31 декабря, 20:00
Новогодний вечер. Ещё несколько дней назад на работе объявили выходные, бандиты тоже притихли. Однако за это время у последних успело свершиться ещё несколько заданий, благодаря которым мне хватило денег на ёлку, украшения на неё и хоть какие-то подарки для сестры, которые были упакованы в небольшую коробку, стоявшую прямо у моих ног. К слову, о самой Тане… пока все нормальные люди отдыхали и готовились к празднику, она добровольно вызвалась работать, чисто со скуки на каникулах. Ожидая её возвращения, я сидел на кровати и просто читал книгу, уже чёрт пойми, какую по счёту из домашней коллекции. Правда, эта была особенно ценной, потому что этот сборник новогодних сказок мама читала нам с сёстрами с незапамятных годов! По её же рассказам, когда книжка появилась в доме, Лера только научилась внятно разговаривать, а я ещё даже ползать не умел! Пожалуй, это было единственное напоминание о более-менее счастливом раннем детстве, когда отец намного меньше погружался в свои зависимости и вёл себя вежливее с мамой… Стоит удивляться или нет, но сегодня у меня было даже слишком хорошее настроение, по сравнению с обычным. Никаких лишних чёрных мыслей, ночных кошмаров или извечной тоски — только спокойствие, расслабленность. Интересно, а когда вообще это чувство появлялось раньше? Наверное, только в училище и армии, ещё до войны. И то, в РВВДКУ тоже хватило своих событий. Но всё же они все, и даже события детства, безжалостно меркнут на фоне Чечни. Может, даже и хорошо, что меня там больше нет… Было бы хорошо, если б не мои ребята. Многие из них, подобно мне, действительно мечтали о карьере в армии, о высоком звании и почётном статусе, а теперь все эти желания разбиты благодаря капитану-преступнику. И всё равно они со мной, даже когда далеко. Наверное, помнят про своего придурка, несмотря ни на что. Жаль, что с большинством нет возможности связаться. Да чёрт, даже с грёбаным Юрой! У Лёхи-то его номер есть, а я всё никак не подберу момент, чтобы попросить дать и мне. И сам же из-за этого страдаю, потому что с тех пор, как из-за Федьки от меня отвернулась большая часть коллег, общение моё свелось только к нему, сестре и иногда Лёхе. Этого очень сильно не хватало. Прежде, чем проклятая тоска выела бы мне остатки мозга, в коридоре послышался звук ключей. Затем расстёгивающейся молнии на куртке и тяжёлого дыхания. Всё это длилось где-то полминуты, после чего в комнату влетела Таня. — Приветики! — О, наконец-то! — на автомате воскликнул я, затем отложив книгу в сторону. — Как дела на работе? — Да неплохо. — она слегка улыбнулась. — А ты, я смотрю, всё книжки читаешь? — Ага. Скоро уже всю художественную литературу в доме поглощу, и примусь за историческую! — а ведь в школе мне нравилась история, даже несмотря на слегка гадкую училку и кучу дат, которые нужно было обязательно выучить. — Ну, ещё бы. Ты ж в школе был главным историком класса! Улыбка сестрёнки переросла в лёгкий смешок… а я сидел и недоумевал. — Ты откуда помнишь? Ты ж мелкая была, когда я школу окончил! — И что? — Танька изогнула бровь. — Я всё равно отлично помню, как Лёха прибегал под самую ночь и на коленях, чуть ли не со слезами умолял тебя помочь ему с историей! А ты выпытывал у него ответы по физике! — Ха-ха… ну да, было дело. — от воспоминаний смех одолел и меня. Некоторое время прошло в тишине, а затем сестра слегка поджала губы в манере, за которой всегда следовал щенячий взгляд и просьба. — Володь. У меня к тебе есть о-очень заманчивое предложение. — начала она, слегка ухмыляясь. — А давай не будем ждать двенадцати часов, а начнём празднование прямо сейчас? — Вау. Действительно заманчиво. — предложение было ещё и неожиданным. Ведь в нашей семье никогда раньше так не делали, ждать двенадцати — это целая традиция. Была когда-то. Но теперь родителей нет, мы сами себе указ и вольны менять всё, так что… — Почему бы и нет. Я согласен! — Ура! Сейчас Таня была совсем как маленькая. Её глаза загорелись тем мечтательным детским огоньком, которого я не видел в них уже очень очень много лет, а самая довольная на свете ухмылка расползлась до ушей. — О-о, я знаю, ради чего ты попросила этого! Ради подарочка! — тыкнув ногой в коробку, мне было тяжело самому не ухмыляться. Но это спалило бы, что там за подарок, поэтому приходилось сдерживаться. Сняв ленту и крышку, я достал из коробки небольшой набор гуаши разных цветов, который изначально был упакован в коробочку поменьше, а вслед за ним — пару кисточек. — Я прекрасно помню, как ты расстроилась, когда твои давние краски испортились… поэтому решил купить новые. А заодно и пару кисточек, потому что твои уже миллион лет назад облезли и скоро тоже копыта отбросят! — Ого… Спасибо! Володя, ты — лучший! — глаза сестрёнки загорелись ещё больше. Взяв набор красок и кисточки, она смотрела на них, как на пиратские сокровища. А когда немного опомнилась, то произнесла: — Я сейчас пойду, отнесу их в комнату… и вернусь с подарочками для тебя! Ожидание казалось бесконечным. Сердце билось быстрее от предвкушения, глаза будто потеряли мышцы и смотрели только в то направление, куда ушла Таня. Каждая частичка разума ждала чего-то по-настоящему волшебного. И не зря, потому что когда сестра наконец вернулась, я охренел! В одной руке у неё была открытка, а в другой… гитара! Самая настоящая гитара! Причём, выглядела эта штука уж совсем не дёшево, причём даже нетронуто! — Чего… Ты… — голосовые связки не слушались меня от слова совсем. — Как?! Последовавшие слова огорошили ещё больше: — Ну… вообще, это была идея Юры. — Танька потупила взгляд в пол, так, будто рассказывала очень важную тайну, за которую ей может влететь. — Мы неделю назад связались с ним через Лёху, я ему немного рассказала про тебя и твоё унылое состояние, а он сказал, что тебе нужно какое-нибудь хобби и предложил такой вариант. Ещё и свою долю накинул. Тот ещё номер, да? — Я, блин, Юре по башке дам! — нет, я конечно, знал, что этот сучёнок готов сделать для меня всё, но чтобы втихую договариваться с моей сестрой о покупке целой, мать её, гитары, чисто чтобы прогнать моё уныние… это слегка неожиданно. — Вот как только найду… — Боюсь, капитан, долго тебе искать не придётся! Голос раздался за окном. Сзади. Развернувшись и подойдя к тому окну, я тут же распахнул его, запустив в дом холод вместе с носимыми ветром снежинками, и уставился на Стечкина, рядом с которым стоял во всю хихикающий Лёха. — Ты когда успел здесь нарисоваться?! — Тогда! — Юрок тоже захихикал, глядя на моё перекосившееся от удивления лицо. — Я, так-то, уже неделю у Котова живу, сам знаешь, из-за чего. Видел бы ты, какую мы с Таней операцию по прятанию подарка проводили, пока тебя дома не было… — Так… — пытаясь хоть как-то усмирить ураган эмоций, я тяжело вздохнул. — Юр, у меня, конечно, к тебе очень много вопросов… но давайте-ка не стойте оба на морозе, а? Заходите в дом! Вчетвером веселее будет. Стоило впустить ребят, как и без того приятная атмосфера действительно стала ещё лучше. Первым делом, естественно, на бедного Стечкина посыпался град вопросов о всём этом сюрпризе с гитарой. В ходе допроса выяснилось, что гитару эту он выудил у спившегося уличного музыканта, и её цена была более десяти тысяч рублей. — Мда… десять тысяч за брынчалку какого-то алкаша, заломившего цену, чтобы, видимо, не сдохнуть… — из меня само собой вырвалось недовольное фырканье. — Если б я ещё умел играть на этом куске деревяшки… — Зато будет, чем заняться в свободное время, вместо самокопаний! — Юрка упёрся со всей силой. — А ещё я научить могу! — с другого фланга подошёл Лёха, ухмыляясь. - Пока ты готовился поступать в это своё военное училище и был вечно занят, я часто водился с дворовыми пацанами, они меня быстро играть научили! — Ладно. — мне оставалось лишь вздохнуть и сдаться. — Уговорили. Вскоре мы все оказались на кухне. Таня слегка устало плюхнулась на ближайший стул, парни тоже сели. Понимая, что придётся взять на себя роль хорошего хозяина дома, я слегка кашлянул и поинтересовался: — Оливьеху будете? — Не, я не голодный. — моментально ответил Котов. — Я тоже. — Юра кивнул. — Зато я голодная! — почти что страдальческим тоном произнесла Таня. Как только перед ней оказалась тарелка с салатом, сестрёнка начала уплетать его с огромным аппетитом. С тех пор, как она нашла подработку, подобная сцена уже стала обыденностью. Для меня, но не для моих бойцов. — Да уж, сразу видно, что человек проголодался после работы. — Стечкин сочувствовал Таньке, но в то же время ему было слегка смешно. — Таня, ты ешь так, будто пробежала марш-бросок на десять километров! — Лёха же в очередной раз захихикал, слегка не тактично, от чего мне захотелось ввалить ему чертей. Но сестра справилась без меня. Подняв строгий взгляд на наглеца, она сверлила его секунд пять, а затем уверенно отчеканила: — Лёха, иди в жопу. Прапорщик надулся, чуть усмирив своё шило в заднице. А нас с Юрой вынесло со смеху от того, каким тоном это было сказано. Юру особенно. Он, бедолага, аж согнулся напополам, едва успевая хватать воздух, и очень скоро его смех превратился в сдавленное кряхтение. — Нихрена себе… — лишь спустя время смог произнести боец. — Боевая у тебя сестрёнка, Володь! — Вся в меня! — я гордо ухмыльнулся и погладил Таню по волосам. Через некоторое время Юра внезапно полез в небольшую сумку, которой с ним не было во время их первого визита, и произнёс: — Мужики, я ж тут нам кое-что принёс… С этими словами он достал оттуда бутылку вина. Лёша моментально напрягся, увидев это. — Юра… блин… — Что? — тот лишь недоумённо глянул на Котова. Заметно взвинченный боец наклонился к Юрку, очень близко, после чего что-то зашептал. И, судя по тому, как изменилось лицо Стечкина, было не трудно догадаться — товарищ рассказал ему о моём отце. Уж не припомню сейчас, знал ли старший прапорщик об этом раньше или нет, но, так или иначе, на его лице отразилось сильно озадаченное выражение. А ещё более озадаченным оно стало у обоих, когда я спокойно взял бутылку и пошёл открывать, не кинув на неё ни одного плохого взгляда. — Володь… — со всё тем же напряжением пискнул Лёха, недоумённо глядя на меня. — Что? — мой взгляд, обращённый к нему, был ни чуть не лучше. — Вино — это не водка. К тому же, один раз в году можно… раз уж мы на гражданке, а не в армии. После этих слов ситуация быстро замялась и никто больше ничего не сказал. Вскоре бутылку кое-как удалось открыть, и разлив полупрозрачную красную жидкость по трём кружкам, я поставил их на стол. Всё ещё увлечённо пожирая салат, Таня бросила короткий, слегка неодобрительный взгляд на происходящее. Но этого хватило, чтобы Котов снова решил начать подшучивать над ней: — Чего смотришь? Тебе не нальём, ты малявка ещё! — Во-первых, мне и без твоего замечания это нафиг не интересно. — недовольно произнесла сестрёнка. — А во вторых, не такая уж я малявка! Мне через две недели пятнадцать стукнет! — Правда? — услышав о скором дне рождения Таньки, Юра взглянул на неё с лёгкой хитринкой в глазах. — Выходит, тебе, юная леди, скоро придётся начать взрослую, отдельную жизнь? — А зачем отдельную? — та лишь усмехнулась, изогнув бровь. — Мне и с братцем прекрасно живётся! — О-ой, ты ж моя хорошая! — мне не удалось сдержать умиление от этих слов. До этого она так ещё не говорила! Несколько секунд прошли в молчании, а затем Лёха, видимо, только и ждавший момента, когда начнём пить, всё-таки не выдержал: — Парни! — позвал он, затем постучав пальцем по ручке своей кружки, чтобы привлечь наше внимание. Юрок усмехнулся и, чуть подняв кружку, уставился на меня. — Ну, капитан? Теперь уже оба бойца ждали. Ждали, когда я произнесу тост. От того, что всё это случалось со мной впервые, пришла некая растерянность. Однако, стоило чуть успокоиться, как нужные слова вылетели сами собой, не пришлось даже особо раздумывать: — За то, чтобы отныне у нас всё было хорошо! У нас всех! Под «всеми» подразумевались остальные ребята, с которыми сейчас невозможно было связаться и позвать пить вместе, а так же, безусловно, семьи каждого из отряда. Сразу поняв это, Лёха и Юра одновременно улыбнулись с каким особенным светлым чувством, которое невозможно было бы описать, но которое ощущали все трое. Мы чокнулись, и пока парни пили медленно, меня что-то дёрнуло выпить свою порцию залпом. Сладкий, слегка вяжущий вкус ударил по языку очень быстро и прошёл, оставив после себя лишь лёгкое послевкусие. Вслед за ним пришло полное расслабление, растекавшееся по венам приятным холодком. Глядя на мою явно довольную морду, бойцы всё так же молча улыбались, а Танька тихо хихикала. Это лишь усилило и без того хорошее настроение. Сей вечер явно обещал быть приятным…***
1 января 1996 года, 7:00
Я очень давно не спал так спокойно, как этой ночью. Меня не тревожили никакие кошмары — ни о детстве, ни о плене, ни даже о грёбаном Зайцеве. Да вообще никаких снов не было. Просто тихая, безграничная темнота, в которой никто не найдёт, не кинет и не причинит боль, которая останется навсегда. Тьма, в которой мою жалкую душонку не достанет никто и ничто… кроме голоса из реального мира: — РОТА, ПОДЪЁМ!!! Спросонья я вообще ничего не понял, пока не услышал как кто-то легонько стучит в ещё со вчера оставленное приоткрытым окно дома. Это был долбанный Котов, весёлый как обычно и с улыбкой до ушей! — Подъём, медведь в спячке! — Лёха, едрить твою налево… — мой голос сейчас звучал смешно, а рожа, наверное, была и того смешнее. Из-за глаз, которые никак не хотели разлепляться, уходить от той блаженной темноты. — Какого хера тебе надо с утра пораньше?! — С утра пораньше?! Мы в армии и в пять вставать могли, а сейчас уже семь! — тот лишь рассмеялся. — Поднимай давай свою жопу, капитан! Сон уже безнадёжно сошёл, поэтому делать было нечего. Кое-как усевшись на кровати, я потёр лицо ладонью и, мельком взглянув на часы, снова посмотрел на наглого бойца. — Допустим. Но вопрос остаётся прежним — чего тебе надо? — Я пришёл учить тебя играть на гитаре! — Лёха по-доброму ухмылялся, представляя моё недовольство от внезапного пробуждения всего лишь из-за брынчалки, которая никуда не денется. Но самому уже учителю не терпелось начать, а значит остальное — чепуха… в этом был весь Алексей Котов. — Гитара… в семь утра… — стоило только взглянуть на инструмент, который стоял у прикроватной тумбочки и так и ждал, когда его начнут использовать, из меня сама собой вырвалась усмешка. — Ну ладно, давай. Сейчас впущу тебя в дом. Быстро одевшись, я направился к входной двери дома, по пути проверив, не проснулась ли Таня от наших громких разговоров. Она спала без задних ног. Повезло ему. Когда дверь отворилась, Лёшка влетел внутрь и скинул верхний шмот буквально со скоростью ракеты. Настолько велико было его нетерпение. Когда мы вошли в спальню и сели на кровать, друг сначала всунул мне в руки гитару и стал учить её правильному держанию. — Наклони немного гриф, так будет удобнее играть. — из весёлого и нетерпеливого его голос вдруг стал очень серьёзным. Как у настоящего учителя. — И не сутулься! Вот. В общем, самое первое что нужно знать о гитаре — то, как она устроена. С этими словами он ткнул пальцем на одну из полосочек, разделявших гриф гитары на кучу квадратиков. — Видишь вот эту полоски, разделяющие гриф? Это лады. На разных гитарах их разное количество, а считаются они всегда с самого верхнего. Во время рассказа Котов то и дело проводил пальцем вверх-вниз, от чего струны иногда издавали приглушённый звук. Затем учитель провёл по ним в самом низу гитары. — На этой части всегда должна находиться твоя правая рука, и именно здесь ты и будешь играть. — он слегка хмыкнул. — Струны считаются от самой тонкой до самой толстой. В самом низу первая струна, а вверху — шестая. — Понял. — признаться честно, во мне в это время играло очень сильное напряжение, скрываемое из-за всех сил. — С основами основ разобрались. Теперь плавно переходим дальше. — Лёха ухмыльнулся. — Прежде, чем пытаться что-либо делать с гитарой, её нужно настроить. А то ты сам слышал, какой дебильный тихий звук она издаёт в расстроенном состоянии… Объяснение настройки гитары вышло сложнее, чем представлялось. Нужно было на пятом ладу зажать одну струну, потом дёрнуть её с предыдущей по очереди, и если зажатая струна звучала ниже или выше, приходилось вертеть туда-сюда специальные крутилки на самой верхушке грифа... Я нихрена не понимал из того, что объяснял Лёшка, но делал, что велят, молясь всем богам, чтобы ни одна из струн не порвалась к чёртовой бабушке. Через хрен его знает, какое время все струны наконец были настроены. — Вот бы изобрели какую-нибудь хрень, которая помогает настраивать эту дрянь без лишних заморочек… — вздохнул я, поудобнее прижимая к себе проклятый инструмент. — Ну, замечание хорошее… может, однажды всё-таки что-то придумают. — Лёха сначала покивал, а затем притворно нахмурился. — Но зато эти заморочки тренируют музыкальный слух, так что не ной! Ладно, настроили эту хреновину, а теперь… ох, теперь переходим к аккордам. Ну, полагаю, о них ты хоть когда-то, да слышал? — Ну, да. — Хорошо. — учитель снова кивнул. — В общем и целом, аккорд — это сочетание трёх и более звуков, которые воспринимаются слухом как один. Однако, не все аккорды требуют три струны. Есть аккорд под названием Em, который играется всего на двух… вот с него мы и начнём. Приготовься, Володя, с этого момента твои пальчики будут частенько болеть, пока на них не образуются мозоли… Было стрёмно. Действительно стрёмно, ведь уже в первые сорок минут меня дотащили сразу до аккордов, хотя мозг ещё не успел толком обработать и предыдущую информацию. Однако, раз уже взялись, то деваться некуда. — Поставь указательный палец на пятую струну второго лада, а средний — на четвёртую. — с этого момента Лёха наблюдал за моими движениями с особым вниманием. — Да, вот так. Зажми их, а затем слегка изогни кисть, чтобы ладонь не цепляла другие струны. Большой палец должен придерживать гриф сзади, никуда его оттуда не переставляй. Готов? Теперь попробуй извлечь звук. Можно ударить сразу по всем струнам, можно дёргать по одной… я бы посоветовал сначала дёргать по очереди, потому что так ты будешь лучше слышать, если какая-то струна у тебя не зазвучит. Погнали! Я зажал указанные струны на грифе и начал дёргать каждую внизу. Проблемы начались сразу же, потому что зажатые струны противно дребезжали. — Плохо зажимаешь, да ещё и всеми подушками. — строго произнёс Лёха. — Дави кончиками пальцев, так, чтобы струны прижались к ладу. Давай, заново! Со второй попытки и пятая, и четвёртая струна звучали как надо, но в крышку гроба прилетел очередной гвоздь — первая струна, которая вообще не дала никакого звука. — Задел ладонью. — удивительно, но нетерпеливый во всём остальном Котов был спокоен как удав, пока учил меня. А я уже начинал злиться, особенно тогда, когда третья попытка тоже пошла крахом. Тогда друг вздохнул и сказал: — Ты слишком сильно напрягаешь руку, поэтому она у тебя и не работает, как надо! Расслабься! — Это легче сказать, чем сделать… — ответ вышел несколько более унылым, чем должен был. — Эй, а ну, выше нос, капитан! — Лёша легонько похлопал меня по плечу. — У тебя всё обязательно получится! Просто, знаешь… отключи все мысли. Все лишние переживания о том, получится или нет. Просто играй. К большому удивлению, это действительно помогло. Через пару минут такой более-менее расслабленной игры у меня наконец-то получилось! — Ну! Вот видишь! — товарищ сразу же заулыбался. — Вижу. — я тоже улыбнулся. Как только начал получаться нормальный звук, мой разум захватило что-то прежде незнакомое. Словно какой-то неуловимый гипноз. Рука уже чувствовала заметный дискомфорт, но странная сила не позволяла мне остановиться. Через некоторое время это обеспокоило Лёху. — Эй, ты как так долго в первый же день играешь? — удивлённо спросил он. — Нельзя в первое время играть слишком долго, иначе будут последствия! Слегка смущённый, я отпустил струны прежде, чем друг успел договорить. На моих пальцах красовались довольно глубокие полоски… возможно, ещё немного, и из них пошла бы кровь. — М-да… — Котов тяжело вздохнул. — Это, конечно, не критично, но на сегодня придётся закончить. И завтра пальцы будут болеть. Всё-таки, скажи — как ты так долго продержался? Терпел боль, лишь бы побольше потренироваться? — Нет. — ответ удивил бойца ещё больше. — Я… ну… у меня ещё со времён плена пониженная чувствительность во всей кисти и пальцах. Из-за того ожога. — Оу… — лишь спустя минуты три смог пискнуть прапорщик. — Да-да. Странно, что ты узнаёшь об этом спустя столько времени, но… — из меня вырвался тяжёлый вздох. — Просто как-то не было подходящего момента, чтобы рассказать. Да и в жизни мне это не слишком мешает, хотя поначалу я думал, что это будет пиздец. — Понимаю. — Лёха покивал, неотрывно глядя на мою руку. — Слушай, ну тогда тебе придётся внимательнее следить за своей рукой. Раз в равные промежутки времени проверять её. А иначе возможны лишние ранения… которые тебе точно не нужны! — Я знаю. Примерно две-три минуты прошли в тишине. Я отставил гитару в сторону, и попытался осмыслить всю информацию, полученную за одно грёбаное утро. Но тут послышались шаги и в проходе в комнату нарисовалась Таня. — Эй, товарищи музыканты! Вашу игру тут на весь дом слышно! — она по очереди окинула нас внимательным взглядом. — Получается? — Получается. — Котов ответил за меня, уже в миллионный раз ухмыльнувшись в своей обычной манере. — И в дальнейшем будет получаться только лучше! Немного поверив в свои силы, я мог лишь подтвердить его слова, хотя даже не был уверен, собираюсь ли на самом деле играть дальше. — Ага!