Фракталы времени

      Вернувшись в Англию, Волдеморт пребывал в уверенности, что его тыл надежно прикрыт, а значит, он сделал правильный выбор, когда предпочел отправиться за Гермионой вместо того, чтобы разбираться со странным поведением Вальбурги и Итана.       Он быстро вернулся к делам и теперь, когда отвлекаться было не на что, мог уделить внимание всем вопросам и актуальным проблемам.       Запуск магазинов произошел почти без запинок — да, случилась пара незначительных ситуаций, вроде внезапно отозванного разрешения на открытие лавки в Хогсмиде, но они довольно быстро решились.       Сложнее оказалось разобраться с атаками на магазины. И в первую очередь потому, что Волдеморт не сразу понял, что именно происходит. Все началось еще до поездки в Россию с возгорания магазина в Уилтшире — того, что расположен неподалеку от завода Малфоев. Прибыв на место, Волдеморт застал заливающуюся слезами продавщицу.       — Я не знаю, как это произошло! Клянусь, я принимала бодрящее зелье! Не понимаю, почему оно не сработало…       Долохов отвел Волдеморта в сторону, заметив, как пальцы того сжались на палочке.       — Это ее вторая работа, — произнес вполголоса; Антонин отлично знал, насколько Волдеморт не переносит истерики, а потому старался не столько оправдать девушку, сколько донести информацию без лишних эмоций. — Первая была ночью… в ночную смену. И девчонка просто уснуть с палочкой в руках…       Волдеморт поморщился.       — Уснула с палочкой в руках. Сам-то понимаешь, насколько глупо это звучит?       Долохов пожал плечами.       — Никаких иных следов мы не найти, — проговорил, покосившись в сторону Малфоя и Нотта.       Тогда Волдеморт, зацикленный на личных переживаниях, позволил себе довериться Антонину — в самом деле, вероятность предложенной Долоховым теории была низкая, но все же имелась.       Сейчас, вернувшись из России и обнаружив, что уже целых три магазина сгорело вместе со всем товаром — но, слава Мерлину, работники уцелели, — Волдеморт убедился: дело нечисто. Картина преступления была везде разная, но в то же время находилось сходство: все отдавало абсурдностью.       Салли — та, самая первая работница — уснула, и ее палочка выпустила сноп искр, которые и стали причиной возгорания; Кара — продавец из второй лавки, расположенной у рыночка в Уилтшире, — забыла потушить демонстрационную сигарету и отлучилась на обеденный перерыв; в магазине в Хогсмиде Марк вышел из здания всего на пару минут, а вернувшись, застал объятые пламенем стены и толпу ребятни поблизости — те божились, что у самого младшего случился стихийный выброс.       Все это по отдельности, растянутое на годы, можно было бы посчитать совпадением, но три случая за два месяца не могли оказаться ничем иным, кроме санкционированной атаки. Тем более что последние два события произошли в один день — единственный, когда Волдеморта не было в стране.       Вторую лавку уже приводила в порядок Вальбурга, явно не собирающаяся просто сдаваться, так что Волдеморту удалось обследовать лишь пепелище в Хогсмиде. Он пытался проверить стены на остаточную магию, но успехом затея не увенчалась.       Кроме того, последствия этих событий послужили хорошим поводом для размышлений: не поторопился ли Волдеморт с решением сотрудничать с Вальбургой. Он всегда придерживался принципа не вести общих дел с друзьями, но, во-первых, друзей как таковых у него не имелось, а во-вторых, он не думал, что с Вал будет что делить.       Наблюдая потом за ее реакцией, Волдеморт понял: он ошибся. Судя по всему, им есть, за что бороться.       Ни Вальбурга, ни Итан не прикладывали особенных усилий к расследованию, зато всегда оперативно реагировали и спешно восстанавливали лавки — так что репортеры "Пророка" пока не заметили "горячих" новостей; аврорат не прослеживал связи тоже. Справедливости ради стоит отметить, что и Волдеморт не стремился к возбуждению официального расследования. Все они выжидали.       Он ждал, когда Вальбурга и Итан захотят отказаться от проблемного бизнеса — а тот являлся таковым на данный момент, с учетом происшествий на отдельных точках и настолько регулярных поломок на заводе, что в пору было поверить в сглаз. Вальбурга и Итан, судя по всему, ждали от него того же.       Они не обсуждали это вслух, но Волдеморт понял: каждый думает, что другой ответственен за несчастья. Вальбурга могла посчитать, что это он влияет на периодические остановки на производстве, а Волдеморт полагал, что именно она или Итан занимаются вредительством в лавках.       Но пока никто не произносил вслух заветных слов. Каждый продолжал решать проблемы в своих зонах ответственности: Волдеморт налаживал производственные линии, Вальбурга и Итан заботились о магазинах.       — Мы не можем позволить себе охрану на таких незначительных объектах, — заявила Вальбурга, просматривая бумаги за его столом. — Это, во-первых, нецелесообразно экономически, а во-вторых, это позор для нас. Если у нас не получается защитить свои магазины — так, чтобы этих нападений попросту не было, — то как мы можем брать ответственность за целые районы?       Волдеморт неприятно поморщился — Вал, вообще-то, была чертовски права. А потому они не делали заявлений, лишь соглашаясь с официальными отписками аврората.       — По крайней мере, я смогу заявить об отсутствии результативности со стороны патрулей, — проговорил он. — Каждый раз авроров вызывали прохожие, причем в случае с Салли — буквально в последнюю минуту.       Вальбурга хмыкнула и, выпрямившись на стуле, размяла плечи. Она демонстративно скрестила ноги, обтянутые непривычно узким платьем. Волдеморт приподнял бровь, не сразу сообразив, что это шоу не для него. Посмотрел на Элмерса, который не отрываясь наблюдал за Вал — та явно понимала, какой эффект производит на него. Знал ли Итан, что им просто играют? Пожалуй, чужая драма — последнее, что Волдеморта по-настоящему волновало.              

***

      Вернувшись в Англию с четко выставленными рамками и твердым планом действий, Гермиона тут же приступила к его исполнению.       В первую очередь попрощалась с другими профессорами, которые оставались в Хогвартсе на лето. К ее удивлению, прощание далось с трудом — учителя, взбудораженные и возбужденные перспективой проведения Турнира в родной школе, рассчитывали, что Гермиона останется в замке. Таков был план до того, как она вызвалась — напросилась — сопроводить Альбуса в Америку и Россию.       Покидая Хогвартс на остаток лета, Гермиона надеялась, что это расстояние между ними поможет Альбусу избежать последствий возмущений времени, а ей — прийти в себя и все осмыслить.       Чего она не ожидала, так это того, насколько сильно будет скучать. Поначалу казалось, что ей не хватает стен замка, которые уже стали родными. Но позже, анализируя свои чувства, поняла, что дело в другом, ведь она не скучала по Хогвартсу, находясь в Америке и России.       Так что, стараясь отвлечься от желания посетить замок — или наведаться к кое-кому конкретному, — Грейнджер как-то неожиданно сблизилась с Нобби. Она подозревала, что тот приходил в поместье каждый день, пока ее не было в Англии, и парень не изменял привычкам после ее возвращения. Гермиона видела, насколько некомфортно Нобби находиться у Волдеморта, но повлиять на ситуацию кардинально возможности не было — она никак не могла пойти против официального опекуна. И пока Волдеморт позволял Нобби отлучаться из своего поместья, Гермиона молча пользовалась этой возможностью. Лишь надеялась, что после совершеннолетия Лич просто забудет об этом периоде своей жизни, хотя и не рассчитывала, что Волдеморт выкажет парню какую бы то ни было благодарность.       Во второй половине лета Грейнджер неожиданно поспособствовала Нобби в поиске подработки. Пусть они и не говорили напрямую, но было ясно: Лич опасается, что останется после школы без средств к существованию.       — Семейный дом, в котором я жил, заботился о выпускниках, — без выражения проговорил он, наблюдая за попытками Гермионы обуздать магию хозяйственных заклинаний. Домовики тоже находились поблизости и бросали взгляды не менее скептичные, чем его. — Вообще-то, я планировал вернуться в магловский мир — у меня уже была договоренность о работе после школы на консервном заводе. Я там подрабатывал каждое лето с двенадцати лет. Денег поначалу должно было бы хватать только на съем жилья, но Сара — моя приемная мать — говорила, что будут еще какие-то поддерживающие выплаты от государства, да и они с Беном — это ее муж — не оставляют своих воспитанников. Они уже в возрасте, знаете, и им действительно требуется помощь по дому и все такое. Бывшие подопечные часто их навещают, так что, я думаю, мне с ними повезло…       Он говорил и говорил, и Грейнджер не решалась перебивать, внимательно впитывая информацию. Внутри что-то болезненно сжималось от понимания, что своей прихотью, усыновлением, Волдеморт разрушил четкие планы этого парня на жизнь. У Нобби не осталось шанса вернуться в семью — насколько было известно Гермионе, все его знакомые подверглись Обливиэйту.       Для чего необходимо такое категоричное и жесткое вмешательство, Грейнджер знала, но принять не могла даже спустя столько лет работы в министерстве.       — И ты не хотел бы остаться в магическом мире? — спросила она осторожно, когда Нобби, наконец, выговорился.       Он лениво оперся локтями о крышку стола и положил голову на ладони.       — Ну, я же понимал, что у меня нет шансов.       Гермиона сцепила челюсти так сильно, что заиграли желваки. Слышать подобные заявления от будущего первого маглорожденного Министра Магии было странно. Нобби, конечно, не знал, что на последнем курсе его, наконец, заметит Дамблдор и возьмет под свое крыло. Как все сложится теперь, Грейнджер не представляла, но то, что Время не позволило Личу покинуть Англию вместе с Альфардом, уже являлось чем-то значимым. Будь она проклята, если это произошло без влияния Времени.       — Ну, раз теперь у тебя нет выбора, — бодро произнесла она, — пора придумать, как ты будешь жить в магическом мире. У меня, возможно, есть идея насчет подработки.       Нобби выглядел заинтересованным.       

-

      Грейнджер никогда не отличалась особенной хитростью, она не умела ловко добиваться своего и предпочитала говорить о желаниях прямо или не говорить о них вовсе. Но на этот раз ей требовалась услуга от слизеринца, и более того, самого Волдеморта, поэтому она решила через себя переступить.       Гермиона и Волдеморт неторопливо прогуливались по набережной Центрального, наблюдая за опускающимся солнцем.       Грейнджер в очередной раз провела рукой по присланному Волдемортом платью от Твилфитта и Таттинга, поправляя ткань. Она мысленно усмехалась, вспоминая заявления владельцев, что они не обслуживают «отребье» и «грязнокровок»; знали бы они, на ком сейчас их наряд... Волдеморт ступал рядом в легкой серой мантии от тех же дизайнеров.       Твилфитт и Таттинг очень хорошо заплатили ему за такую рекламу.       — Веди себя естественно, — проворчал мужчина, похлопывая Гермиону по руке, что покоилась на его предплечье.       Грейнджер закатила глаза. Может, для Волдеморта было естественным прогуливаться под прицелом колдокамеры, которую Гермиона пусть и не видела, но знала, что она где-то есть. Так же, как и охранники, держащиеся на приличном расстоянии — два телохранителя, которые в самом деле оказались приставлены к ней. До того как увидела их в первый раз, она и не замечала двух дородных мужчин; теперь же, куда бы ни смотрела, везде натыкалась на их внушительные фигуры.       Волдеморту, естественно, защита не требовалась, но ее саму охранники не оставляли ни на мгновение, с кем бы она ни была. Грейнджер пыталась ненавязчиво выяснить у Волдеморта, насколько широки их обязанности, но прямого ответа на невысказанный вопрос, докладывают ли они обо всех ее контактах, не получила.       Сегодняшний променад не являлся праздной вечерней прогулкой пары влюбленных — это был тщательно продуманный выход Волдеморта и его избранницы, призванный продемонстрировать, что район находится в полной безопасности. Грейнджер не сомневалась: в кадр колдокамеры широкие спины охранников не попадут.       Гермиона искренне старалась держаться спокойно и даже наслаждаться прогулкой. Выходило не очень, но она правда прилагала усилия.       Перевела взгляд на Темзу, кажущуюся в закатном солнце багряно-красной с ярко-оранжевыми гребнями — кровь и золото. Течение заставляло воду бурлить, унося в сторону горизонта, но, вопреки ожиданиям, не смывало цвет. Напротив, он становился все насыщеннее по мере того, как опускалось солнце, а количество золотистых гребней увеличивалось. Картинка завораживала, погружала в транс. Грейнджер не заметила, как расслабились напряженные мышцы, а мысли о колдографе и охранниках отошли на задний план, уступая место воспоминаниям. Рябая картинка о настоящих реках крови заплясала перед глазами, как на экране старого телевизора.       — У тебя бывает чувство дежавю? — внезапно спросил Волдеморт.       Гермиона вздрогнула, вырываясь из транса.       — Что?       — Дежавю, — повторил мужчина. — В последнее время испытываю его постоянно, — пояснил, и судя по тому, что позволил раздражению просочиться в голос, он действительно был озадачен.       — М-м, да, случалось, — отстраненно произнесла Грейнджер.       На самом деле она переживала это ощущение прямо сейчас, наблюдая за Темзой, упорно смывающей золотистые гребни, и ей казалось, что это уже случалось — так наверняка и было. Возможно, какая-то из версий Гермионы уже проживала похожий момент. Может быть, фракталы расслоенного времени так проявляли себя. Как и письма Гарри, это запросто могло оказаться сигналом о том, что Гермиона движется в правильном направлении — или нет. С такой же долей вероятности дежавю и вовсе могло не иметь значения, ведь Времени нет смысла давать Гермионе подсказки.       Волдеморт, слегка нахмурившись, кивнул в ответ на ее реплику, но развивать эту тему не стал. Он покачал головой, точно хотел избавиться от ненужных мыслей, а потом перевел взгляд вперед — к горизонту, где солнце уже плавно погружалось в воду.       — Не думаешь, что, раз уж мы изображаем беззаботную влюбленную пару, у людей может возникнуть вопрос, где твой приемный ребенок?       Волдеморт неприязненно поморщился. Грейнджер в очередной раз испытала сожаление из-за его предубежденности к маглорожденным — благо обсуждения этой темы пока удавалось избегать. Хотя и казалось, что к Нобби он стал относиться терпимее. Но возможно, по той лишь причине, что большую часть времени парень проводил у нее.       — Я не обязан брать его на… свидания, — проговорил он.       — Тем не менее он является частью твоей жизни, — произнесла Гермиона. — Послушай, мы ведь договорились, что я буду работать над отношениями и помогать тебе по возможности… Я считаю, будет полезно и правильно, если Нобби тоже станет появляться на публике. И… и т-ты мог бы устроить его в одну из своих лавок, — быстро произнесла она. Встретив раздраженный взгляд, продолжила: — Так ты покажешь, что заботишься о нем, его будущем. А еще продемонстрируешь, что твои магазины в безопасности — ведь ты бы не определил своего… подопечного на место потенциально для него опасное, верно?       Волдеморт прищурился. Выражение его лица стало задумчивым, и Гермиона поняла, что какой-то из аргументов, похоже, попал в самую точку.       — Возможно, ты права, — медленно произнес он. — Я подумаю над этим, спасибо.       И пусть Грейнджер действовала исключительно в своих интересах, она все же ощутила тепло, разлившееся в груди после простой благодарности.