родство проклятий.

      Когда девушка покинула слабо освещенный кабинет правительницы, ее пошатывало. Что Царица, что ее помощник, имели бесконечную властность и силу во взглядах, которые заставляли сильно перенервничать при продолжительности взгляда больше нескольких секунд. И пока женщина смотрела мельком, мгновенно погружаясь обратно в шелестящие в руках бумаги, первый предвестник просто сверлил взглядом, в котором не было ни единой эмоции по отношению к личности Арлекино. Был лишь исследовательский интерес, который и эмоцией не назовешь. Не сказать, что это пугало, скорее жало к полу, заставляя склоняться в поклоне все ниже к темному ковру, на котором единственным источником света был лунный луч из окна. Благо, воля, воспитанная родителями, позволила не унизиться настолько.       Вспомнив свои мысли с бала о скрещенных при клятве пальцах, блондинка подавилась смехом, так как осознала, что действительно это сделала. «Детские привычки не выходят из головы? - с насмешкой мысленно вопрошала себя девушка, идя по полупустому коридору, в котором каждый звук отзывался эхом, - Папе ты точно так же клялась, что больше не будешь делать что-то плохое».       Коридор, по которому шла предвестница, казалось, был бесконечным. Куда-то в разные стороны расходились разветвления, делая замок Царицы похожим на огромный муравейник, однако везде было кое-что одинаковое. Если быть точным, все – высота потолков, окраска стен, светильники на этих ровно белых стенах с позолотой, ковры приятного багрового цвета. Идти, конечно, по такому коридору было не очень комфортно из-за эха, которое было бьющим по ушам в тишине уже начинающего засыпать замка, но, а что поделать.       Стараясь отвлечься от гнетущей атмосферы этого неприятного места, Арлекино погрузилась в свои мысли, прокручивая в голове те свои обязанности, на которые она согласилась, подписав контракт с Царицей. Самое неприятное, что помимо обязанностей были еще и запреты, а вот о дозволенном речи совсем не было. Видимо, таково устройство этой страны?       Едва придя в себя на нужном повороте, блондинка завернула за угол и где-то невдалеке заметила низкого человечка с седыми усами. Со спины она его видела и на балу, однако ошибочно приняла за ребенка. Поскольку только предвестникам позволено находиться в столь позднее время в этой части замка, Арлекино набрала в легкие чуть больше воздуха, чем при обычном вдохе, чтобы поздороваться с коллегой, однако первым это сделал низкий человечек, у которого оказался на удивление низкий голос, пусть и немного скрипучий:       - Рад приветствовать вас в этом месте чудесном, – манера речи коллеги была необычной. В сочетании с неторопливой речью перестановка слов создавала впечатление немного больного человека, однако очевидно, что таковым мужчина не был. – Слышал я, что вы – новая предвестница? – дождавшись кивка, мужчина оживился. – О, как рад я это слышать! Позвольте представиться, милостивая государыня, я – Пульчинелла, мэр столицы сей страны чудесной.       Девушка едва сдержала смех. Тембр голоса был, безусловно, приятным, речь – располагающей, как и сам Пульчинелла, но манера менять слова местами не могла не смешить.       - Рада знакомству, господин Пульчинелла, - наконец Арлекино нашла в себе силы ответить не дрожащим от душащего смеха голосом. – Я Арлекино. Я не так давно в столице и целом Снежной, не могли бы вы рассказать побольше? – давно ничего так не веселило, как этот милый дядя с носом-крючком и огромным цилиндром, так что грех не воспользоваться такой возможностью, совместив ее с виртуальной экскурсией по новой Родине.       - С превеликим удовольствием, государыня милостивая! – казалось, именно этой просьбы мужчина ждал больше всего в своей жизни, ведь мгновенно из его рта посыпались рассказы о красоте столицы, о том, какие пушистые, белоснежные и красивые сугробы появляются каждый день, однако… Что-то в описании было явно не так. Слишком уж гладко.       - Прошу прощения, господин Пульчинелла, - мягко прервала собеседника девушка, поведя рукой. – Я поняла о красотах… Можете, пожалуйста, рассказать о неприятностях в столице? Это же тоже ее неотъемлемая часть.       Лицо мужчины помрачнело. «Бинго!» - скользнула мысль в голове блондинки.       - Цепкий взор у вас, скажу вам я… Правы вы, безусловно, есть в чудесном городе нашем одно лишь несчастье – дети-сироты бродячие, вид которых пугает дорогих гостей столицы нашей, – хмуро признал мэр, блеснув пенсне, которое неуловимым образом крепко держалось на длинном носу. – И их жаль порою бывает, их кормильцы, защищая нашу страну доблестно, погибают, сражаясь с полчищами монстров кровожадных с границ.       Это было явно не то, чего ожидала Арлекино. Явно.       - Это тогда проблема более глобальная, ведь она есть по всей стране, если не во всем мире, – вопреки своей растерянности девушка отвечала твердым голосом, который будто и не дрогнул, однако в сердце что-то кольнуло. Вполне вероятно, что это было сочувствие к этим бедным детям. – Как вы боретесь с этой проблемой, господин Пульчинелла? – тон почему-то был приказным, а не вопрошающим, поэтому коллега неодобрительно прищурил глаз, но смолчал об этой дерзости.       - Никак, увы, признаюсь честно. Отсутствуют детдома хорошие в стране великой, а инициативу и столь сложные обязанности брать не хочет никто, - Пульчинелла говорил все неохотнее, зная, что это его компетенция, однако ответственность слишком велика.       - А почему в плохие детдома не отдать? Или и таких нет? – почувствовав слабую точку, Арлекино мгновенно надавила на нее, ведь информация об этом могла рано или поздно сыграть на руку. – Или почему не отдать сразу в солдаты, это было бы эффективно, не находите? – предвестница приподняла подбородок, словно желая окончательно задавить внезапно усилившейся внешней силой бедного коллегу.       Это удалось, ведь Пульчинелла забормотал оправдания, поняв, что его ошибку раскрыла и наглым образом вытащила на поверхность совсем молодая девушка, впервые его видящая. Эти попытки отбрехаться от своих промахов блондинка пропускала мимо ушей, ожидая окончания монолога. Однако он все продолжался и продолжался, поэтому девушка не выдержала:       - Давайте я создам приют для таких детей? Раз ни у кого не хватает смелости, у меня хватит. Туда же можно детей-сирот из любых стран, в которых есть шпионы Фатуи! – лишь закрыв рот, Арлекино осознала, что за чушь выдала и мысленно обругала себя, опустив взгляд на лицо низкорослого.       Оно не выражало ничего, кроме шока. Пенсне перекосилось набок, седые брови над проницательными поросячьими глазками поползли вверх, а сам мужчина не мог вымолвить ни слова, лишь беззвучно открывая и закрывая рот.       Пробормотав что-то по типу «прошу прощения, доброй ночи», девушка быстро пошла к любезно предоставленной Царицей комнате для временного проживания. Заскочив в покои, она единым движением заперла дверь и осела на роскошную и аккуратно заправленную кровать, судорожно обрабатывая информацию, которую, не смысля, высказала. Создать приют самой было плохой идеей, ведь проявление такой инициативы в незнакомой стране могло повлечь за собой штрафы, жалобы и обвинение в предательстве. Спасибо, слухи доходили.       С другой стороны… Эту самостоятельность могут благосклонно принять предвестники и Царица, из-за чего репутация взлетит до небес, а сама Арлекино получит нескончаемый поток солдат, которых вырастит сама, из-за чего бестолковыми они не будут. Блондинка усмехнулась, пусть и кривовато. Первый предвестник сообщил еще на балу, что личный отряд уже есть, и в нем нет глуповатых. Их помощь может быть направлена на обустройство приюта.       Девушка со вздохом стянула с плеч накидку и упала спиной на кровать, оставив ноги на полу и уставившись в потолок. Позолота. Снова. А в остальном он белоснежный. Это раздражало, поэтому взгляд пришлось отвести, а глаза закрыть.       Сама того не заметив, предвестница провалилась в сон, не удосужившись даже переодеться. В этом сне было ничего. Совсем ничего. Пустота, обволакивающая со всех сторон, словно черное одеяло. Эта пустота не вселяла страха, не заставляла в крике вскочить, скорее наоборот, убаюкивала своей простотой…       Проснулась Арлекино от звонкого смеха где-то за окном. С трудом поднявшись из-за заболевшей от сна в неудобной позе спины, она приблизилась к широкому подоконнику и глянула сквозь прозрачное и идеально чистое стекло. На улице, за кованым забором замка, играли дети. Совсем маленькие, лет по пять каждому. Их неопрятная одежда, вся в заплатках, дырках, болезненная худоба и отсутствие даже намека на то, что за ними кто-то присматривает, заставили сердце девушки сжаться от жалости – это были те самые дети, о которых вчера говорил Пульчинелла. Пусть они и выглядели счастливыми, их изможденный вид не мог укрыться от взгляда черных глаз предвестницы.       Пожалуй, действительно стоит этот приют основать, и чем быстрее, тем лучше. Арлекино быстро отшатнулась от окна, понимая, что, если просмотрит на детей еще хоть немного, ей захочется их приютить просто так, без специальной организации. Переодевшись в более простой брючный костюм, чем вчера, она накинула тяжелое, но теплое пальто на плечи, ведь в коридорах явно не топят и ходить по ним без верхней одежды ужасно. С трудом разобравшись с замком, который вчера сама закрыла интуитивно, предвестница почти вывалилась из комнаты. Оглядевшись и убедившись, что никто не видел ее позора, блондинка прикрыла дверь, не став ее запирать, и быстро двинулась на поиски вчерашнего нового знакомого.       Почти столкнуться с ним через пять минут поисков было большой удачей, но в тот момент Арлекино даже не осознавала этого. Ее единственной целью сейчас было договориться о создании приюта, о финансировании и о том, как избежать неприятностей за столь благую цель.       Мужчина был погружен в бумаги, как и, кажется, все в окружении Царицы, поэтому пылающую идеей и мечтой о ее исполнении коллегу он заметил не сразу. Лишь услышав обращение в свою сторону, он поднял голову и приветливо улыбнулся в усы. Шок прошел, остался интерес к личности.        - Я слушаю вас внимательно крайне, государыня милостивая, - тон соответствовал улыбке – приветливый и, можно сказать, доброжелательный.       - Я уверена, вы помните мою идею со вчерашнего вечера, господин Пульчинелла. Поразмыслив над ней перед сном и после него, я приняла решение воплотить слова в жизнь, и, так как я почти ничего не знаю о Снежной, я бы хотела попросить вас о помощи в этом деле, - от переполняющих эмоций девушка начала едва заметно картавить, пусть и давя улыбку, создавая впечатление восторженного подростка, не сходившего вовремя к логопеду.       Позитивные эмоции, кажется, были заразительными, ведь от этих слов Пульчинелла расцвел и отложил бумаги (чему, вспоминая задним числом, Арлекино была удивлена). Не в силах передать свою радость, мужчина показал ее полезным действием – махнул рукой с просьбой следовать за ним и быстро засеменил по коридору, заставляя длинноногую Арлекино ускорить шаг и мысленно удивиться такой спортивной форме.       - Ваша давешняя идея, государыня милостивая, просто замечательная! Клянусь честью мэра, я приложу все усилия, дабы вам оказали помощь должную и заслуживающую смелости вашей взять на себя ответственность такую! – несмотря на очевидную радость, темп речи все еще был неторопливым, словно выученным.       Девушка кивнула, старательно держа на лице безразличие, сама толком не понимая, зачем. Наконец Пульчинелла остановился перед тяжелой дверью, откашлялся, открыл ее без стука, и предвестница поняла, почему стоит держать безразличие. Из-за отвращения, которое мгновенно притупило радость. Причем непонятно, почему возникла такая неприязнь к еще одному коллеге, который просто сидел за столом. От него словно неприятно разило чрезмерным высокомерием и заносчивостью.       - Приветствую вас, сударь, – речь Пульчинеллы резко стала более сухой и сдержанной. Никаких забавных интонаций, обращений как к вышестоящему чину, лишь откровенная неприязнь. – Позвольте представить вам нашу новую коллегу – Арлекино, – девушка склонила голову в качестве неозвученного приветствия.       - О, я так рад знакомству, коллега, - речь вставшего из-за стола черноволосого, с утонченной внешностью, хитрой улыбкой и, почему-то, закрытыми глазами, мужчины была слащавой, тягучей и вызывала небольшое отвращение. – Я Панталоне, глава банка Северного королевства, обладатель золота, крови и слез всего Тейвата, - поправив дорогие даже на вид очки тонкими пальцами, облаченными в перчатки, банкир уверенно пересек пыльный и заваленный чеками и бумагами кабинет, все так же не открывая глаз, и протянул руку для рукопожатия.       Осознав, что именно от согласия этого человека зависит большая часть исполнения идеи о приюте, блондинка пересилила свою брезгливость и протянула руку в ответ, едва сжимая перчатку коллеги. Как только тот убрал руку назад под дорогое пальто, которое словно шили золотыми нитками, Арлекино незаметно вытерла словно прожигающее прикосновение о внутреннюю часть подола своей верхней одежды.       Она не прогадала – Пульчинелла начал рассказывать о приюте, о том, какая будет польза Царице, однако насмешливая улыбка на лице банкира показывала, что ему глубоко, цензурно говоря, все равно. И лишь когда речь зашла о выгоде для финансовой системы, усмешка сменилась на сосредоточенно и серьезно поджатые в нитку губы. Выслушав все доводы, брюнет вздохнул, сел в кресло и прокрутился в нем на сто восемьдесят градусов, к окну, более не издав ни звука.       Собравшуюся уже было обругать банкира за непроходимую глупость Арлекино остановил Пульчинелла, показав жестом, что тот раздумывает и, кажется, склоняется в сторону положительного ответа. Словно в доказательство, Панталоне поднялся, заложил руки за спину и тягуче изрек:       - О, господин мэр, вы знаете эту девушку буквально день. То, что она наша коллега, не делает ее человеком, заслуживающим доверия, - мужчина обошел стол и оперся на него тазом. – Вы уверены, что хотите поручиться за незнакомого человека лишь потому, что она решила исполнить цель, до которой ни у кого не доходили руки из-за собственных обязанностей? – наконец он открыл глаза. Пронзительный взгляд глаз, которые словно мерцали в полумраке кабинета, воткнулся в лицо мэра.       - Да, уверен, - кажется, Пульчинелла был готов к этому взгляду и встретил его собственным, не менее тяжелым. На секунду затхлый холодный воздух кабинета раскалился так, что Арлекино с трудом сделала вдох и даже приготовилась разнимать драку.       - В таком случае хорошо! – безмятежная улыбка вернулась на лицо Панталоне, тот закрыл глаза, а атмосфера мгновенно перестала быть словно предвещающей скорую смерть кого-то из присутствующих. – Так как наша дорогая коллега не так давно в Снежной, мне бы хотелось предупредить, что бумажной волокиты не оберешься, – собственный смех перебил речь банкира, словно это была самая смешная шутка в его жизни. Да, бюрократов понять сложно. – Но я готов финансировать этот проект и даже помочь с заполнением всех этих чудесных заявлений во все инстанции, которые так или иначе будут связаны с этим приютом, а после вам, глубокоуважаемый Пульчинелла, - в обращении сквозила неприкрытая неприязнь и насмешка над приставкой к званию. – Придется помочь вашей подопечной с заполнением заявления на организацию приюта Ее Величеству. В остальном можете положиться на меня – финансирование будет в полном размере, - брюнет опустился в кресло, все еще отвернутое к окну, намекая, что разговор окончен.       Покинув кабинет вместе с Пульчинеллой, девушка оставалась в состоянии шока от взаимодействия коллег между собой, словно те друг друга убить готовы. Заметив это, мэр добродушно рассмеялся, похлопав коллегу по плечу:       - Вы привыкнете, государыня милостивая. Пойдемте, образцы документов всех в кабинете у меня хранятся, - мужчина засеменил уже не с такой скоростью, как раньше, оставляя предвестнице следовать за тем, что та, словно в трансе, выполнила. Все же разговор с банкиром заметно вымотал и ее.       Это было последнее четкое воспоминание за последующую неделю. Бесконечные бумаги, недосып и советы с Пульчинеллой сделали свое дело, и, побледневшую за это время Арлекино с огромными синяками под глазами, начало шатать. Милый дядя так старательно пытался всучить еду и отправить спать, что девушка в очередном полузабытьи назвала его дедушкой, что, неизвестно, понравилось ли предвестнику, но смех того был слышен на другом конце коридора, и тот еще несколько часов подшучивал, что «его внучке пора бы отдохнуть».       Наконец, вся кипа бумаг была разослана везде, где нужно и, возможно, будет нужно, на рабочем столе Арлекино осталось одинокое заявление Царице, которое она приняла решение отнести только после полноценного сна, который, как она справедливо считала, наконец заслужила. В этом сне даже пустоты не было, просто сон во сне, и это повторялось до бесконечности.       Пробуждение было довольно приятным, ведь оно не было насильным, никто не будил девушку, кроме приятно текущей по телу энергии. Нетерпение хлестало через край, поэтому, наскоро собравшись, предвестница схватила последнюю бумагу, отделяющую ее от исполнения идеи и торопливым шагом выдвинулась в сторону кабинета Царицы. Цокот каблуков, приглушенный коврами, эхом раздавался в том же полупустом коридоре, по которому совсем недавно ошалевшая от огромного количества событий девушка шла из кабинета правительницы, надеясь вне совещаний с ней не видеться.         Дверь была приоткрыта, что, по этикету этого огромного замка, означало позволение зайти, которым Арлекино и воспользовалась, мгновенно почувствовав на себе тяжесть сразу двух пар глаз, но в этот раз, коротко поклонившись, предвестница выпрямилась и послала ответный взгляд все продолжавшему изучать ее Пьеро. Царица уже отвела взгляд, поэтому ее за бесцеремонный интерес незачем было стыдить. Пройдя по темному пушистому ковру, блондинка кладет бумагу на стол той, набирает в легкие как можно воздуха, и, словно школьница на экзамене по устной речи, заговорила:       - Ваше Величество, в первый же день после того, как вы приняли меня на работу, я узнала, что довольно высокий уровень преступности поддерживают осиротевшие дети, у которых погибли родители-бойцы, - Арлекино бросила быстрые внимательные взгляды на правительницу, уже погрузившуюся в чтение бумаги, и на ее помощника, который выглядел заинтересованным идеей, которую пыталась объяснить его коллега. – Поэтому мое предложение – создать приют для таких детей, причем со всех стран Тейвата, потому что благодаря этому, после их обучения и превращения в искусных шпионов Фатуи, их можно внедрять в те же страны, из которых их забрали, из-за знакомого им окружения. Я договорилась с господином Пульчинеллой и господином Панталоне о финансировании и предоставлении территории для приюта на территории столицы. При необходимости, и о расширении территории приюта, - девушка замолчала, оставив кабинет в тишине, нарушаемой только тиканием маятника напольных часов.       Тишина длилась, по ощущениям, час, но здравым мозгом предвестница понимала, что прошло никак не больше минуты. Наконец тишину нарушил вздох Царицы и шуршание положенной на стол бумаги.       - Ненадолго, пожалуйста, покинь кабинет, Арлекино. Твоя идея замечательна, однако мне необходимо решать это с главным стратегом, – тон был скучающим, поэтому в ту минуту сердце Арлекино упало, но она не подала вида, поклонилась и вышла, прикрыв за собой дверь, оставляя начальству все обсудить.       Уходить далеко она не стала, расхаживая вдоль и поперек небольшого клочка коридора и кусая губы, которые уже обветрились из-за сурового климата Снежной. О, какие ужасные мысли крутились в голове – что ее обвинят в недозволенной ее званию инициативе, что ее обвинят в корыстных целях… А какие ужасные сцены приказа о казни на месте… Арлекино зажмурилась и потрясла головой, нечаянно стукнув себя отросшей белой прядкой по лицу. Попытка выгнать навязчивые плохие мысли почти увенчалась успехом, но, когда девушка услышала зов из кабинета, ее сердце снова убежало паковать чемоданы в рейс к пяткам.       Без единого внешнего признака страха предвестница зашла в кабинет и остановилась посередине комнаты, сложив руки за спиной и слабо приподняв подбородок, чтобы казаться смелее, чем та есть. Внимательно и цепко она следила за каждым движением рук Царицы, которая что-то отложила в сторону, за каждым ее движением мускула на лице, но так и не смогла понять, что та скажет. Поистине необычная женщина.       - Я одобряю твой проект и отдам приказ Пульчинелле также найти лучшую бригаду строителей в городе. Архитектора и конструктора ты должна найти сама, поэтому поторопись. Финансирование, я надеюсь, Панталоне не стал жмотить? – неужели таким скучающим тоном эта женщина реагирует на все?!       - Никак нет. – лицо Арлекино не изменилось, однако та словно начала светиться изнутри от гордости за себя, а в голове уже замелькали изученные за прошедшую неделю фамилии архитекторов, которых так великодушно представил Пульчинелла.       - Замечательно. В таком случае ты свободна, желательно приступить к исполнению проекта сразу, без промедлений. – женщина слабо повела рукой, словно отгоняя муху.       - Прошу прощения, Ваше Величество… - голос подал Педролино, знатно подпортив улучшившееся настроение. – Арлекино, задержитесь ненадолго в коридоре, я бы хотел кое-что сказать от себя.       Кивнув в знак согласия, предвестница покинула кабинет, прикрыла дверь и раздраженно вздохнула, беззвучно передразнивая коллегу. Мотнув головой, чтоб поправить волосы, девушка оперлась на стену, поскольку ноги слабо дрожали от переизбытка эмоций. Перепад с негативного на позитивный – и начинается трясучка, которую, пока не подавишь эмоции, не успокоишь.       Наконец дверь открылась, выпуская наружу первого предвестника. Арлекино выпрямилась, ожидая негативных комментариев, однако была приятно, мягко говоря, удивлена, ведь мужчина улыбнулся, приятельски хлопнул девушку по плечу и произнес:       - Вы большая молодец, Ки́но. От всей души поздравляю вас с первым одобренным Ее Величеством проектом и выражаю вам уважение за смелость взять на себя эту обязанность. Я горд за вас. – еще раз улыбнувшись, Пьеро убрал руку с плеча девушки и двинулся по коридору по своим делам, оставив ту с гудящей головой и приятным чувством гордости за себя от похвалы, которой не хватало в детстве.