-
Волдеморт, Долохов, Малфой, Нотт и Мальсибер расположились за столом в гостиной. По всей поверхности были разбросаны карты магической Британии и отдельных ее районов; бокалы с алкоголем и кружки с чаем плавали в воздухе около хозяев, вибрируя от разлитого в воздухе напряжения — вот-вот, и стекло запоет; дрожащие грани поблескивали в пламени свеч, оставляя на стенах радужные блики. — Можем попробовать расселить своих людей из Лютного, — предложил Нотт, пожав плечами. Тод всегда говорил мало, но исключительно по делу. Вот и сейчас, впервые за последние полчаса прозвучала действительно здравая мысль. Тем не менее Абраксас пренебрежительно фыркнул, отчего его чашка дернулась и немного отплыла в сторону. — Эти неотесанные… егеря, — брезгливо произнес он, — способны узнать только имена барменов в ближайших барах, не более. — Скабиор показался мне здравым парнем, — возразил Тод. — У него даже фамилии нет, только кличка, как у собаки, — парировал Малфой и скрестил руки на груди. Нотт закатил глаза. — Не у всех из нас с детства была серебряная ложка во рту, Абраксас, — прорычал он. — Но хотя бы имена — были, — справедливо заметил тот. — Ты понял, что я имею в виду! — разозлился Нотт — вот это случалось часто — и схватился за палочку; бокал с огневиски угрожающе наклонился в сторону Малфоя и все-таки издал чистый высокий гул. — Прекратите, — холодно произнес Волдеморт, до этого не без интереса наблюдавший за спорщиками. Те мгновенно остыли. — Мне нравится предложение Нотта. Отберите с Мальсибером подходящих кандидатов, — обратился к Тоду и Оуэну. — Думаю, в Косой егеря примелькались, а вот в Хогсмиде — нет. Пусть устроятся на непримечательные должности и следят за всем, что там происходит, запоминают любые слухи. И, раз уж они и так будут там, пусть составят список местных грязнокровок, — приказал он. Оба сделали пометки и подняли взгляд, ожидая дальнейших указаний. Несмотря на то, что времени в целом было достаточно, продвигались они, по мнению Волдеморта, крайне медленно. Что в открытой политике, что в тени, все шло медленно и натужно. И хотя с момента нападения на Центральный и Лютный прошло всего чуть больше недели, а событий произошла масса, ощущение, что они толкутся на месте, никуда не исчезало. — Что с Фаджем? — спросил Долохов у Мальсибера. — Он был с Тафтами и Дамблдором, — ответил тот. — Насколько знаю, они готовят стратегию обвинения Гриндевальда. Когда Фадж явился домой, то был очень удивлен, — он глумливо усмехнулся. — Наверняка считает, что наша компания не шибко подходит его дочери, — толкнул Нотта в бок, и тот усмехнулся тоже. — Ада оказалась гостеприимной хозяйкой. — Только не говорите, что вы… — Ничего не было, милорд, — тут же отрезал Мальсибер. — Мы понимаем, что это не способствовало бы налаживанию отношений с Фаджем. — Отлично, — похвалил Волдеморт. — Достаточно и того, что он увидел вас вместе. Остальное додумает сам. Мужчины довольно кивнули.***
Гермиона доставила Дамблдора в больницу. Она этим не гордилась, но ей пришлось угрожать сначала Альбусу, чтобы тот дал себя осмотреть, а потом и персоналу, когда медиведьма, напоив его зельями и мельком заглянув под повязку, собиралась его отпустить. К концу осмотра из палочки Грейнджер сыпались золотистые вперемешку с красными искры, что определенно подгоняло молоденькую девушку. И все равно в конце концов пришлось самой отправляться на поиски целителя. Только после того, как Сметвик лично осмотрел Дамблдора и заявил, что тому придется задержаться в больнице, Гермиона, наконец, остыла. Правда, снова закипела, когда после полуночи ее не выдернуло в Хогвартс. Она поняла, что ту ситуацию с мантией Альбус подстроил. К сожалению, высказать об этом страдающему от боли Дамблдору сразу она не смогла. Вместо этого, пока Сметвик занимался пациентом, Гермиона отправила камином короткую записку Макгонагалл. Та появилась практически сразу. Дала Альбусу десять минут на указания, а потом, грозно зыркнув на притихшую медиведьму, заставила его выпить зелье Сна-без-сновидений. Выяснилось, что именно эта молодая девушка — Оливия Хадсон — и отпустила Дамблдора неделю назад, сделав лишь простенькую перевязку и, видимо, плохо обработав рассечение, так что теперь оно выглядело просто отвратительно. Грейнджер не представляла, как Дамблдор выдержал целую неделю: кожа вокруг пореза вздулась, края завернулись, обнажая плоть. Всю следующую неделю Гермиона не могла избавиться от волнения. Несмотря на то, что Минерва навещала директора каждый день, получая новые указания и параллельно следя за ходом перевязок, Грейнджер неизменно ловила себя на мыслях об Альбусе. Смешно и страшно подумать, что волшебника легко убить обыкновенным сепсисом. Школе без Дамблдора будто чего-то не хватало. Окна чаще раскрывались от порывов ветра, еде словно недоставало вкуса, а ученики вели себя все хуже и хуже. Возвращаясь в свои покои из кабинета Слагхорна, Гермиона, уже привыкшая отлавливать нарушителей пачками, услышала шаги и смех. Из-за поворота на нее выскочили две третьекурсницы с Хаффлпафа, с полными руками еды. Увидев ее, девочки почти комично раскрыли глаза и буквально зависли на месте — Макгонагалл за такие прогулки смело лишила бы и добычи, и десяти баллов в придачу. Грейнджер вздохнула и прикрыла глаза рукой. — Я считаю до десяти и, когда открою глаза, надеюсь, вас уже здесь не будет, — проговорила она. Она услышала два облегченных выдоха, которые, впрочем, легко смешались с шелестом сквозняка. — Спасибо, профессор Грейнджер, — прошептала одна из девочек. А потом послышались быстрые тихие удаляющиеся шаги. — Молодец, Гермиона, — проворчала Грейнджер себе под нос, — хороша преподаватель, ничего не скажешь. Она не могла заставить себя штрафовать всех, кто попадался после комендантского часа — в памяти были свежи собственные вылазки и прогулки по школе. Вздохнув, она открыла глаза и продолжила путь. Ей нужно было подняться по паре лестниц, меняющих направление, преодолеть несколько холодных коридоров, пройти мимо десятка укромных ниш, а потом принять теплую ванну, наполнить грелку углем и, наконец, лечь спать. Однако планам, похоже, не суждено было сбыться. Ее буквально чуть не сшиб с ног холодный ветер, когда она проходила мимо коридора, ведущего к бывшему классу зельеварения. — Черт возьми, — искренне возмутилась она. Это не было похоже на естественный порыв — даже на улице не было такой вьюги. Гермиона стремительно зашагала в сторону источника. Картина, открывшаяся перед взором, заставила ее на пару секунд зависнуть с открытым ртом. — Что здесь происходит?! — громко воскликнула она, с силой толкая лишь слегка приоткрытую до этого дверь так, что та захрустела. Несколько человек в темных мантиях пронеслось мимо нее, но Гермиона практически не обратила на них внимания — взгляд ее был прикован к двум замершим фигурам у стены. Грейнджер зажгла Люмос-максима, чтобы рассмотреть лица нарушителей-дуэлянтов. — Так-так, мистер Эйвери и… мистер Лич, — процедила она, подходя ближе. Оба тяжело дышали, вцепившись в рубашки друг друга. Палочки валялись в стороне; разбитые костяшки пальцев намекали на то, что драка давно перешла в обыкновенный магловский мордобой. Она призвала палочки к себе. Правый глаз Нобби заплыл, кожа вокруг покраснела и пожелтела, грозясь налиться в огромный фиолетовый синяк; из рассеченной скулы текла кровь. У Эйвери явно был сломан нос — багровая струйка стекала по подбородку. Из глубокого кармана преподавательской мантии Гермиона достала лунный камень, чтобы вызвать Слагхорна и Макгонагалл. Чертыхнулась, вспомнив, что Минерва в Мунго. Ожидая Горация, взмахнула палочкой — не церемонясь и не предупреждая, вправила нос Эйвери. Тот зашипел от боли и тихо выругался. Наконец, из коридора послышались грузные торопливые шаги, а затем в проеме показалась фигура Горация. — Профессор Грейнджер? Что произошло? — запыхавшись, спросил он. — Полагаю, мистер Эйвери просветит вас по дороге в гостиную, — холодно произнесла она. — И, думаю, не ошибусь, если в гостиной его будут ждать Мальсибер и братья Лестрейндж, — добавила еще холоднее. Отвернулась от парней, сверлящих друг друга ненавидящими взглядами. — Не стоит беспокоить мадам Помфри, Гораций, — тише проговорила Грейнджер, подходя к нему. — Считайте, что боевой раскрас, — махнула рукой себе за спину, — часть наказания. Тот хмуро кивнул. — За мной, Эйвери, — приказал он; Гермиона и не подозревала, что в арсенале Слагхорна есть такие интонации — даже у нее побежали мурашки по коже. Парень медленно встал и, хромая, приблизился к декану. Неуверенно посмотрел на Гермиону. — А моя палочка? Грейнджер передала древко Слагхорну. — Получите ее после разговора с отцом, — сурово произнес тот. Посмотрел на Грейнджер. — Вы проводите мистера Лича? — Конечно. Удовлетворенный ответом, Слагхорн подтолкнул студента к выходу. Когда их фигуры скрылись в темноте коридора, Грейнджер посмотрела на Нобби. — Можете идти? Тот окинул ее презрительным взглядом. Молча поднялся и довольно бодрой походкой зашагал к проему. Совершенно не обращая на нее внимания, двигался по коридорам, лишь изредка вытирая плечом кровь с щеки, отчего белая ткань окрашивалась в цвет его факультета. Гермиона же ощущала, как внутри нее распускается и расцветает злость — не такой благодарности она ожидала за спасение. Конечно, она не думала, что он бросится ей на шею, но простое «спасибо» прекрасно подошло бы этой ситуации. — Ничего не хотите сказать, мистер Лич? — все же не выдержала Гермиона, когда они почти подошли к гриффиндорской гостиной. Тот бросил на нее злой взгляд. — Спасибо, что спасли меня от злых страшных слизеринцев? — издеваясь, протянул он. — Мне чудится в вашем тоне сарказм, — произнесла Грейнджер. Не оборачиваясь, Нобби покачал головой. — Просто оставьте меня в покое, — бросил напоследок, пробормотал пароль и скрылся за картиной. Полная Дама сочувствующе посмотрела на Гермиону. Оставшуюся неделю парни расхаживали по школе, блистая синяками, которые им запретили сводить магией. Часы с факультетскими баллами Гриффиндора и Слизерина заметно опустели. И если Эйвери, окруженного поддержкой, никто не трогал, то Нобби, словно сыч, держался особняком. Грейнджер знала, что Макгонагалл устроила ему взбучку похуже, чем Эйвери устроил его отец, и продолжала забирать палочку после занятий. Такое унижение непросто было перенести. Только злился парень почему-то не на своего декана, а на Гермиону — та не раз ловила на себе ненавидящие взгляды.-
В субботу, после того, как вернулась с учениками из Хогсмида, Гермиона отправилась на встречу с Альфардом Блэком. Предлогом встречи послужил Рино, и Грейнджер подыграла, приняв приглашение. Каково же было ее удивление, когда они и в самом деле отправились к постройке, в которой содержался гиппогриф. — Вы знаете, он ведь на самом деле буквально вырвал победу, — заявил Альфард. — Ждал вас после скачек, но вы так и не появились. Грейнджер не могла понять, действительно ли он говорит о гиппогрифе. Войдя в загон, она поклонилась. Рино фыркнул и демонстративно отвернулся, а Блэк засмеялся. Подошел к существу и ласково погладил перья. — Я прошу прощения, — проговорила Гермиона, улыбаясь; Рино посмотрел на нее одним глазом, — но мне пришлось уйти. Может быть, Рино простит меня, если я дам ему угощение? Теперь существо выглядело заинтересованным. Под двумя настороженными взглядами Гермиона достала из сумочки с чарами незримого расширения хорька. Гиппогриф клацнул челюстью. — Ну что, друг, — Блэк толкнул Рино плечом, — простишь мисс Грейнджер? Гермиона поклонилась еще раз. Рино, издав тяжелый вздох, наклонил голову. Она протянула руку вперед, и он сцапал угощение — хорек в два укуса скрылся в его пасти. Гиппогриф заинтересованно посмотрел на сумочку, склонив голову к плечу. — Прости, но я думаю, что провинилась лишь на одного хорька, — сказала Гермиона, разводя руками. Сделала шаг вперед и погладила жесткие перья. Рино замурчал. Блэк ревниво покосился в его сторону. — Надо же, — пробормотал он. — Меня он редко радует своим расположением. Часть вечера провели болтая друг с другом, заботясь о Рино. Гермиона не была против — так происходящее меньше всего походило на свидание. Скорее, на встречу старых друзей. Это было приятно и расслабляло, а еще стирало лишние мысли из головы. Напряжение всей недели — переживания об Альбусе, воспоминания об Эйвери и Личе, все трудности и усталость, — все покинуло голову. Грейнджер искренне наслаждалась необычным занятием. Уход за гиппогрифом значительно отличался от обслуживания лошадей. Гермиона знала о последнем не понаслышке: дедушка содержал ферму, и, приезжая к нему в гости, она всегда старалась помочь. Гиппогриф же, в отличие от лошадей, мог — и любил — лежать. У Рино была огромная лежанка из сена, и не имелось стойла. Как у кота, было несколько игрушек, разбросанных по огромной территории загона; и несколько укромных местечек, в которых, как пояснил Альфард, Рино иногда отдыхает. После они отправились на вечернюю прогулку. Неподалеку от резиденции Блэка растянулся бескрайний лес. Ветки серебрились от снега, и Рино, летая, сбивал его крыльями. Белые перья гиппогрифа красиво переливались в закатном солнце, а сам он казался свободным и беззаботным. Гермиона с восторгом наблюдала за тем, как он парит, а затем резко пикирует вниз, заметив зверька. — Чудесное создание, — проговорила она, растирая замерзшие руки. Блэк, проследив за ее жестом, призвал домовика и приказал подать чай. Получив в руки теплую кружку, Грейнджер искренне поблагодарила Альфарда. — Я заметил, что вы не пользуетесь согревающими чарами, — произнес он. Грейнджер широко улыбнулась. Трудно было не обратить на это внимания: Блэк вышагивал рядом в одной шерстяной рубашке с закатанными рукавами, в то время как на ней было два свитера и теплая мантия. — Они необычно влияют на мои волосы, — ответила она на невысказанный вопрос. Вообще-то Альфард, как истинный слизеринец, редко задавал прямые вопросы. — Мы с профессором Флитвиком экспериментировали, пытаясь найти подходящие, но увы, — она пожала плечами. — Ох, ну раз уж Флитвик не смог вам помочь… — серьезно произнес он. Похоже, с Филиусом Блэк был знаком не только по школе. — Как вам работается в школе? — поинтересовался, высматривая Рино на горизонте. Поднял два пальца ко рту и громко свистнул — Гермиона удивилась; чистокровные обычно предпочитали звуковые сигнальные чары. — Слышал, Беллатриса не очень довольна вашими методами преподавания. Гермиона мягко улыбнулась. Они с Альфардом еще не были настолько близки, чтобы поднимать опасные темы, вроде отношения к маглам и маглорожденным, из-за чего и возникали частые стычки с Беллой. — Да, немного, — произнесла она отстраненно. — Но пока никаких серьезных споров не возникало. Блэк кивнул. Развернулся и медленно зашагал в сторону дома. — Думаю, она еще успеет попить вашей крови, — пробормотал он и на ошарашенный взгляд Гермионы добавил: — О, не смотрите на меня так. Я хорошо знаю свою племянницу. Все магловское она презирает до глубины души.-
Позже, когда Рино уже был в загоне, Альфард пригласил Гермиону присоединиться к нему за ужином. То, что он и не ожидал отказа, она поняла, когда заметила сервированный на двоих стол. В отличие от Волдеморта, Альфард сам не готовил — накрывали домовики; откровенно говоря, представить Блэка за готовкой было еще сложнее, чем Волдеморта. Несмотря на то, что за Рино он ухаживал сам, ощущения, что он поднимает что-то тяжелее палочки, не возникало. Обстановку дома можно было назвать сдержанной — под стать хозяину. Не было ни вычурных деталей в интерьере, как у Вальбурги, ни строгого дорогого дизайна, как у Волдеморта. Присущие Блэкам темные тона тоже отсутствовали. В этом плане, он и Волдеморт имели нечто общее — интерьеры их домов были светлыми. Но если у Волдеморта все было обставлено со вкусом, то у Альфарда — небрежно; мебель выглядела скорее удобной, чем красивой. Альфард оказался обходительным и внимательным. С ним не приходилось играть и притворяться, постоянно следить за словами. Гермиона не была в нем заинтересована и абсолютно не ощущала скованности, что всегда возникала, когда рядом оказывался Волдеморт. — Почему вы не пользуетесь магией? — спросила Гермиона, наблюдая, как Альфард по-магловски разливает эльфийское вино из графина. Волдеморт и все остальные знакомые ей маги делали именно так, и Грейнджер давно хотела об этом спросить, но не решалась. Блэк удивленно посмотрел на свои руки. — В высшем обществе так не принято, — просто пояснил он. — Чтобы гость видел, что я не пытаюсь его отравить. — О, — протянула Гермиона, смутившись. Альфард посмотрел на нее с интересом. — Вы полукровка? — спросил он. Гермиона смутилась еще сильнее — то ли от самого вопроса, то ли от того, что Блэк задал его прямо, без привычных уловок. Заметив заминку, он поспешил добавить: — Знаете, не отвечайте. Это было бестактно с моей стороны. С его позволения Грейнджер не стала отвечать на этот вопрос. Возможно то, что она полукровка, ничего и не изменило бы, но вот заяви она ему, что маглорожденная — могло. Вместо этого она потянулась к блюду с пирогом с почками, божественный запах которого сводил с ума. И хотя вкус блюда уступал угощениям Волдеморта, Гермиона все равно получала огромное удовольствие от ужина с Альфардом. Вечер подходил к концу, и на столе между ними появился трайфл с клубникой. Пока Блэк раскладывал порции на блюдца, Гермиона разливала чай. — Я заметил, что вы много времени проводите с лордом Волдемортом, — произнес Блэк. И снова Гермионе послышался невысказанный вопрос. На этот раз подыгрывать Альфарду в его игре она не собиралась. Лишь пожала плечами и взяла в руки молочник. — Вы пьете с молоком? — уточнила она и, дождавшись кивка, вылила немного подогретого молока в его кружку. — Мы виделись несколько раз, — произнесла она, магией заставляя кружку парить. — В Англии у меня не очень много знакомых. Блэк отлевитировал ей трайфл. — И все же каждый раз, когда я встречаю вас, вы находитесь в его компании, — проговорил Альфард. Гермиона вздохнула. — Это совпадение, — улыбнувшись, проговорила она. — Недавно я виделась с Друэллой и Вальбургой. — Хорошо, — сказал Блэк, как показалось Гермионе, облегченно. — Я не уверен, что стоит об этом говорить, но порой мне кажется, что все вокруг сошли с ума, — невесело усмехнулся он, — или с ума сошел я. Когда я заканчивал школу, на третьем курсе был один мальчик. Очень умный и амбициозный. Но полукровка, — сказал он. Гермиона почувствовала, как кусочек трайфла, который она съела, застрял поперек горла. — Мальчика звали Том Риддл. И, что странно, мне кажется, он чертовски похож на лорда Волдеморта. Что еще страннее, никто, кроме меня, его не помнит. Словно этого мальчика вовсе не существовало. Сказав это, он замолчал. Даже не посмотрел на гостью, словно и не ждал ответа. Скорее всего так и было, ведь Гермиона переехала в Англию всего пару месяцев назад. Выдавать свою осведомленность она не спешила, но вот скрывать существование самого Риддла смысла не было. — Существовал, — хрипло произнесла Грейнджер. Сделала глоток чая. — Встречала это имя в зале наград, — добавила она. Альфард посмотрел на нее так, словно она открыла ему главную Тайну Вселенной. — В таком случае я почти на сто процентов уверен, что это один и тот же человек, — проговорил он. — Интересно, что заставило его сменить имя… Гермиона промолчала, не желая развивать эту тему. Она догадывалась, насколько это опасно. Так что ей оставалось только есть трайфл, кажущийся теперь абсолютно безвкусным. После ужина Альфард поблагодарил ее за чудесный вечер и проводил до точки трансгрессии. — Увидимся завтра на приеме у Слагхорна, — проговорил он, по-мальчишечьи улыбнувшись, ровно перед тем, как Гермиона растворилась в воздухе.