***
Зато у Паркинсон с Ноттом все шло как нельзя более тихо и мирно. Ни один из адресов не оказался населён нужными им людьми. К тому же единственно правильный номер дома и улицы выпал на долю проверки трио. Это крайне напрягало. Мысли весь день стремились туда. Внутренний зверь на удивление только подвывал, но не пытался разорвать брюхо, будто знал что-то. Обход был долгим и местами нудным. Теодор никак не мог понять, почему Пэнси вообще потащила его с собой именно сегодня. Однако после вчерашнего вечера подобрать слова для захода на диалог он не мог, каждый раз вспоминая чёрный шлем и ржачные изречения. Но Паркинсон ведь ничего не делает просто так, поэтому лишь под конец дня она заговорила на интересовавшую тему. — Ты давно видел Гермиону? — мягкий тон Пэнси только вызвал подозрения. — Не думаю, что это важно, — откровенный вопрос в лоб был настолько неожиданным, что Нотт даже опешил. — То есть, тебе неинтересно, куда она переехала? — нотки игривой загадочности плясали в её голосе. — Не понимаю, почему тебя это вообще волнует… — пытаясь хоть как-то понять её порыв, проговорил Теодор. Ей было известно явно больше, чем ему. Значит, на прежнем месте Гермиону уже застать не получится, и Блейз с Малфоем ничего не найдут. Эти мысли очень сильно облегчили его существование. Однако вопросов в голову лезло слишком много. — Ну, лааадно, — снисходительно произнесла Пэнси, — значит, тебе не интересно. — Ответь на вопрос, — бросил Нотт. — Ты отправила меня к ней после возвращения из их бомжатника, потом промолчала на балу. К чему такое благородство? Не заливай мне про личную безопасность. — Будет гораздо удобнее, если не я одна захочу помочь ей обрести свободу в новом мире, — уклончиво ответила Паркинсон. — Нам обоим известно, что этому не бывать, — холодно ответил Теодор. — Насколько я помню, она после поимки должна будет стать вечным домашним животным… — многозначительно произнесла Пэнси. Нотт отвернулся в сторону. Ему не нравилось, как это звучало в сторону Грейнджер. Не теперь. Он даже не мог объяснить себе, что именно чувствовал, но точно понимал, что не желал ей такой участи. Возможно, потому, что это было бы почти невозможно исправить. Непричастной к организации аристократии не позволяли иметь такие трофеи, зато Пожирателям эти аксессуары Лорд дарил с особым удовольствием. Это была одна из немногих традиций тёмной стороны, от которой его брезгливо воротило. Да, убивать ему нравилось куда больше. Он считал это честным. Есть соперник, есть возможности и там всё просто: кто во что горазд. Теодор никогда не испытывал стыд за то, сколько он убил и кого. Даже Макгонагалл, жившая некогда в его доме, имела шансы к самообороне, — паршивые, стоило признать, но имела. А может, с тех пор, как он осознал вторую часть себя, ему это претило. Клеймо, оставленное на его шее много лет назад, никогда не являлось просто отметиной. Оно раскрыло внутреннее подсознательное «я» к диалогу. Вся скрытая агрессия, вся жестокость, которая годами копилась где-то на задворках сознания, теперь обрела облик и собственный голос. Все желания стали простыми и понятными. Мир перестал опираться на внешние застарелые моральные условности. Остались только собственные взгляды, мотивы, комфорт и ограничения. Теодор мог со спокойной душой вскрывать когтями вены детям, вытаскивать по одному позвонку из спины столетних волшебников, игриво гонять голову Белл из угла в угол просто ради забавы. Но по-прежнему не мог поднять руку на ту же Паркинсон. Конечно, вряд ли бы он признался в этом даже под пытками. Но это было фактом. Кому-то такое разделение приоритетов могло показаться нездоровым. Однако Нотта уже очень давно перестало волновать чужое мнение. С каких-то пор собственная репутация ему даже нравилась. Он просто делал, и это не обсуждалось. Это стало его личной свободой и гармонией. Но только не сейчас. Уже которую неделю его личный раскол никак не мог прекратиться. Всё его нутро отчаянно лезло наружу, стремясь разодрать глотку и требуя то, что выбрало. И это не складывалось с разумной частью. Теодор отчаянно искал выход, чтобы просто не сойти с ума. — Ты предлагаешь мне поселить её в своём доме? — всё же выдавил Нотт. — Не думаю, что её обрадует такая участь. — С одной стороны, да, — согласилась Пэнси. — Но с другой, никто ведь никогда не узнает, что происходит за закрытыми дверями. — Нет, — фыркнул Теодор. — Ну, других вариантов на официальном уровне, увы, не существует, — хмыкнула Паркинсон. — Либо ты её заберёшь, либо другой. — Говно система, — только и обронил Нотт, но, помолчав, добавил: — Дай мне адрес.***
Уже вернувшись домой, Паркинсон с чувством выполненного долга зашла в гостиную. Амелия и Драко о чём-то спорили, но, как только её увидели, почти сразу притихли. А вот Блейза не наблюдалось на горизонте. Лёгкое раздражение его поведением протекло по позвоночнику. — На твоей бледной коже синяки и ссадины смотрятся весьма гармонично, — проходя к шкафу со спиртным, бросила Пэнси. — Где успел отхватить? — Это неинтересная история, — фыркнул Малфой. — А я люблю, когда тебя кто-то пиздит, — влетевший в гостиную Нотт проскользил полметра, но не рассчитал и вписался в диван, — вроде как не я, но на душе приятно. — У тебя нет души, — украв наполненный стакан у Паркинсон, Драко усмехнулся. — Это уже нюансы, — оглядывая гостиную, Теодор достал сигареты. — Погодите, чего-то не хватает… — Может, кого-то? — с лёгкой иронией проговорила Амелия. — Хм… Пепельницы! — вскрикнул он, поднимаясь. — Точно! — Терпения мне… — поднимая глаза к потолку, проговорила Пэнси, закрывая бутылку. — А вы что за алкаша беспокоитесь? — Нотт закурил. — Так он же ещё утром собирался по каким-то делам в Лондон. «Ах, ты ж предусмотрительное мудило», — отпив, Пэнси зажмурилась, то ли от крепкого алкоголя, то ли от возмущения. — Я, кстати, тоже хотела уехать на пару дней, — протянула Паркинсон. — А не слишком ли дохуя отсутствующих на квадратный ярд? — приподнял брови Малфой, опираясь на столешницу. — Они всё равно бесполезные оба, — выдыхая дым в потолок, заявил Теодор. — Он не даёт, она тоже. Для нашей групповушки они абсолютно не пригодятся. — Ну, ладно, — поджала губы Буве, — раз насилия всё равно не избежать, налейте мне вина, пожалуйста. — Детка, если я уеду, — достав бокал из шкафа, проговорила Пэнси, — а он будет втирать тебе, что это традиции команды, не верь. — Вообще, наш редко трезвый друг должен вернуться сегодня, — медленно проговорил Драко, глядя на Амелию. — Так что мы не будем сильно плакать из-за твоего отсутствия. — Ну да, — саркастично обернулась на него Паркинсон, — у вас же новый объект домогательств.