Часть 2
25 июля 2022 г. в 12:37
Венти бежал долго. По крайне мере тот так думал.
Густая трава приняла его в свои объятья, когда он в слезах упал на землю.
Солнце почти спряталось за горизонт, скупо подбирая свои последние лучи, и растеклось в красочном закате.
Одуванчики давно закрыли жёлтые бутоны и только уже зрелые остались ждать пока ветер подхватит их семена, разнесёт, посеет новую жизнь. Где-то рядом журчал быстрый, тонкий ручей, наверное, вытекающий из той реки, что Венти видел утром. Ночные птицы готовили свои голоса, а дневные давно легли спать. Разнотравье находило упокоение в лёгком покачивание и шуршании. Холодало. Из своих укрытий вылезали комары и мошки, которых так много было на вольных, ночных просторах.
Только хныканье ребёнка нарушало общую тишину. Пытаясь успокоиться, он обнимал себя за плечи, поджав колени к груди и напевал дрожащим голоском самую известную городскую песню для детей, которую знал из уст знакомого пекаря. Где он сейчас?..
Грусть и тоска сковали его колени и локти, когда он вспомнил о городе. Не было ему там ни счастья, ни покоя.
И никому-то он в этом мире не нужен. Ни мамки, ни папки — никого нет. А теперь никто и не примет его никогда.
Только злая, сумасшедшая ведьма! Стоило только подумать о ней, как он тут же насупился.
Он, кажется, ещё чувствовал кипящую её кровь, чёрный, вязкий вид которой так и нагонял ужаса, приводя к одной мысли — нечистая. Теперь, по её словам, эта грязная мерзость была и в нём.
И это обижало больше всего. Ну что ей? Нравится издеваться над ним что-ли?
Ему даже прельщала идея быть белым магом. Тогда люди любили бы его. Но чёрным… Его и так все (начиная от городского судьи с седыми усами, которому он однажды случайно покатился в ноги, сбив с пути, до упитанных, сальных аж до блеска господских детей, которые часто дразнили его и издевались, обещая, что если он им спляшет, то они непременно принесут ему целую жаренную курицу с кухни) ненавидели.
А сейчас их, наверное, и в живых нет… Хорошо…
Эта мысль, быстро промелькнувшая в его голове, страшно ему не понравилась.
Он подскочил на ноги, осматриваясь.
Солнце давно село. Всё поле окутали тёмные тени и холод ночи.
Где-то очень далеко, в лесу, прокричала гагара. Заплакали цикады и их дружное стрекотание зазвенело в ушах вместе с назойливым писком комаров.
Небо постепенно обсыпали звёзды.
Хлопая мошку на плече, Венти испуганно обернулся на траву.
Показалось, что там кто-то есть. Вон оно — затаилось в зелёной, рассыпной гуще и ждёт, когда ребёнок отвернётся. Там, конечно, никого не было, но от страха Венти начал выдумывать, что свойственно если не всем взрослым людям, так всем детям точно.
Особенно, когда ты один в тёмной, ведьминской степи.
Стало невыносимо жутко и страшно. Хотелось бежать. Но куда? Он не помнил откуда пришёл…
Холод пробирал всё больше, что заставило двигаться.
Все эти шорохи, шелесты, крики птиц и зверей невыносимы. Одиночество и невинный детский страх.
Венти зажмурил глаза, готовый вновь зарыдать здесь.
Вдруг траву и его мокрое лицо внезапно осветило яркое сияние. Тепло… Невероятное, приятное тепло прошлось по коже.
Это была очень крупная бабочка. Во тьме она светилась, словно её натёрли воском и подожгли.
Ребёнок сначала отстранённо и боязливо посмотрел на неё, а потом стал заинтересованно разглядывать.
В городе такого не было.
Бабочка запорхала над его головой, вокруг, а потом медленно полетела в определенном направлении.
— Ты выведешь меня отсюда? — Он шмыгнул носом, передвигая ноги. Было принято решение шагать за ней, — Спасибо…
Эта бабочка сейчас была единственным его освещением и проводником. Рядом с ней было тепло. Страшные образы сами вылетели из головы и он даже не оглядывался, стараясь тщательнее рассмотреть её крылья. Интересно, а есть ли ещё такие?
Так они двигались минут десять, пока Венти не увидел свет от горящих окон дома.
— Эй! Ты куда меня привела?! — Разозлился он на насекомое, внезапно остановившееся и порхающее на месте, — Ты что, глупая? — Венти покрутил пальцем у виска, — Не знаешь, что в этом доме живёт страшная, злая и стар… а…
Но он испуганно прекратил свою речь, когда бабочка загорелась, рассыпалась на множество маленьких, кружащихся в огненном вихре. Они так складно и быстро очертили фигуру ведьмы, что Венти даже не успел закрыться руками от летящего в лицо и волосы пепла.
— Нет, я понимаю — старая и злая, но в каком месте я некрасива? Грубиян! — Сатирично, словно обиделась, Розалина отвернула бледное лицо в сторону и сложила руки на груди.
Венти, конечно, хотел восторженно завизжать, рассмеяться и начать приставать с расспросами «а как это у неё получилось и может ли он так же», но вовремя вспомнил, что обижен и вообще он её ненавидит всем сердцем.
Поэтому опять только показал язык, тоже отворачиваясь.
— Пошли, — Толкая его пальцем в лоб, Розалина усмехнулась и собралась войти в дом, — Завтра у нас много дел.
— Не пойду! Я здесь не буду жить! — Венти засопротивлялся, потирая лоб. Он самоуверенно отшагнул от неё.
— Тогда уходи, — Женщина пожала плечами, как ни в чём не бывало и указала на лес, который лишь мельком виднелся из-за далёкой ограды шипастых кустов.
— Ну и пойду!
— Ну и иди.
И он пошёл. Полный уверенности и злости, покрывая ведьму всякими обидными прозвищами, которые серьёзно и обидно звучали только для детей.
Но когда розовые кусты по велению Розалины, которая якобы ушла в дом, но на самом деле старалась из далека видеть его, раскрылись перед ним, уверенность и бесстрашие быстро испарились.
Так же быстро, как метнулась из куста в куст неведомая, жуткая тень в глуби чащи.
Скрипучим дубравам, покрытым мхом и паутиной, не было конца. Послышался жалостливый, тихий стон, издали напоминающий человеческое: «Ах, как темно! И страшно…» и завывание волка.
Но когда чуть ли не в лицо Венти услышал мерзкое, скрипящее хихиканье, то громко вскрикнул, резко разворачиваясь и убегая оттуда что есть сил.
Ветви кустов обратно затянулись, но он уже не видел этого. Упал, тут же встал и опять побежал, слыша как бешено стучит испуганное сердце.
Сидя за столом в доме, ведьма только высокомерно усмехнулась, когда маленькие кулачки забарабанили в дверь.
Без слов и каких-либо эмоций, она открыла ему.
— Ну и? Что ты не ушёл? — Она знала, что такой голос всех бесил: холодны, наглый, насмешливый и серьёзный.
Но неожиданно, ребёнок, чуть ли не валясь с ног, припал к её платью, утыкаясь в неё лицом и истерично рыдая. Его частое, сбивчивое дыхание, говорило, что он действительно сильно напугался.
— Извините! Пожалуйста! Спрячьте меня! Кто там в лесу?! Извини-и-те-е!
Убирая от него руки в стороны, ведьма только удивлённо и даже боязливо смотрела на него.
Совсем недавно он ведь и подойти к ней боялся… Похоже, для него она и в правду единственная и последняя защита в этом месте. В мире…
— Это ты… Кхе. Успокойся. Хватит об меня сопли тереть! В лесу ночью опасно, да и днём тоже… Но сюда никто не войдёт.
— Точно? — Слёзные глазки блестели надеждой и искали твёрдой опоры, поддержки в женщине.
— Это невозможно. Я больше четырёхсот лет тут точно живу. Ничего не случится, — Уверенно, но не сильно грубо, она оттолкнула от себя ребёнка.
Чёрная юбка была мокрой.
— Вам четыреста лет?!
— Пятьсот. С копейками.
— Ого! Мне всего пять… Мне до вас ещё расти… — Он занялся подсчётами, но понял, что дальше, чем до двадцати считать не умеет, — А как вас зовут? Можно мне по имени?
— Синьора, — Ведьма ушла в кухню.
— Это не имя.
— Ха, догадливый чертёнок. Розалина.
— А поэтому у вас розы везде? Даже на шляпке вон!
— Не неси ерунды! Ужинать.
— Ужинать?! — Забывая, что хотел ещё много о чём расспросить ведьму, Венти забежал в уже знакомую кухню. Пахло чудесно, а ещё чудесней то, что было на столе…
Он сел на стул, куда Розалина ещё утром поставила стопку толстых, широких книг, чтобы ребёнок мог достать.
— Я могу это всё съесть?.. — Было не понятно: он ещё до конца не успокоился или это новые слёзы счастья на его глазах?
Перед ним тарелка грибного, горячего супа, картофельное пюре с подливой, жаренное ломтиками мясо, сок из которого так и сочился на тарелку, нарезка помидоров, огурцов, редиса и сметана в милом глиняном горшочке.
— Сколько хочешь. Я уже ужинала, — Розалина только пила чай, который, по мнению Венти, пах просто отвратно, как лекарство, какой-то травой и шиповником.
— Спасибо!
Но когда он принялся глотать еду, размазывая сметану по лицу и капая жиром на белую рубашку, то внезапно получил по лбу от женщины.
— Ай!
— Посмотри на себя! Как ты ешь?! Ты что, порося? Или варвар? Сам измазался и мою одежду измазал!
Венти покраснел, отводя глаза и кладя вилку на стол.
— Ешь спокойно и аккуратно. Ты сидишь за столом с дамой! — Отругав, Синьора вытерла его лицо полотенцем, — Я же не заберу у тебя еду.
— Простите…
Надо было признать, что он был ребёнком умеющим извиняться и исправлять ошибки, а потому стал есть медленнее, пережёвывать, вытирать рот.
На улице ему никто не указывал, как правильно грызть корки.
— Вот. Хорошо, — Женщина одобрительно покачала головой, поставив пустую кружку на стол.
***
Когда Венти, абсолютно сытый, а потому довольный и румяный, хотел было встать и уйти с кухни, Розалина хмуро указала ему, что мыть посуду он будет самостоятельно. Это не беда… Он был благодарен за такой роскошный ужин, а полоскать за собой тарелки, сыпать их песком, потом натирать чёрным мылом и снова полоскать было даже увлекательно. Щётки забавно шоркались.
Часы на стене дома показали уже одиннадцатый час ночи, когда Венти, в след за ведьмой поднялся по скрученной, деревянной лестнице на второй этаж.
Там было четыре комнаты вдоль коридора, застеленного красным ковром, что-то вроде кладовой, маленькой библиотеки и лестницы на чердак.
Но они вошли только в одну из них, хотя Венти везде хотел побегать, всё осмотреть, особенно то есть ли у неё книжки с картинками.
Это была обычная дамская комната.
Кровать, чуть больше, чем на одного, но для двух там было бы уже тесно; большой шкаф, должно быть для одежды; полка с книгами, по виду очень старыми и неинтересными; небольшой, круглый столик, накрытый вязанной салфеткой, на которой стояла пустующая ваза (но Венти был готов поспорить, что там тоже когда-то находились розы); два мягких, одинаковых кресла и одно поменьше — на нём он спал вчера, и которое Розалина сказала, что надо будет теперь сжечь; разожжённый камин.
На всю спальню был растелен мягкий ковёр, очень объёмный и пушистый.
Босые ноги Венти сразу это почувствовали.
Вопреки всем ожиданиям мальчика, ведьма притащила ему какую-то худую подстилку, ведь как оказалось в других комнатах не было мебели.
— У меня не часто гости.
— Можно я с вами лягу? Я не займу много места, — Жалостливо канючил Венти.
— Если вырастешь и будешь красавцем, то хоть постоянно тут спи, — Женщина посмеялась с непонимающего лица ребёнка и, задув свечи, отвернулась.
— Я так не засну… — Конечно, он заснёт. На самом деле, место выделенное для него совсем его не обижало. Он спал на голых ступеньках собора, о чём речь? Конечно, тёплый ковёр и перина были раем.
Просто хотелось родного уюта, столь желанного любому ребёнку.
У него ведь не было ничего подобного… А теперь какая-то женщина, хоть и ведьма, ухаживает за ним: моет, кормит, защищает. Он даже готов закрыть глаза на то, что служанка лукавого обрекла его на вечное, страшное проклятье, лишь бы почувствовать хоть какое-то участие взрослого в его жизни.
— Заснёшь.
— А можно мне песенку?
— Я что мамка твоя? Песенку ему спой… А молока не дать? — Голос её груб и жесток, — Даже подумать о таком не смей, понял? Мамаша твоя — грешница и горит в аду.
— Понял… — Послышалось, как задрожали его слова.
— Ой, ну давай! Пореви ещё! Не задолбало тебя ныть весь день?
Теперь он стал плакать так, чтоб его не было слышно, в подушку, но скоро заснул.
Примечания:
ух, я быстро