Не забывай меня

Краем уха Женя Медведева услышала знакомую, но такую одновременно далекую и тайную фамилию - Тутберидзе, она несла в себе что-то. "Семья Тутберидзе сегодня приедет" - прокручивала Женя у себя в голове, после того, как услышала это. Девушка даже отвлеклась от очередной пьесы Бетховена, которую играла на рояле. Что-то пошевелилось внутри девушки, она не могла понять, что это было. Фамилия семьи не взволновала девушку, но заставила заметно напрячься, после этого ее пальцы задубели, отказывались спускаться обратно к клавишам и играть. Евгения смутно помнила эту семью, но все же вместе с тем возникали какие-то ассоциации. Девушка помнила, как в ее раннем детстве эта семья посещала их имение, нанесла дружеский визит. Муж - Даниил Глейхенгауз был давним другом Армана Медведева, вместе они служили в армии, в одном полку, вместе участвовали во многих военных операциях Крымской войны, и, к счастью, обоим удалось остаться в живых. Их дружба была очень крепка, несмотря на то, что мужчины встречались очень редко. Обоюдное уважение семейных традиций, друг друга, несомненная близость и родство душ мужчин сделали их связь такою крепкой. Даниил Глейхенгауз был обладателем короткостриженых рыжих темных волос, зеленых глаз, по фигуре он был сложен неоднозначно: широкие плечи, мускулистые руки, но, непозволительно маленькая голова для такого массивного тела. Нельзя было сказать, что мужчина был уродом, но выглядел он, можно сказать, необычно, но, к удивлению, женщин привлекал. Характер мужчины совершенно не соответствовал его внешнему виду. Казалось бы, за такой широкой спиной, крепким телом должен скрываться не менее сильный дух и нрав, но мужчина был очень кротким, мягкотелым и бесхарактерным, именно поэтому семью называли фамилией жены, которая составляла полную противоположность своему мужу. Этери Тутберидзе - женщина тридцати четырех лет, совершенно другого толка и воспитания, нежели Даниил Глейхенгауз. Ее внешний вид немногим отличался от ее внутреннего мира и образа мысли. Женя помнила ее, как очень строгую к себе и другим женщину, которая не допускала возможности на какую-то оплошность и ошибку в своей жизни, также была очень раздражительна к чужим ошибкам. Однажды, в самом раннем детстве Жени, когда она впервые увидела Этери, то побежала, по своей детской наивности к женщине, чтобы обнять ее хотя бы за ногу, в знак приветствия. Девочка всегда так делала и никогда не видела какой-то отрешенности или невзаимности, но не в этот раз. В тот момент, когда маленькая Женя подбежала к женщине, Этери бросила взгляд полный пренебрежения и отторжения, что сразу же отпугнуло маленького ребенка и отбило всяческое желание к участию и взаимодействию с женщиной. Это было первое и последнее впечатление, которое отпечатком осталось на сердце и душе девушки, но все-таки, в глубине Евгения надеялась, что то впечатление было навеяно малолетством, и мягкостью сердца, и детской наивностью, что сейчас женщина не покажется такой жестокой и холодной.

***

В саду имения Медведевых было невероятно спокойно, но хотелось бы такого же спокойствия в доме. Женская половина семьи приводила свой туалет в порядок, дворецкий вместе с другой прислугой готовились к приезду гостей. Надо сказать, что к этому событию на столе было все готово: в 19 веке имела большое влияние французская кухня, поэтому на столе был хрустящий хлеб, что своей золотистостью приковывал взгляд, паштет из печени кролика, запах которого витал в воздухе, смешиваясь с запахом заливного карпа и супа с начиненным гусем. Все запахи смешивались, но от этого атмосфера в помещении не была душная или перенасыщенная, наоборот, чувствовалось приближение торжественного приема. На столах также покоились серебряные подсвечники со свечами, накрахмаленная скатерть, столовое серебро и салфетки с вышитыми вручную птицами и растениями. Весь стол завораживал глаз своей торжественностью, помпезностью. Прекрасно было то, что краски всего стола смешивались, но не создавали неразбериху, наоборот, вырисовывалась цельная картина. Казалось, если что-нибудь убрать, то все чары рухнут. Наконец, все три сестры во главе с матерью вышли из своих комнат. Сложно было оторвать взгляд от кого-то из них. Валентина Медведева была одета в длинное пышное бордовое платье с рукавами-фонариками, которое очень подчеркивало ее узкую талию и открывало вид на ее красивую, лебединую шею. Девушка не любила корсеты, поэтому предпочитала их не носить, к тому же, сейчас это не порицалось обществом. Лизавета Медведева приехала из дома в весьма строгом длинном платье красного цвета, оно облегало ее широкие бедра и открывало вид на пышную грудь. Несмотря на плотное телосложение девушки, в этом туалете она выглядела очень воздушно и невесомо. Мать - Жанна Медведева тоже выглядела великолепно, торжественно и неотразимо. Она отдавала дань моде прошлого, так что предпочла надеть бежевый корсет, муслиновое платье с кружевными оборками, выполненные в коричневом цвете. Корсет показывал, что женщина все еще находится в восхитительной форме и может быть привлекательна для мужчин. Несмотря на то, что женщина, казалось бы, была одета просто, но выглядела она очень и очень очаровательно и заманчиво. Евгения Медведева всегда предпочитала выходить на такие праздники, один из которых был сегодня, в своих лучших нарядах. Сегодня девушка захотела одеться так же, как и мать в муслиновое платье белого цвета, которое подчеркивало каждое ее движение, мягкость линий и контуров ее молодого тела. Поверх платья Евгения выбрала накидку, выполненную из овечьей шерсти в темно-красном цвете. - Девушки, вы просто прекрасно выглядите - произнес Арман с легкой ухмылкой на губах. - Спасибо, дорогой - одними губами прошептала Жанна своему супругу. - Благодарю, папа. - в один голос произнесли все три сестры. Вдруг издалека послышался грохот колес кареты, в которой, очевидно, и ехали долгожданные гости. Вся семья вышла к дому, чтобы непременно самим встретить Этери и Даниила с их маленьким сыном, которому не было и десяти. Стук колес становился все громче и звучнее, что знаменовало приближение кареты. Через несколько мгновений кучер остановил лошадей прямо перед семейством Медведевых, даря им пыль в глаза из-под копыт животных. Кучер открыл двери кареты, поначалу Евгения, Жанна и все остальные не могли прийти в себя, прокашлявшись, они открыли глаза и увидели перед собой семью Тутберидзе в совершенно неожиданном для них самих состоянии.