***
Тони достали секретарши, которых присылает Обадайя. Хэппи проверяет их с дотошностью сторожевого пса, и половина из девчонок (и несколько затесавшихся туда мальчишек) не выдерживают прессинга. Плюс часто меняющихся ассистентов в том, что Тони по нескольку месяцев может не париться насчет того, кто оказывается в его постели — Хэппи достал уже обламывать ему секс по причине “безопасность важнее”. Секретари попадаются как правило очень симпатичные, но никто из них не задерживает на себе внимания Старка дольше, чем это необходимо для перепихона. Один за другим у Тони случается несколько озарений, Обадайя доволен его работой, но Старк не может понять, откуда эта горечь на языке. Он должен был бы чувствовать удовлетворение от своей работы, его жизнь — образец для подражания, деньги, слава, любимая работа, успех, но… Но журналисты все продолжают спрашивать его про соулмейта, а он все так же изображает лучезарную улыбку “когда это случится, уверяю, вы об этом узнаете”. Сам себе он говорит, что даже если это случится (что маловероятно, он уже не тот пятнадцатилетний мальчик, очарованный концептом соулмейтов), никто никогда об этом не узнает. Возможно, его соулмейт тоже.***
Ему тридцать три, и он лично ищет себе ассистентку, потому что Обадайю “заколебала его свинская манера” (а еще потому, что отдел кадров устроил забастовку). Двадцать собеседований; тонна ненужных слов и потраченного времени; несколько сотен ужасных шуток; Хэппи, орущий ему “я вообще-то телохранитель, а не твоя мамаша, чтобы вытирать тебе сопли”. Когда в двери входит Вирджиния, она выглядит собранной, спокойной и уверенной. Она выглядит куда лучше, чем некоторые из предыдущих кандидатов (ладно, она просто потрясающе красива, Тони признает это в первую же секунду), и поэтому он для разнообразия говорит ей: — Это что, кастинг супермоделей? Слева на ключице что-то колет, но Старк легко отметает желание потереть кожу сквозь рубашку. — Я наслышана о вас, мистер Старк, — с легкой улыбкой почти доброжелательно отвечает мисс Поттс. Почти сразу же она вздрагивает, но Тони не обращает на это внимание. Собеседование проходит интереснее, чем двадцать два до него, Вирджиния с легкостью отшучивается в ответ на подколы, поэтому Тони уже через час пикировок бросает “вы приняты на работу, жду завтра в шесть тридцать утра”, а затем сбегает в мастерскую на остаток дня (и ночи). Когда она приходит в шесть тридцать, Старк все еще не ложился, вчерашняя рубашка смята, закатана до локтей, перепачкана графитовой смазкой, машинным маслом и припорошена пылью и металлической крошкой. Тони ухмыляется вошедшей Поттс, швыряет в её сторону флэшку с подготовленной документацией на завершенный с полчаса назад проект, стаскивает рубаху через голову и, проходя мимо нее, кидает смятый ком в её руки. — Это в химчистку? — с сомнением уточняет она. — Это выбросить. Документы на стол Обадайе, чертежи и технические характеристики — в отдел разработки, пусть перепроверят, но там все чисто, — на ходу говорит Тони, направляясь в душ; понятливый Джарвис выполняет протоколы, выключая рабочие компьютеры в мастерской и включая горячую воду в ванной. Поттс семенит за ним, отставая на полтора шага, цоканье её каблучков врезается в его висок головной болью. — Свяжись с отделом пиара, узнай, что там с мероприятиями, разбери почту, мне на стол — только самое важное. Я спать. Он захлопывает дверь перед её носом, даже не оборачиваясь, и это, если подумать, оказалось спасением. Зеркало в ванной предательски отражает надпись на ключице, его собственным почерком, размашистым летящим курсивом “Это что, кастинг супермоделей?”. Сердце пропускает удар; Джарвис спешно перепроверяет записи с камер наблюдения, заметила ли Поттс надпись под майкой-алкоголичкой (лямка не слишком-то что-то скрывала), Тони пытается успокоить дыхание под шум воды. Пар клубится в ванной, зеркало запотевает, но синеватые чернила под кожей никуда не деваются, не смываются водой, и не оказываются дурным сном наутро (под вечер), когда он с колотящимся сердцем распахивает глаза в собственной спальне. Он её нашел. Нашел её, своего соулмейта. Боже, что же теперь с этим делать? Что делать?***
Тони не делает ничего, ведет себя так, будто ничего не случилось. Поттс тоже не подает виду; Джарвис несколько раз запускает поиск по приказу Тони, запрос: “односторонние соулмейты”, “может ли быть невзаимная соулмейт-связь” и тому подобные вариации. Ничего о невзаимности соулмейтов Джарвис не находит, но находит, что после смерти соулмейта надпись не пропадает, но может появиться новая. Это не слишком интересует Тони, но ничего лучше у него все равно нет. С появлением Поттс Тони чувствует, как хорошо налаженный рабочий процесс может давать внезапные побочные эффекты — так, например, его продуктивность очевидно возросла с тех пор, как он больше времени проводит в мастерской, а Вирджиния берет на себя большую часть бумажных забот, а потом потихоньку берет шефство над его гардеробом, организацией досуга и публичных мероприятий, провожает его одноразовых любовниц и любовников с потрясающей эффективностью, и все такое. Тони наблюдает за ней вполглаза, когда может, но по большей части он просто занимается своими делами и гадает, как они могут быть соулмейтами, если их даже друг к другу не тянет. Когда Старк после очередного раунда бессонного бдения в мастерской пытается сбежать на второй этаж в свою ванную, Поттс преграждает ему путь, ручка в ее руке смотрит острым концом ему в грудь. — Если вы собрались спать, спешу огорчить, у вас сегодня встречи в первой половине дня, чтобы успеть, собираться надо уже сейчас, — улыбается она ему. — Я все равно усну там. — Я насыпала перца вам в нижнее белье, это вас точно взбодрит, — хмыкает она. — А вы у меня бодрящая штучка , — фыркает Тони. Но потом перетрясает весь ящик с нижним бельем (просто на всякий случай). Перца там, конечно же, нет. Отношения между ними не выходят за рамки рабочих, за исключением того, с каким изяществом Вирджиния отбривает его похабные намеки, слетающие с его губ совершенно случайно. Если бы не соулмейтство, Тони бы сказал, что Поттс ему почти друг (точно так же, как Хэппи).***
Он зовет её Пеппер с того самого момента, она недоумевает первые несколько месяцев. Хэппи фыркает пару раз, а потом сжаливается над ней.***
Три месяца Афганистана Тони держится на плаву только потому, что на ключице дурацкая надпись отказывается исчезать даже под грязью и синяками; ссадины, покрывшие её после пленения, закрылись свежей рубцовой тканью, и поверх вздувшихся розовых шрамов его дурацкая реплика вновь вылезла, как ни в чем не бывало. И все-таки когда Йинсен спрашивает его о семье, Тони нечего сказать. Есть Роуди, есть Хэппи, есть Пеппер. Есть Обадайя, в конце-то концов, хотя он нисколько не близок к Старку. Старк жалеет о каждом проведенном впустую дне из тех почти пяти лет, которые они друг друга знают. Когда он спускается с трапа самолета, видит заплаканную Пеппер, что-то внутри с надсадным звоном трескается, как материн любимый хрусталь. Все, что он может ей сказать, это: — Каникулы окончены. Он вернулся другим человеком. Железным человеком, это да, но что-то внутри него необратимо треснуло, что-то важное — и будь Тони проклят, если он понимает, что с ним не так. Пеппер на его стороне, Роуди тоже (пусть и не сразу), он поворачивает гигантскую производственную машину Старк Индастриз с производства оружия на мирное производство практически в одиночку, пока Обадайя мутит воду в омуте. В какой-то момент (когда он висит на раме стеклянного потолка над реактором в вестибюле СИ) он понимает, почему она его соулмейт. Что-то в ней есть такое, что сложно сформулировать словами. Пеппер уничтожает созданный его отцом реактор, Тони чудом остается жив, и после всего этого они едва ли не через шесть часов созывают пресс-конференцию, на которой Старк сообщает, что он Железный человек. Он ловит взгляд Пеппер с другого конца аудитории и криво ухмыляется ей. Ему кажется, или она не выглядит удивленной?..***
Без Обадайи дела идут не то чтобы в гору, но Тони определенно нравится отсутствие снисходительно улыбающегося ублюдка, который доказывает ему, что фамилия на здании это только фамилия, и его, Тони Старка, задача — это конструировать орудия убийства и не вякать. Старк наконец-то чувствует, что нашел свой путь. Иногда думает о том, что бы сказал отец о его подвигах — едва ли бы был доволен, это точно. Отец был без ума от Роджерса, а на сына ему всегда было плевать. Но Тони делает это не для того, чтобы угодить своему мертвому отцу. Он делает это не для того, чтобы умирающий Йинсен был им доволен, не для того, чтобы кто-либо его одобрял. Он думает о спасенных жизнях. Об утихшей террористической угрозе. О том, что ему нравится делать что-то своими руками, быть в центре событий, действовать, а не сидеть в безопасном тылу. Адреналин ощущается лучше, чем кокаин и героин вместе взятые. Пеппер смотрит на него с укоризной, но не уходит, и Тони… Тони думает, что, наверное, это и есть та связь, на которую так молятся все остальные.***
Хаммер на Старк Экспо оказывается форменной катастрофой. Тони успевает в последнюю секунду, мальчишка лет семи-восьми даже не понял, похоже, что чуть не погиб. — Классный выстрел! — бросает ему Старк, едва повернувшись, и совсем не замечает фантомной боли прямо под реактором. Все, что происходит потом, один сплошной адреналиновый трип. Пеппер заявляет, что уходит, и Тони мелет какую-то чушь, чувствуя, будто из-под ног уходит земля (она же просто увольняется с поста CEO, ничего страшного, она же не бросает его совсем, в конце-то концов). Когда они целуются, Старк едва стоит на ногах от усталости и боли, но ему кажется, что нет ничего лучше в его жизни, чем эти губы на его губах, будто он вернулся домой, и все наконец-то будет хорошо. Будет ведь, правда?..***
Тони хорош. Он невероятно хорош. В том, чтобы делать вид, что ничего не произошло. Хотя и в других вещах он тоже неплох. Пеппер остается на должности, это хорошо. Но когда она твердой рукой останавливает его от второго поцелуя, сообщая, что между ними могут быть только деловые отношения, у него чувство, что то надтреснутое внутри хрустит под её каблуком. Этот же звук он слышал иногда, когда другие люди предавали его. Роуди, например. Между ними слишком много лет дружбы, чтобы это её разрушило, но это явно разрушает что-то, что питает веру Тони Старка в мир. Иногда тишина в мастерской оглушает его настолько, что он напивается до беспамятства от этого ужаса.***
Роджерс бесит его одним своим прилежным и правильным видом. Но Тони бы соврал, если бы сказал, что Роджерс ему не нравится. Но в общем и целом Капитан Америка скорее воспринимает его не как равного, а как человека, незаслуженно занимающего свою позицию, и вот это Тони простить не может. Роджерс может быть трижды мутантом и модифицированным суперсолдатом, но оскорбления Старк терпеть не станет — поэтому им приходится несколько раз набить друг другу морды, вляпаться в неприятности и отбить атаку читаури, чтобы сколько-нибудь примириться друг с другом. Тони знает, что это не совсем нормально. Ну, то есть закидывать ядерную боеголовку в космос через червоточину-портал в небе. Но в тот момент, когда он принимает это решение, ему почему-то становится очень легко. Он думает о Пеппер, когда летит с бомбой на плече в небо; он хотел бы сказать ей, что любит её, но ей-богу, он не знает, что такое любовь. Это когда больно, верно? Как сейчас? Это когда они все равно отворачиваются от тебя, потому что не могут тебя вынести. Даже самые близкие, даже самые верные. Даже те, кто обещал быть рядом. Он не смог сказать ей в прошлый раз, что умирает, но в этот-то раз, наверное, стоит. Пеппер все равно узнает, и все равно его простит (потом, сильно позже, но простит), но может, если Тони сам скажет ей… Нет, неважно.***
Он выжил, это неожиданно, но неплохо. Ему нужна шаурма.***
Старк замечает под реактором слева синий штрих. Не похоже на шрам от палладиевого отравления (они почти все довольно быстро сошли на нет, будто и не было, и они были угольно-серые). На родинку тоже не слишком похоже, похоже на “Это что, кастинг супермоделей?”, но это бред. Не может же у него быть две метки соулмейта. Джарвис отвечает, что два соулмейта у одного человека — очень редкий случай, но такое бывало. Тони на всякий случай проверяет кровь на онкомаркеры, отравления, на все, на что хватает фантазии, обнаруживает только повышающийся холестерин и сахар, но ничего криминального в его крови нет. Штрих похож на букву “л”, другие буквы его почерком выглядят несколько иначе. В любом случае, если он встретил второго соулмейта, этот кто-то тоже получил метку, верно? Так что рано или поздно он его найдет. Её. Что ему делать с двумя соулмейтами, если с одним-то не получается ничего, Тони даже не хочет думать. Но иногда посматривает порно с тройничками ж/м/ж, чисто любопытства ради. И даже пару раз пробует такие акробатические этюды (третий состав был очень хорош).***
Чем старше становишься, тем как-то быстрее летит время. Тони не замечает, как ему уже сорок два (день рождения подпорчен ночным кошмаром с читаури, и он весь день ходит как заведенный, срываясь на ком попало), затем сорок три (панические атаки начали реально доставать его). Они с Пеппер находятся в каких-то отношениях, это Старк точно понимает, но в каких — это за гранью его понимания. Тони постоянно в мастерской или на миссиях, или в больничном отделении Башни, Пеппер вечно на совещаниях или в офисах, иногда они встречаются на мероприятиях, особенно Поттс любит благотворительность, и иногда (и это уже внезапно для Тони) они оказываются в постели. Нет никаких данных о том, что физический контакт с соулмейтом ощущается как-то особенно или значит что-то большее, чем просто физический контакт, но у Тони чувство, будто его допускают в святая святых, будто он избранный, будто все это не по-настоящему. Они знают друг друга почти десять лет, и только сейчас, оказавшись в одной постели, её длинные ноги на его плечах, его губы на её щиколотке, Тони чувствует себя целым. Пока очередной кошмар не становится причиной конца; Пеппер говорит, что с неё довольно (в очередной раз), а потом все опять начинает вертеться как чертово колесо. Взрыв, Хэппи, террористы. Харли спрашивает его про соулмейта, внезапно, и Тони ловит с этого еще одну мини-атаку. Олдрич Киллиан, флиртующий с Пеппер, видимо, будет выжжен на его сетчатке до скончания веков — так он думает, пока на его глазах Пеппер не падает в огонь. После этого некоторое время Тони не видит и не слышит ничего, и это хуже, чем его постоянные кошмары о надвигающейся воронке и бомбе в руках. Киллиан, впрочем, не дает ему больше минуты на то, чтобы осознать и пережить эту потерю, и когда Старк дерется с ним, у него ощущение, что все это вполсилы, будто его батарейка (не та, что в груди, а та, что… где-то внутри, невидимая хрупкая батарейка надежды) села и больше никогда не будет работать в полную силу. Но все-таки вселенная не идиотка, — эту мысль Тони, разумеется, подумает сильно позже. А когда Пеппер выходит из огня невредимая, он чувствует опаляющие глаза слезы, смаргивает их и ухмыляется так, будто не похоронил её мысленно (и себя заодно). Она хороша. Черт побери, она в порядке. Мисс Пеппер Поттс наваляла Олдричу по первое число, и Тони чувствует себя так, будто наступило второе Рождество (она жива, она в порядке, Олдрич получил по морде, и пусть не от него напрямую, но добро все равно восторжествовало). Она почти на него не сердится. (Почти.)***
Тони не позволяет себе задуматься о том, что картинки в его кошмарах дополняются падающей в огонь Поттс, с головой ныряет в формулы Экстремиса, чтобы вернуть Пеппер её привычное невзрывающееся состояние. Она держится молодцом, но видно, что то, что ей приходится торчать в особом военном госпитале под тотальным наблюдением даже в туалете и в душе, нисколько ей не по душе. Старк справляется за пару месяцев исследований, Беннер помог, чем смог, хотя больше всего помогли, конечно, оставленные Майей заметки и документы Олдрича. Хорошо ещё, что процесс оказался обратимым. — Зато теперь ты как новенькая, выглядишь на все двадцать пять! — шутит Тони, вводя ей экспериментальную сыворотку, и, видит бог, он в ужасе от мысли, что расчеты могут оказаться неверными (хотя они с Джарвисом проверили их на десять раз, Беннер еще раза три, и ещё четыре проверки провели независимые эксперты. Все сказали, что все должно сработать). Пеппер не выглядит впечатленной. — Если бы не то, что я могу взорваться не только в переносном смысле, я бы тебе надрала задницу, Тони, — резковато говорит она. Он смотрит на неё уже без улыбки, наблюдая краем глаза за показателями. Пеппер морщится и хмурится, затем начинает шипеть от боли; свечение под её грудной клеткой угасает по мере того, как сыворотка разносится кровотоком по телу. Процесс окончательной дезактивации Экстремиса займет еще пару суток, но уже можно сказать, что— — Ты снова человек, Пеппс, все хорошо. Я опять тебя спас, — говорит Тони, но не чувствует ни капли самодовольства, которое звучит в его голосе. Он слишком хорошо знает теперь, что искренность — это беззащитность. Да и зачем Пеппер сейчас его чувство вины? Они оба знают, что все, что с ней случилось, это его вина, и ничего уже не исправить. Пеппер отпускает язвительную реплику по поводу того, что она и не собиралась его благодарить, и после этого Старк сбегает из лаборатории, потому что там ему больше нечего делать. Он знает, что на её бедре, на внутренней стороне, выведено аккуратным округлым почерком “Я наслышана о вас, мистер Старк”. Тони абсолютно уверен, что она знает о том, что написано на его ключице. Никто из них так ни слова об этом и не сказал.***
Она всегда где-то рядом, всегда поддерживает его, когда ему нужна поддержка, но после Экстремиса Пеппер смотрит на него какими-то другими глазами (а может, сам Тони уже не тот, что раньше). Его дом уничтожен, его соулмейт едва не погибла, сам он тоже едва не погиб, и поэтому… Тони думает, что давно надо было это сделать. Черт знает, почему не сделал — эго?.. Возможно. Операция по извлечению осколков проходит успешно, даже без помощи Экстремиса, который Тони подумывал себе вколоть — в конце концов, регенерационные процессы эта дрянь ускоряла отлично. Несколько недель в медицинском корсете не были слишком уж приятными, а потом, когда он снимает последние повязки и смотрит на оставшиеся шрамы… “Классный выстрел”. Хорошо, что Пеппер где-то в Ванкувере в очередной командировке. Джарвис приводит его в чувство с большим трудом, но Тони еще долго не решается рассмотреть надпись. Это не галлюцинация, это действительность, и он снова отличился, как и всегда — у него действительно два соулмейта, и о втором он не знает ничего, кроме факта, что он ему сказал странную фразу. После того, как паника утихает, Старк догадывается провести поиск по записям Джарвиса. Он три четверти своей жизни после Афганистана проводит под его бдительным оком, уж ИскИн-то знает, кому были сказаны эти слова. Вторая паническая атака за полтора часа оказывается еще большим испытанием. Тони вырубается от усталости, когда она ослабевает, и приходит в себя только тогда, когда Хэппи тащит его на горбу в постель, бубня что-то нравоучительное. Маленький мальчик на Старк Экспо даже не в курсе, что его соулмейт — Тони Старк; и лучше бы, чтобы это так и оставалось.***
Ни лица, ни имени, — Тони даже не уверен, что это мальчишка, может, и девчонка, — но второй его соулмейт теперь поселился в его голове едва ли не наравне с Пеппер. Может, еще и поэтому он еще более озабочен безопасностью (читай: помешан) всей планеты, что в общем, приводит к тому, к чему приводит. Говорил ему отец не играться с технологиями, которые он не понимает до конца. Но раньше у него получалось выиграть. Альтрон же его уложил на лопатки, говоря метафорически, и все последствия Альтрона Тони безропотно разгребает сам, не убегая от ответственности (и громоздя на себя такую гору вины, под которой он сам едва не ломается). Он чувствует, как вся его годами и десятилетиями выстраиваемая броня осыпается — и не Железный человек, которого можно починить или вызвать другого Марка, или собрать нового с нуля. Та броня, которая защищает его сердце; и сквозь трещины вдруг проливается боль — и на кого. На Ника Фьюри, мать его. — А я тот, кто погубил Мстителей. — Старк уверен, что не сошел с ума, но он одновременно видит гребаный сарай на ферме Бартона и картины апокалипсиса, которые пугают его до чертиков даже несмотря на то, что этого не было. — Они погибли, Ник. Все разом. И с ними весь мир. Из-за меня. Страх душит его, как удавка, и он уже не уверен в том, что мысль, бьющаяся набатом в его голове, не падает сейчас с его губ, как камни. — Я был не готов. Не смог их спасти. Он пытался, пытался и провалился. Это его вина. Тони закрывает глаза, сарай пропадает, а мертвые Мстители и друзья остаются. Фьюри всегда его бесил, но когда этот паскудник предлагает план, Тони готов его расцеловать (он это не серьезно).***
У него болит голова. Это слишком слабые слова. Голова раскалывается от боли; эта чудовищная мигрень еще нескоро его отпустит, потому что имя этой мигрени — Заковия, и количество жертв в этой битве, похоже, превышает все предыдущие стычки. Включая сраных читаури. Тони лезет во все инициативы. Заковианский договор. Служба контроля за последствиями. Платит за все разрушения, выплачивает компенсации семьям погибших. Пеппер выглядит так, будто собирается его удавить, но подписывает документы и обещает, что заставит его вернуть в бюджет компании все до последнего цента. Ах да. Они же расстались. Старк закрывает глаза, головная боль все усиливается, и все, о чем он сейчас мечтает — это о том, чтобы Роджерс и Барнс перестали выкаблучиваться и подписали сраный договор. Но все увещевания идут коту под хвост, и Тони получает в морду от Барнса, который сбегает вслед за своим голубоглазым дружком. Никто не сомневался, что их взаимные терки с Капитаном рано или поздно выльются во что-то серьезное. Они оба — лидеры, альфа-волки, никто не готов уступать, каждый считает, что прав. Тони так устал. Он думает о неизвестном ему ребенке, его соулмейте. О том, что он, наверное, уже в средней школе, учится, шутит с друзьями, проводит время с родителями. Может, у него есть братья или сестры. Интересно, чем увлекается этот его соулмейт? Тони уже достаточно знает о соулмейтах, чтобы понимать, что это едва ли романтическая связь. У них с Пеппер так точно, хотя… их все-таки немного тянет друг к другу — Старк видит эту тоску в её глазах, когда она достаточно долго его не видит. Он узнает эту тоску, потому что видит её в собственных глазах в зеркале, но они верны своему негласному правилу — ни слова. Раскол Мстителей, несмотря на то, что их нельзя назвать лучшими друзьями Тони Старка, проходит прямо по сердцу Тони — как раз тогда, когда он решил, что, может быть, Роджерс тоже подходит под определение его друга. Наверное, скорее все же нет.***
Точно нет, думает он, когда лежит в бункере где-то в занесенной снегом Сибири; реактор в груди расколот щитом, который сделал он сам. Ему бы что-то сделать с тем, что температура тела падает, с тем, что питания нет, и надо как-то выбираться отсюда, но Тони просто лежит навзничь, ледяной сквозняк шевелит мокрые волосы на виске и неприятно дует в ухо. Он просто лежит там, разбитый во всех смыслах. Хрупкая субстанция, которую Тони лишь недавно решился называть своим сердцем (совсем не железным оно оказалось, хоть и думалось совсем по-другому), трескавшаяся от нанесенных близкими обид, сейчас превратилась в прах под сапогами Роджерса. Его родители мертвы от рук человека, которого защищает сейчас его друг… бывший друг. Это не должно было быть больно. Тони столько раз оставляли. Столько раз предавали, господи, да он же даже не сможет посчитать, сколько раз это с ним происходило. Но каждый раз добивает его чуточку сильнее, хотя иногда кажется, что разбить его сердце ещё больше просто невозможно. Возможно. Сознание милосердно отключается, и Тони приходит в себя уже в больничном отделении Башни, через некоторое время (несколько часов спустя) приходит Пеппер, которая выглядит так, будто сильно беспокоилась, но не слишком; Старк слишком измотан, чтобы отреагировать на это хоть как-то. Лучшее лекарство от разбитого сердца — это мастерская, да и к тому же у него тонна дел.***
Его новый ИскИн зовут Пятница и она даже лучше Джарвиса. (Хотя мысль о Джарвисе все еще немного ранит.) Драка неизбежна, если он хоть сколько-нибудь знает Роджерса, и ему надо хотя бы собрать более-менее многочисленную команду. Поэтому Пятница серфит Интернет и находит ему каких-то фриковатых ребят в трико и масках, похожих на супергероев. Один слишком похож на пранкера и не слишком полезен в командном бою; второй — вторая — на поверку оказывается мутанткой, давшей деру из школы Ксавье (Тони отправляет им наводку с припиской “У вас тут убежало”). Третий кандидат весьма удачно орудует где-то в Квинсе (Старк подозревает, что и проживает там же), и Тони не обратил бы на него внимание, если бы не видео, где мальчишка останавливает автобус голыми руками. Ну, не голыми, но парень геройствует в какой-то пижаме, прости господи, так что фигура речи тут не слишком расходится с правдой. Паркер, Питер, — СКОЛЬКО ему лет?! — Тони охреневает от возраста мальчишки, но продолжает читать дальше. Адрес, школа, табели успеваемости (неплохо для пацана, который почти каждый день до поздней ночи снимает с деревьев старушек и переводит через дорогу котов. Или наоборот, неважно). Живет с теткой. Родители погибли. Тони испытывает мимолетное сострадание — эта тема для него сейчас вскрывшийся нарыв, поэтому все отзывается ярче, но… Он думает про своего соулмейта, надеясь, что у него полная семья. Пеппер из полной семьи, и всегда с удовольствием ездила к родителям куда-то на север штата. Как бы то ни было, Старк надевает пиджак поплоше, вызывает Хэппи и едет по адресу в Квинс.***
Мальчишка выглядит еще меньше, чем ему есть. Кошмар. Тони убеждает себя в том, что это хорошая идея только тем аргументом, что Роджерс же не будет лезть в драку. Им надо просто набрать команду повнушительнее, мальчишка в маске нужен им только ради массовки. Его тетка угощает его каким-то чудовищным кексом с финиками, это пытка похуже афганских пещер, но Старк даже улыбку не теряет. — Перед домом такая чумовая тачка… — парень замечает его и начинает лепетать что-то. Тони замечает, как он дергается и прижимает ладонь к боку, закрываясь на секунду от пронзительного взгляда. Дальше они начинают врать миссис Паркер (пацан неплох, быстро сориентировался), что-то там про сюрпризы и все такое. Стажировка, конечно, тупая отмазка, Тони сам бы не купился на такое, но эффект неожиданности и его болтливость, видимо, срабатывают. Старк утаскивает пацана в его комнату и находит его тайничок с пижамой. Питер сдается и выбалтывает все — про сверхчувствительность, про паутину, про все на свете. Он слишком молод. Слишком. Но у Тони нет другого выхода, поэтому он предлагает ему костюм и возможность познакомиться с другими Мстителями (хотя и чувствует, что врет, и все будет не так радужно, как он описывает мальчишке). Паркер соглашается (еще бы, с горечью думает Старк).***
У мальчишки краш на него размером с Заковию (и последствия этого краша, Тони уверен, будут такие же разрушительные). Но что приятно, это то, что Паркер заглядывает в рот и подпрыгивает от нетерпения. Драка, разумеется, выходит из-под контроля. Тони слишком измучен неудачами и потерями, и когда Роуди в броне Воителя едва не погибает — одна эта мысль вызывает у Тони мучительное ощущение головокружения и тошноты — он позорно забывает о мальчишке. Несколько дней Тони не может думать ни о чем, кроме висящей на волоске жизни Роуди, потом, когда становится ясно, что он будет жить, но ходить — под вопросом, Тони бросается с головой в разработку механизма, который бы исправил это. Он вспоминает про мальчишку только две с половиной недели спустя, когда Пятница сообщает ему, что мальчишка вляпался в переделку и получил ранение. — Серьезное? — переспрашивает он. Пятница вместо ответа проигрывает запись с камеры CCTV, черно-серое зернистое изображение не дает понять, что происходит, но, кажется, это ножевое. Судя по тому, что мальчишка едва запнулся и спокойно повязал грабителя, не слишком тяжелое. — Блядь, — выдыхает Тони, пряча лицо в ладони. Он не готов сейчас с этим разбираться. Роуди уверенно идет на поправку, а потом Питер лезет в драку со Стервятником. Ряженый дурак скинул мальчишку в озеро, и слава богу, что один из Марков дежурит все вылазки Чувачка-паучка. Наорав на Паркера, Тони почувствовал какое-то усталое облегчение. Пеппер отчитывала его когда-то похожим образом, но он-то в конце концов не был ребенком. А Питер был не слишком старше его второго соулмейта. Думать об этом было не лучшей идеей (а жив ли этот ребенок? В мире столько всего случилось за эти годы, Заковия, читаури, локальные конфликты, террористы, тот же Стервятник). Тони напивается, и когда приходит Пеппер с какими-то документами на подпись и списком обязательных к посещению мероприятий, уже она ворчит на него (но не так рьяно, как раньше).***
Куда делся тот Паркер, который прыгал от радости и заглядывал в рот Тони, слушался беспрекословно и вообще был ниже травы, тише воды? Паром Статен-Айленд каким-то чудом остался на плаву (почти), никто не погиб (почти), и пацан никого не угробил (почти). Тони за шкирку притаскивает его на берег, орет на него, не снимая маски, а пацан… — Если бы вам было не все равно, вы бы были здесь! — выкрикивает он. Тони шагает из костюма, не чувствуя своего лица (судя по тому, как меняется лицо Паркера, оно ничего хорошего не выражает). — Я здесь. Мне не все равно, говорит он почти что прямо. Я ошибся. Не следовало тащить тебя за собой, но все уже случилось. Тони забирает костюм. В свое время, когда он оказался без костюма, это хорошо прочистило ему мозги, мальчишке тоже не помешает. Старк вне себя от ярости, и лишь оказавшись дома, в Башне, он вдруг вспоминает Говарда, будь неладны его педагогические методы. Сдавать назад уже слишком поздно. Паркер натворил дел из-за костюма, если бы не его технологии (опять попадающие не в те руки), ничего бы не произошло. Но если не Паркеру, то кому еще доверять силу, предназначенную для защиты тех, кто в этом нуждается? При всей его глупости, мальчишка идеалист — Карен слила достаточно диалогов с пацаном, чтобы все было понятно с его моральным компасом. Он просто еще не готов. Тони поторопился. Ему нужно больше времени. Нужно больше времени — но его нет.***
Хэппи отправляет беспилотник по расписанию; Тони приглядывает за этим краем глаза с помощью Пятницы, но когда та подает сигнал, что все идет не по плану, понимает, что без вмешательства не обойтись. Но все равно, когда он прибывает на место, все уже случилось — Стервятник спеленут паутиной, набережная в огне и обломках джета, а Паркер… Паркер выглядит так, будто его пожевали и выплюнули. Тони так больше не может. Мальчишка стоит перед ним, покорно ожидает выговора, но Тони это все задолбало. — Ты сорвал нам спланированную операцию, — суховатым тоном говорит Тони, оглядывая его и оценивая повреждения. Стоит на ногах достаточно крепко, хоть и весь в кровище. Надо бы его в больницу к доктору Чо. — Мистер Старк, я… мне очень жаль… но я не… он… я не мог… — Паркер начинает заикаться и спотыкаться на каждом слове, и Тони просто обрывает его взмахом ладони. — В больничное крыло, карапуз. Разбор полетов будет потом. Надо тебя осмотреть, вдруг твой мозг подвергся каким-то необратимым повреждениям. Судя по тому, что ты творишь, надо было раньше это проверять, ну да что уж теперь. Пока они добираются до Башни, пацан заметно сникает (Тони узнает состояние, когда адреналин кончается, и начинается вот это). Пара трещин в костях — сущая ерунда по сравнению с тем, что пацан пережил за вечер. Старк мимолетно завидует его регенерации и живучести. Питер опять начинает оправдываться, но какая уже разница. Тони только недавно научился думать о последствиях, и какой ценой, лучше не вспоминать. Он все еще не рассчитался за этот урок. Мальчишка не должен повторить его ошибок, и поэтому Тони (это дебильное решение, да) приглашает его в Мстители. Не учел он только того, что Питер откажется. Откажет ему, Тони Старку. Человеку, в которого так очевидно влюблен, что не заметить это может только слепой или мертвый. Тони растерялся всего на секунду. Слава богу, Хэппи и Пеппер все еще на его стороне. — Пеппер, я люблю тебя, — серьезно говорит он ей, она замирает. В глазах Поттс мелькает какая-то сложная эмоция. — Тони, ты такая заноза в заднице, ей-богу, — отвечает она с такой нежностью, что ему слышится “ты прощен”.***
Он заметил уже, что в промежутке между регулярно разверзающимися апокалипсисами разных масштабов, обычно есть то затишье, которое похоже на глаз бури. Надо зализывать раны, готовиться к нападению, тренироваться до посинения, и постараться сделать так, чтобы, когда буря нагрянет, весь твой мир не унесло ветром. Паркер принят в стажеры Мстителей, Тони наконец взял его кураторство на себя, как и обещал ранее. Паркер тренируется со всеми, кто есть на базе, спасает девушек от насильников и вяжет мелких грабителей, учится и взрослеет на глазах, а Тони чувствует, что времени нет. Пеппер с удовольствием готовится к свадьбе, Тони не может сказать того же про себя — где-то в глубине души ему жаль второго соулмейта. Ребенок скорее всего проживет всю жизнь, не зная, что у него есть соулмейт. Люди без меток не были редкостью — всегда был шанс того, что они просто не встречали своего соулмейта или проходили мимо молча, но все же… Тони помнил, как тяжело было до Пеппер. С ней не стало легче, но были дни, когда он был счастлив. Тот ребенок, конечно же, будет счастлив и без него — бога ради, у Тони не было мании величия, что бы ни считали окружающие его люди — но ведь его соулмейт носил тогда его маску. Не Роджерса. Не других супергероев. Его маску. Наверное, это о чем-то да говорило.***
Паркер оказался глотком свежего воздуха. Он постоянно рядом, болтает о всякой ерунде, не замолкая, но исправно сияет глазами от восторга, оказываясь в мастерской. Слушает Тони, не перебивая (господи, какое это счастье, оказывается). Смешно краснеет на пошлые шуточки в стиле Тони из двухтысячных. Он ошивается рядом почти все свободное время, которого у подростка немного (а у Тони и того меньше). И удивительным образом почти не раздражает. То ли влюбленность поутихла, то ли парнишка в нем разочаровался, но Старк больше не ловил звезд в его глазах и не замечал какой-то особенной доверчивости по отношению к нему, что тоже было скорее хорошо. Тони начинает подозревать неладное только когда Питер шарахнулся от него в ответ на какое-то довольно невинное прикосновение. Парень скомканно попрощался и сбежал из мастерской, и Старку пришлось обращаться к Пятнице за разъяснениями. — Вы попытались осмотреть синяк на левом боку, где у мистера Паркера располагается метка. — Пятница показывает ему снимок с камеры, где поперек ребер мальчишки темнеет строка. — Покажи поближе, что за текст? — интересуется Тони. Пятница напоминает ему о конфиденциальности, но тот отмахивается. Текст в стиле Паркера, конечно, с заиканиями и повторами, но Тони точно вспоминает тот день. Гостиная Паркеров, мальчишка вздрагивает и прижимает ладонь к боку — в том самом месте. Тони падает в рабочее кресло с хохотом, переходящим в измученный всхлип; слезы жгут глаза, но он усилием воли загоняет рыдание обратно в глотку еще до того, как оно покидает её. Он надеялся, что у ребенка счастливое детство. Надеялся, что никогда не отравит его жизнь своим присутствием, но, кажется, это неизбежно. Правило соулмейтов Тони Старка — ни слова — распространяется и на Паркера, так что тот ничего не узнает.***
Жаль, что Паркер ничего не слышал про правило соулмейтов Тони Старка. Накануне его, Тони, свидания с Пеппер пацан приходит к нему в мастерскую и, краснея, шумно вздыхая, собирается с мыслями. — Что-то хотел, карапуз? — Пожалуйста, не называйте меня так, — жалобно говорит он, и Тони внезапно чувствует укол совести. — Ладно, чего хотел-то? Питер сопит, мнет в руках подол футболки. — Я знаю, это глупо, но… — он замолкает, отворачивается, мучительно кусает губы. Тони ждет. — Мисс Поттс… — Она мой соулмейт, — говорит он и сам пугается этих слов. За все годы он ни разу не произносил этого вслух. Паркер кажется оглушенным. — Этого не может быть, — бормочет он негромко. — Вы уверены? — Бога ради, конечно я уверен, — в голосе Тони пробивается раздражение. — Я гений, а для этой соулмейтской чепухи не нужно быть семи пядей во лбу. — Я… просто… Тони знает, что ему бы сейчас нужно признаться, но почему-то медлит. Может, мальчик передумает и все сможет остаться как есть. — Я уверен, что вы мой соулмейт, мистер Старк. Питер говорит тихо, но уверенно, и это звучит как гром с небес для Тони. Он пытается просчитать последствия этих слов, но видит только пустоту впереди, и Тони совершенно беззащитен перед будущим, ничего не может сделать, чтобы спасти их всех, спасти Пеппер, падающую в огонь, спасти себя, летящего в открытый космос с бомбой на плечах, спасти Питера, стоящего в пластиковой маске перед ботом… Сильные руки оказываются на его плечах, голос Питера, словно сквозь толщу воды “посмотрите на меня, посмотрите на меня, мистер Старк!”, Пятница зачитывает методы преодоления панической атаки. Тони ненавидит это состояние, черт побери. Столько лет без панических атак, а теперь начинай сначала. — Я в порядке, я в порядке, я в порядке, — Тони пытается снять руки Паркера с себя, но не тут-то было. — Все, отпусти, я в порядке. — Мне очень жаль. Простите, мистер Старк, я не хотел… — Проехали, — отмахивается он. Мальчик имеет право знать, но почему-то язык не поворачивается. — Вы точно в порядке? — Лучше всех, — врет Старк, изображая улыбку, и парень уходит. Тони провожает взглядом его спину, правая ладонь стискивает левый бок, чуть выше нижних ребер. — Было бы лучше, если бы вы сообщили мистеру Паркеру, что он прав и вы являетесь его соулмейтом, — влезает Пятница. — Было бы лучше, если бы ты не лезла, куда не просят, — отбривает Старк.***
Он приходит потом, как ни в чем не бывало. Как будто не было панической атаки и разговора о соулмейтах (и недомолвок Тони, которые слишком похожи на ложь). Снова сияет улыбкой, пусть и менее яркой, снова восхищается им открыто и беззастенчиво. И кусает губы, глядя на него. Смотрит из-под ресниц, когда думает, что Тони его не видит. Тони не уверен, что не сошел с ума, но иногда ему кажется, что Питер флиртует. Очень неумело, но флиртует. Некоторое время спустя Тони приходит в голову мысль — а Питер и Пеппер?.. Вряд ли, верно? Они оба связаны с ним, но между собой?.. Пятница говорит, что данных недостаточно для получения ответа; Старк напряжённо думает, стоит ли спрашивать напрямую. "Пеппс, у тебя случайно нет меток с Питером Паркером? У меня вот есть" — звучит чудовищно тупо даже в его голове, где все звучит менее идиотски чем есть. Напряжение этих месяцев облегчает только то, как часто он спит с Пеппер и то, как отчаянно борется за его внимание Питер. Он опять пропадает в мастерской, где забывает про то, что ему доходит почти пятьдесят, что его второй соулмейт флиртует с ним, будучи на тридцать лет младше, а первый соулмейт не знает, что она не единственная. Господи, да она же его убьет. Знаки не врут, предвещая бурю — этот доктор реально странный. Но с другой стороны — не все ли они такие же? Брюс возвращается из небытия (оказывается, что с другой планеты), Тони думает, что стоит договориться с Паркером, чтобы, когда беда придет, тот не лез на рожон, может, даже придумать какую-то схему, может, шантаж?.. Но, разумеется, он ничего не успевает, потому что все летит кубарем до того, как Тони успевает обезопасить своих любимых. Надо было хотя бы оставить Пеппер распоряжение позаботиться о мальчишке.***
Он думает так ровно до момента, когда выясняется, что они с Питером и Стрэнджем оказались на этом гребаном космическом бублике и летят куда-то хер пойми куда. Тони и так на таком адреналине, что паническая атака не может его напугать (дурацкий каламбур, ну да ладно). Питер вздрагивает от каждого его резкого слова (он не решается орать, мало ли, все-таки не дома), выглядит как побитый щенок, но глаз не отводит. — Я вас не оставлю, — шелестит мальчишка. — Даже если вы любите мисс Поттс, а не меня. Эта фраза вышибает воздух из груди Тони и землю из-под его ног. Он смотрит на глупого мальчишку, не зная, что сказать, Питер кусает губы, упрямо нахмурив брови. Старк хватает его за плечо и обнимает, пацан сдавливает его костюм так, что Пятница предупреждает о слишком большом давлении на грудную клетку. Пацан почти с него ростом, надо же. — Ты уже такой взрослый, — шепчет Тони куда-то в непослушные вихры. — Я не сразу узнал, что мы встретились, а когда узнал, поклялся, что ты никогда обо мне не узнаешь. — Я рад, что вы нарушили слово. — Я его не нарушал, — честно говорит Тони. — Наша вторая встреча произошла случайно. — Я рад, что мы все равно встретились, — упрямо шепчет Питер, словно не доверяя голосу. — Мне все равно, мистер Старк. Тони думает, что Паркер все равно пожалеет о том, что они встретились. Пожалеет о том, что пошёл за ним, как пожалели все, кто выбрал его другом. Как пожалела Пеппер, которая вообще не имела выбора (или каждый раз выбирала неправильно). Он едва не произносит то, что вертится на языке: я не умею любить, Питер. Не знаю, что это такое, поэтому вы оба страдаете от того, что связаны со мной, и не можете уйти, а я не могу вас отпустить. Потому что сломаюсь, потому что лучше эта боль, чем одиночество. Чем те несколько минут, когда он думал, что Пеппер погибла. Но вместо слов он обнимает парня крепче, чувствуя, как простое объятие вливает в него силу и делает каждый вдох немного легче. — Парень, — Тони вдруг озаряет. — Вы же с Пеппер не?.. Питер понимает его с полуслова. — Нет. Она классная, я понимаю, почему вы ее выбрали. Тони горько смеётся, ероша ладонью кудри пацана. Это она его выбрала. — Я не выбирал, это все она. Поддаваясь порыву, Тони целует его в лоб, как ребёнка, которым он является, но думает о том, что быть отцом это не его призвание. Привет Говарду (а ещё Альтрону, про которого он пошутил однажды, но внутренне все ещё кривится от мысли о таких его детищах). Питер выглядит виноватым ещё до того, как целует его в губы, клюющим детским движением, но явно не раскаивается. — Если что-то пойдёт не так, я хотя бы не буду жалеть о том, что потерял шанс, — говорит парень, и Тони с треском проваливается обратно в реальность, где Стрэндж подозрительно притих.***
Они были близки к победе. Если бы не этот придурок, Квилл, или как его там. Тони бы убил его голыми руками, если бы Танос не проткнул его брюшину (рана чудовищно болит, а ещё Тони в курсе, чем это чревато). Но эта боль просто ерунда по сравнению с тем, как Питер бледнеет и всхлипывает "мне нехорошо". Пепел Питера сейчас в его волосах и лёгких, он в этом уверен, и это убивает его с каждой минутой. Как получилось, что горела Пеппер, а в пепел обратился Питер — а Тони все ещё жив (и не хочет даже думать о том, что есть шанс того, что и Пеппер больше нет). Грёбаная вселенная его ненавидит. Тони уверен, что это слишком много для одной человеческой жизни, для одного человеческого сердца, сделанного совсем не из железа. Они с Небулой летят в открытом космосе (дрейфуют более правильное слово), и он не уверен, что корабль когда-то в обозримом будущем достигнет земли, а они не умрут от истощения здесь под светом звезд. Это его последнее приключение, ей-богу, когда оно закончится, Тони выйдет на пенсию. Плевать, что он супергерой. — Пишет, нет?.. Тони сглатывает и вздыхает. — Привет, мисс Поттс. Если ты это увидишь, прости меня. Я обещал больше без фокусов, но надеялся, что этот последний провернуть сумею, а вышло… черт его знает, что вышло, и вернусь ли я домой. Он знает, что пора нарушить этот его обет молчания. Хватит. Пятнадцать лет прошло. — Мы никогда не говорили о наших метках, Пеппс. За столько лет я не придумал, что сказать. Разве что спасибо. Небула чем-то звенит в другом отсеке корабля. Тони отвлекается на нее, прислушивается. — Я должен был давно это тебе сказать. У меня не один соулмейт. Ты первая, кого я нашел. А второй… Горло перехватывает спазмом. Второй мертв из-за меня, и пусть я знаю, что это неправда, но Питер все равно погиб потому что я — это я. — Он погиб на моих руках, мальчишка, Питер Паркер. Я клялся себе, что он обо мне не узнает, но вселенная решила иначе. Слишком поздно для моих сожалений. Он был как-то у психотерапевта. Говорили, если высказаться, станет легче. Но камень на сердце становится тяжелее с каждым словом, и дышать все труднее. — Я люблю тебя, Пеппер Поттс. Прости, что я тебе достался.***
Он удаляет сообщение сразу же, как только записывает.***
Когда они всё-таки достигают Земли, Тони так и не чувствует этой земли под ногами; Пеппер бросается к нему как раньше, с теми же красными заплаканными глазами, как тысячу жизней назад после Афганистана. А он чувствует себя виноватым. — Я пацана не сберёг, — полушёпотом говорит он ей, но на самом деле это признание. Пеппер горько улыбается ему так, будто знает это и прощает его.***
В этой головоломке нет решения, думает Тони несколько месяцев спустя, когда становится ясно, что все, что в их силах, сделано, но этого недостаточно. Пеппер уговаривает его сдаться, сообщает о том, что беременна, откачивает его после очередного приступа паники, и только тогда Тони решается рассказать. — Он мой соулмейт, — слова падают с его губ как камни на дно пруда, и Тони почти видит незримые волны, расходящиеся от этих слов. Он всегда ненавидел последствия. — Что? — недоверчивый взгляд Пеппер ранит его сильнее, чем он ожидал. Тони снимает хранилище нанитов с груди и смотрит, как меняется лицо Пеппер. — "Классный выстрел"?.. — Я спас его на Старк Экспо. — Ты знал все это время? Тони рассказывает ей историю с начала до конца, и только ее ладонь на плече держит его на плаву — потому что любое воспоминание может захлестнуть его и утащить на дно. — Он пошел за мной, и я его подвел, — голос наконец-то ему отказывает, и Тони шепчет. Его невидимая броня разваливается на куски прямо сейчас, и сквозь трещины, как вода из плотины, льется вина. Пеппер притягивает его голову себе на грудь, обнимает его и шепчет "ты не виноват", и плотину прорывает окончательно. Она еще не видела его таким, жалким и разбитым, обессилевшим, сдавшимся, потерявшим весь лоск, плачущим. Тони вдруг вспоминает о матери, которая могла так же утешать его, когда он был маленьким, но никогда этого не делала. Пеппер шепчет ему что-то, покачиваясь с ним, как с ребенком на руках, гладит по волосам, пересыпанным сединой, и только теперь Тони наконец чувствует, как его отпускает (а может, это опять постадреналиновое состояние вялости). Питер все еще бесповоротно мертв. Он все еще виноват в его смерти, хотя бы косвенно. Но Тони может дышать с этим фактом, может жить дальше — и все еще искать способ вернуть тех, кого забрал Танос.***
— Если это будет мальчик — давай назовем его Питер? Тони чувствует, как лицо перекашивает болезненной гримасой, но обнимает Пеппер с жаром и осторожностью (потому что она лучшая, черт побери).***
Рождается девочка, и они называют её Морган, и Тони не спит первые несколько месяцев от гулкой тревожности, не может оторваться от мониторов Пятницы, бесконечно проверяя и перепроверяя угрозы. Потом Поттс (теперь уже миссис Старк) вправляет ему мозги и говорит ему не быть Говардом, и он учится менять пеленки, греть детское питание, убаюкивать ребенка научным трепом, пока он просчитывает самые невероятные варианты возвращения Питера. Варианты подходят к концу, а время идет. Питер все еще снится ему иногда, и Пеппер, успокаивая его посреди ночи, должно быть, считает, что Тони ее первый ребенок, а Морган — второй.***
Будь проклят Скотт Лэнг за то, что явился так поздно. Будь благословен Скотт Лэнг за то, что принес надежду.***
Если он выживет, Пеппер его убьет.***
Тони замечает, что стал слишком стар для этого дерьма. Путешествия в прошлое, опять драки с инопланетянами, — Питеру бы понравилась заварушка. Может, на век Питера ещё придётся достаточно приключений, а с Тони уже довольно. Этот последний рывок кажется Тони тяжелым настолько, что он борется с желанием пожертвовать собой в очередной раз. Но Питер выходит из золотистого портала Стрэнджа живым и невредимым, будто и не было никаких пяти лет, будто он никогда не рассыпался пеплом на руках у своего соулмейта, будто… Будто он никогда не делил его с кем-то еще. — Иди сюда, паучок, — хрипит Тони, а потом Питер сдавливает его в объятиях будто в тисках. — Я люблю тебя, Тони, — бормочет Питер ему в ухо, будто не вышиб весь воздух из него объятиями. Нет времени на нежность, но они оба замирают, отстранившись, глядя друг на друга, кто-то из команды смотрит на них с недоумением. — За работу, — пытается улыбнуться Питер. Тони кивает.***
Он не щелкает Перчаткой, хотя очень хочет; щелкает Дэнверс (и даже с ее сверхспособностями повреждения чудовищны). Тони понимает, что если бы щелкал он, это бы стоило ему жизни, без вариантов. Но в другой вселенной он бы сделал это, если бы был уверен, что это их спасет. Просто в этой вселенной он обещал как минимум двум людям, выбравшим его, выбравшим следовать за ним, что он их больше не подведет. Тони постарается сдержать это слово.***
Эпилог Морган летит по лестнице, топоча, как стадо слонов, Пеппер вскидывает голову от кухонной столешницы. Тони достает из холодильника молоко, берет с полки коробку с хлопьями. — Портфель собрала? Ничего не забыла? — спрашивает Пеппер тоном строгой матери. Морган морщится, переглядываясь с отцом. — Мам, может еще спросишь про домашку? — Спрошу, — улыбается она. — Сделала домашку? — Еще вчера, мне Питер помог. Тони ставит перед ней миску с хлопьями, заливает их из бутылки молоком и треплет по волосам. — Он будет завтракать? Морган засовывает в рот ложку с хлопьями и начинает увлеченно хрустеть ими на всю кухню. — Он ушел, у него пары. Тони сверяется с Пятницей и нет, у Питера сегодня никаких пар в такую рань. Убежал патрулировать, как пить дать. Пеппер смотрит на него с теплом, затем отворачивается. Этот их тройственный союз оказался странным и нелогичным, но почему-то он работает, уже четыре года после победы над Таносом. Пеппер теперь опекает их обоих (и иногда Тони кажется, что Питером она довольна больше, чем им самим), но гораздо меньше, чем раньше. Морган занимала все ее время, пока была младше, а теперь они могут о себе позаботиться. Тони, Питер и Морган. В каком статусе Питер обосновался в их доме, сложно было сформулировать — то ли старший сын, то ли партнёр Тони, то ли дополнительная пара глаз, приглядывающая за гениями Старк (потому что Морган, разумеется, пошла в отца). На второй ключице Тони написано "Иди сюда, паучок", а Питер теперь носит часы поверх темнеющего на запястье "Я люблю тебя, Тони". Разница между ними увеличилась еще на пять лет, но что-то главное осталось неизменным. Соулмейты не всегда бывают романтическими, Тони знал это наверняка. И взаимные метки нисколько не облегчают жизнь, не дают никаких гарантий, не обещают "долго и счастливо". Иногда это просто люди, метки которых — овеществленное обещание. Те люди, ради которых хочется жить, а не умирать. И, наверное, Тони не хватало именно этого.10-11.7.22