Сон первый.
Мидория обнаружил себя за привычной белой партой академии UA. Он осмотрелся. Каждый тут может быть его соулмейтом… Это невероятно будоражило. Перед собой, на первой парте, он увидел Яойорозу. Она сидела, подперев руку, и записывала что-то в тетради. За ней сидел Каминари, со скучающим видом разглядывающий что-то в окне. На другой первой парте, справа, Иида. Так же, как и Яойорозу, что-то активно записывает, только с куда большим пылом. За ним — Урарака. Вырисовывает что-то в тетради с мечтательной улыбкой. Мидория покраснел. А что, если это она?.. Он оглядел задние парты. Абсолютно все были на месте. Его соулмейтом может оказаться любой здесь, включая… Мидория покосился на доску. Учителя Айзаву. Мидория прыснул в кулак от этой мысли, и учитель обратил на него внимание. — Мидория, почему ты не… Дверь резко распахнулась. В класс влетел Всемогущий в своей геройской форме. Мидория был рад видеть его, и искренняя улыбка непроизвольно растянулась на его лице. — Бакуго! — закричал Всемогущий. Мидория никогда не видел его таким злым. — Бакуго Кацуки! — повторил он. По коже Мидории прошли мурашки. Оказывается, Всемогущий очень страшен в гневе. Бакуго встал. — Что? — равнодушно кинул он. Мидория еле заметно улыбнулся — Каччан такой Каччан. Никогда не покажет, что восхищается им. Всемогущий ударил по парте, и Мидория вздрогнул. Весь класс замолк. — Ты провалил все экзамены. — Что? — рыкнул Бакуго. — Я не мог их провалить. Их разъярённые взгляды встретились. — Но провалил, — Всемогущий, кажется, пытался держать себя в руках. — Ты опозорил всю академию. Мы учили тебя эти годы, а ты не показал никакого результата. Всемогущий прошёлся мимо парт, опёрся на парту Мидории, но не удостоил его даже взглядом. От этого становилось жутко. Всемогущий в этом сне такой… Бесчеловечный. Это пугает. — Это бред, — взорвался Бакуго. — Я не мог. Я всегда первый. Он стоял величественно, задрав голову. Было видно, что он не верит ни единому слову. — Да? А теперь ты исключен, — Всемогущий усмехнулся. К нему подошёл учитель Айзава. — Ты настолько плох, что даже беспричудные победили бы тебя, Бакуго. Мидория с боязнью обернулся. Он понимал, что после таких слов Бакуго запросто может разнести всю академию. И правда, когда он повернулся, тот пылал гневом и выглядел откровенно угрожающе. — Да я…! — Заткнись, Бакуго, — бросил Айзава. Бакуго так и замер с открытым ртом, не решаясь продолжать. Такие слова даже его смогли сбить с толку. — Ты ничего не стоишь, — продолжил Всемогущий. Мидория подумал, что Бакуго, должно быть, тяжело слышать это. Он ведь действительно восхищается им, пусть и не показывает… А тут такие слова. И пусть даже этот Бакуго, скорее всего, ненастоящий, из сна, Мидории всё равно было за него обидно так, как за себя. Бакуго ни за что бы не проиграл. Каччан не заслуживает такого отношения. Мидория поднялся. Он сам не понимал, что хочет сделать, но его сердце отчаянно желало сделать хоть что-то для Каччана. Это было несправедливо. — Вы не правы, — сказал он, выдерживая непонимающий взгляд Всемогущего. Это оказалось сложнее, чем побеждать толпу злодеев. — Бакуго не заслуживает этих слов. Всемогущий ударил по парте кулаком, и та, скрипнув, чуть не развалилась. Мидория приосанился. Ему было жутко страшно, но он не мог отступить. — Бакуго — один из лучших учеников. Он ни за что бы не завалил экзамены. Это ошибка. Все в классе молчали, потрясённые ситуацией. Всемогущий прищурился. Бакуго пошёл вперёд, толкая Мидорию. — Бесполезный Деку, не лезь. Это мои дела, — рыкнул он, вставая перед Всемогущим. Однако Мидория увидел в его глазах страх. Он боялся за себя или за Мидорию? — Я сам разберусь… — буркнул он, расправляя плечи. Всемогущий замахнулся для удара, и, перед тем, как проснуться, Мидория закричал: — Каччан, нет! Он бросился к нему, но не успел: его встретил солнечный свет из окна. Сердце громко билось, будто он пробежал марафон, оно отдавалось в груди, сбивая дыхание. Мидория понял, что он весь в поту. Прийти в себя было сложно. Чувство несправедливости билось в его сердце, а Всемогущий, который повёл себя настолько неправильно, оставил в душе неприятный осадок. Конечно, Мидория понимал, что это просто сон, но ничего не мог с собой поделать. На уроках он старался заметить, ведёт ли себя кто-то странно, хочет ли рассказать о том, какой сон ему снился, но ничего подобного не происходило. Урарака была весёлой, как и в любой другой день, Каччан злился, как и всегда, и все остальные тоже не вели себя необычно. После уроков Мидория сразу направился искать Всемогущего, чтобы стереть этот дурацкий отпечаток сна. — Привет, Юный Мидория! — поздоровался Всемогущий, хихикнув. Мидория подумал, что он вспоминает свою геройскую форму. — Что же привело тебя ко мне? — Ничего, Всемогущий… — Мидория потупил взгляд. — Просто хотел увидеть вас. — Что-то случилось, Мидория? — спросил Всемогущий уже серьёзнее. — Да… Нет… — сбивчиво начал Мидория. — Просто мне приснился плохой сон. — Насколько плохой? — уточнил Всемогущий. — Не знаю, просто… Не берите в голову. Я пойду. Всемогущий подошёл, кладя руку на плечо Мидории. — Ты же знаешь, что всегда можешь мне рассказать. — Да, я понимаю, — Мидория отвёл взгляд. — В общем, мне снился сон. Моя родственная душа — кто-то из UA. А может быть, учитель Айзава… Или вы, — Мидория потупил взгляд, смущаясь. Он решил, что вначале стоит отбросить наиболее странные варианты. Всемогущий рассмеялся. — Нет, Юный Мидория, это не я! Он продолжил уже тише: — Мой соулмейт мёртв. — Простите… — выдохнул Мидория. — Простите, что поднял эту тему… — Не переживай, — улыбнулся Всемогущий, и Мидория не смог не улыбнуться в ответ. Его улыбка была самым светлым, что он когда-либо видел, и удержаться от ответной улыбки было просто невозможно. Мидория в очередной раз подумал, как крут Всемогущий. Он может улыбаться даже в такой ситуации, и делает это искренне. Дурацкий сон пропал из мыслей, как будто его никогда и не было.***
На этот раз Мидория лежал в кровати и долго не мог уснуть. Он думал о прошлом сне. Очевидно, это сон с его соулмейтом, потому что сны становятся очень красочными и живыми, когда там находится твоя истинная пара. До этого Мидории снились чёрно-белые сны, сны совсем без звуков, сны, которые он даже не помнил, а этот сон был ярким и врезался в его память навсегда. Конечно, там был соулмейт. Вопрос только в том, кто. Всемогущего можно отбросить по его же словам. Урараку… Мидория вздохнул — Урараку тоже. Раз его сны уже начались, то его соулмейт старше шестнадцати. Урараку можно отбросить, как и ещё некоторых из класса. Мидория встал и достал из шкафа новую тетрадку, озаглавливая её «Тетрадь соулмейтов». Он методично выписал все имена одноклассников, добавляя учителя Айзаву, и стал вспоминать их дни рождения. По памяти удалось вычеркнуть нескольких, например, Каминари и Яойорозу, но большую часть дат Мидория не помнил. Он решил, что принесёт на уроки тетрадку, где попросит каждого указать свою дату рождения. С этой мыслью, хоть немного успокаивающей, он подумал о том, что расследование движется и надо ложиться в кровать, встречать второй сон. Так он и поступил.Сон второй.
Мидория слышит заливистый зловещий смех. — Думаешь, у тебя одного причуда силы? Как бы не так! — кричит человек, и Мидория открывает глаза, приходя в себя. Он в академии UA, и судя по тому, что происходит вокруг, к ним опять ворвались злодеи. Где-то на отдалении Джиро дерётся с черноволосой злодейкой, там же, недалеко, Токоями и Кода против большого красного тумана. Видимо, Мидория взял на себя этого. Он посмотрел в сторону злодея — крупный мужчина в маске со светлыми короткими волосами. Одет в чёрную форму с железными крестами на ней. Странный. Мидория собрался, готовясь к сражению. Оттолкнулся от земли, пролетел быстро, готовясь нанести удар ногой, но злодей оказался быстрее. Деку только почувствовал, как сломалась кость, и нога безвольно опустилась вниз. Сейчас он не чувствовал боли. Для него главное — защитить школу, защитить студентов и младшеклассников. Он оттолкнулся второй ногой, готовясь к повторному нападению. В этот раз он собирался бить рукой, сосредоточив там тридцать процентов силы. Однако злодей зашёл сбоку и с размаха пробил по его руке. Она также хрустнула, ломаясь. Деку не позволил себе закричать. Он оттолкнулся вновь, на этот раз концентрируясь на все сто, отскочил от стены дома, после — от дерева, запутывая злодея. Однако, когда он приблизился, злодей лёгким движением руки сломал ему и вторую ногу. На глазах Деку непроизвольно выступили слёзы. Он не сдастся, пока хоть одна его конечность в порядке. Не сдастся, пока дышит. Он привстал, глубоко дыша. Волосы упали на лицо, закрывая обзор, и он встряхнул головой, поправляя их. Деку направил сто процентов силы в левую руку, готовясь к атаке злодея. Тот был не только сильным, у него была и хорошая реакция, и такой набор навыков уже заставлял поволноваться. По крайней мере, ему нужно продержаться до прихода помощи. Деку оглядывался в разные стороны, готовясь отразить нападение, но злодей просто скрылся. Деку позволил себе отдышаться и посмотреть, нужна ли помощь кому-то другому. И именно тогда он увидел перед собой кулак, готовый ударить прямо в лицо. Деку вытянул руку, блокируя удар. Он направил туда все сто процентов силы, но рука злодея не сломалась. Он даже не понял, было ли тому больно. По его лицу со злорадной ухмылкой казалось, что точно нет. Все конечности были сломаны. Деку понял, что это конец. Бакуго смотрел за этим сражением издалека. Ему хотелось посмотреть, на что нынешний Деку способен в бою. И это зрелище… Почти заставило его разочароваться. Грёбаный Деку не может защитить даже себя. Бакуго приятно было смотреть, как тот проигрывает раз за разом. Он думал о том, что сам в такой ситуации точно не проиграл бы и не дал бы злодею так себя избить. Деку не хватает мобильности в движениях, не хватает силы удара даже при том, что он позаимствовал её у Всемогущего. Даже с этой чужой силой он не смог победить. Бакуго смотрел на это с улыбкой. До тех пор, пока Деку не оказался лежащим на земле со всеми переломанными костями, с кровью, текущей из носа, и со злодеем над ним, который готовился размозжить ему голову. Улыбка быстро пропала с губ Бакуго. Он сосредоточился и, не думая, устроил взрыв, чтобы быстро добраться до идиота Деку. Ему хватило каких-то пары секунд, чтобы схватить того за руку, утаскивая за собой, и оставить злодею в подарок громадный взрыв, что на какое-то время точно выведет его из строя. — Чёртов Деку, — прорычал Бакуго. — Спасибо… Каччан… — выдавил Мидория и улыбнулся перед тем, как отрубиться. Бакуго отнёс его в лазарет. Тем временем Мидория проснулся на своей кровати. Он чувствовал себя ужасно измотанным, так, будто все его конечности действительно были сломаны. Это было ужасно. Он подумал о том, что соулмейт, кем бы он ни был, явно сражался вместе со всеми, а если он был во сне, значит, он чувствует себя сейчас так же, как и Мидория. Цель стала предельно ясна: разыскать того, кто плохо себя чувствует. Каково же было удивление Деку, когда этим человеком оказался Киришима. — Чёрт, всё тело ломит, — выдохнул он, потирая руки. — Я будто всю ночь злодеев убивал. Глаза Мидории распахнулись, и он резко обернулся, поздновато спохватившись, что лучше Киришиму не пугать. — Ты убивал злодеев во сне?! — сбивчиво спросил Мидория, повышая голос. Киришима расслабленно протянул: — Да, было что-то такое… Мидория на секунду перестал дышать. Это что, он? Киришима — его соулмейт? Они сидели в столовой, а потому было не очень целесообразно привлекать к себе всеобщее внимание. Мидория спросил уже тише: — Расскажешь, что приснится тебе сегодня, хорошо? Киришима посмотрел на него уже заинтересованнее, наконец обращая внимание. — А что? — Подозреваю… — тихо сказал Мидория, — ты мой соулмейт. — Чего? — Киришима усмехнулся. — Да ну, вряд ли. — Вы о чем тут шепчетесь? — прозвучал раздражённый голос Бакуго. Он видел Деку, который наклонился к Киришиме и улыбался, разговаривая с ним, пока брал еду. Бакуго раздражало это зрелище, и он сжал стакан с соком, чуть его не разбив. Наблюдать, как кто-то пытается отнять его друга, было невыносимо. Его друг — это его друг. Его собственность, если позволите. Его и только его. Потому Бакуго подорвался, увидев это зрелище. Ему нужно было как можно скорее всему этому помешать. И только потом он осознал, что не понимает, кого именно имел в виду.Третий сон.
Мидория вновь обнаружил себя в бою. Они с Бакуго дрались вечером у общежития, и, судя по отсутствию костюмов, дрались они без причуд. Одноклассники окружили их, наблюдая за дракой. Кто-то — с волнением, кто-то заинтересованно. Мидория увидел в толпе нужное лицо и помахал. Киришима помахал ему в ответ. Мидория резко выдохнул, почувствовав удар по этой самой руке. Он как будто испытал дежавю, потому что рука вновь безвольно опустилась вниз. Бакуго подумал о том, что на этот раз ни за что не проиграет. Он наносил удар за ударом, не давая Мидории даже выдохнуть. На его лице растянулась победная ухмылка, когда он понял, что побеждает абсолютной победой. У Мидории не было даже шансов. Бакуго заметил, что Мидория не обращает на него внимания. Он улыбался Киришиме, кажется, пытаясь что-то показать тому взглядом. Бакуго разозлился, ударяя в полную силу. — Смотри на меня, Деку! Он ударил ещё раз, и ещё. Деку заслужил всё это. Как он может его недооценивать? Не обращать внимания? Он не считает его достойным соперником? Что ж, Бакуго покажет, что он более чем достоин. Завершающий удар с ноги обрушился на чёртову руку, которой он махал Киришиме. Бакуго подумал, что даже не дал Мидории шанса пытаться использовать причуду. Это значит, он куда быстрее него. Мидория лежал на земле. Он попытался привстать, опираясь на локти, и тут же упал, теряя сознание. Одноклассники подбежали к нему, развернули, пытаясь привести его в себя. Кто-то побежал за учителями. Бакуго был победителем, но никто не обратил на него ни капли внимания. Все были рядом с Мидорией, опасаясь за его состояние. Это раздражало. — Да что случится с этим задротом… — пробормотал Бакуго. — Правая нога сломана во всех возможных местах, — после сказал учитель Айзава в больнице, когда всем классом им разрешили навестить Деку. — Боюсь… — начал учитель, осматривая всех. — Он больше не сможет ходить. «Что?» — только одна мысль стучала в голове Бакуго. «Как?». Ему показалось, что всё вокруг погрузилось в тишину. Он не слышал нервных, взволнованных криков Урараки, возмущений Ииды, непонимания Яойорозу. Он не видел все направленные на него обвиняющие взгляды. Он больше не видел ничего. Деку… Не сможет ходить? Что? Сердце остановилось на мгновение. Всё тело охватил холодный пот. Как? Бакуго вылетел из помещения, громко хлопнув дверью. Внутри было абсолютно пусто. Он не заметил, как по щеке потекла слеза. Всё это — из-за него. Он ударил стену, разбивая костяшки в кровь. *** Бакуго резко открыл глаза. Этот сон был полным дерьмом. Чёртов Деку… Проснувшись, Мидория попытался собраться и игнорировать страх, застрявший под рёбрами. Он уже начинает привыкать к тому, что его сны — или сны его соулмейта — такие жуткие. Почему в них так много фигурирует Бакуго? Подозрение на Киришиму стало ещё сильнее. Он его друг. Неудивительно, если бы ему снилось что-то подобное. Впрочем, это может быть и кто-то другой, кого волнует Бакуго. Этот человек может просто не показывать это на людях. Каччан всё-таки яркая фигура. Он привлекает к себе много внимания. Мидория быстро дошёл до гостиной. Следовало найти Киришиму и узнать, является ли он его соулмейтом. Тот обнаружился на диване. Мидория сразу подошёл, начиная: — Тебе тоже это снилось? — Доброе утро, Мидория, — начал тот, пытаясь остудить напор. — Не помню, что мне снилось. Он сидел расслабленно, закинув ногу на ногу. — Точно? — Мидория чувствовал себя сбитым с толку. — Уверен? — Ну да, — Киришима посмотрел ему в глаза. — Что такое-то? Думаешь о своих странных подозрениях? — он усмехнулся. — Ничего, ничего… Я ошибся, прости, — Мидория поклонился. — Доброе утро, задроты, — услышал он со спины. В голосе Бакуго чувствовались оттенки, которые до этого он не слышал. Столкнувшись взглядом с Мидорией, он тут же отвернулся. Это казалось нетипичным, но Мидория не стал спрашивать, в чем дело. Каччан всё равно не объяснит. Этим днём, в перерыве между уроками, он наконец нашёл время, чтобы осуществить план с датой рождения. Таким образом, кандидатов осталось всего несколько, и за ними во сне Мидория собирался наблюдать особенно активно. Конечно, можно было бы и поговорить лично, но ему не хотелось смущать одноклассников подобными вопросами. Всё-таки сказать кому-то, что он может быть твоим соулмейтом, это действительно нечто смущающее. Мидория подумал, что он никуда не спешит, и увидеть ещё несколько снов не будет чем-то плохим.Сон четыре.
Дул мощный ветер, заставляя Мидорию приглаживать волосы и одежду, чтобы не развевались на ветру слишком сильно. Мидория обнаружил, что на нём строгий чёрный костюм. По коже прошли мурашки, и тело сжалось. В этом месте было слишком холодно. Он прошёл чуть дальше. Казалось, он тут совсем один. Вокруг только сухие деревья, которые треплет ветер, и мокрая земля под ногами. Идти было откровенно неудобно, но Мидория продолжал. Здесь ведь должен быть его соулмейт. Он не мог оказаться дальше, чем на расстоянии тридцати-сорока метров. И Мидория нашёл то, что искал. Толпа склонилась над могилой. Он различил лица своих одноклассников, полные горя, непонимания и сожаления. Кто-то тихо переговаривался, и Мидория расслышал «Я не верю, что это правда». Он подошёл ближе, осматривая могилу. «Бакуго Кацуки». Сердце пропустило удар. На этот раз он понимал, что находится во сне. Уловить это удавалось не всегда, в первые два раза, например, совсем не получалось. Но теперь он осознавал, что это сон, и приходилось повторять себе это снова и снова, чтобы не чувствовать отчаяние, готовое охватить тело. Он не представлял, что когда-то увидит нечто подобное. Каччан, такой бойкий, живой и улыбчивый, просто не может быть мёртвым. Мидория был уверен, что если кто-то и уйдёт, то это будет он. Каччану совсем не шло быть мёртвым, и он захотел ударить по могиле ногой, заставить того подняться и объявить, что всё это шутка, которая сильно затянулась. Второй мыслью была следующая — «Бакуго здесь нет. Значит, он не мой соулмейт». Это заставляло не чувствовать ничего. Телу стало как-то совсем пусто. Мидория не понял, что испытывает по этому поводу. Казалось, мысль, что его соулмейт — Бакуго, была самой логичной. Ему хотелось, чтобы это было так. Они с детства вместе. Каччан — человек, которого он всегда замечает, о котором всегда думает. И теперь понимать, что это не он… Это было до боли пусто. Те надежды, которые он прятал даже от себя, разрушились. — Эй, ублюдки! — раздался крик сзади. — Не дождётесь, чтобы я подох! Мидория затаил дыхание. Каччан…? Он подошёл ближе, отталкивая всех от своей могилы. — Ещё чего придумали. Все одноклассники выглядели шокированными, и Мидория также нацепил выражение шока на своё лицо, чтобы не выделяться. Если это всё-таки Каччан… Мидория не хотел, чтобы он узнал это так рано. Он не примет. Не поймёт. Мидория слился с толпой, продолжая молчать вместе со всеми, пока Бакуго буйствовал, избивая несчастную табличку с датой смерти и именем. Он отчаянно захотел проснуться. Ему нужно было подумать. И ему удалось. Он открыл глаза, лёжа на кровати. Все во сне были массовкой, кроме Каччана. Конечно, его соулмейт мог не осознать, что находится во сне, и поэтому вести себя естественно… Но ещё это мог быть Бакуго, потому что только он выделялся. Он походил на живого человека больше, чем все остальные вместе взятые. И если представить, что это Каччан… Мидорию охватили чувства. Он всегда гордился тем, что знает Каччана. Восхищался его крутостью и силой характера, его уверенностью в себе и способностями. Он был рядом с ним, чувствуя, как Бакуго освещает всех вокруг светом, заставляя поверить в то, что всё возможно. Он всегда выделял Каччана из толпы. Замечал только его горделивую ухмылку, его реплики и крики. Каччан был для него особенным. Может ли это быть… Может ли это быть любовью? Щёки Мидории покраснели. Он никогда не любил. Конечно, он испытывал любовь к родителям, ко Всемогущему, к своим друзьям… Но так, как говорят о любви истинных пар, необузданной всепоглощающей любовью, он не любил никогда. Может ли быть та гамма чувств от восхищения до подражания, которую он испытывал к Бакуго, самыми сильными чувствами в его жизни? Мидория подумал, что так и есть. Он никогда не чувствовал что-то более сильное к кому-то, кроме Каччана. Мидория отчаянно краснел. Смотреть на друга детства в таком ключе было необычно и очень смущающе. Он представил, как Каччан целует его. Именно этим ведь и занимаются истинные. Мидория закрыл лицо рукой, стараясь подавить волну смущения, поднявшуюся в теле. Кажется… Он бы хотел этого. Представлять это было необычно. Он вспомнил касания Каччана. Они всегда были грубыми и ненарочными, но представлять, как тот мягко обнимает его, зарывается в волосы, нежно держит за руку… Это и правда сводило с ума. Он захотел проверить, будет ли это в жизни так же, как и в его голове. Коснуться Каччана в жизни было страшно. Это ведь то же самое, что подписать себе смертный приговор. Но он готов был попробовать. Герой он или кто? Мидория встал с кровати, уверенный в своём плане. Ему просто необходимо проверить это. Если они истинные, он определённо почувствует бурю эмоций. А если он, то и… То и Каччан тоже. Мидория решил, что проверит это вечером, в общежитии. Лезть к Каччану на людях, а то и вообще на уроке, было откровенно глупой и неуместной затеей. Да Мидория и сам бы это не пережил, взорвавшись от неловкости. Он ждал вечера с несвойственным себе нетерпением. С самого детства он слышал истории про истинных, которые помогали друг другу на пути к цели, поддерживали друг друга, вселяя любовь и уверенность, и вдохновляли на свершения. С самого детства истинные казались Мидории магией. Это тот самый человек, который будет для тебя всем, который сделает для тебя всё. Кто-то, кого ты будешь любить больше жизни. Твоя половинка. Это казалось таким романтичным и правильным. И то, что сегодня он может узнать своего истинного… Это будоражило. То, что этим истинным может быть Каччан… Мидория вышел из комнаты около десяти вечера, надеясь застать Бакуго в гостиной. В это время большая часть учеников уже разошлась, а остальные готовились ко сну, выпивая чай на ночь и собираясь расходиться по комнатам. Каччан вполне мог ещё быть в гостиной. Он нередко задерживался, поздно ложась в кровать. Но на этот раз в гостиной его не обнаружилось, и Мидория понял, что ему придётся зайти в его комнату. У него даже не было никакой причины туда идти. И тем более не было никакой причины касаться Каччана. Но он уже всё решил, а отговорить Мидорию совершить то, что он считал правильным, вряд ли было кому-то по силам. Он упрямо постучал три раза. — Кто? — прозвучал раздражённый голос. — Это я, Каччан, — голос Мидории дрогнул. Воцарилась тишина, а после дверь резко распахнулась. За ней стоял Бакуго в домашних штанах и растянутой синей футболке, оголяющей ключицу. — И что тебе надо? — буркнул он. Мидория сглотнул, понимая, что ему нечего ответить. — Ты, — он пожал плечами, смеясь, и тут же покраснел. Этот ответ был неимоверно глупым. Мидории захотелось провалиться под землю. Ещё сильнее хотелось от вида Каччана, замершего с недоумённым лицом и приоткрытым ртом. — Чё? — наконец выпалил он. — То есть… Я хотел сказать… — Мидория назвал себя дураком за то, что так и не сумел придумать план. — Это эксперимент. — Какой эксперимент, идиот? — Бакуго говорил скептически, так и не позволив Деку зайти. Мидория прокашлялся. — Позволишь мне зайти? — Нет, — тут же ответил Каччан. Казалось, он не думал ни секунды. — Ладно, — выпалил Мидория и резко вдохнул. Он кинулся на Бакуго, заключая того в объятия. Мидория был ниже парня, поэтому головой он упирался куда-то ему в шею. Бакуго даже не пошевелился. Кажется, Мидория абсолютно ввёл его в ступор. Мидория вдохнул неповторимый запах тела Каччана, стараясь сделать это незаметно. Находясь в такой близости к нему, он чувствовал себя в безопасности, и на его лице помимо воли сама собой расползалась умиротворенная улыбка. Он прижался крепче, укладывая голову на плечо Каччана. Тот так и стоял, не двигаясь. Если бы Мидория посмотрел ему в лицо, он бы увидел нахмуренные брови и приоткрытый от удивления рот. Наконец Бакуго нашёлся и оттолкнул его. — Ты чего творишь, идиот? — выпалил он, прикрывая дверь сильнее. — Иди отсюда. Мидория заметил, что Бакуго прерывисто дышит, и его кожа становится всё краснее, начиная с шеи. — Извини, — сказал Мидория. — Спокойной ночи, Каччан. Ответом ему была захлопнувшаяся дверь. Теперь Изуку был уверен в своих догадках. ***Сон пятый.
Бакуго осознал себя во сне. Он не сразу понял, что его соулмейт пробудился. Ему и до этого снились довольно красочные сны со сражениями, насыщенные и яркие. С самого детства его сны были не такие, как у остальных, и он даже думал, может, его соулмейт пришёл в его сны с самого его детства, но после от этой мысли пришлось отказаться. Люди в его снах постоянно менялись, не было одного человека, который проходил сквозь все сны, а значит, не было и соулмейта. Если он, конечно, не прятался каждый сон где-то вдалеке, но это было очень сомнительным, поскольку осознавать себя во сне каждый раз и действовать сознательно может далеко не каждый человек даже после тренировок. В общем, Бакуго не сильно был озабочен идеей найти родственную душу. Он понимал, что у него, в отличие от остальных, не будет особенного сигнала прихода соулмейта, и ориентироваться придётся лишь на собственную интуицию. И интуиция подсказывала ему, что соулмейт наконец пришёл. Все последние сны были хоть и совсем немного, но красочнее, чем до этого. Кроме того, наконец люди во снах стали повторяться, и Бакуго стало очевидно, что его соулмейт — это кто-то из его одноклассников. И сегодня у него наконец получилось пробудиться во сне, осознав себя. Планом было извести всех вокруг, спрашивая, соулмейты ли они ему или нет. Бакуго думал, даже если соулмейт не пробудился во сне и ответит что-то автоматически, то после нескольких ударов по лицу ситуация может измениться. Он огляделся в поисках одноклассников. Однако никого не было вокруг. Он стоял где-то на дороге в окружении высоких новостроек. Мимо проезжали машины, проходили люди, но он не узнавал никого из них. Неужели он ошибся? Бакуго продолжил высматривать знакомые лица, злясь с каждой секундой всё сильнее, но ничего. До тех пор, как… Машина резко нажала на тормоз, но до малыша оставалось меньше двух метров. Она никак не успеет остановиться. Бакуго различил знакомые ему зелёные волосы и глаза, полные испуга. Он бросился к ребёнку и схватил его, выдергивая из-под машины. Это был чёртов Деку. Только маленький. — Спасибо! — протянул тот высоким детским голосом. — Ты — настоящий герой! — в его глазах горел восторг. Бакуго усмехнулся, чувствуя, что немного теплеет изнутри. Всё-таки чёртов Мидория иногда такой… «Милый?». Бакуго нахмурился. Он никогда не назовёт придирчивого, ни на что не способного неудачника милым. — Не за что, — холодно бросил он и развернулся, оставляя ребёнка на улице. Он шёл по дороге, слушая шум машин и ловя на себе взгляды проходящих мимо пешеходов. Внезапная мысль ударила его по голове. В этом сне был только чёртов Деку… Неужели? Бакуго остановился. Неужели это он? Он лихорадочно скользил глазами по улице в поисках других одноклассников, но видел только маленького мальчика, так и стоящего там, где он его оставил. Тот смотрел на него широко открытыми глазами, но улыбка уже пропала с его лица. Бакуго подбежал к нему и схватил за плечи. — Чёртов Деку, где остальные?! — Я не понимаю… — тихо отозвался ребёнок. — Где кто? — Студенты! Где все? — Я не знаю… — рассеянно повторил он. — Ладно… — Бакуго отпустил маленького Деку и устремил взгляд в небеса, стараясь думать логически. — Ладно, ладно… Он закричал: — Эй, ты! Чёртов соулмейт! Где ты прячешься? Он крикнул повторно: — Выходи! Но рядом был только маленький Деку. Он посмотрел на него вновь, встречаясь взглядом с испуганными глазами. В груди кольнуло что-то непонятное. Очевидно, этот Деку не пробудился, даже если он соулмейт, а значит, он сейчас на самом деле боится, а не играет роль. Для него это всё по-настоящему. Бакуго наклонился и присел. — Слушай, пацан… — он положил руку ему на плечо. — Всё хорошо. Не волнуйся, — Бакуго постарался улыбнуться, но улыбка вышла кривой, однако и этого хватило для того, чтобы Деку почувствовал себя лучше. — Хорошо! — выпалил он, кивая. — Я пойду, — бросил Бакуго и, последний раз посмотрев на Деку, пошёл в противоположную сторону. Ему отчаянно хотелось проснуться. Деку… Это не может быть он. Но всё на это указывает. Даже — Бакуго прищурил глаза — ощущения от прикосновений. Когда чёртов задрот коснулся его, внутри будто что-то взорвалось. Душа, чёрт её дери, затрепетала, потянулась к Мидории, и Бакуго ничего не мог с этим поделать. В объятиях Деку он чувствовал себя как никогда спокойно. И глупо было списывать это на магию соулмейтов. Да не бывает никакой магии. Вселенная не может заставить тебя любить кого-то насильно. Ты просто… Любишь. И это выводило Бакуго из себя ещё сильнее. Вселенная хочет сказать, что ему реально приятны прикосновения задрота? Да ни в жизнь. Это колдовство. Порча. Наказание богов. А точно не его, Бакуго, чувства. У него нет чувств к задроту. А это всё — просто какая-то ошибка.***
Бакуго избегал Мидорию весь следующий день.Сон шестой.
— Изуку, тебе не стоит с ним общаться, — слышит Бакуго знакомый голос. Он понимает, что находится за кустом, скрывающим его от заднего двора Деку. Тот стоит там рядом с мамой, и она пытается что-то ему втолковать. — Он не лучший пример для подражания, — вздыхает мама. — Послушай меня, Изуку. — Мама… — выдохнул Деку. — Ты не знаешь Каччана. Сердце Бакуго пропускает удар. Это что, чёрт возьми, было о нём? Мама Деку против их общения? И Деку опять совсем маленький. Бакуго не сдержал ухмылки, смотря на маленькие ручки и круглые щёчки Деку. И он так его отстаивает… Пусть это сон, пусть Изуку, кажется, не пробудился, но человек во сне ведёт себя естественно. Значит, если это сон Изуку — он говорит то, что думает. — Изуку, ты ещё маленький, — мама снисходительно вздохнула. — Многого не понимаешь. — Я всё понимаю, мама, — Деку вздохнул. — Каччан невероятный! Он умный, сильный, и… — Деку забавно покраснел. — Очень красивый. Вслед за ним покраснел и Бакуго. — Он учит меня всему. Вселяет в меня силы. Заставляет преодолевать себя и достигать. Он вдохновляет меня… Он очень хороший, мама. Бакуго задержал дыхание, слушая эту речь. Он улыбнулся. Кажется, задрот не так уж и плох.***
Весь день на лице Бакуго, когда он вспоминал маленького задрота, растягивалась непроизвольная ухмылка. Почему-то это воспоминание заставляло испытывать слишком много чувств. И эти чувства как будто жили своей жизнью. Бакуго не просил, чтобы при мысли о Деку хотелось улыбаться. Но почему-то хотелось. Он пытался анализировать это рационально, и, скрепя зубами, ему пришлось признать, что Деку не так плох. У него есть… нужные качества для героя, есть неплохая сила, есть потенциал для развития. Это вызвало другой вопрос: почему ему так нравилось его унижать? Почему Деку так сильно задевал Бакуго? Всё дело в детской неприязни? Да нет. Бакуго не такой дурак, чтобы злиться до слюней изо рта из-за какого-то сопляка, с которым общался в ранние годы. Дело определённо было не в этом. Сейчас нужно с этим разобраться, раз уж они… Соулмейты. Даже мысленно произносить это вслух было сложно. Но очевидно, что теперь что-то поменяется. Бакуго не может остаться слепым, игнорируя всё, что их связывает. Связь соулмейтов достойна того, чтобы хотя бы попытаться. Он вспомнил пылкие слова маленького Мидории. Этот задрот… Стоит того, чтобы попытаться. И тут признать пришлось уже мысль потяжелее: он видел в Деку соперника. Эта новость сама собой возводила того на своеобразный пьедестал ближе к Бакуго, и это пугало. Такая резкая смена отношения к Деку проявлялась и в жизни. Взгляды становились всё более задумчивыми, а тон — спокойным, будто Бакуго говорил с равным. Эта новость не далась ему легко. Деку был человеком, у которого есть своё место в категориях Бакуго, а тут он так резко его сменил. Это напрягало, но против воли Бакуго с ухмылкой думал, что и тут этот задрот выделился. И правда, всегда впереди всех. Умудрился даже сломать голову Бакуго. Тем временем Мидория лежал в своей кровати, прикрыв лицо руками, и вспоминал те вечерние объятия. Чего стоило одно удивлённое лицо Каччана… И он ведь не сразу его оттолкнул. Интересно, каково ему было в этих объятиях? Почувствовал ли он хотя бы часть эмоций, которые вложил в это Мидория? Почувствовал ли он себя так же хорошо, как он? Его красное, сбитое с толку лицо заставляло думать, что это возможно.Сон седьмой.
— Каччан, подожди меня! — кричал маленький Мидория. Маленький Бакуго был уже где-то впереди, он и не думал оборачиваться и ждать друга. Только бросил снисходительное: — Просто беги быстрее. Мидория, споткнувшись, растянулся на земле. Лицо измазалось в грязи, а на коленке появилась новая ссадина. Только после крика Мидории при падении Бакуго остановился. Посмотрел на Деку с усталостью и превосходством в глазах. — Деку, ты опять ничего не можешь. Упал на ровном месте, — Каччан вздохнул. Кажется, Мидории было стыдно. Он опустил взгляд, так и не поднявшись с земли. Бакуго продолжал, будто обращаясь к невидимым зрителям: — Бесполезный Деку. Как с тобой играть? — он ухмыльнулся, закатывая глаза. Большой Бакуго наблюдал за ними в отдалении. Он и в этот раз смог понять, что он во сне, но наблюдать за собой маленьким доставляло какие-то неведомые доселе ощущения. Он сравнил их с ощущением, когда проигрываешь. Это неприятный осадок и желание повернуть время вспять. Так он чувствовал себя, наблюдая, как собственноручно издевается над таким маленьким и преданным ему Мидорией. Почему для него возвысить себя было важнее, чем поддержать того, когда он так искренне им восхищался? Пусть он не силен в словах и под дулом пистолета не стал бы разводить сопли, но он же герой. Он может вести себя как хочет, но главным остаётся одно — он должен помогать людям в беде. Особенно тем, кто так им восхищается. Поэтому это правило не работало с Мидорией? Потому что тот не обожествлял его? Бакуго было обидно, что даже для задрота он был просто мальчиком, а не целым миром? Это было глупой детской обидой на то, что Мидория недостаточно его ценил? Бакуго покраснел от злости, и взрослый Мидория подошёл к нему, встав рядом. Прятать то, что они соулмейты, уже стало бессмысленно. Это было слишком очевидно. Тем временем маленький Мидория протёр лицо, смазывая на нём землю и слёзы, а маленький Бакуго навис над ним, усмехаясь. Бакуго сжал кулаки, быстро посмотрел на взрослого Мидорию перед тем, как пойти вперёд, и резко отвёл взгляд, смутившись тем, что собирается сделать. — Эй, ты! Прекращай! — спокойным шагом он дошёл до маленьких них и махнул рукой. — Чего творишь? Он и так лежит. Маленький Бакуго посмотрел на него, нахмурившись. — Не лезь в чужие… — А я полезу, — перебил Бакуго, ухмыльнувшись. — Оставь его в покое. — Но он… — Он что? — Бакуго внимательно посмотрел на себя, приподнимая брови. — Он бесполезный. — Это не так, — Бакуго сказал это так тихо, что Мидория еле расслышал, и почесал за затылком, не зная, куда деть руки. Его охватило смущение, и он буркнул повторно: — Не бесполезный. Он поднял глаза на себя. — А ты никакой не герой, если так себя ведёшь. Маленький Бакуго совсем разозлился. Кажется, он его обидел. — Я герой! Я буду лучшим героем! Бакуго перебил его, продолжив тихо, слишком спокойно для себя: — Тогда не обижай младших. Он подал руку маленькому Мидории, помогая ему встать. Когда вернулся к взрослому Мидории, он резко отвёл взгляд и прошёл мимо, даже не желая это обсуждать. Следующим утром не было уроков, а потому Бакуго и Мидория встретились только в гостиной, сидя вместе со всеми. Шло активное обсуждение следующего понедельника и геройских занятий, и Бакуго слишком часто ловил на себе изучающий взгляд Мидории. Ответить тем же ему было тяжело: при попытках взгляд сам собой отводился, а щёки против воли краснели. Мидория слишком часто обращался к нему: — Бакуго, что думаешь? — Бакуго, ты как? Это заставляло Бакуго только буркнуть: — Ничего, задр… — он запнулся, кратко осмотрев Мидорию. — Ничего, Деку. Остальные замечали перемену в Бакуго, но старались не уделять этому внимания и не глазеть на него слишком сильно. Всем было очевидно, что это разозлит его и приведёт к непонятным последствиям. Он расслабленно сидел на диване, сложив руки на коленях в замок, однако взгляд был подозрительно серьёзным для расслабленного человека. На нём была домашняя растянутая футболка и шорты. И самым удивительным было то, что рядом с ним находился Мидория, и Бакуго, кажется, не возражал против такого соседства, лишь изредка одаряя его уставшими взглядами. В этой атмосфере Мидории он казался по-теплому домашним. Хотелось прикоснуться к мягким волосам и заключить того в объятия, вдыхая его запах. Руки так и тянулись, но Мидория всячески себя одергивал. Бакуго это точно не понравится. И только тогда, когда все уже расходились, он позволил себе пройти за Бакуго до его комнаты. Тот молчал всю дорогу, хоть и, очевидно, заметил идущего за ним Мидорию. Однако Бакуго шёл дальше не смотря на него, так, будто ничего не происходит. И даже у самой двери он ничего не сказал, лишь открыл её, собираясь зайти. Мидория спешно его окликнул: — Каччан. Тот развернулся, кажется, ожидая чего-то подобного. Мидория оглядел коридор на наличие заинтересованных лиц, но, никого не заметив, подошёл ближе и прижался к Бакуго. — Спокойной ночи, Каччан. Тот не обнял его в ответ, но и не оттолкнул. Просто стоял, не шевелясь. Мидория почувствовал запах мужского шампуня и чистой кожи. Он вдохнул его и прижал к себе Бакуго, который казался каким-то слишком горячим, ещё ближе. — Спокойной ночи, Каччан. — Спокойной, задрот, — бросил тот и быстро закрыл дверь. Мидория, удивлённый и этим вечером, и своим же поступком, постоял у неё немного и пошёл к себе.Сон восьмой.
Первым, что почувствовал Бакуго, был запах. Мускусный, дурманящий, заставляющий забыться. Следующим, что он увидел, были благовония и свечи по всему помещению. Пространство тонуло в красном тумане, заставляя зрение плыть. Бакуго обнаружил себя на широкой кровати с приятно касающимся тела темно-красным постельным бельем. Ему хотелось забыться здесь, и каждое касание отдавалось тяжёлым дыханием. На руке он почувствовал чужое прикосновение, что прошло по телу, будто волна. Бакуго увидел Мидорию в одном лёгком халате, что нависал над ним, и его щёки против воли покраснели, а глаза округлились. Деку…? Мидория коснулся ещё раз, и его глаза были полуприкрыты, будто он и сам одержим этим туманом, царящей вокруг атмосферой, заставляющей только чувствовать и чувствовать. Он широко лизнул Бакуго в шею, проводя по шершавой коже от челюсти до ключиц, касаясь родинки Бакуго. Бакуго простонал и почувствовал мурашки по всему телу. Когда Мидория наклонился к нему за поцелуем, он сделал это первым, накрывая его губы своими в требовательном поцелуе. Его руки беспорядочно касались тела Изуку, гладили то по животу, то по бокам, то спускались ниже, и при прикосновениях к этим частям Бакуго сильно выдыхал. Они тонули в запахах, в ощущениях и друг в друге. Когда Мидория навис над Бакуго, тяжело дыша и смотря тому в глаза полуприкрытым взглядом, Бакуго опустил глаза ниже, чтобы видеть свои руки, крепко сжимающие тело Мидории, и увидел кое-что ещё. Его член, сочащийся смазкой и мелко подрагивающий. У Бакуго сорвало крышу. Он резко стянул с себя футболку и перевернул Мидорию под себя. Навис над ним, опираясь руками по бокам от его головы, и на них опустился вниз, прижимаясь плотнее. Он сжал губы Мидории в поцелуе, касаясь его груди вставшими сосками, и это заставило огонь прокатиться по коже, сжигая его всего. Когда поцелуи стали слишком страстными, отчаянными, Бакуго почувствовал, как руки Мидории скользнули в его штаны. Он протяжно выдохнул, прижимаясь ещё сильнее, и позволил ему. Мидория неумело, едва ощутимо касался члена пальцами, поглаживал головку, после обхватил сильнее, кажется, стараясь делать так же, как делает себе. Бакуго представил, как Мидория делает это с собой, и новая волна наслаждения прошла по его коже. Не сдержавшись, он двинул бёдрами в такт, сминая губы в очередном поцелуе. Он лизнул язык Изуку, не отрываясь от его глаз, и выдох, последовавший далее, окончательно отключил ему мозг. Он распустил халат Мидории, оставляя того совершенно нагим, и впился ему в шею резким укусом. Он кусал его шею в разных местах снова и снова, пытаясь утолить своё желание касаться Мидории везде. Он оглаживал его бёдра, грудь, ноги в безостановочных лихорадочных движениях, и, решившись, коснулся его члена. Мидория, не сдерживаясь, откровенно простонал, и в замутнённых глазах Бакуго загорелся огонь. Он коснулся колечка, оглаживая сжавшиеся мышцы, и с каждым движением они расслаблялись. Бакуго обратил внимания на то, что в этом месте Мидория был мокрым, но остатки сознания списали это на магию сна, и он вновь припал к нему в жадном поцелуе, не переставая ласкать того сзади. Мидория всё тянулся к его члену, будто так отчаянно хотел потрогать, и это заставляло Бакуго усмехнуться. Деку — такой ненасытный мальчик. Поддаваясь ему, он придвинул пах ближе, чтобы тот мог наконец дотронуться. Мидория провёл по выступившей смазке, вызывая у Бакуго дрожь. Он крепко обхватил член, и Бакуго посмотрел прямо ему в глаза. Они правда находятся здесь? Они делают это? Они, чёрт возьми, хотят этого? Бакуго хотелось получить подтверждение, и он получил его в мутном от страсти взгляде, полном удовольствия. Тогда он вновь коснулся того сзади и осторожно ввёл палец, наблюдая за реакцией Мидории. Тот насадился сильнее, и Бакуго почувствовал, как его охватили плотные горячие стенки. Он — внутри Деку. Это заставляло терять голову. Он двинул палец вперёд, потом — назад, трахая им Мидорию, и тот, откинув голову, тяжело дышал, наблюдая за действиями Бакуго. Тот наклонился ближе, целуя, и ввёл второй палец. То, что там была смазка, не казалось странным. Им в принципе ничего не казалось странным, они слишком были увлечены друг другом. Мидория двинулся сам, насаживаясь, и Бакуго ухмыльнулся, смерив его внимательным взглядом. Такой пылкий Деку — это просто что-то невероятное. Когда Бакуго ввёл второй палец, Мидория тихо выдохнул: — Хочу тебя… Бакуго не думал, что может ещё больше потерять голову, но он это сделал. Выдохнув в рот Деку, он убрал пальцы и, убрав со лба слипшиеся волосы парня, приставил член ко входу, не разрывая зрительного контакта. Когда он плавно, медленно входил, было трудным удерживаться от стона. Это было слишком чувственно — наблюдать, как он сантиметр за сантиметром оказывается всё глубже в Мидории. Каждое движение отдавалось во всем теле, разливаясь удовольствием, оставаясь мурашками на спине. Он вошёл до конца, целуя Мидорию и резко выдыхая в его рот. Он широко лизнул Мидорию по губам, тяжело дыша, и тот целовал лицо Бакуго, не в силах от него оторваться. Бакуго смешно прищурился, смущаясь, и Мидория тихо рассмеялся. Бакуго толкнулся, и улыбка пропала с его лица. Он смотрел в глаза Бакуго с непередаваемым выражением наслаждения и потерянности. — Каччан… — простонал он. — Деку… — выдохнул Бакуго. Мутные красные глаза столкнулись с широко открытыми зелёными. — Ах… *** Мидория проснулся, тяжело дыша. Сон остался на сетчатке, заставляя видеть Бакуго, полного страсти, даже с закрытыми глазами, а в ушах отдавались его хриплые тихие стоны. Мидория покраснел и заметил, что кончил во сне.***
Этим вечером, уже привычно сидя в гостиной рядом с Бакуго, Мидория не мог прогнать жар по всему телу. Бакуго рядом, кажется, находился в похожем состоянии, отчаянно потел и краснел. Когда его спрашивали, он говорил сбивчиво, путаясь в словах, и всё никак не мог посмотреть на Мидорию. Тот чувствовал себя абсолютно так же и просто горел изнутри. Хотелось, наплевав на всех, коснуться прямо здесь, подмять Бакуго под себя и посмотреть, отличается ли чем-то сон от реальности. Судя по мимолётно брошенным взглядам Бакуго, после которых тот то и дело облизывал пересохшие губы, они думали об одном.***
Этим вечером Мидория вновь шёл за Бакуго к его комнате. Тот привычно не оборачивался, делая вид, что Мидории не существует, но, остановившись у двери, схватил Мидорию за запястье и втащил в комнату. — Ну привет, — усмехнулся он, касаясь губ Мидории осторожным поцелуем. Его губы были ужасно горячими, и это резко контрастировало с холодным потом, застывшим на спине Мидории. — Привет, — ответил он, целуя Каччана в ответ и обхватывая его шею руками.