивные озарения.       Когда в помещение вошли главы родов, он потянул Барретта в сторонку, не мешая тем делать свой выбор, и вручил посмертный подарок Арчибальда Гордона.       — Пусть он служит вам верно и убережет вашу жизнь, — напутствовал он то ли протеже, то ли клинок. — Старайтесь держаться ближе ко мне и Виктору.       — Как прикажете, милорд, — учтиво склонил голову юноша, восхищенно рассматривая изящный клинок, не идущий ни в какое сравнение с довольно грубыми полицейскими шпагами, которые в последние годы были разве что не более чем традиционным предметом униформы, нежели реальным оружием. Поудобнее перехватил клинок и улыбнулся Винсенту. — Я обещал мисс Амелии, что буду защищать вас до последнего вздоха.       Внутри словно что-то оборвалось, но Винсент заставил себя улыбнуться:       — Вы нужны мне живой и здоровый, мистер Барретт. Идемте, солнце садится, пора на позиции.       Но не успел сделать и шага, как вдруг локтя его коснулись. Видит Великий, напряжение барона было столь велико, что он едва не подпрыгнул. Нервно обернулся, чтобы с изумлением увидеть взбудораженного Томаса. Покинув козлы, тот буквально вырос бесшумно за его спиной.       — Что такое?       Мальчик принялся жестикулировать с не свойственной ему эмоциональностью, да так, что Винсент едва успевал следить за его пальцами. А после зажмурившись на мгновение, накрыл его ладони своими останавливая этот бесконечный поток.       — Томас. Нет. Ты не пойдешь с нами, — твердо заявил он, проигнорировав разочарование на мальчишечьем лице. — Ты должен оставаться здесь. У экипажа. Кому-то может понадобиться помощь и умелый кучер. Ты меня понял?       Нехотя мальчик кивнул.       Да. Недуг Томаса делал его уязвимым сейчас. Они оба это понимали. Томас же не хотел оставаться бесполезным. Но он и не был.       Поделить город на части и составить поэтапный план облавы было делом пяти минут, после чего все разъехались по своим домам, чтобы собрать, вооружить и отправить по местам своих людей. Город сегодня опустел слишком рано. Людей пугали участившиеся трагедии, а может, неожиданная активность старой аристократии. Если весть долетит до Первосвященника, как бы тот не начал свой крестовый поход…       Впрочем, об этом будут думать те, кто уцелеет. Потом. А если думать будет некому… Что ж, тем веселее. Винсент бы посмотрел на то, как ныне всесильный Первосвященник пытается совладать с тем, что находится вне границ его понимания. Вне границ его веры. Мрачная усмешка коснулась губ, и Винсент тут же покачал головой, прогоняя морок. О чем он только думает?..       — Ваша милость, почему мы выбрали именно этот участок? — поинтересовался Уильям, с опаской поглядывая на реку за спиной, что тихо плескалась под мостом.       — Хочу познакомиться с Дьяволом. Кроме того, на нашем участке много укромных уголков, куда я не пустил бы большинство участников облавы, — тихо отозвался он.       Заметив краем глаза движение, бесшумно потянул из ножен отцовский клинок. Но почти тут же задвинул обратно, облегченно вздохнув. Тенью к его ногам кинулся молоденький темный кот, нескладный, худой и длинный, как и любой подросток. Ласково урча, потерся о брючину, чтобы через мгновение начать самозабвенно точить об нее когти.       — Эй-эй-эй! А ну прекрати! — шикнул Винсент, пытаясь избавиться от наглеца.       Уильям склонился, собираясь схватить животное за шкирку, спасая предмет одежды барона. Кот еще сильнее вытянулся, почти истончился, уходя из-под руки помощника инспектора и… исчез, не иначе растаяв в густой тени от опоры моста. Потрясенный неожиданным перевоплощением, Винсент замер на мгновение. И едва успел поднять взгляд, чтобы увидеть бегущего к ним Томаса прежде, чем маленький кучер врезался в барона, роняя спиной на грязные камни мостовой. Он не издал ни звука, с рождения лишенный такой возможности, но Винсент видел, как исказилось от боли его лицо.       — Дьявол! — послышался на грани восприятия крик Уильяма.       Да, это был он. Сдернув мальчика с намеченной жертвы, отбросил его к кромке воды.       — Томас!       Сердце сжалось от боли и страха за смертного, что стал изгнаннику непозволительно дорог, словно младший брат или ребенок. Однако тварь не дала времени даже подойти к мальчику.       Вскочив, когда тварь была уже совсем рядом, Винсент чудом увернулся, так что та лишь задела его крылом, взъерошивая волосы. Спешащий к ним на помощь Барретт подался назад, заваливаясь на кипу пожухлых листьев, умудряясь выхватить клинок. С губ юноши сорвалось грязное ругательство. Существо же, оставшись без добычи, совершило вираж и тяжело приземлилось в тени. Когти-сабли его скребли по камню мостовой, будто он старался выцарапать из тьмы улизнувшего в нее кота. Позволяя рассмотреть себя во всей красе. По мнению Винсента, вкратце знакомого с мифологией чужой религии, это был скорее демон. Кожистое морщинистое тело, заостренные уши и морда, действительно напоминавшая человеческое лицо, если бы не выдающиеся вперед челюсти, полные острых зубов.       — Уильям, спиной к опоре! — рявкнул Винсент.       Чтобы в спину не зашел еще один демон, шорох крыльев которого послышался откуда-то сверху. Достал клинок, готовясь к схватке, почувствовав спиной спину Виктора.       — Что это такое, забери его Тьма? — выдохнул вынырнувший из тьмы Виктор. Услышал звуки начинающейся схватки? А может, он пропустил как Уильям подал условный сигнал?       Винсент качнул головой не в силах отвести взгляда от когтей-лезвий, удивительного строения лап, явно заточенных под охоту с воздуха, под… цепляние за тяжелые толстые ветви?.. И тем не менее, “дьявол” шел, опираясь на пятку и самые кончики когтей, прочных настолько, что могли выдержать такой вес.       — Меня больше интересуют его уязвимые места.       Они должны расправиться с тварью, пока не пострадал кто-то еще.       — Сейчас поищем, — мрачно успокоил Лангерус, когда тварь оторвалась от земли, быстро набирая скорость, и понеслась на Винсента, в то время, как вторая спикировала сверху.       Предполагая, что шкура у твари, вероятно, бронированная, Винсент целил летуну в морду, надеясь попасть в глаз или разинутую пасть, но вместо удара ему пришлось уйти в сторону, спасаясь от когтей, что тот выставил перед собой. Виктор в это время ушел в кувырок, чтобы не стать добычей второго.       — Бей по ногам!       Именно они являлись главным оружием твари.       Следуя собственному совету, Винсент проехался лезвием по пальцам твари, убедившись в верности первоначального предположения — оно лишь скользнуло по мелким чешуйкам и не более. Только попытка разозлила противника, что, сделав неожиданный кульбит, схватил барона за плечи, пытаясь поднять ввысь. Только хват был неудачный, затрещала жалобно ткань сюртука, и Винсент вернулся на грешную землю. Подхватив выпавший клинок, отсек твари несколько когтей. Благо родовая сталь оказалась прочнее, чем… то, из чего состояли когти существа. Если выберутся из этой передряги, нужно будет взять их с собой для изучения. Потому что вероятность получить в распоряжение тело твари была крайне мала. Уж скорее кто-то из них сам пойдет на корм.       Один мощный удар лапой, и Барретт, выбежавший на помощь господам, улетел прочь, впечатавшись спиной в опору моста со столь ужасающим звуком, что сердце Винсента ухнуло вниз.       — Уильям!       Однако подойти к нему противник не дал. Летуны, став осторожнее, кружили и пикировали вниз, метя в лицо, вероятно, желая ослепить опасную добычу. Это могло продолжаться бесконечно, но у них не было столько времени, и Винсент пошел на рискованный шаг. Сделав Виктору знак, он нарочно подставился, рискуя отведать зубов летуна, но, стоило тому разинуть пасть, в нее вонзился клинок Лангеруса, чтобы выйти с обратной стороны.       Есть! Вот только радоваться было рано. Горестно взревев, вторая особь гневно спикировала на них, будто надеясь оторвать Виктору голову за его прегрешение. Аристократы бросились в разные стороны, избегая удара. Рисковать лишний раз не стоило. Вот только тварь не отступала и теперь нацелилась на беднягу Барретта, что, судорожно кашляя, пытался подняться на ноги.       — Уильям!       Рискуя лишиться памятной вещи, Винсент на удачу метнул твари вслед клинок, не успевая на помощь лично. Тот царапнул бронированный бок, отвлекая тварь лишь на миг, и покатился по мостовой, исчезнув в сгущающихся сумерках. Сбоку попытался атаковать Лангерус и покатился следом от сильного удара в грудь. Тварь нависла над жертвой… и тут раздался выстрел.       Дьявол взревел и, взмахнув мощными крыльями, унесся в ночную высь.       Уильям тяжело сел и нервно улыбнулся подбежавшему к нему Винсенту, стирая с лица кровь монстра:       — Ну что ж, свинцовые пули против него хоть мало-мальски, но эффективны. Я прострелил ему глаз.       — Хорошо, — облегченно выдохнул барон, помогая юноше подняться на ноги. Бедняга Уильям был слишком скован в движениях. Мельком осмотрев протеже, Винсент оглянулся и крикнул в темноту: — Виктор! Ты в порядке?!       — Да…       И то радует.       Хотел было окликнуть и Томаса. Но горло перехватил болезненный спазм. Дурное предчувствие. Даже сквозь вечернюю мглу он разглядел мальчика, все также лежащего у кромки воды, в нелепой неестественной позе. Подобно сломанной кукле.       — О, Томас…       Он сделал несколько неуверенных шагов к реке, медленных, осторожных, точно за пеленой другой реальности, услышав голоса спутников.       — Кажется, я тут нашел что-то интересное, — послышался из самого темного места голос Виктора. — Это… яйца.       С губ Уильяма сорвалось витиеватое ругательство.       — Они же размером с булыжник!       — Чуть больше страусиного, — согласился Лангерус.       Внутри зашевелился неукротимый исследователь, который уже знал, что делать с неожиданной находкой, но Винсент заставил его умолкнуть. Опустился на колено рядом с Томасом, чтобы закрыть неподвижно глядящие в каменный свод моста глаза. Стараясь не смотреть на искривленную грудную клетку, лужу крови, натекшую под головой.       Не уберег… И его тоже.       — Глупый, храбрый мальчик… — прошептал он, едва сумев совладать с голосом. Коснулся теплой еще, но лишенной румянца щеки. — Мы вернемся за тобой.       Позже. И отдадут последние почести.       Сколько их будет в эту ночь?..       Качнув головой, Винсент заставил себя оставить несчастного и подойти к спутникам, которые разве что ритуальные пляски не устроили вокруг находки, сокрытой ворохе опавших листьев, согнанных метлой Келли к опоре моста. Виктор кинул на него вопросительный взгляд, хмурясь.       — Томас… Отдал за меня свою жизнь. Я должен этому миру уже так много, — выдохнул Винсент, опускаясь на колено, чтобы осмотреть яйца подробнее. Когда он вернет долг, остановив Тьму, ему будет, куда уйти с головой, кроме выпивки. — Прекрасно, что их три. Можно попробовать изучить разные стадии эмбрионального развития, даже поэкспериментировать с инкубацией. Надо спрятать яйца, чтобы родственники не забрали, пока мы станем беспокоить прочих тварей.       Это было бы не только прискорбно в плане науки, но и гарантировало в будущем увеличение численности врага.       — Вы думаете, за ними могут вернуться? — усомнился Уильям, не рискуя поднять на покровителя взгляд, отчасти чувствуя себя виноватым. — Эти твари не выглядят слишком разумными.       — Уильям… — назидательно протянул барон. — Вопрос не в наличии разума как осознанности. Инстинкт продолжения рода и сбережения потомства присутствует у всех высших позвоночных.       Насколько были применимы законы эволюции к существам из другого мира, знаниями о котором они не владели, Винсент не знал, но особого выбора не было. Оставалось действовать, исходя хотя бы из базовых знаний, и просто надеяться не попасть впросак.       — Пора двигаться дальше, — заметил Лангерус, прислушиваясь к чему-то в отдалении, когда они перенесли находку в противоположный конец моста и засыпали листьями и мокрым илом, в надежде заглушить запах.       — Да, — согласился Винсент, оглянувшись на тело Томаса.       Замер на мгновение. Все его нутро требовало перенести несчастного мальчика в экипаж, не оставлять под грязным мостом… Но они не могли сейчас покинуть свой пост, оставив тварям брешь.       Их ждали порт и склады — место, где имелось множество укромных местечек, точно созданных для порождений Тьмы.       Громкий звук, даже в отдалении чувствительно ударивший по барабанным перепонкам, выбил из головы мысли, заставив повернуться в направлении бухты. Винсенту показалось, что даже земля под ногами едва заметно вздрогнула.       — Точно до нас добралась война, — заметил Виктор Лангерус, когда звук, от которого задребезжали стекла, в очередной раз накрыл город.       — Динамит? — догадался Уильям, определенно впервые сталкиваясь с этим опасным изобретением человечества.       — Динамит, — подтвердил Винсент, нахмурившись в ответ на очередную канонаду. Будто запалили целый ящик и кидали одну шашку за другой. Либо группа Гранта решила взрывами вскипятить портовые воды, либо что-то шло не по плану. — Поторопимся. Ночь не бесконечна.       К счастью.       И только расходиться никто не спешил. Тонущие о тьме строения, лишь слегка подсвеченные огнями порта, приближались, и чувство надвигающейся опасности холодило спину. А может, Винсенту передалась нервозность Лангеруса, что вот уже с четверть часа упорно продолжал прислушиваться, то и дело оглядываясь назад.       — Вы не слышите? — не выдержав, поинтересовался наследник Гордонов, напряженно стискивая рукоять клинка.       — Что именно?       — Отвратительный звук. Будто добычу загоняют.       Винсент кинул взгляд на Уильяма. Вдруг, только его подводит слух? Но нет. Юный полисмен также растерянно покачал головой. Кто-то играл с их разумом? Или с разумом Лангеруса?..       — Как будто марширует армия бумажных солдатиков, — продолжил Виктор, попытавшись подобрать образ, но явно остался им недоволен.       — Может ветер гонит листву? — предположил Уильям, кажется, и сам обращаясь в слух.       Однако Виктор решительно качнул головой:       — Звук ветра непостоянен и беспорядочен. Кроме того, время от времени марш прерывается коротким свистом.       Вздрогнул вместе со спутниками, когда тишину действительно прорезал свист. Ясный и отчетливый. Совсем рядом. Винсент немедленно подобрался, озираясь. Позиция была невыгодная. Из тупика, образованного однотипными зданиями склада, имелся лишь один выход.       Ругнувшись, Винсент сжал в пальцах рукоять клинка, что вернул ему на ходу Виктор.       — Что это за дрянь?.. — выдохнул Уильям, крутя головой.       Шум усиливался, становился ближе, громче, а его источников больше, вынуждая рефлекторно отступать назад. Из густых теней, затаившихся по углам тонущего в вечерних сумерках города, сверкнули на аристократов десятки красных глаз. По знакомому уже свисту, в полосу света выскочило несколько приземистых длинных тварей, как вся их братия, обладателей внушительных и острых зубов.       — Крайты, — выдохнул Винсент. Все же недаром он настоял на высоких сапогах.       — Их же чертова Тьма! — шокировано выдохнул Уильям, всматриваясь в, казалось, целое полчище агрессивных существ, выползающих из темных углов такими темпами, будто там скрывались ходы, ведущие прямиком во Тьму. — Я столько крыс даже в Нижнем Городе не видел!       — Если бы то были крысы…       — Мелочи легче проникнуть в щель, — предположил Виктор, бросив по сторонам несколько быстрых взглядов. Кивнул в сторону присыпанного вездесущим песком крыльца, предлагая занять более выгодную позицию. — Или они плодятся с невероятной быстротой.       — Ставлю на второе, — отозвался Винсент, потянув протеже к возвышению, медленно отступая, чтобы не спровоцировать мелких хищников.       — Просто скажите, что кто-нибудь из вас прихватил спички и канистру керосина, иначе нас просто съедят, — выдохнул Барретт, также ступая спиной, боясь отвести взгляд и потерять иллюзию контроля.       — У меня есть спички, — сознался Винсент. — А с керосином, увы…       — Если мы выживем, Энтони убьет нас за безалаберность…       Заметив отступление врага, твари осмелели, и первая из них выскочила вперед, прыгнула, намереваясь вонзить в жертву ядовитые клыки. И с визгом упала наземь, пронзенная фамильным клинком.       Мгновение, и волна крайтов с жутким визгом, уходящим по тональности в ультразвук, кинулась на обидчиков. В попытке избежать встречи с ядовитыми клыками, Винсент отскочил к стене, и фонарь в его руке со звоном встретился с каменной кладкой. И барона осенило.       — Фонари! — крикнул он спутникам. — В них керосин!       Уильям первым затушил в своем огонек и, открыв лампу, обжигая пальцы о нагревшийся металл, плеснул содержимым на наступающую свору. Винсент зажег спичку, щелчком отправив ее туда же. Горючая жидкость вспыхнула, моментально охватывая покрытые жесткой шерстью тела, и тупик озарило ярким светом. По ушам ударил коллективный вопль тварей, оглушая, и охотники зажали их пальцами, спасая несчастные перепонки.       Порождения Тьмы продолжали вспыхивать так, будто на них вылили галлон керосина. Пламя перекидывалось с одной особи на другую, как во времена пожаров в безветренную засуху, от которых так часто страдала новая столица.       — Так вот отчего они боятся огня, — озвучил напрашивающийся вывод Виктор, первым рискнув спуститься с крыльца.       — Некоторым таки удалось сбежать, — заметил Уильям, глядя вслед ретирующимся особям, но преследовать ему не пришло и в голову.       — Мы вряд ли что-то сможем сделать с ними сейчас, — отозвался Винсент, переведя дыхание. — Но нужно будет найти их гнездо до того, как они принесут приплод. Если уже не принесли. Слишком далеко от того места, где обнаружили тело горничной.       — Думаете, это другая стая? — задумчиво поинтересовался Уильям, присев на корточки, осматривая обгорелый скелет, на котором не осталось ни унции плоти.       — Я бы не удивился, — передернул плечами барон. — Пусть твари и пришли из другого мира, наш явно пришелся им по душе...       Собрав кости в кучу, прикрыв прошлогодними листьями и жухлой травой, чтобы прибрать за собой позже, они проследовали дальше по маршруту, не переставая оглядываться. Впрочем, крайты оказались слишком трусливы, чтобы связываться с теми, кто уже показал, что владеет огнем.       Они наступали, твари вели себя все агрессивнее, и осторожнее одновременно — старая аристократия заставила их воспринять человека не как жертву, но как достойного противника. Мелкие твари старались выскользнуть из кольца, не вступая в бой, те, что посерьезнее, стали нападать исподтишка.       — Ты в порядке? — спросил Винсент, склоняясь над тушкой, аналог которой до сих пор лежал на холоде в его лаборатории. — Надо бы прижечь...       Виктор зажал рану на плече носовым платком:       — Да ладно, просто царапина, — попытался он отмахнуться. — С моей превосходной регенерацией затянется за пять минут.       Однако барон Файнс слишком хорошо представлял возможную опасность:       — С ума сошел? Неизвестно, что за бактерии могли находиться на его клыках или в слюне. Удивительно, что ты не сгорел. Я же предупреждал, не подпускать попелави близко!       — Вероятно, он поджаривает жертву лишь перед едой, но не в схватке, — раздалось справа, и из-за угла вышел Энтони Балинжер. — Мы услышали звуки схватки, но опоздали. Дай взгляну.       Он приблизился к Лангерусу вплотную, но тот постарался избежать осмотра:       — У нас нет на это времени…       Однако Энтони вцепился в него мертвой хваткой, не давая сбежать, как бывало порой в детстве, когда Виктор не желал давать осматривать клыки.       — На ампутацию или твои похороны времени уйдет гораздо больше, — справедливо заметил он. Попросив Уильяма посветить, закатал пациенту рукав, подобравшись к ране. Промокнув уже свертывающуюся кровь все тем же платком, что-то долго рассматривал на ткани и в ране, прежде чем открыть свой саквояж, что предусмотрительно взял с собой на охоту. — Думаю, обычного антисептика будет достаточно. Однако, при малейшем подозрении на инфекцию, срочно ко мне.       Была бы на то воля Винсента, он бы запер друга дома хотя бы до момента перехода ключа, не то что уж на какой-то жалкий карантин. Уверенности Энтони он не разделял совсем. Они даже примерно не могли спрогнозировать всего того, чем мог обернуться подобный укус. Но спорить с упрямым Лангерусом было все равно, что убедить матушку, будто Винсент ведет жизнь истового смертного праведника.       — Как обстоят дела в других группах? — спросил Винсент, пользуясь передышкой, вновь обратив взгляд в сторону бухты. С момента последнего взрыва прошло уже четверть часа. Добивали рибаров баграми или?..       — Вы третья группа, которую я проведал. Корвинусы потеряли дядю, Адам получил легкое ранение, но остается в строю… Гранты лишились двух слуг. Пострадал Дориан Блэк. Винсент. — Балинжер вдруг виновато замялся, и сердце болезненно екнуло. — Я хотел отправить его в имение, но... Томас пропал.       — Он погиб, — рубанул правду Винсент, пока голос еще был подвластен ему, а горло не перехватил спазм. Энтони открыл было рот, но вопрос так и не озвучил, за что барон Файнс был безмерно благодарен. — Надо связаться с остальными и совершить обратный рейд. Вряд ли город зачищен полностью.       — Полностью… — Виктор усмехнулся, вытягивая из кармана портсигар, первым отправляясь в путь до центра города, где условились встретиться группы. — На две трети и то было бы неплохо.       — Еще часть тварей наверняка сбежала в Нижний Город.       Винсент достал кулечек со сдобным печеньем, что дала с собой в дорогу кухарка, и протянул спутникам, предлагая перекусить — увы, вряд ли им сегодня представится возможность нормально позавтракать. А может, и пообедать…       Кто-то угощение взял, кто-то отказался. Виктор, например.       Усмехнувшись, покачал головой:       — Прости, у меня не настолько крепкий желудок и неперебиваемый аппетит.       Сказано было легко, без подтекста, но отчего-то задело.       — Голод не способствует сохранению сил, — передернул плечами Винсент, стараясь сдержаться. Кажется, эта ночь изрядно расшатала его нервы. Все же вручил угощение Виктору. Последняя печенюшка отправилась прямиком к окончательно стушевавшемуся Уильяму. Какой же он все-таки еще ребенок… — Энтони. В Нижний Город я собираюсь лично — боюсь, что там нас ждут не только беглецы… И потому хочу, чтобы вы заменили Виктора в нашей группе, а он вернется к экипажу и приглядит за Блэком. В столице теперь все же спокойней. А он ранен, — чуть повысил Винсент голос, обращаясь больше к Лангерусу, пресекая в зародыше возражения и обиды.       — Полностью согласен, — кивнул Энтони, игнорируя уничижительный взгляд Виктора. Направился вслед за ним и, поравнявшись с несчастным, отнял очередную сигарету, безжалостно выкидывая в ближайшую лужу. — А я пригляжу за тобой.       — Не сердись, — примирительно пихнул Лангеруса в бок с другой стороны Винсент. — Так будет лучше. Да и ключ может перейти в любой момент.       Время стремилось к полуночи, когда они уже спешили в Нижний Город.       Город будто вымер. Ни прохожего, ни даже кошки. Окна домов, и без того не особо приветливые, теперь и вовсе были наглухо зашторены, двери — он уверен — заперты на засов. Напряжение, казалось, искрилось в воздухе. Слишком хорошо местный люд знал, чем могут обернуться любые волнения в городе.       Под горкой, куда убегала древняя тропа, едва теплилось несколько огней, подтверждая тревожные догадки барона Файнса, ведь в обычное время Нижний Город никогда не “спал”. Взгляд Винсента скользнул чуть в сторону, туда, где в прежние времена выходило из воды божество, ожидая от высших сил любой пакости.       Но море, незадолго до этого бурлящее от взрывов динамитных шашек, было поразительно спокойно. Разве что вдали будто сверкнула чешуя. А может, лишь отблеск луны. Винсент замер на мгновение, напряженно вглядываясь в водную гладь. Нет. Только луна. Не более. Ну или остатки той силы, что призывали на помощь несчастные жрецы Великого, упокаивая на дне морском остатки Тьмы, захватившей портовые воды.       Стоило им ступить на темную молчаливую улицу, как запах ли, энергетика ли заставила укрывшихся в городе тварей зашевелиться. И Винсент порадовался, что не взял с собой Виктора. У него самого-то рука устала разить всяческую живность, а уж с его “царапиной”...       Писк, вонзившийся в мозг, на мгновение оглушил и дезориентировал. Периферийным зрением Винсент заметил крайта, что буквально летел в попытке вцепиться аристократу в горло. Однако отдернуться не успевал. Чисто физически.       Темный сгусток энергии кинулся твари наперерез, сбивая с траектории. Они сплелись в какой-то немыслимый клубок, кубарем покатившись в темный угол, откуда послышалась возня, истошный визг и хруст костей.        — Твари начинают жрать друг друга? — не веря собственным глазам, сделал вывод Уильям.       — Возможно, борьба за территорию, — недоверчиво протянул Винсент, извлекая из ножен притомившийся клинок. — Мы еще так мало знаем о мире, откуда они пришли.       Не сумев до времени определить, что за существо они встретили, сделал осторожный шаг к месту шумной трапезы, однако тварь метнулась прочь, лишь остался лежать на земле обглоданный изломанный скелет. Буквально втекла вверх по ступеням лучшего борделя Нижнего Города.       Грязно ругнувшись, Винсент крепче сжал рукоять клинка и помчался следом, но вонзить лезвие в существо не успел: то просочилось сквозь тяжелую входную дверь, в которую барон уперся лбом. Рванул за медную ручку и, к его ужасу, створка двери легко распахнулась. Ну что за безалаберность в такие времена?!       Сзади уже напирали спутники, и Винсент прошел в тускло освещенный холл — клиентов сегодня определенно не ожидали. Заметил тварь на лестнице, ведущей к комнатам девушек, и про себя помянул Великого. Сверху послышались визг и крики, вынуждая оставить лишнюю осторожность и поспешить на помощь.       Они отставали на каких-то полшага. Но, как оказалось, это непонятное существо являлось наименьшим из бед — в спальне буквально кишело крайтами. Большая стая окружила широкую кровать, на которой искали спасения две юные нимфы, чьи прелести едва прикрывали прозрачные халатики.       Заметив охотников, крайты окрысились в их сторону, в мгновение ока перейдя в нападение. Клинки заставили их призадуматься, но ненадолго.       — Уильям! Свечи!       Схватив подсвечник с прикроватной тумбочки левой рукой, правой отбиваясь клинком от твари, едва не вонзившей зубы ему в голень, Барретт сунул подсвечник ей в морду, и она с визгом отпрянула. И вряд ли кто понял, кто визжал громче: крайт или перепуганные девицы.       К спальне уже сбежались другие обитательницы публичного дома, толпясь испуганно в дверях.       — Что происходит?! — голос хозяйки иглой вонзился в мозг и, отправив одного из хищников обратно во Тьму, барон, не сдерживаясь, рявкнул:       — Прочь! Немедленно!       Только парализованных проституток ему не хватало.       Очередным выпадом подсвечника Уильяму посчастливилось подпалить крайту шерсть, и стая бросилась врассыпную, спасаясь от стихийно перекидывающегося на них пламени, и некоторым действительно удалось избежать печальной участи.       — Не дайте им уйти! — крикнул Винсент, пытаясь перекричать какофонию воплей боли и страха. Закрыв собой проем двери, встретил первую же тварь смертоносной сталью.       Хозяйка что-то визжала за спиной, раздражая, девицы вторили ей. Одна мелкая особь все же умудрилась проскочить мимо, сделав женский визг оглушительным, но Винсент не мог броситься на помощь, пытаясь отбиться от прочей паникующей нечисти, грозящей если не укусить, то поджечь. Увы, одной охотой им не обойтись, и проблемы придется разгребать еще долго, даже после того, как все закончится...       Когда последняя тварь осталась лежать на полу, Винсент позволил себе на минуту устало привалиться к косяку. Последствия перехода ключа все еще давали о себе знать.       — Надо осмотреть комнаты и двигаться дальше, — игнорируя хозяйку заведения, что, обнимая едва не пострадавших девочек, что-то в голос причитала, объявил он. — Уильям.       Чуть вздрогнув, юный полисмен отчаянно смутился и отвел взгляд от едва прикрытых девичьих прелестей, которые бессовестно разглядывал за мгновение до того.       — Да, милорд? — постарался он сделать вид, что ничего не случилось.       И, надо сказать, получилось так хорошо, что Винсент не смог не оценить, смягчив тон:       — Смотри, женщины не любят делить мужчин. Даже с мимолетным образом, а уж… кхм. Осмотри первый этаж.       — Да, ваша милость, — юнца как ветром сдуло, однако уже через мгновение его голос прорвался через гвалт девичьих голосов. — Милорд! Сюда!       Кинув взгляд на Энтони, что занимался перепуганными девушками, Винсент поспешил следом за протеже, чтобы натолкнуться на него у подножья ведущей в холл лестницы.       — Что? — нахмурился барон, не замечая никакой даже гипотетической опасности.       — Смотрите, — Уильям острием клинка указал на высокую этажерку, на которой восседало существо, гипертрофированно напоминающее кота с необычайно вытянутым телом, несоизмеримо длинным хвостом и длинными, словно человеческими пальцами на лапах. Хватательный рефлекс у него был явно развит, потому как оно то и дело перехватывало лапой визжащую от ужаса миниатюрную особь крайта, пытающуюся спастись бегством.       Винсент мог поклясться, что, повернув к ним окровавленную морду, существо посмотрело прямо на него, чтобы вдруг демонстративно откусить крайту голову.       Барретт дернулся, точно почувствовал на себе, потянулся за пистолетом — привычка, что вырабатывается у людей очень быстро, но Винсент перехватил его руку. Воспользовавшись этим, заинтриговавшее барона существо обратилось в знакомый им сгусток энергии и вытекло в ближайшее окно, скинув тушку жертвы к его ногам.       — И что это было? — выдохнул Уильям.       — Есть версия, что кошачьи так показывают свое расположение, — задумчиво отозвался Винсент, опускаясь на корточки, осматривая обезглавленное тело. — Приносят трофеи с охоты, когда считают, что неразумный человечишка слишком неумелый, чтобы себя прокормить. Вопрос только: насколько подобное легитимно для данного существа. Впрочем, это все потом. Вперед, друг мой. У нас еще очень много работы…       — Да, ваша милость.       Покидая холл, Винсент с сожалением оглянулся на пустую этажерку и, вздохнув, окунулся обратно в атмосферу охоты, оставив исследовательский азарт до лучших времен.       Уже на ступенях к ним присоединился Энтони, сообщивший, что девушки больше напуганы, нежели изранены, а царапины столь поверхностны, что онемение пройдет в течение четверти часа.       Винсент кивнул.       Когда они закончили прочесывать Нижний Город, далеко на горизонте уже затеплился рассвет, который заглянет в их края не ранее, чем через час. Недобитые твари бежали, но охотники не могли их отпустить, упорно преследуя, несмотря на крайнюю усталость. Продолжая путь вглубь трущоб. Настоящая клоака. Которая во время затоплений заполняется трупами разной степени свежести. Отец даже как-то рассказывал, что однажды неистовые воды размыли пласты грунта настолько, что к свету уже чужого Бога поднялись усопшие старого Лигурова кладбища.       Нога поехала на скользком камне едва уловимой тропы. Самим бы к нему не отправиться. Впрочем, Лигур в последнее время и так его частый гость.       — Что тварям могло понадобиться в этих топях? Здесь же ни одной живой души… — позволил себе усомниться Уильям в правильности направления их движения, тем не менее проскакивая вперед, чтобы услужливо предложить барону руку.       — Тут есть, где спрятаться, — отозвался Винсент, благодарно принимая помощь. — Особенно на кладбище. Никогда не случалось бывать?       Барретт слишком поспешно покачал головой, подтверждая уверенность аристократа — тот, кто верит в старые страшные сказки, обходит сие место седьмой дорогой. Да и к лучшему, пожалуй. В противном случае, под подошвами “паломников” остатки старых плит и гробниц уже давно бы окончательно ушли под землю, не оставив о погребальной культуре прошлых веков даже воспоминания.       Ступив на территорию бывшего кладбища, Уильям поежился и старался держаться к барону как можно ближе. Ступать по песку, увязая, но не касаться древнего камня, как если бы тот был проклят.       Энтони усмехнулся, заметив это. Винсент только передернул плечами. Одно дело поклясться в верности людям, которым вверил бы и свою жизнь, и совсем другое вверить свою душу и сердце чужим богам, что позволили такому случиться. Это будет долгий путь. Барон кинул мимолетный взгляд на поврежденную временем и вандалами статую Великого, что все также прочно стояла на этой топкой земле, держа на руках когда-то всем сердцем преданное ему морское создание. Винсент не знал, сможет ли и он пройти этот путь и вновь открыть свое сердце Великому, покинувшему детей своих.       — Ваша милость, — негромко окликнул Уильям.       — Твари? — покинув склеп, в котором они с Энтони покончили с тремя крайтами, что искали убежище в тлене и вековой паутине, Винсент прокрутился на месте. Замер, проследив за вытянутой рукой протеже. — Что это?       — Не посмотрим — не узнаем, — справедливо заметил Энтони, также не сводя взгляда с грязновато-фиолетового свечения за редким пролеском. Да, даже тут, среди песка и топей, жизнь пробивала себе путь к свету.       — Что это за дрянь?.. — выдохнул Уильям, осторожно пробираясь сквозь кустарник, чуть морщась от усиливающегося мерцания, идущего точно из-под земли.       — Одно из первых светил?.. — предположил Энтони, пробираясь следом и придерживая ветки, чтобы не хлестали идущего за ним Винсента.       — Первых светил? — хмурясь, переспросил Уильям.       — Великий сотворил мир из Тьмы, — просветил протеже барон Файнс, почти наступая доктору на пятки. — И чтобы вдохнуть в него жизнь, он использовал Первые светила, состоящие из той же субстанции, что и души старой аристократии. Так что, в некотором роде, можно сказать, что мы произошли от звезд.       — Души? Но разве?.. — оборвал сам себя Барретт и умолк.       — Тут версии расходятся, — поспешил Винсент сгладить этот угол, пока Энтони едва сдерживался от того, чтобы не возвести глаза к молчаливым небесам. — Матушка и Чарльз Беррингтон в свое время больше склонялись к тому, что старая аристократия скорее имеет некую кровную связь с Великим, нежели является его творением.       В голове Барретта было слишком много противоречий. Не стоило обострять их сейчас. Лучше подать простые ответы, которые успокоят сумбур в его разуме, уверят, что души у старой аристократии все же есть, без сложных теологических конструкций.       — Возможно, когда-нибудь мы узнаем и это, — хмыкнул Энтони, останавливаясь в шаге от внезапно замершего Уильяма. — В существовании Тьмы, во всяком случае, мы убедились лично.       Вышагнув из редких, болезненных зарослей, охотники оказались на небольшой площадке, свободной от надгробий и песка, словно кто-то регулярно тут прибирался. С расколотой надвое трещиной, ломающей земную поверхность изнутри, как если бы что-то огромное пыталось выбраться наружу. Из этого-то разлома и вырывалось яркое свечение, режущее глаз.       Подходить было небезопасно, стоять как истуканы — не имело смысла. А потому Винсент решился. И выдохнув сквозь зубы, в несколько шагов преодолел это расстояние. От яркого света почти слезились глаза, а виски буквально разрывала боль. В голове шумело. Кажется, он даже мог расслышать голоса. Воздействие, подобное тому, что оказывали рибары на своих жертв? Или разница давления? Думать было тяжело. Но он упрямо сделал еще шаг, в самый эпицентр, останавливаясь в шаге от развернувшийся перед ним бездны. И теперь, вместо света, он видел только Тьму.       А может быть, она насмешливо смотрела внутрь него. Ее незримые, но удушливые щупальца, как совсем недавно щупальца Лигура, вошли вместе с судорожным вдохом и быстро заполнили легкие, вызвав отчаянный кашель. Вот и доказано — они с тварями дышат разными субстанциями.       — Винсент! — прорвался сквозь завесу голос Энтони Балинжера. Его уверенные руки обхватили поперек грудной клетки, оттаскивая опасно наклонившегося вперед барона Файнса от разлома. — Сдается мне, это и есть врата, стеречь которые оставили наших предков.       Прокашлявшись, Винсент покачал головой, словно пытаясь избавиться от дымки в голове. Вот же Тьма! Причем во всех смыслах. Он даже не уловил момента, когда Уильям и Энтони довели его до полуразрушенного постамента и усадили на край. Балинжер всучил ему в руки флягу и буквально заставил сделать глоток. Вода? Какая жалость… Впрочем, и она слегка разогнала морок в его голове.       — Нужен жрец. И срочно, — выдавил Винсент, прочистив горло.       Энтони кивнул.       — Уильям, — окликнул он младшего помощника инспектора, что со страхом и свойственным всем людям любопытством таращился на "расщелину, ведущую в ад". Ну, с поправкой на религию смертных, не так и далеко от истины. Однако, заметив взгляд барона, махнул рукой. — Я сам приведу, — вздохнул он, делая непростой для себя выбор. — Оставляю барона на вас, Барретт.       — Да, ваша милость, — подскочил тот, точно приказ отдало начальство.       Как только Энтони быстрым шагом покинул их, Винсент проводил его взглядом и обессиленно прикрыл глаза. Голова нещадно кружилась. Где-то в глубине слышался то ли шум, то ли отдаленный шепот, похожий на шелест листвы. Прислушаться не получалось, концентрация вызывала только боль, скапливающуюся в районе затылка. Винсент зажмурился, качнул головой, пытаясь избавиться от отвратительного ощущения.       — Милорд, вам дурно? — послышался обеспокоенный голос Уильяма.       Винсенту понадобилось пару мгновений, чтобы собраться с мыслями и заставить себя открыть глаза.       — Нет. Все хорошо.       Кивнув, Уильям осторожно опустился на краешек постамента рядом с бароном, задумчиво умолкнув.       Наверное, прежде он и не догадывался, насколько сложна жизнь. А что ему еще только предстоит узнать… Винсент снова украдкой качнул головой, прогоняя чей-то смех, пробивающийся сквозь туман, что затягивал сознание. Зря он вдохнул Тьму. И только вечно неугомонный исследователь и тут нашел счастливый случай сделать анализы и провести тесты. Впрочем, это по-любому стоит сделать. Как говорят смертные: От греха.       — Ваша милость, — неожиданно очнулся от только ему ведомых дум Барретт. — Я хотел поговорить с вами.       — Испугались? — горько усмехнувшись, поинтересовался Винсент, дотянувшись до портсигара во внутреннем кармане. — Не удивительно. Вы не успели дать клятвы, принять печать. Поэтому можете уйти. Я вас понимаю.       Правда понимал. Происходящего было много больше, чем мог выдержать простой смертный. Да и любой из них. Вот только старая аристократия была связана долгом крови. А Уильям свободен.       Барретт было возмущенно встрепенулся, но потом отвел взгляд:       — Испугался, — честно признался он. — Только… Я совсем не намерен сворачивать с избранного пути, милорд. Напротив. И поговорить я хотел о… мисс Амелии, — наконец выпалил он то, о чем так долго молчал.       Никотиновый дым противно царапнул глотку. Винсент закашлялся и кинул на юношу тревожный взгляд. В груди узлом завязались обеспокоенность и гнев.       — Что? — выдавить из себя нечто иное сил не хватило.       — Я хотел заверить вас, ваша милость, — точно не замечая состояния собеседника, а может, торопясь высказаться, пока не иссякла решимость, продолжил Уильям, — что мои намерения в отношении вашей племянницы более чем серьезны.        Барон прикрыл глаза, пытаясь подавить в зародыше желание вот прямо сейчас, без свидетелей, схватить юнца за шиворот и закинуть его в самые глубины Тьмы. И сделать вид, что так оно и было.       Но он заставил себя как ни в чем не бывало стряхнуть пепел с сигареты, краем сознания отметив, что искорки, летящие к земле, приобретали темно-фиолетовый оттенок.       — У вас… что-то было? — как можно спокойнее поинтересовался он. Скулы свело от предположений, а гнев заклокотал в груди. От мысли, что кто-то… Уильям. Прикасался как… к женщине.       Винсент содрогнулся от нахлынувшего желания придушить подлеца. Нет. Он верил Амелии, верил в ее благоразумие, в чистоту ее души и помыслов. Но мужчины бывают хитры и настойчивы, а красавицы наивны. Ему ли не знать.       Барретт непонимающе воззрился на него. Ну сама невинность. Залился краской смущения, потом побледнел, вторя барону:       — Что? Н-нет... — выдавил он, поднимаясь и делая шаг от кумира, как если бы заглянул в его темные мысли. Прочистил горло. — Я бы никогда не позволил себе опорочить ее честь! Мои помыслы чисты, как сама Амелия.       Опустил голову, обиженный подозрениями:       — Я бы никогда не поступил так с вами, милорд.       Винсент обессиленно прикрыл глаза, делая последнюю затяжку. Он чувствовал себя так, будто Уильям все же предал его. Впрочем, матушка всегда говорила, что иногда его фантазия бежит далеко впереди него, так что он успел пережить всю гамму эмоций за эти мгновения, и теперь сердце болезненно колотилось в груди.       Заставил себя усмехнуться:       — Она хотя бы знает о ваших серьезных намерениях или вы решили не посвящать Амелию в столь мелкие детали?       — Я не из тех, для кого женщина — вещь или бесправное существо, — заметил Уильям, определенно бросив камень в им обоим известных личностей. — Я сообщил ей о своих чувствах, и она не сказала “нет”.       — Но и “да”, она не сказала тоже, — сделал вывод барон, вновь вытянув из кармана портсигар, с сожалением обнаружив в нем последнюю сигарету. — И как же она отреагировала?       Собеседник вздохнул, вновь устраиваясь на камне, что тянул из тела тепло:       — Сказала, что я симпатичен ей, но… Традиции. Простой смертный не сможет взять ее в жены, да?       Винсент болезненно поморщился, чуть передернув плечами.       — Старый Бейли, прадед Амелии, говорил, что женщины — это товар. Дорогой, своенравный, хрупкий, но товар. Главный в отношениях старой аристократии, потому что женщины соединяют разрозненные семьи, рожают наследников. И это главная их задача. Дети от… смертных, всегда слабее. Но именно от них могут зародиться новые побочные линии. А лишняя конкуренция обычно никому не нужна.       Барретт задумался, видимо, пытаясь постигнуть всю сложность взаимоотношений в чужом закрытом сообществе, которые, на проверку, оказывались так же замешаны на власти и пороках, как у простых смертных. Вдруг встряхнулся, поворачиваясь к барону:       — Значит, если вы дадите нам свое благословение?..       Файнс кинул на Уильяма мрачный взгляд.       — Для начала нужно хотя бы дожить до утра.       Барретт кивнул:       — Вы правы, ваша милость. Может, разожжем огонь? — предложил он, проводив взглядом мелкого крайта, сиганувшего в расщелину.       — Вы замерзли? — флегматично поинтересовался барон. — Они не тронут нас. Тьма тянет их сильнее.       Уверенность эта пришла из ниоткуда, но была абсолютно непоколебимой. Редкие твари действительно безразлично пробегали мимо, и только легкий шелест за спиной заставил Винсента напрячься. Стараясь не показать вида, не пугая Уильяма, он повернул голову. Увы, он не ошибся. Щупальца Лигура, вылезая прямо из-под земли, стремились к нему.       Нет, только не сейчас...       Одно из щупалец обвило запястье, вынуждая выронить драгоценную сигарету, другое “обняло” за талию, потянув к расщелине, свет которой, с приближением рассвета, стал только насыщеннее.       Витиевато ругнувшись, Винсент дернулся было, пытаясь высвободиться. Кинул взгляд на Уильяма, в надежде найти помощь, но выдох, вмиг обратившийся в крик, застрял в глотке. Мощные щупальца обвили несчастного, задыхающегося юношу, что отчаянно и тщетно пытался выцарапать себе путь к свободе, спеленав по рукам и ногам.       — Прекрати!       И его неожиданно отпустили, уронив у самой расщелины. Дышать стало нечем. Винсент закашлялся… и его, как котенка за шкирку, оттащили прочь, оставляя на четвереньках у постамента прочищать горло от чужеродной, черной словно деготь субстанции. В первое мгновение она липкой смолой оставалась на пальцах, а после растворялась, будто ее и не было. Что за Тьма?..       Чья-то ладонь легла между лопаток, заставляя вздрогнуть.       — Что с вами, милорд? — ворвался в туман, знакомо заполнивший голову, голос Уильяма Барретта.       Нервный импульс прокатился по телу, заставив вздрогнуть и судорожно втянуть в себя холодный предрассветный воздух. Уильям выглядел обеспокоенно, тлеющий окурок обжигал кончики пальцев. Сморгнув наваждение, Винсент бросил окурок на топкую землю, прочистил горло и максимально расслабленно отозвался:       — Ничего. Просто задумался.       Рассвет, наконец, наступил. Хмурый и холодный, как и большую часть времени в этих суровых краях. И даже не догадывался, что сегодня его ждали, наверное, как никогда прежде от начала времен. О которых вещал жрец, выкладывая печати из камней и читая древние как Тьма заклинания.       — Это поможет? — полюбопытствовал Винсент, когда Эдмонд Честертон, выровняв дыхание, отступил от творения рук своих.       — Сдержит на время, — виновато отозвался тот, убирая драгоценный фолиант в саквояж. — Но чтобы полностью закрыть врата, все семь ключей должны вступить в силу.       — Восемь, — поправил Честертона барон.       Тот непонимающе взглянул на него в первое мгновение, а после чуть смущенно улыбнулся:       — Да, прости. В любом случае: Корвинусы получили ключ Крейвенов, ключ Бейли перешел к Аарону, ключ Файнсов — тебе…       — Значит, как только мистер Лангерус получит ключ Гордонов, все закончится? — с надеждой предположил Уильям, во все глаза следя за тем, как Тьма уходит, уступая солнечному свету.       Честертон вдруг замялся, не решаясь озвучить ответ.       — Что? — нахмурился Винсент.       Жрец обреченно вздохнул:       — Ключ Кэмпбеллов. Боюсь, он застрял где-то в небытие до рождения наследника. К счастью, это будет уже скоро. Верно? — повернулся он к Балинжеру.       — Будем надеяться, — мрачно отозвался тот и, достав из кармана пузырек, протянул Винсенту. — Лекарство.       Тон его не терпел возражений, и барон Файнс послушно осушил содержимое, одновременно поднимаясь на ноги, чтобы подойти ближе к месту, где прежде разверзлась бездна.       Теперь от нее оставалась только тонкая линия, словно порез. Вот только вместо крови наружу сочился свет. Необычный. Манящий. Скоро и он сойдет на нет. Винсент качнул головой, заставляя себя вернуться в реальность. Осмотрелся.       Земли Лигура выглядели так, будто ничего не произошло, но…       В несколько шагов Винсент преодолел расстояние до искривленного, будто искалеченного дерева, чтобы коснуться его пальцами. С удивлением растер в пальцах слизь. Дерево, казавшееся старым и давно прогнившим, действительно было подвержено гнилостным процессам, но таким, каким подвержена и живая плоть. А на коре зияла открытая резаная рана.       — Кажется, мы здесь не первые гости, — пробормотал Винсент, кончиками пальцев скользя по уже знакомому оккультному символу.       — Верно, — точно вторя не озвученным мыслям, согласился Эдмонд Честертон. — Я все думал, что не могло вторжение Тьмы начаться лишь со смерти Крейвена. За эти века, во времена гонений, и больше родов оставалось без наследников… Кто-то воспользовался моментом, использовав сей факт в своих мерзких целях.       — Культисты? — Уильям отважился подойти ближе и осмотреть дерево, указав на несколько кусочков ткани в его ране. — Они привязали к дереву жертву?       Винсент передернул плечами и вытащил из кармана свой походный набор инструментов. Пинцетом подцепил кусочек ткани, но тот не поддался, не зацепившись, но застряв в дереве так, будто они слились воедино. Что за Тьма?.. Попросив Барретта подержать пинцет, достал скальпель, ковырнув место слияния ткани с гниющей древесиной, и из углубления, оставшегося на месте забранного образца, засочилась темная густая жидкость. И чуткое обоняние безошибочно опознало в ней человеческую кровь.       От неожиданности все дружно отпрянули. Бедолага Уильям, по долгу службы не славившийся тонкой душевной организацией, витиевато ругнулся. К удивлению барона, Честертон вторил ему. Вот только если юный полисмен сделал это из изумленного непонимания, то в голосе жреца понимания было более чем достаточно.       — Дерево поглотило жертву, — выдохнул он. Потянул собравшихся подальше. — Его корни уходят во Тьму.       Потянулся к саквояжу, чтобы достать книгу и… начать все сначала.       Дерево, казалось, возмущенно колыхало ветвями, шелестя увядшей почерневшей листвой. Тянулось к жрецу, причинившему ему боль. Но Честертон держался на безопасном расстоянии. Не сбиваясь с ритма, даже когда дерево сорвалось в какой-то жуткий визг, а ветви его внезапно занялись фиолетовым пламенем.