Перестань, Эванс

Регулус мертв. Как пишет maman в письме, он пропал два месяца назад и поиски не увенчались успехом. В землю был опущен пустой гроб. Сириус был уверен, его убили сами Пожиратели по приказу Волдеморта. Безмозглый идиот. То, во что Регулус так свято верил и что обожествлял, убило его. На следующий день Блэк отправился на родовое кладбище. Сириус никому ничего не сказал и ни с кем не контактировал. Простояв двадцать минут под дождем перед могилой, он вернулся домой и открыл бутылку огневиски. Сириус не плакал, нет, он разучился это делать. Постоянные новости о смертях знакомых и напарниках закалили его. Он утопал в скорби и самобичевании. Эти чувства граничили и со злостью на Регулуса, на самого себя. Если бы он только вытянул брата из этой дыры, ничего бы не произошло. Если бы они только обсудили все недопонимания и восстановили отношения, что у них были до всего этого дерьма. Если бы Блэк только не проявил эгоизм, оставляя Рега наедине с поехавшими родителями. Слишком много «если бы». С каждым новым глотком он перебирал одно воспоминание с братом за другим. Гнетущую тишину дома разрезал стук во входную дверь. Сириус не стремился открывать дверь. После четвертого стука он быстро встал с дивана. Кому черт возьми было так необходимо заявится ко мне, когда идет такой ливень? На пороге стояла Лили Эванс. Её пальто было чуть мокрым, кончики волос вились от влаги. Вся она была напряжена. Сириус тяжело вздохнул и раздражено прикрыл глаза. Только не она, не сейчас. — Что ты здесь делаешь? — И тебе привет. — Вопрос остается тот же. — Ты не зашел к нам с Джеймсом утром и… — У меня были дела. — Тогда почему не написал? — Я бы сказал потом. — На тебя это не похоже. Что случилось? — Эванс прищуривается. Сириус снова прикрывает глаза в раздражении. Иногда его подбешивает в Эванс её синдром спасателя. Но не поэтому ли она тебе нравится? — Заходи скорее, — Блэк отходит, пропуская её. Лили юрко проходит внутрь, на ходу снимая с себя пальто, и присаживается в кресло. — Сохатый знает, что ты здесь? — Он меня сначала не хотел пускать. Говорил, что ты сам расскажешь, когда посчитаешь нужным. — Но тебя это не остановило и ты все равно пришла. — И не зря, потому что ты сидишь и пьешь в одиночестве, как алкоголик, — на этих словах Лили морщится от запаха выпивки. — А разве это не моя кличка в Ордене? — пытался отшутиться Сириус. Глаза Эванс смягчились. — Я… мы волнуемся за тебя, Сириус. При свете светильника, что стоял в дальнем углу гостиной, на безымянном пальце сверкнуло обручальное кольцо. Оно точно напоминало Сириусу его место в жизни девушки. Сначала Лили для него была девчонкой, что вскружила голову его другу. К тому же она его раздражала, Джеймс мог часами трещать о ней. На шестом курсе они начали общаться больше. Лили стала для него человеком, с которым он мог поговорить по душам. Хоть большую часть времени она делала ему выговоры за шалости. С ней было комфортно, с ней было приятно. После их разговоров он чувствовал окрыление, успокоение. Она делилась с ним своими переживаниям, мыслями. Сириус и не знал, что может быть таким внимательным слушателем. Они открылись друг другу с новой стороны. Блэк заставил Лили по другому посмотреть на их компанию, на Джеймса. А после юноша сам начал замечать ту красоту, про которую говорил друг. Он стал его понимать. Но твердо считал, что к Лили у него только сестринские чувства. Не больше. А потом они с Джеймсом все-таки начали встречаться. Он тогда заметил их из окна в коридоре, когда курил. Они шли под ручку и о чем то весело разговаривали. Сириус тогда впервые ощутил ревность. Ему хотелось быть на месте Джеймса. Чтобы она смеялась так ему, смотрела так на него. Как тогда, когда они болтали ни о чем. Но Блэк быстро отдернул себя от этих мыслей. Сириус постепенно осознавал, что ему признавать не хотелось. Он влюбился. И не в кого-то, а именно в девушку лучшего друга, который бегал за ней с третьего или со второго курса. Лучше и не могло быть. Он тогда подозрительно притих для друзей. Но они считали у него терки с братом. Только проницательный Римус замечал его долгие взгляды на Лили и все понимал. Когда Сириус особенно долго на неё смотрел, Люпин толкал его в плечо. Римус ничего ему не говорил, лишь наблюдал со стороны. Бродяга ему за это чертовски благодарен. С девушкой Сириус вел себя непринужденно, но старался держать некую дистанцию между ними, старался держать взгляд безразличным. — Что-то с Регулусом? — С чего ты взяла? — В школе ты точно также закрывался ото всех после ваших ссор. Сириус шумно выдыхает, отводя взгляд. Лили не настаивает, терпеливо ждет. Блэк молча дотягивается до столика у дивана, берет письмо и вручает ей. Сам он не состоянии сказать это в слух, а то точно брызнут слезы. Начав читать, она цепенеет. Затем на Сириуса смотрят изумрудные глаза, полные сожаления и жалость. Только не этот взгляд! — Не надо на меня так смотреть! — Блэк подорвался с места. — Как так?! Терять близких тебе людей, так или иначе, все равно больно, — взвилась девушка и тоже встала. — Мы не были настолько близки. Ты прекрасно это знаешь! Лили поубавила свой пыл и тихо сказала: — А еще я знаю, что ты продолжал его любить. Не любил бы ты своего брата, ты бы сейчас так не сидел. Он уселся обратно, ставя локти на колени и взлохмачивая свои волосы. Она садится рядом и протягивает ему руки для объятий. Сириус глядит на неё остекленевшим взглядом и смиренно обнимает в ответ. Все Мародеры любили обниматься с Лили. А Блэк со своим тактильным голодом так особенно. В её объятиях ты чувствуешь некую безопасность. — Я не знала его лично, но думаю он боролся за правду. И хотел бы, чтобы ты продолжал бороться. Голос звучал тихо, но твердо. Она словно хочет впечатать эти слова в его душу. Это не отвлекает от мыслей о непосредственной причастности, однако они уходят на второй план. Лили проводит подушечками пальцев по волосам Сириуса. От её действий тело пробивает током, а в грудной клетке становится тесно и Блэк делает вдох. Он так пытался уйти от этих чувств. Но сейчас, когда она с искренностью хочет разделить его утрату с собой, он в них утопает. Перестань, Эванс. Перестань делать это. Сидеть здесь и делать попытки меня утешить, иначе пути назад уже не будет. Джеймс создан для Лили, а Лили создана для него. Так было заложено судьбой изначально. Его влюбленность лишь не предусмотренный ход, поворот. Сириус для неё просто близкий друг, пусть так и будет, так должно быть. Он готов подарить свою любовь их будущему чаду.