Проклятое зеркало

Теодор напряжённо лежал в постели, вцепившись в одеяло и подняв его до самого подбородка. Он всматривался в густую темноту, в которой, казалось, ему что-то мерещится, а после закрыл глаза, вспоминая, что происходило несколько часов назад. — Ты должен позвать её, — сказал неожиданно Люциус. — Что? — Тео был сбит с толку, смотря на Малфоя с нескрываемым ужасом. — Теодор, возможно, Паркинсон знает, где находится шкатулка, и, уничтожив её, мы освободим души, которые она поглотила, — терпеливо начал объяснять мужчина, подавив желание закатить глаза. — Что? Душа Пэнси тоже всё ещё в ней? — Нотт пытался найти ответ в холодном взгляде Люциуса, в его эмоциях, которых не было. Тот смотрел в ответ, не моргая и не проявляя никаких чувств. — Вероятно, да. Я в этом почти убеждëн, она должна подтвердить мою теорию, раз выходит на связь. Если она явилась к Грейнджер, то, возможно, она придёт и к тебе. Мы до конца не знаем, почему Паркинсон пришла именно к твоей жене во сне, — выделив статус Гермионы с видимым презрением, Люциус отвернулся от взгляда хозяина дома, ставшего злым. — У нас есть лишь предположения. Мы не можем знать точно, но, наверное, её активировала ревность, — сказал Гарри, молча до этого следя за разговором. — Серьёзно, Поттер? — Драко усмехнулся. — Ты думаешь, что мертвец может ревновать? Это что, такой аврорский маразм? — Люциус взглянул на своего сына, взмахнув ладонью перед его лицом и останавливая поток слов, тот вернул своë прежнее холодное выражение лица, будто бы безразличное. — Душа Паркинсон оказалась запечатана в этой шкатулке. Мы не знаем наверняка, но я думаю, что зеркало пожирает души. Нужно убедиться в нашей версии или отказаться от неё, чтобы найти другую, и, если это так, то немедленно обезвредить, — сказал Люциус, вновь внимательно смотря на Теодора, который продолжал волноваться и заламывать свои руки, растеряв всю злость. — Оно пожирает души, так? Значит, и душа Пэнс в ней. Мой отец был хранителем… Поэтому всё это до сих пор связано со мной, да? — тихо и неуверенно пробормотал Нотт. — Возможно, с этим местом. Души, запечатанные в артефакты, остаются там, — ответил Гарри. — А ещё, думаю, дело в её чистоте. Души, разумеется. Паркинсон не была убийцей, вероятность в этом высока, в таких случаях запертый дух может выходить на короткое время. Таким образом, мы можем узнать от неё информацию о шкатулке и зеркале, — добавил Поттер, внимательно смотря на своих собеседников. — Шкатулка, она… — неуверенно начал Тео, ища поддержку хоть в ком-то. — Шкатулку создал твой отец. Таким образом, он запечатал в ней зеркало, и, вероятно, огонь активировал её, — произнёс Люциус, поигрывая тростью. — Шкатулка — это саркофаг, значит, нужно её запечатать снова. Точнее, захоронить, — спокойно добавил Драко. — И я должен спросить у Пэнс, где находится артефакт? А что, если она не захочет говорить? Если… Ну, и как? Пэнси не приходит ко мне во сне, давно уже не приходит, — спросил Тео, передёргивая плечами и вспоминая её зелёные глаза. — Ты должен позвать её! — громко сказал Люциус, которому надоело повторять одно и то же. — Но как? Она же не призрак и я её не вижу! — заводясь, Теодор колюче посмотрел на мужчину, сжимая кулаки. — Тебе нужно её позвать. У вас с ней была связь, возможно, у тебя получится, и Паркинсон придёт к тебе. Ты должен поговорить с ней! Я не знаю, что скажешь, но ты должен сделать так, чтобы она указала, где находится шкатулка. И после этого мы уничтожим, наконец, зеркало. В конце концов, это не только твоя жизнь и безопасность, Нотт, но и твоей жены с ребёнком, — Гарри старался говорить спокойно, но ему было видно, что Тео выходит из себя, безумно боясь, как он не может стоять на одном месте, стараясь выверять каждое слово. — Я не имею понятия, как! А вы знаете, как его уничтожить? Что потом? Что будет после того, как что-то узнаю у неё… у этого существа? А что, если это уже вовсе не Пэнси, а нечто другое? И потом оно… Вы хоть что-то знаете наверняка? Нет, даже не представляете! — он перешёл на крик. — Вы просто говорите своё предположение, а рисковать буду я вместо кого-то другого! Вдруг после этого она будет сниться мне дальше или Гермионе? А что, если Каролине? Что тогда вы скажете, а? Вы молчите сейчас, потому что это не ваш риск, а мой личный! — к концу тирады Нотт поубавил тон голоса, но в каждой букве продолжала сквозить еле сдерживаемая ярость вместе со страхом. — Риск был вернуться сюда, — Люциус произнёс это так, словно обрубая все слова, сказанные ранее, а его голос был подобно острому лезвию ножа, и Теодор отпрянул в неверие. — Что? — тихо спросил. — А не твой ли сын прибыл за мной? Разве не он говорил, что я могу вернуться обратно? — с обвинением указав на друга, Тео посмотрел на Поттера, ища необходимую поддержку. — Ну, я же не предполагал, что ты можешь жениться на магглорождëнной и приехать сюда вместе с ней. Если бы ты вернулся один, то, вероятнее всего… — но Малфоя-старшего перебил Гарри. — Стал бы обладателем шкатулки, как и твой отец. Именно это сейчас хотел сказать Люциус. Ты стал хранителем и всё. Потом вы бы думали, как решить данную проблему, или не стали бы заморачиваться, но тут Гермиона, ваша дочь, ещё и погибшая Паркинсон, которая, кажется, вышла из-под контроля. Верно, Люциус? — спокойно спросил аврор, но в глазах проскальзывало ехидство. Люциус приковал к говорившему свой холодный взгляд, ему хотелось хорошенько надавать этому выскочке за тот факт, что он перевернул значение слов в худшую для него сторону и обращался так неформально. — Я совсем не то хотел сказать, точнее… Мистер Поттер утрирует мои слова, но, собственно, не горю желанием в чём-то оправдываться. Ты женился, и я ничего не имею против, — сдержанно ответил мужчина, будто мог хоть как-то повлиять на брак Тео. — Вы и не можете быть против, — снова встрял Гарри, которому стало не к месту весело. — А я не с вами разговариваю, мистер Поттер. Теодор, я думал, что когда ты вернёшься в родную страну, то мы будем решать насущные проблемы по мере их поступления, а теперь избавиться от них стало практически невозможно, потому что ты уязвим через свою семью, к тому же мисс Грейнджер является главным магнитом для неприятностей, — Люциус деланно равнодушно произнёс последние слова, опираясь на трость. — Она миссис Нотт, — твёрдо поправил его Нотт, устало смотря на него. — Твоя жена, к сожалению, не чистокровна, и это досадное обстоятельство может сыграть с нами очень злую шутку. Все артефакты должны принадлежать представителям благородных семейств, — имея в виду себя, Малфой завёл любимую шарманку про чистоту крови. — Ну конечно, всегда все проблемы именно в крови, — Гарри сказал это так, будто ставя точку на данной теме, подошёл к Теодору и положил на его плечо руку, легко сжимая. — Ты должен просто позвать её. Нам нужно знать, где находится шкатулка, мы обязательно сможем найти способ, как её уничтожить, обещаю, — ободряюще произнёс, даря надежду. — В прошлый раз магический огонь снял защиту и теперь она может перемещаться в пространстве. Но мы привяжем её к этому поместью снова, и тогда… — Драко попытался кратко объяснить их план с отцом, но Теодор сорвался с места, отталкивая Поттера и хватая друга за руку, сильно сжимая и заставляя поморщиться. — Что? Что это значит? Я должен снова покинуть дом? — отчаянно спросил Нотт. — Раздери тебя… Тео! Да, единственный вариант — это оставить её здесь. По крайней мере, пока мы не узнаем, как её уничтожить. Теодор смотрел на Малфоя-младшего, в его ледяных глазах плескалось сочувствие. Он помогал ему вместе со своим отцом, так же, как Поттер — Гермионе. Тогда Тео молча кивнул, и Драко обнял его, крепко прижимая к себе и хлопая по спине. Теодор всё ещё лежал в своей постели, вспоминая события, что происходили совсем недавно. Он был один, что было очень непривычно. До сумасшествия не хватало родного тепла Гермионы, которая была за пределами поместья, у Малфоев. Тео знал, что они не посмеют обидеть его жену, но ему нестерпимо хотелось вернуть девушку немедленно, взять за руку и провести сюда, в их дом, чтобы вдохнуть любимый запах её кожи, волос, и услышать тихое бормотание перед сном. Но сейчас он был один. Нотт сосредоточился, погружаясь глубже в темноту и обретая некую невесомость, и вспомнил будто бы давно забытые зелёные глаза, тёмные длинные ресницы, вздёрнутый нос и жёсткие чёрные волосы. Силуэт Пэнси возник словно из ниоткуда, стоило ему только подумать о её внешности. Ведь её черты не были забыты и образ был спрятан где-то очень глубоко внутри сердца. И тогда Паркинсон бесшумно подкралась почти вплотную так, как шла только она, словно была кошкой. Незаметно, тихо и резко запрыгнула на его постель, Тео даже почувствовал запах её резких духов. Теодор резко сел в кровати, в полнейшей темноте и тишине. Один. Тяжело дыша и вспоминая, что где-то там, за дверью, находится Поттер и несколько авроров, и, если что-то пойдёт не так, то они обязательно помогут. В комнате никого не было, присутствовал лишь липкий страх, что щекотал оголённые нервы. Тео снова лёг на мягкие подушки, закрыл глаза и прошептал: — Пожалуйста, появись. Я так жду тебя, приди. Вернись ко мне во сне. Я хочу увидеть тебя вновь. Пожалуйста, Пэнс. Я соскучился, — Нотт говорил это несколько раз, вслух, пока сон окончательно не захватил его разум. Теодор так и заснул, бормоча её имя в полной тишине и темноте. Вдруг до его слуха донёсся шёпот Гермионы. Это она так тихо проговаривала текст, когда читала книгу и водила пальцем по строчкам. Тео даже слышал, как шелестят страницы. Повернувшись на бок и не открывая глаз, Нотт нежно обнял её. Гермиона была такой тёплой, сразу же согревая, родные мягкие губы коснулись его, а тонкие пальцы пробежались по волосам, накручивая кудряшки. — Гермиона, откуда ты тут? Ты не должна сюда приходить сейчас, — взволнованно пробурчал Тео, уткнувшись носом в живот девушки. — Всё хорошо, — послышался её шёпот, что был как тёплое дуновение ветра. — Драко тебя не обижает? — всё также тихо спросил, вдыхая любимый запах. — А причём здесь он? — вопросом на вопрос ответила его жена, пальцами замирая в кучерявой шевелюре. — Ну, ты же сейчас у него? Или это… Сон? Гермиона, ты не должна мне сниться, — Тео попытался отстраниться, но почувствовал, как тёплые пальцы касаются его кожи и мелкие поцелуи рассыпаются по телу. Открыв глаза, Нотт заглянул в её нежные, карие. Гермиона засмеялась. Не удержавшись, Теодор стал целовать её шею, спускаясь всё ниже и ниже. Она была полностью обнажена, светлая кожа неимоверно манила его, заставляя касаться языком и оставлять мокрые дорожки. Резко свет дрогнул и погас, погружая их в темноту, но смех не прекратился. Гермиона снова прикоснулась к его волосам, а Тео спускался всё ниже и ниже, продолжая рассыпать поцелуи, добираясь до… Как вдруг она вцепилась в него ногами, крепко удерживая, смех прекратился. И Теодор ощутил холод, проникающий ему под кожу. Чувствовал пальцы, цепляющиеся за волосы, ногти, которые царапали его шею. Нотт приподнялся на ладонях, прекращая её целовать, но она продолжала тянуть его на себя. Темнота была густая, даже как будто вязкая. Тео не видел свою жену, только чувствовал, пытаясь вглядеться в родное лицо и ощущая, как холодное дыхание опаляет его кожу, заставляя покрыться мурашками. Вдруг вспыхнул свет, резанув вспышкой по глазам. Теодор зажмурился, привыкая, и медленно приподнял веки в надежде увидеть тёплый карий взгляд, но наткнулся лишь уже на позабытый зелёный, что так и норовил утащить его в свою бездну. — Пэнси, — поражённо выдохнул, пытаясь отстраниться. — А ты кого желал бы увидеть? — зло прошептала она. Теодор чувствовал, как её острые ногти впиваются ему в спину, царапая до крови, а губы прикоснулись к его, но вместо тепла они принесли лишь оглушающий холод. — Ты посмел меня забыть! — истерично завопила Пэнси, не давая уйти от себя. — Нет, что ты! — Тео в панике замер, не зная, чего ожидать от гнева существа напротив. — Ты посмел меня забыть, а кого-то другого полюбить! — её голос стал таким высоким, оглушающим, что появилось желание прижать ладони к ушам. Пэнси причиняла ему боль. Теодору хотелось закричать, оттолкнуть её, но он не мог этого сделать, чётко осознавая происходящее и зная: всё, что происходит — нереально. Но в то же время Тео понимал, что с ним сейчас находится её душа, продолжая смотреть в её зелёные бездонные глаза. В них не было боли, страха и жизни, только ошеломляющая пустота. Нотт знал, что это просто сон. Теодор продолжал терпеть касания, причиняющие дискомфорт, потянулся за необходимым сейчас поцелуем, касаясь её неживых, ледяных губ, и она ответила, впиваясь зубами. — Пэнси, — прошептал Тео, надеясь достучаться до души. Паркинсон, наконец, отпустила его, из-за чего руки безжизненно упали на мягкую, как будто неуместную сейчас кровать. Она расслабилась, а Теодор, опираясь ладонями в постель, приподнялся, снова заглядывая в пустые глаза и касаясь своим носом чужого холодного. — Я никогда тебя не забывал и не переставал думать о тебе. Поверь, я бесконечно себя виню в том, что позволил тебе совершить ту роковую ошибку, но, к сожалению, ничем помочь уже не могу, — тихо произнёс Нотт, вглядываясь в когда-то родную зелень, в надежде увидеть хоть какие-то эмоции. — Можешь, — прошептала, нежно прикасаясь ледяными пальцами к тёплой щеке. — Ты можешь кое-что сделать, Тео. — Но я не знаю, как помочь тебе, — Теодор приложил все усилия, чтобы не вздрогнуть от холода, что прошиб не только его скулы, но и, казалось, всё тело. — Освободи меня. Мне там больно и страшно, — в этот момент он увидел, как в глазах напротив начинает исчезать привычная зелень, выталкиваемая тьмой. Теперь Тео видел в них нестерпимый ужас, полностью разъедающий её. Пэнси вновь вцепилась в него пальцами, давая почувствовать острые ногти на уже оставленных царапинах. Она медленно приподнялась, оказываясь ещё ближе, но Теодор больше не чувствовал ледяного дыхания. — Я жажду обрести свободу, не хочу больше в нём жить. Я скоро окончательно сойду с ума от испытываемого ужаса. Мне там бесконечно жарко, пожалуйста, Тео… — Как мне тебе помочь? — спросил Нотт, стараясь не отводить взгляд от будто засасывающей темноты. — Ты не переставай меня любить, слышишь? Никогда, даже на минуту, не переставай, — лихорадочно начать шептать Пэнси, умоляюще смотря на него. — Я не перестану тебя любить, — покорно ответил Тео. — Правда? — казалось, что в её глазах появилось что-то осмысленное после его слов. — Правда, — повторил и снова поцеловал её. Теодор говорил правду о том, что любил её. Искренне любил. Эта любовь не может умереть даже спустя столько лет. Резко он почувствовал, что Пэнси исчезает под его руками, а сам летит куда-то с высоты. Больше Тео не ощущал её ледяных пальцев и острых ногтей. Нотт упал на живот, ладонями ощущая влажные камни, и обнаружил, что возле его лица стоят босые ноги, обляпанные в какой-то чёрной жидкости. Приподнявшись на руках, он поднял голову и увидел обнажённую Пэнси. Её лицо было испачкано в чём-то засохшем, чёрном… Паркинсон была худой и измождённой. — Ты мне поможешь? — её шёпот проникал в него, заставляя все органы сжаться. — Я тебе помогу, — уверенно прошептал в ответ, будто бы кто-то мог их услышать. — Освободи мою душу. Ты же меня любишь? — вновь спросила Пэнси. Тео почувствовал, как холодный ветер коснулся его щеки, заставляя прикрыть глаза, но в следующий момент он распахнул их, так как её душа была уже рядом, а её ледяные губы касались его уха, шепча только одно слово. любишь любишь любишь любишь любишь — Скажи мне, ты правда меня любишь? Только меня, не её…- Теодор вновь устало прикрыл глаза, вспоминая её зелёные. Те, в которых всегда блестели тысяча огоньков, губы, которые не улыбались, а ухмылялись, даря ей какую-то надменную, но царскую красоту, и её плавную кошачью походку. — Я люблю тебя, Пэнси Паркинсон! И в этот миг она исчезла. Тео сел, находясь в каменной комнате, похожей на склеп. Здесь было влажно и неприятно пахло плесенью. Он ощущал этот запах, который словно проникал в лёгкие. Теодор закрыл глаза и снова почувствовал холодок, пробежавшийся по его коже. — Шкатулка находится там где, растут каменные цветы. Розы, сотканные из его боли и печали. Она прячется, покоится и таится там. Она ждёт, — Нотт почувствовал, как пронизывающий холод ударил ему в голову, сжимая её. — Тео, ты меня слышишь? «Слышу», — не произнеся, ответил мысленно, ощущая сковывающий холод и боль, что начинали пульсировать в его голове и разноситься по всему телу. — Когда всё закончится, приходите, ты и Драко, на мою могилу и принесите два букета. Я хочу, чтобы вы навещали меня на годовщину смерти и в день моего рождения и никогда меня не забывали. Пусть в твоих руках будет красный букет роз в знак вечной любви, а у Малфоя чёрных — в знак вечной скорби. В этот момент Тео услышал, как кто-то прикасается к нему, кто-то тёплый, чей голос врывается в сознание, проникая внутрь и прогоняя холод. Теодор распахнул глаза и снова увидел чужую зелень напротив, только другую. — Гарри, — хрипло произнес он своими пересохшими губами, закашлявшись. — Твои жизненные показатели начали стремительно падать, я знал, что могу всё испортить, но не мог допустить твоей смерти, — чётко проговорил Поттер, внимательно вглядываясь в его глаза и хмурясь. — Спасибо, — прошептал Тео, выдыхая будто бы остатки сна. Сна, который был так похож на реальность.

***

Драко вошёл в собственную спальню. Астория сидела на краешке кровати и, как только закрылась дверь, повернулась и внимательно оглядела его. Он прислонился спиной к деревянной поверхности и пристально посмотрел на свою жену, зная, что та никогда не выдерживала этого взгляда и отводила свой, скромно улыбаясь. Так случилось и в этот раз. Астория опустила глаза, нервно теребя бретельку своей тонкой шёлковой сорочки изумрудного цвета. Драко упёрся ладонями в дверь, отбивая пальцами только ему понятный ритм. — Что произошло с ребёнком? — тихо спросил и увидел, что Астория от неожиданности дёрнулась, тяжелее задышала и как волнение охватило её тело. Всё это не укрылось от его пристального взгляда. — Она плакала, — только ответила девушка, переставая, наконец, дёргать бретельку. — Рик что-то натворил? — хмуро произнёс Малфой. — Нет, он ничего не сделал. Наоборот, Рик прекрасный эльф, даже очень хороший, он влюбился в эту девочку, — Драко нахмурился ещё больше и уже хотел сказать, чтобы Астория не защищала домового эльфа. Если ребёнок плакал, то это значит, что домовик не справился. Но она его опередила. — Так же, как и я, — произнесла и посмотрела на мужа своими светлыми глазами, где плескались чувства, которые Драко видел обращённые только к себе, ведь всего остального Астория боялась, по крайней мере, ему так казалось. Панически она остерегалась только детей и, наверное, ещё своего будущего, но этого боялся и он сам. — Что ты сделала? — переспросил Малфой, начиная злиться. — Я влюбилась, — кротко улыбаясь, произнесла она. — Влюбляться ты можешь только в меня! — Драко оттолкнулся от двери и подошёл ближе. — Встань! — приказал. И она сразу приподнялась с кровати. Астория всегда безоговорочно выполняла все его указы. Драко стоял к ней настолько близко, что его горячее дыхание касалось её кожи. Астория прикрыла глаза, не сумев выдержать пронзительный взгляд, а он протянул ладонь, нежно прикоснулся её щеки, проведя по скулам вверх, и пальцы коснулись её мягких волос. Малфой так и скользил медленно по ним, пока его рука полностью не легла на затылок, притягивая к себе. Его губы соприкоснулись с её, но Драко не целовал, словно ждал чего-то, и Астория тоже выжидала. — Драко, давай заведём ребёнка! — это было подобно удару. Малфой зажмурил глаза и стал считать бешеный ритм собственного сердца, а девушка будто бы совсем перестала дышать. Её дыхание не касалось его и не было слышно биения её сердце. Драко медленно открыл глаза и столкнулся с её твёрдым взглядом. — Ты уверена? — тихо спросил. — Не нужно бежать за эмоциями и чувствами. Ты же понимаешь, что… Но решившая всё для себя Астория перебила его осторожные объяснения. — Я хочу, чтобы ты сделал мне ребёнка, — растянула каждое слово и говорила она так впервые. И Драко сорвался. Он яростно целовал, проникая языком в её рот, неистово, с неутолимой страстью, внезапно охватившей его. Его ладонь всё ещё была на её затылке, притягивая к себе Асторию и зная, что причиняет боль, но Малфой не контролировал свою силу, а его жена была податливой и хрупкой, впрочем, какой была всегда. Астория была соткана из нежности, робости, словно хрустальная ваза, которая когда-то может упасть и рассыпаться на множество осколков. Драко панически боялся, что она разобьётся. Он отстранился, не прерывая зрительного контакта, снял с неё одну бретельку, потом другую и резко стянул шёлковую сорочку, которая струйкой упала к их ногам. Она была полностью обнажена, её тело было худощавым и таким же хрупким, как сама девушка полностью, до глубины души. Астория стояла вот так, не прикасаясь к нему, опустив руки и покорно смотря ему в глаза. И в этот момент раздался громкий хлопок, прямо в их спальне. — Твою же… — Драко развернулся резко, загораживаю спиной жену, вытащил свою волшебную палочку и направил на внезапно появившегося эльфа. — Не знаю, что ты должен мне сейчас сообщить, но я готов тебя растерзать на тысячу грёбаных мелких кусочков, — закричал, из-за чего Рик испуганно вжался в стену, прижимая уши и дрожа от ужаса, и закрыл своими костлявыми руками лицо. — Рик не хотел! Рик никогда бы не позволил ни за что на свете обеспокоить хозяина. Но Рик не мог по-другому. Рик… — пискляво начал тараторить домовик, чем окончательно вывел Малфоя из себя. — Круц… — но эльфа от неминуемого красного луча спасла Астория. — Драко! — закричала девушка и схватила его за плечи. — Нет! — её крик был таким сильным, что его рука дрогнула, опуская палочку. — Ты что творишь, Драко, пожалуйста… Я тебя люблю, люблю, — начала шептать, лихорадочно вжимаясь в его спину. Её испуг был как холодный поток воды, который залил его резко вспыхнувшую ярость, оставив после себя шипящие угольки. Он смотрел на эльфа и чувствовал, как Астория вжимается в него и пальцами цепляется за напряжённые плечи. — Что случилось? — грозно спросил, глубоко дыша. Эльф убрал свои пальцы от лица, всё ещё не веря, что ожидаемый кошмар с ним не случился. — Миссис… — тихо начал домовик, но Драко раздражённо перебил его. — Грейнджер, — прошипел, закатывая глаза. — Ну, конечно, Грейнджер, и что она натворила? — сложив руки на груди, Драко внимательно посмотрел на замершего эльфа. — Миссис взяла маленькую мисс и хочет немедленно покинуть поместье. Рик говорил, что нельзя. Рик предупреждал. Рик говорил, что хозяин будет злиться и лучше не стоит… — сбивчиво пробормотал домовик, скручивая свои уши. — Что она сделала? — вновь начиная злиться, Малфой сжал до побелевших костяшек волшебную палочку. — Рик, Рик… Она сейчас в холле пытается выйти с маленькой мисс. Она вне себе. Рик предупреждал… — эльф вновь прижался дрожащим тельцем к стене, смотря на хозяев со слезами на глазах. — Блядь! — Драко взмахнул волшебной палочкой, а Рик закрыл ладонями лицо, сжавшись ещё больше, но вместо карательного заклинания распахнулись дверцы резного шкафа и вылетела тёмно-синяя бархатная мантия. Она подлетела к Астории, и Малфой, перехватив ткань, накинул её на жену, закутывая. — Прости, — прошептал, нежно целуя её в губы. Драко развернулся и направился было к выходу, но Астория одёрнула его, схватив за руку. — Я с тобой, — но видя, что Драко хотел возразить, быстро продолжила. — Я с тобой, ну, пожалуйста. Не оставляй меня сейчас одну, я хочу помочь, Драко, — шептала она, прижимаясь ближе. — Ладно, — Малфой схватил её за запястье и, открыв дверь, они вышли. А напуганный эльф с хлопком растворился в воздухе. Когда они спустились с лестницы, Гермиона металась по просторному холлу. Девочка прижималась к матери и надрывно плакала, но та даже не пыталась её успокоить. Она была настолько растеряна, обеспокоена, что ходила из угла в угол, гладя ребёнка по спине, но как только увидела Драко и Асторию, то сразу кинулась к ним. — Малфой, немедленно открой. Сию минуту выпусти меня, мне нужно к Тео. Я знаю, что ему нужна. Ты слышишь меня? Мне нужно к Тео! — прокричала Гермиона, пугая дочь ещё больше. — Что случилось? — спокойно спросил он, не сводя с неё взгляда. — Ты ничего не понимаешь. Мне нужно к нему! Что ты стоишь? Открой! Ну же! — яростно указав на закрытые двери, Гермиона будто не понимающе посмотрела на хозяев поместья. — Мерлин тебя раздери и всю вашу семейку. Куда ты собралась? Ты же знаешь, что сейчас происходит! Ты не можешь этого не понимать, Грейнджер. В конце концов, это всё началось сегодня утром с тебя и ты должна понимать, что… — но та будто даже не слышала обращённых к ней слов. — Мне нужно к нему. Мне нужно к нему, — повторяла, а Драко смотрел в её большие карие глаза и видел в них поселившееся безумие. — Да успокой ты ребёнка! — не вытерпев, прикрикнул Малфой, надеясь, что упоминание дочери приведёт всегда собранную жену его друга в чувство. — Мне нужно к нему. Я слышала его голос, он звал меня. Чувствую его даже сейчас, чувствую… Я нужна ему! — продолжала как в бреду шептать Гермиона, и Астория медленно подошла к ней. — Дай мне пожалуйста дочь, Гермиона, я лишь хочу помочь. Я успокою её. Дай мне её, пожалуйста, — девочка протянула к ней маленькие ручки, Астория всмотрелась в её заплаканное лицо, улыбаясь. И в этой улыбке было понимание. Она взяла ребёнка, обнимая, а Гермиона сразу оказалось около Малфоя, крепко хватая его за руку. — Немедленно выпусти меня! Я слышала, он звал меня. Ему плохо и я нужна ему, — бросив быстрый взгляд на медленно успокоившуюся дочь, Гермиону вновь поглотила паника. — Там небезопасно. Ты не знаешь, что там сейчас происходит. К тому же, рядом с Тео находятся авроры и, в конце концов, твой любимый Поттер, — едко проговорил Драко, пытаясь привести девушку в чувства. — Мне нужно к нему, — сказала, будто бы вновь не слышала, что он ей говорит, и сомкнула пальцы на чужом запястье. Драко ощутил всю её силу и безумие. — Блядь, Грейнджер, — устало вздохнул, второй рукой сжав переносицу. — Я миссис Нотт! — гневно закричала она ему в лицо. — Это понятно? И мне нужно к мужу! — Понятно, — Драко сам схватил её за запястье другой рукой. — Рик, немедленно перемести нас к Ноттам. — Я тоже пойду, — вставила Астория, убаюкивая засыпающую девочку. — Что? — не понимающе переспросил, с беспокойством смотря на жену. — Я тоже пойду с вами. Драко, я не останусь здесь одна, не могу. Мне станет страшно, — Астория осторожно прижимала ребёнка и умоляюще смотрела на мужа. — Пожалуйста, Драко. — Значит, ты идёшь с эльфом. Только, пожалуйста, милая, оденься нормально и ребёнка одень. А мы сами, — сказал он и в одну секунду они аппарировали.