– Хёнджин, мне кажется, я хочу сказать самую глупую, но довольно романтичную, вещь на свете.
Блондин неохотно поднимает голову, отрываясь от экрана телефона. Зажимает правую кнопку, блокируя его.
– Слушаю.
– Чтобы ни случилось в будущем, сегодня сочельник, и, – Минхо тянется за спину Хвана, невольно вызывая у того мурашки, – ты должен знать. До тех пор пока я жив, в мире всегда будет человек, который любит тебя.
Хёнджин моргнул и тут же улыбнулся, смущённо отвернувшись от старшего. Он успел заметить в его руках небольшую коробочку, но был слишком занят своими эмоциями, чтобы что-то спросить. В груди бешено билось сердце, парень прикусил губу, пытаясь хоть как-то унять улыбку, которая никак не хотела уходить. С ума можно сойти, Ли Минхо никогда прежде не говорил столь приятные слова.
Несомненно, с него отличный романтик, Хёнджину было трудно с этим спорить, потому что первое время он даже пытался соревноваться с ним в этом, но, к сожалению, всегда проигрывал. Они встречаются чуть больше месяца, а он уже думает о том, как бы круто было сыграть свадьбу. Кому не хотелось бы создать семью с таким, как Минхо? Хван не знал, мог ли вообще кто-то ему отказать.
– Что ж, мистер Ли, вы меня определённо удивили, я…
Хёнджин инстинктивно прикрывает глаза, наслаждаясь аккуратным и тёплым поцелуем, пока его руку обвивает холодный, тонкий металл. Браслет, который юноша так долго присматривал себе в очередном модном журнале, — он уверен, нет необходимости подтверждать глазами то, что чувствуется на более глубоком уровне. Хёнджин обмякает в чужих руках, медленно поднимая свои ладони к плечам Минхо и не отказывая себе в соблазне коснуться манящих мышц.
Губы снова трогает улыбка, но когда Хван отстраняется, он видит перед собой лишь белый свет. Совершенно пустая комната, нет, парень даже не знает, комната ли это. Пустое пространство, в котором нет ни звуков, ни запахов. Ни единого осязаемого объекта. Страх парализует тело, Хёнджин сглатывает, закрывает глаза, выдыхает несколько раз, в надежде снова посмотреть вперёд и всё-таки увидеть Минхо. Вернуться к тому моменту, который был дороже всех камней.
Но пустота не сдаётся. Она тянется к новому обитателю, жаждет обнять его, стать единым целым. Любая женщина этого хочет, и на мгновение Хёнджину стыдно отказывать. Он идёт навстречу, полагая, что тогда она станет добрее и отпустит его.
Его одергивают. Небольшой силуэт защищает, прячет за спиной, крепко держит за руку, поглаживая холодные ладони. Происходит нечто необъяснимое, Хван в шаге от того, чтобы назвать себя сумасшедшим.
– Феликс?
Это действительно ты?
– Быстрее, дайте ему кислородную маску, он приходит в себя! – медсёстры суетятся, но быстро выполняют то, что говорит врач, – держите его ровно. Когда он очнётся, будет отчаянно пытаться навредить себе. Не дайте ему этого сделать. Все поняли? – мужчина продолжал повышать голос, чтобы страх оттеснился чувством высокой ответственности.
Конечно, они понимают. Им грозит увольнение, если не справятся, — для большинства причина в этом. Но для тех, кто здесь служил вере и правде, жизнь пациента была первичной. Спасти, и никак иначе.
Феликс стоял за дверью, наблюдал за происходящим, почти не моргая. Он был серьёзен и, казалось, больше не чувствовал вкуса безысходности. На этот раз его уверенность не могла его подвести. Хёнджин вернётся, и уже неважно, что может случиться с ним после. Феликс в любом случае рядом. Он протянет руку, когда это будет нужно.
Попытки друга достучаться до спящего разума вызвали у Хвана резкий скачок из иллюзии в реальность. Раз за разом он оттеснял кому, заставляя неподвижное тело дёргаться, подавать признаки жизни. Это причиняло невыносимую боль: кости словно ломались, выворачивая суставы, потоки воздуха бились о стенки кислородной маски каждый раз, когда Хёнджин с трудом делал вдох и слишком порывисто выдыхал. Подобное вредило его дыхательной системе и в конечном итоге могло привести к выжиганию лёгких.
– Вколите ему анальгетик! Не переборщите с дозой, он должен чувствовать всё, как живой, – врач уменьшил подачу кислорода в маску, что побудило Хёнджина немного успокоиться, но вскоре его накрыла настоящая паника.
Умирать было страшно. Теперь он этого не хотел.
Пожалуйста. Пожалуйста, спасите меня.
Феликс сжал губы, пальцами коснувшись стекла. Видеть то, как двигались части тела Хвана — уже было подарком судьбы, только Ли хотелось, чтобы это закончилось. Чтобы Хёнджин перестал испытывать боль. Он шептал что-то не слишком разборчивое, словно молился. Слёзы снова начали капать на пол, когда Феликс прижался макушкой к окну, опуская голову вниз. Несколько минут назад он пообещал себе, что в следующий раз заплачет только от счастья.
Солгал.
Болеутоляющее подействовало не сразу, это время оказалось выигрышным для того, что ломало Хёнджина изнутри. Парень чувствовал, что его сердце вот-вот остановится, если он не перестанет поддаваться панике. Но у него не получалось. Боль усиливалась, даже если была лишь в его голове. Обычным плодом тёмной фантазии — это последствия пребывания в коме.
– Сэр, мы его теряем, – Мария была сосредоточеннее остальных, потому что перестала бояться. И потому что видела, как было страшно самому мужчине. Его руки впервые так сильно дрожали, – сэр, прошу Вас. Нужно что-то сделать.
– Мы всё перепробовали, Мария. Я готов сдаться.
Девушка бросила быстрый взгляд на парня, стоящего за дверью. Врач невольно сделал то же самое: Феликс стоял на коленях, упёршись головой в стекло и прижав телефон к уху. Ему было трудно держать себя в руках, пока слёзы бесконтрольно текли по щекам.
– Останови его, Чан… умоляю, сделай что-нибудь. Хёнджин не хочет возвращаться, потому что его здесь нет. Привези Минхо, пожалуйста!
– Феликс…
– Пожалуйста. Я… больше не выдержу.
На том конце трубки была тишина, потому что Кристоферу стоило огромных усилий подавить крик отчаяния и оставить его лежать где-то на дне. Он уже потерял счёт, сколько эмоций сдержал за последние несколько дней. Переведя взгляд на следователя, заканчивающего допрос, Чан почувствовал, как глаза начала застилать мокрая пелена. Снова усилие, чтобы не издать ни единого звука.
– Сделаю всё, что в моих силах. Верь в него, Феликс. Всё наладится.
Чан понимает, что лжёт лучшему другу. Мальчику, которого знал со школьных лет, названному брату и самому близкому человеку на этой планете. Но у него снова не было выбора.
Дождавшись окончания допроса, Кристофер, не желая терять ни секунды, преградил следователю путь. Мужчина ничего не предпринял, лишь удивился такому поступку, хотя и предполагал, для чего весь этот спектакль.
– Мистер Бан, я, кажется, Вам доходчиво объяснил: не в моей компетенции отправлять за решётку невиновных. Мистера Ли ждёт пожизненное.
– Нельзя.
– Простите?
– Он нужен в другом месте. Есть… возможность отстрочить приговор?
Роберт оглянулся на коллег, которые тут же перестали внимательно слушать их разговор. Мужчина напряжённо выдохнул, уводя Чана немного в сторону.
– Послушайте, приговор ему вынесут в суде, который состоится в ближайшие 10 дней. До этого момента ему нельзя покидать камеру предварительного заключения, – Роберт заметил, как сильно нервничал парень, и, возможно, на короткое мгновение испытал жалость, – куда Вы хотите его забрать?
– Поймите меня правильно. Его парень сейчас борется за жизнь, но, – Чан сделал паузу, поднимая глаза на потолок. Слёзы ещё можно было сдержать, – борется из ряда вон плохо. Минхо может ему помочь.
Роберта ситуация не удивила. С похожей он столкнулся, когда допрашивал маньяка, жена которого в то время рожала их первого ребёнка. Они не могли иметь детей очень долго, и все эти года причиняли лишь сильную боль. Дело касается закона, сердце кричит о человеческом начале — и хуже здесь просто не придумать.
– Поймите и меня: это вне моих полномочий. Надо мной стоят люди, в чьих руках слишком много власти. Против закона я пойти не могу. Простите.
Мужчина обошёл Кристофера, похлопав его по плечу, и направился к своему кабинету. Чан прикусил внутреннюю сторону щеки, сдерживать бесчисленное количество эмоций становилось невозможным. Его трясло, чтобы помочь себе, он ладонью опёрся на стену, сделав несколько глубоких вдохов, за ними — выдохов. И пришло осознание, что он снова ничего не может сделать.
Бесполезный.
Ему даже запретили говорить с Минхо. Никакого прямого контакта. Всё, на что хватило Чана, было написано на листке бумаги, который он прижимал к стеклу, чтобы Ли увидел. Парню, прикованному наручниками к столу, пришлось напрячь глаза, чтобы увидеть выведенные иероглифы.
«Хёнджин умирает»
Минхо замер на месте, и Чан увидел, как в его глазах застыл неподдельный ужас. Он почти всегда ничего не боялся. Нельзя было застать Ли Минхо выведенным на эмоции настолько, чтобы он потерял над собой контроль. Такое могло случиться только в одном случае: причиной обязательно должен быть человек, которого он любит. Слишком сильно, чтобы думать о ком-то другом. Слишком сильно, чтобы любить здраво.
Чан осознал свой поступок, только когда Минхо с силой ударился головой о стол. До этого он бил его кулаками, но отчаяние охватило всё тело и заставило двигаться по-другому. Причинять боль самому себе. До того, как Ли смог рассечь себе лоб, охрана сдержала его и, по приказу следователя, сопроводила в камеру. Роберту и раньше приходилось наблюдать картины подобного рода, но эта не шла ни в какое сравнение с предыдущими. Мужчине стало не по себе.
– Вы мне не соврали, мистер Бан. Ситуация действительно требует решительных действий.
#
Хёнджину страшно не хватало кислорода. После отключения маски дышать стало тяжелее, но так он чувствовал некоторую свободу. Разорвав большую часть больничной одежды на себе, парень немного успокоился. Медсёстры на протяжении всей операции пытались удержать его руки на месте: Хёнджин отчаянно хотел себя придушить. Вколотые лекарства начали действовать, и постепенно он поддавался более адекватному поведению.
– Он сильно устал, – Мария приложила компресс к щеке парня, – хотя главное, что он жив. Верно?
Мужчина оглядел Хвана, понимая, что всё совсем не так. Заметить это мог только настоящий профессионал, и, увы, от этого не становилось легче.
– Сэр? Вы в порядке?
– Позови, пожалуйста, того юношу. Феликс, кажется?
Мария кивнула, убрав компресс в сторону. Тихо подойдя к двери, она осторожно открыла её, привлекая внимание Феликса. Тот резко подорвался с места, пытаясь рассмотреть друга через плечо девушки.
– Вы можете зайти.
Ли увидел Хёнджина, взгляд которого пытался зацепиться хоть за что-то, чтобы остановиться. Но глаза метались из стороны в сторону и пугали Феликса. На вопросы он не решился, лишь поклонился мужчине, подходя ближе к больничной койке. Чем ближе он оказывался, тем быстрее понимал, что Хёнджин выглядел так, словно находился где-то между жизнью и смертью.
Врач жестом попросил Марию покинуть палату, и та послушно выполнила просьбу. Тишину прервать было нужно, иначе мысли Феликса могли привести его к не самым удачным выводам.
– Мне нужно Вам кое-что сказать, – мужчина обогнул койку с другой стороны, чтобы лучше видеть парня, – есть две новости и, к сожалению, всё, что я могу для него сделать, — это озвучить их.
Феликс сжимал руку Хёнджина с такой силой, с какой не сжимал никогда прежде. Глаза болели от слёз, он и сам чувствовал себя не лучше мёртвого, хотя должен был признать, что слышать биение собственного сердца было приятно. Значит, он ещё живой. Только вот сердце Хёнджина почти не билось.
– Начните с любой.
– Вы сможете поговорить. Но времени очень мало, – мужчина серьёзно посмотрел на Феликса, – он умирает.
Ли кивнул, попытавшись улыбнуться, но предательские слёзы снова начали звонкими каплями падать на пол. Неприятно. Всё тело ныло от напряжения, ведь за последние сутки каждый просвет для Феликса стал знамением, что после в голову обязательно прилетит пуля. Сейчас боль от сердца перемещалась в лёгкие, незаметным прыжком селилась в мышцах, заставляла вены набухать на висках. Она вонзала кинжалы, проворачивала их и с новой силой вводила глубже. Пока острие лезвия не касалось позвоночника. Тогда Феликс перестал что-то чувствовать.
Даже не заметил, как врач оставил их наедине с Хёнджином. В какой-то момент Ли понял, что ему даже нечего сказать. Он будто злился на своего друга, или больше на себя, но явно не на того, кто действительно этого заслуживал. С губ срывались слова, не имеющие звуков. В конце концов, они просто превращались в бесформенное нечто, отдалённо напоминающее хрип.
– Феликс? – Хван сфокусировал взгляд на знакомом силуэте, выдавив из себя подобие улыбки, – я… рад тебя видеть.
В ответ хотелось закричать. Феликс плакал без остановки, пока не опустился на колени уже перед кроватью друга.
– Так много… плачешь. В этом весь ты, – Хёнджин посмотрел на дверь, будто ждал кого-то ещё, – как ребята? Они же в порядке?
– Какой в порядке, Хёнджин? Ты умираешь, чёрт возьми! Умираешь…
– Ну-ну, прекращай. Зато ты здесь. И мне совсем не больно.
От этих слов Феликс едва не захлебнулся собственными слезами, отчаянно всхлипывая и утыкаясь куда-то блондину в бок.
– М… можешь… пожалуйста… не…
– Феликс, я не понимаю.
– Можешь не уходить? Останься ради меня, – Ли поднял заплаканные, опухшие глаза, в которых стояли слёзы. Из-за них он почти не видел Хёнджина, но, может, оно было и к лучшему.
Хвана впервые за долгое время что-то порадовало. Не то чтобы он когда-либо сомневался в Феликсе, тем не менее, слышать подобное вживую было приятно. Даже если он не мог остаться.
– О, я бы с удовольствием, – Хёнджин перешёл на английский. Ему казалось это уместным в данной ситуации, – только мир, кажется, меня не… желает?
– Жалует, – Ли начал часто дышать, чтобы хоть немного успокоиться. Ему было приятно, что Хван старался говорить с ним на его родном языке, вопреки тому, что всё ещё путал слова, – на нём ведь мир не заканчивается? Скажи честно, ты из-за него не хочешь?
– Тебе нужно себя беречь. Твоя девушка расстроится, если увидит тебя таким.
– Хёнджин, ответь мне.
Парень улыбнулся, сжав ладонь друга и закрыв глаза. Феликс несколько секунд, по-наивному, ждал ответа, но так и не дождался. Ком подступил к горлу, вызвав новую волну слёз. На этот раз Феликс сдержал их.
Если это твоё последнее желание, я обязательно его исполню. Обещаю.
#
– Ты сказал «до тех пор, пока я жив, в мире всегда будет человек, который любит тебя». А что если умру я? Мне тоже нужно принести своего рода клятву?
– Брось, Хёнджин. Ты-то уж точно не умрёшь.
– Откуда такая уверенность?
– Просто я буду тебя защищать.
