Дорога в бездну

11 марта, 12:00

      Следующие семь дней после звонка были тяжёлыми. Очереди, справки, прочая нервотрёпка — всё это жрало столько сил, что когда я впервые за столько времени увидел свой отряд в полном составе, то бойцы уже были заметно уставшими. Но с верным огоньком в глазах, готовностью следовать за мной куда угодно. Верой, в конце концов. Эти взгляды утешали, согревали мне разум и душу… в отличии от тех, что кидали на меня работники детдома, когда я возвращал туда Таню. И без них вина жрала в полную силу, а после от этих мыслей стало практически невозможно избавиться. Но я пытался, переключал внимание на бойцов и нашу новую цель.       Потом была дорога к Грозному. Долгая, почти тридцать часов. В автобусе, кроме нас, особо никого не было, и это понятно — мало кто поедет куда-либо в военное время, уж тем более во вражескую столицу. Особенно после того, как чеченцы совершили попытку вернуть Грозный себе. Узнав об этом, я уже успел подумать, что пропала наша организация и не спал всю ту ночь. Но всё обошлось, восьмого числа объявили об успешном отбитии атаки и тем же вечером Михаил выходил на связь. Отряд выехал рано утром девятого марта. Для некоторых ребят уже эта ночь была бессонной, потому что они ехали в Иваново, где весь отряд и собрался перед поездкой. Из-за всего этого половина бойцов дрыхла без задних ног, а у меня не получалось, как бы ни хотелось.       Но, наконец, вот она — та заправка, о которой мне говорили! Все пассажиры вышли из автобуса, однако кучковались поблизости, а мы с парнями максимально незаметно отошли намного дальше, внимательно оглядываясь по сторонам. На заправке стояло не так много машин, но, учитывая данное вербовщиком описание нужной, пропустить её будет легко, если не вглядываться в каждую. — Значит так, парни, слушай мою команду: ищем белую машину с красной звёздочкой.       Поиск занял примерно минут пятнадцать, а затем один из самых глазастых ребят остановился и указал пальцем на небольшой микроавтобус. — Вон оно!       И правда, описание совпадало — неприметный, даже потрёпанный вид, белый цвет, небольшая красная звёздочка, нарисованная на водительской двери какой-то дешманской краской. Единственное, я ожидал увидеть какую-нибудь самую стандартную «Волгу» или «Жигули», а не микроавтобус, но это уже была мелочь. Особенно учитывая то, что стоило нам только подойти к машине, как её водитель сразу же посмотрел на меня и пробасил: — Это ты Владимир Макаров? — Да. — Садитесь.       Когда все расселись, водила поехал так быстро, что казалось, будто он в любой момент врежется в ближайший столб или дерево, угробив при этом и машину, и нас всех. Однако был и плюс — дорога заняла меньше двадцати минут. База организации, как оказалось, находилась в огромном лесу, где других людей не было и, наверное, не будет. Охрана, часть которой стояла на небольшом деревянном мостике, который явно был построен силами самих ультранационалистов и кое-как соприкасался с сетчатым забором, а часть на земле, пропустила нас безо всяких проблем. А внутри уже ждал Михаил, в форме и с серьёзным взглядом, присущим только офицеру. — Добро пожаловать, господа! — произнёс он. Было забавно видеть его таким холодным и строгим, а не смеющимся на всю улицу, но с другой стороны, шутки кончились ещё когда мы сели на автобус. — Я — лейтенант Жарин, и в ближайшее время для вас я буду проводником в нашу прекрасную организацию! Но вы ещё официально не приняты, поэтому сейчас мы пойдём прямиком к нашему лидеру! За мной, шагом марш!       Весь отряд послушно последовал за лейтенантом, попутно разглядывая базу. Ограждено было довольно много территории, но, по факту, база состояла лишь из трёх зданий — довольно просторного одноэтажного дома и трёх складов, по всей видимости, отведённых под казармы. А чуть поотдаль от всего этого стояла полевая кухня. Однако самым странным было не это, а то, что на всё ещё ограждённой территории располагалось очень много деревьев, точно больше сорока. — Товарищ лейтенант, разрешите обратиться. — внезапно произнёс Лёха. — Да? — А почему у вас прямо на территории базы целый отдельный лесок? — боец произнёс это с лёгкой усмешкой. — А это когда место вокруг этого дома и складов расчищали для ограждения, кто-то умный догадался, что нафиг не надо вычищать всё сразу, можно просто срубить всё по линии забора, а серединку оставить. — Михаил тоже усмехнулся. — Зато за топливом для полевой кухни далеко бегать не надо. Это уже половину вырубили примерно!       Разговоры вскоре стихли, и лишь тогда я заметил, что шли мы всё это время к тому домику. Значит, он здесь используется как штаб командования. Войдя внутрь, Жарин тут же прошёл мимо гостиной, где, как и ожидалось, сидели какие-то офицеры. Он довёл нас до кабинета, явно принадлежавшего тому самому Захаеву, и постучался в дверь. — Войдите! — раздалось с другой стороны.       Отряд вошёл, и вот тут меня охватила нервозность. Она была и раньше, но теперь достигла пика. На первый взгляд Захаев казался обычным чеченским стариком, однако было в нём что-то настолько суровое, что заставило некоторых бойцов занервничать вслед за мной. Он смотрел на нас с интересом пару секунд, затем перевёл взгляд на Михаила. — Ну, Имран Халидович, — в свою очередь произнёс тот, — вот они. — Здравия желаю, товарищи новобранцы. — лидер оглядывал каждого по очереди, не отрываясь, будто бы проверяя на прочность. — Здравия желаем, товарищ генерал-лейтенант! — хором ответили мы. — Значит, — генерал впервые за это время бросил взгляд на свой стол, — чтобы сделать всё удобнее и быстрее, вы все сейчас кладёте документы и выходите за дверь, а ваш капитан остаётся.       Кабинет был довольно маленьким, поэтому когда народ вышел, дышать стало чуть свободнее. Но не намного. Присев на свободный стул, я уже заранее готовился к любым вопросам, готовился даже врать, и за себя, и за своих бойцов, только лишь бы пройти. — Слушайте, как вам повезло с образованием! — внезапно подметил Захаев, смотря мои аттестаты. — Рязанское воздушно-десантное, академия имени Фрунзе… это — очень приличные учебные заведения. У нас подобных людей мало! — Ну, повезло. — я чуть усмехнулся, пытаясь максимально скрывать напряжение. — В академию я, можно сказать, вообще по щучьему велению попал. Просто не хватало слушателей, и люди из академии обратились в разные училища, мол, кого из пятикурсников посоветуете взять. Ну и меня отправили, как отличника. — Правильно сделали. — задержав взгляд на характеристике из училища, он вдруг изогнул бровь. — У вас в характеристике написано, что во время учёбы вы помогли поймать опасного преступника. Это как так вышло? — Не знаю, слышали ли вы об этой ситуации или нет, потому что её, вроде как, замяли… но в девяностом году один урод убил курсанта первого курса, из-за чего всем остальным запретили ходить в увольнения на два месяца. Пока я случайно не увидел, как тот же самый чёрт пытался убить ещё одного человека, и не остановил его.       Вспомнив тот случай, мне вдруг стало как-то не по себе. Пусть в данном случае оно играет только на руку, но всё равно думать об этом было неприятно. — Хорошо, что вы тогда оказались в нужном месте и в нужное время. — Имран кивнул, одновременно разгребая остальные мои документы. — Об этой ситуации я слышал, очень даже подробно. Но это не столь важно. У вас, конечно, прекрасные данные… но у меня есть один вопрос. По какой причине вы уволились со службы в ГРУ? — Если кратко, то вынудил один продажный полковник. — в этот момент я молил себя только о том, чтобы оставаться спокойным и не показывать лишних эмоций, хотя злость уже закипала где-то в самых глубоких жилах, обжигала сердце и память. — Сложилась очень мерзкая ситуация, и я был вынужден написать заявление по собственному желанию. — Понимаю. Некоторые господа сейчас действительно стали продажнее некуда. — генерал-лейтенант снова покивал, внимательно глядя на меня, изучая, словно хищник. — А ваш отряд? — Они уволились вслед за мной, не желая терпеть нового командира. — эта мысль наоборот успокаивала и вызывала усмешку. — Надо же. — Имран удивился этому настолько, будто такая ситуация была чем-то доселе невиданным. — Преданные у вас ребята.       К этому моменту он уже изучал документы моих бойцов, и вот здесь напряжение снова немного усилилось. — Но с военным образованием в отряде, смотрю, только вы один… — Был ещё один человек, однокурсник мой из училища. — я тяжело вздохнул. — Но его забрала война. — Сочувствую. — Захаев сначала даже поджал губы, по всей видимости, укоряя себя за то, что тронул лишнее. Затем вдруг добавил: — У меня тоже много хороших знакомых погибло. Как с чеченской стороны, так и с российской.       После недолгого молчания, во время которого генерал направил всё внимание только на документы, он спросил: — Такой вопрос. Что вы, как капитан, можете рассказать о своих бойцах? — Они верные, крепкие духом и очень способные, даже те, кто находится в числе самых неопытных. Дружные. — слова лились из меня сами собой, теперь не нужно было лгать или даже просто думать, как правильно ответить. Всё выходило само. — Без мелких ссор, конечно, не обходится, но это только в силу характеров. Так-то мы все одна семья. С другими группами, например, во времена десанта, проблем особых тоже не было. Большинство ребят не склонны бунтовать или начинать конфликты, если их только кто-то не доведёт. А случалось такое часто… — Ну, это святое! — Захав вдруг рассмеялся. — Я давно ещё, в бытность полковником, имел опыт командования в одном полке… вот там был полный дурдом, конфликты случались с завидной частотой! Потом меня перевели в нормальное подразделение вместо этого балагана.       Прошла пара минут и, мимолётно оглядев все бумаги в последний раз, генерал-лейтенант произнёс: — Ну, капитан Макаров, придраться мне совершенно не к чему. Поэтому, с сегодняшнего дня вы и ваши бойцы официально приняты в нашу организацию!       В этот момент я ощутил такое счастье, которое в последний раз испытывал тогда, когда прошёл детектор лжи во время проверки для ГРУ. Однако теперь передо мною маячило несколько более спокойное существование, чем там, среди войны, и это радовало только сильнее. Все документы остались у Захаева, а я вышел в коридор и сказал: — Прошли! — Отлично! — бойцы ещё не успели рты открыть, как Жарин уже тащил нас дальше. — Теперь идём на склад, приоденем вас по форме.       Не переделанным под казарму оказался только один склад, самый маленький в длину, но зато огромный в ширину. Более того, он служил ещё и гаражом, посреди которого стояли три БМП. — Ого! — я не мог не обратить на них внимание. — У вас тут и склад, и гараж в одном флаконе? — А оно всё поломанное. — уныло ответил Михаил. — С фронта в ноябре за бабки припёрли, а нам — чините как хотите. Потихоньку вот чинят, кто разбирается, и говорят, что к лету уже будет нормальный транспорт. Плюс нам в ближайшее время ещё лёгкий танк обещают, правда, там, говорят, он вообще на грани того, чтобы по кускам развалиться… но народ надеется, что и его починим. А так, пока на ходу только пара УАЗиков и две более гражданских машины, чтобы забирать людей. Микроавтобус вы уже видели, а есть ещё одна дешёвая тачка, которую просто сдал кто-то из офицеров. Вот как-то так. — Интересно. — хмыкнул Юра. — Ещё как. Так, вот и пришли.       Когда на мне оказалась форма, я вдруг ощутил такой уют, которого всегда не хватало на гражданке. Теперь я был по-настоящему в своей тарелке, той, что бредил с десяти лет. Все сомнения и страхи испарились, осталось лишь счастье, растекавшееся по венам, словно наркотик, от которого мне никогда не удастся отказаться, какие бы подлости ни готовила судьба. Остальные были чуть спокойнее, однако сразу заметили странную деталь. — На форме нет никаких знаков отличия? — первым голос подал Лёха. — Да, потому что мы даже нигде официально не числимся. — Жарин фыркнул, взглянув на куртку Котова. — Захаев хочет зарегистрировать политическую партию, но ему для этого надо где-то набрать ещё двести человек и подготовить гору документов. Вообще, на самом деле, сейчас отсутствие знаков даже плюс, потому что так мы остаёмся незамеченными. Нас считают просто строителями или, Бог знает, кем ещё. На данный момент это лучше, чем выдать себя раньше времени. А когда зарегистрируем партию - вот тогда и будут нам знаки отличия. — Возможно.       Когда все разобрались со своими шмотками, лейтенант повёл нас в одну из казарм, и вот тогда постепенно снова начало пахнуть жаренным. Здешние бойцы либо были уведомлены, либо просто быстро поняли, что происходит, и их взгляды были разными — от вполне приветливых до недоверчивых. Кто-то смотрел долго и пристально, кто-то кидал один короткий взгляд, а некоторым было абсолютно всё равно. И среди тех, кому всё равно, числились, в основном, кавказцы, которых было легко определить по внешности, но вели они себя совсем тихо. Возможно, из-за недавних событий. Все лишь отдали честь офицеру, а затем продолжили заниматься своими делами. — Так как вы, товарищи, у нас спецназ, то вам бы вообще жить отдельно от всех. — произнёс Михаил, когда мы оказались у самых крайних коек. — Но так как мы подобной возможностью пока что не обладаем, вам просто была выделена своя зона.       Он чуть отошёл и указал на линию, что была нарисована белым мелом на полу между пустой кроватью и ещё одной, на которой сидел какой-то скучающий боец. — Ваша зона ограничивается вот этой чертой. Все остальные места заняты нашими ротами, не суйтесь туда. Всем понятно? — Так точно! — хором ответил отряд. — Отлично. — Жарин слегка улыбнулся. — В общем-то, на сегодня вы свободны, разве что можете ознакомиться с распорядком дня, расписание прямо на стене висит. А завтра будет проверка ваших физических данных, раз уж её не получилось провести до вступления. Старайтесь не подраться со здешними, а я пойду. Ещё увидимся.       Остаток дня прошёл тихо. Даже очень. Никто пока особо не спешил заводить с нами лишних контактов, лишь изучающе оглядывали. Так продолжалось до самой ночи, а затем был объявлен отбой. Сегодня я спал так спокойно, как не спал с того момента, когда попал в плен, и даже не думал о предстоявшем завтрашнем, тяжёлом дне…