Неудачи

У нее никогда не получалось загореть, поэтому Скволл не понимал, почему Риноа растянулась на одеяле в самом солнечном месте их двора, вертя пальцами у лица. Она была похожа на принцессу из сказки, поднявшую кончики пальцев в воздух, чтобы певчие птицы использовали их в качестве жердочки для исполнения песни неизбежным дуэтом. Он знал, что у неё никогда бы не хватило терпения подождать, когда птицы приземлятся ей на пальцы. Риноа скорее сама залезет на дерево и заставит птичку петь у нее в руке, чем будет ждать. Ему даже не хотелось представлять что будет, если кто-то вроде Сельфи предложит ей эту идею. Если за дело возьмутся эти двое, то скорее всего они закончат только тогда, когда взорвут все деревья в миле от их маленького домика в стремлении подчинить природу своей коллективной воле. - Чем занимаешься? Риноа вытерла несколько капель пота со своего носа и снова подняла руку вверх, чтобы продолжить смотреть на небо сквозь пальцы. Она сомкнула пальцы, и голубизна неба исчезла. Затем опять разомкнула их, так, чтобы небо выглянуло из образовавшихся щелей. Здравствуй, голубое небо. До свидания, голубое небо. И снова здравствуй. - Смотрю на небо. Скволл взглянул вверх и не нашел там ничего интересного. Последние две недели погода стояла ясная и жаркая, и, судя по прогнозам, в ближайшее время меняться не собиралась. Все вокруг нуждалось в дожде, особенно их увядший огород, но Скволл был не против жары. По крайней мере, такая погода была постоянной и предсказуемой. И, что гораздо более важно, можно было рассчитывать на то, что она не изменится. - На что именно смотришь? - Да на самом деле, ни на что конкретно, - она махнула рукой и почувствовала тонкие прикосновения прохлады там, где тень от ее пальцев прикрыла лицо от солнца. - Просто сегодня такой красивый день, тебе так не кажется? Голова Скволла начала покалывать от жары. Улегшись на одеяло рядом со своей девушкой, он подпер голову рукой и стал смотреть, как она играет с небом. Иногда она занималась странными вещами; например, заманивала муравьев на их крыльцо сахаром, потому что ей нравилось смотреть, как они маршируют. Но это было частью ее очарования. Ему хотелось, чтобы его мир был предсказуемым и спокойным, но Риноа могла быть настолько хаотичной, насколько только захочет. Для него в её капризной натуре было что-то успокаивающее. И это странно, учитывая, что в других он такие черты характера презирал. Она нежно дотронулась кончиками пальцев до его подбородка, отметив небольшой порез от бритья на краю челюсти, а затем совсем не нежно повернула его лицо к небу. Приподнявшись на локтях, она возобновила своё изучение безоблачной голубизны в вышине. - Думаю, ты тоже должен посмотреть на небо. Ты не слишком часто это делаешь. Скволл скопировал её положение и откинулся на локтях. Жара усыпляла его. На высушенной лужайке гудели кузнечики; их тела то становились широкими и черно-белыми, когда они взлетали, то снова складывались в аккуратные зеленые свертки при приземлении. Скволл считал их лживыми насекомыми, прячущими свои крылья до поры до времени, чтобы потом внезапно выпрыгнуть и удивить всех вокруг. - Так, и кто из них звонил? - руки устали, и Риноа опустила их, чтобы Скволла перестало интересовать, что она с ними делает. Большую часть времени это было мило, но сейчас ей хотелось, чтобы он поговорил с ней, а не пялился на неё как какой-то влюбленный по уши малец. Он почти забыл, почему вообще хотел поговорить с ней. - Что? - Это была Квисти или Ксу? - Я ничего не говорил..., - и правда не говорил. Он был так очарован, наблюдая за ней, что совсем забыл упомянуть, что только что звонили из Сада. Школа на соленом побережье Баламба была частью его прошлого, и ему нравилось там её и оставлять. - Значит Ксу. - Как ты..? Риноа пожала плечами, точнее попыталась пожать, надув губки, когда это движение её не удовлетворило. Трудно пожимать плечами, лежа на спине. - Наверное, Квисти опять сбежала. Короткий кивок. Она почти пугала, когда делала подобное. Однажды утром он забыл покормить Анджело, и она узнала об этом еще до того, как они дошли до магазина. После этого Риноа не говорила с ним два часа, пока он не пообещал купить этой проклятой собаке новую жевательную игрушку в качестве извинения. - И она не звонила уже несколько дней. - Да. - И Ксу хотела узнать, не связывалась ли она с нами. Скволл редко запинался при разговоре, но Риноа могла заставить его чувствовать себя так, будто он говорит с группой важных военных чиновников, одетый только в трусы и розовый парик. - Да, но... - Ах, не делай такой удивленный вид. Ты не настолько загадочный, насколько тебе нравится представлять, мистер. - Что? Она протянула руку к мочке его уха и потерла её между большим и указательным пальцами. - Твоё ухо покраснело от того, что ты долго прижимал к нему телефонную трубку. Я подумала, что это могла бы быть Сельфи... Скволл сдул прядь волос со своего лица. Риноа улыбнулась. - ...Но ты не раздражаешься, когда говоришь с ней. - Я не раздражен. - А вот и да. Твой нос покраснел в том месте, где ты его постоянно щипаешь, - ткнув в точку между бровями, к которой он всегда бессознательно тянется в периоды эмоционального стресса, она решила подразнить его. - Воооот здесь. Продолжай щипать свой нос, и в один прекрасный день ты отщипнешь его. - Ладно. Хорошо. Она беспокоится. Риноа села, чтобы иметь возможность нормально пожать плечами. При разговоре со Скволлом ей нужно было использовать все инструменты, находящиеся в её распоряжении. И тело порой лучше выражало её мысли, чем рот. Особенно когда он был в одном из своих "пялящихся" настроений. - Понятное дело. Она по-другому не может. - Она не может не сходить с ума, ты имеешь в виду. - Цыц. Она не сходит с ума. Его брови поднялись так высоко, что скрылись за челкой; Скволл почувствовал, что начал говорить прежде, чем успел себя остановить. - Когда дело касается Квистис? Она съезжает с катушек. Несмотря на нрав Ксу, Риноа не могла заставить себя чувствовать реальный гнев по отношению к ней. Ксу делала для Квистис то, что Риноа когда-то хотела, чтобы для неё делал её отец, и что для неё теперь делает Скволл. У неё пугающие методы, но сердце у неё доброе. Во всяком случае, Риноа на это надеялась. - Просто потому, что она немного слишком... оберегает Квисти, не значит, что она съезжает с катушек. Скволл увидел тень улыбки на губах Риноа, когда его рука начала двигаться в сторону носа. Вопреки её ожиданиям, он откинул волосы с глаз. - Неважно. - Так где она пропадает? На улице было слишком жарко, чтобы говорить о Квистис. С ней все в порядке, насколько он знал, так что не понятно, почему все остальные так сильно волнуются. Она уже большая девочка. Может сама о себе позаботиться. - Откуда мне знать. - Ой..., - Риноа потрепала его волосы и поцеловала в лоб, - всегда такой угрюмый. - Аргх. Неважно. - Ну, я так понимаю, ты не знаешь? Слишком запутавшийся и разморенный жарой, чтобы попытаться притвориться, что это не так, Скволл наконец огрызнулся: - Почему я вообще должен знать? Поднявшись на ноги, она протянула ему руки. Когда он встал, Риноа поцеловала его в щеку, а затем пробормотала. - Хм, если бы я была Ксу, то тоже первым делом позвонила бы тебе. - Что? Зачем бы тебе звонить мне? В последнее время я практически не общаюсь с Квистис. - Потому что ты..., - она чуть не сказала "потому что ты и Сейфер думаете одинаково", но вовремя себя остановила. Если она разозлит его сегодня, то он спрячется в своем кабинете с журналом об оружии вместо того, чтобы приготовить ей на гриле ту пряную курицу, что он обещал. Это не было чем-то грандиозным, но Скволл любил похвалу, которой она щедро одаривала его, пока он готовил. Он всегда был так счастлив, когда возился на кухне. Риноа задавалась вопросом, кем бы он мог стать, если бы пошел в кулинарную школу вместо грязной старой военной академии. - Ох, не бери в голову, милый. Ты правда рассердишься, если я скажу тебе это. Давай просто пойдем в дом и сделаем себе лимонада.

* * *

Квистис раздраженно постучала ручкой по зубам. Она лишь смутно догадывалась, почему сидит сейчас на скрипящем пластиковом стуле в тускло освещенной корабельной кухне, пытаясь прочесть архаичный фолиант, который, вероятно, никто из говорящих на нынешнем языке понять не мог. Работа над переводом не была бы такой тяжелой, если бы кто-то помог ей. Даже самые сложные языки имели каденцию, ритм, которые наполняли слова смыслом даже в тех случаях, если точное значение оставалось неясным. Ее книгу, казалось, написал сумасшедший. Некоторые отрывки были понятными, легко интерпретирующимися как сказки и стихи, а другие, вроде того, над которым она ломала голову сейчас, являлись самыми сложными печатными текстами, с которыми она сталкивалась. Из крана капала вода. Кап. Она покосилась на страницу с человеком-осьминогом, которого несколько дней назад Ксу посчитала забавным. Кап. Даже стиль самих персонажей разнился настолько, что казалось, кто-то украл у автора книги перо и книгу, чтобы самому заполнить пустые страницы. Кап. Квистис продолжила читать. Время, война, великая армия... птица? Наверняка здесь имеется в виду что-то другое. Кап. Игра, в которой участвуют мечи и лошадь? Разрыв в измерениях? Что это вообще значит? Больше было похоже на то, что кто-то пытался написать сценарий для серии научно-фантастических книг, чем историю для книги с мифами. Кап. Черт с ним. Она закрыла книгу и потерла глаза. Все равно она слишком устала, чтобы понимать что переводит. Ксу бы дала ей по заднице за то, что она слишком много работает, но Ксу не было рядом, так что, кажется, ей придется врезать себе самой. Её веки будто бы были покрыты наждачкой изнутри. - Как давно ты умеешь этим пользоваться? - С тех пор, как помню себя. - Хм. Что ты конкретно имеешь в виду? - С раннего детства. - Не такой уж большой срок. Если бы я сказала "с детства", то можно было бы утверждать, что это давний срок. А пока ты еще ребенок, не говори о таком отрезке времени, как о чем-то важном и значимом. Подожди, пока тебе, по крайней мере, не будет за сорок. Договорились, малышка? Несмотря на боль в глазах, Квистис улыбнулась. Ее многочисленные визиты в офис доктора Кадоваки всегда были познавательными. Квистис пришлось признать - эта женщина умна. Сматывая бинты и обучаясь, как смешивать зелья, она никогда не чувствовала себя так, будто у неё берут интервью. Оглядываясь назад, она не могла поверить, что позволила себе купиться на такую очевидную уловку, но так происходило каждый раз. Да и в конце концов, приятно было иметь кого-то, с кем можно было поговорить, пусть даже этими разговорами её вынуждали выдавать информацию о себе. - Расскажи о первом случае, когда ты этим воспользовалась. - Я... я не помню. - И все же говоришь, что делаешь это с детства? Как ты можешь утверждать такое, если даже не помнишь, когда начала? - Потому что я знаю. - Кажется, ты довольно уверена в этом. - Ну, доктор Кадоваки, когда вы впервые пошли? - Все умеют ходить. Это же то... что встречается куда реже. - А это то, что я всегда умела. Не могу сказать вам, когда все это началось. Просто... Квистис знала, что может делать то, что другим не под силу, но никогда об этом не задумывалась. Это просто было её частью, такой же, как светлые волосы и веснушки на плечах. Некоторые дети умели танцевать, некоторые умели делать сальто, а она умела стрелять лазерами из глаз. Все это было совершенно естественным и нормальным, по крайней мере, для нее. - Ладно, ладно. Давай продолжим. Расскажи мне, что произошло. - Если честно, то не знаю. Вокруг вдруг стало очень жарко, а затем... - Нет, нет. Я читала отчеты. Думаю, что всем в радиусе трех миль понятно, ЧТО произошло, особенно если они потрудились заметить ту кучу пепла на месте, где раньше росла вполне милая Галбадийская финиковая пальма. Я имею в виду природу твоих заклинаний. Что ты сделала, чтобы накастовать их? - Я ничего не делала. - Хм. В таком случае, что сделали с тобой, чтобы спровоцировать это? Что случилось в тренировочном центре? - Мы просто тренировались. Инструктор Аки поставил меня в пару к Сейферу, чтобы мы могли попрактиковать свои огненные заклинания. Без вытягивания, без исцеления. Заклинание Молчания разрешено. Сейфер всегда лучше, чем я, кастовал Молчание... Это было тем, что всегда раздражало её. Неважно, насколько она могла быть лучше него в курсовых и теоретических работах, Сейфер всегда оставался лучшим в использовании магии определенных типов. Глядя на него, это казалось так просто. Сволочь. - ...По крайней мере, в связке с огнем. Она чуть не рассмеялась. Даже в воспоминаниях Квистис обнаружила, что в молодости ей была не выносима мысль, что Сейфер может делать что-то лучше, чем она. - Ммм. - Так вот, он довольно сильно ударил меня Фирой, и я упала. Он начал смеяться, и следующее, что я помню - все вокруг кричат, и кто-то оттаскивает меня в сторону. Я не хотела его поранить. Во всяком случае, не этим. - Ммм. - Он в порядке? Я его не покалечила? - Думаю, ты задела его гордость, но физически он не пострадал. Дерево, с другой стороны, никогда уже не принесет те восхитительные финики, которыми я любила наслаждаться, обедая... - Он ничего мне не сказал. Он всегда что-нибудь говорит! - Ну, он пережил потерю задней части своих штанов... - Доктор, пожалуйста! - О, перестань беспокоиться. С ним все в порядке. Может, он немного смущен, что ты вырубила его в тот момент, когда он хвастался победой над тобой, но с ним все в порядке. Несколько дней он не сможет сидеть ни на чем, мягче подушки, но ожоги быстро заживут. Что касается меня, в отличие от него, у меня отняли финиковое дерево, так что я рекомендую тебе продолжать сматывать эти бинты, если не хочешь, чтобы я оставила тебя после уроков, юная леди. Квистис хотела заглянуть в офис Кадоваки прежде, чем уйти, но сама не знала точно зачем. То ли чтобы просто поздороваться, или попрощаться, или поблагодарить за все эти годы и её советы. В жизни Квистис не было никого, кто был бы ближе к образу матери, чем доктор Кадоваки. Так же, как не было никого ближе к образу сестры, чем Ксу. Она думала над тем, чтобы рассказать Ксу, куда она планировала поехать, но это выглядело бы скорее как оскорбление, чем одолжение. Квистис любила их обеих, и поэтому чувствовала, будто ворует у них что-то драгоценное, когда собирала - прямо как для своих прошлых миссий - старый рюкзак. Запасная одежда, несколько зелий, аптечка, любимый старый кнут, палатка, нож и ее книга. А затем она покинула Сад до восхода солнца. И хотя ей ненавистно было то, что она делает, в её голове поселился дух, не многим отличимый от настоящей Связки. Лязг шагов по металлическим ступеням прервал ее размышления. Она подняла глаза и увидела старика, спускающегося по проржавевшей лестнице. Он почесал бороду и вроде бы улыбнулся Квистис. Из-за густых седых волос на щеках и подбородке она не могла быть уверена, но его добрые глаза определенно улыбались. - Добрый вечер, госпожа, - он тяжело протопал к миниатюрному холодильнику и вытащил упаковку из шести банок, а затем открыл одну зубами. - Не хотите пива? Квистис улыбнулась в ответ, но инстинктивно дотронулась языком до задней стенки передних зубов. Ей невыносима была мысль о том, что он делает с эмалью своих резцов. - Нет, но спасибо за предложение. Конец бороды запутался в верхней пуговице его рубашки. Квистис видела, как волосы из бороды, обвившие пуговицу, дернулись, когда он кивнул на её столик. - Вас не побеспокоит, если я выпью баночку? - Нет, совсем не побеспокоит. Свободной рукой он неуклюже повозился с какими-то высокими стаканами, вылил в один из них пиво и плеснул какую-то светло-розовую жидкость в другой. Сев напротив Квистис, он поставил этот стакан перед ней и жадно отпил из своего. - Берите. Не могу вот так сидеть тут, не предложив вам чего-нибудь. Моя мать перевернулась бы в могиле, если бы подумала, что я могу оставить гостя без угощения. Особенно такую хорошенькую девушку, как вы. - Спасибо, - осторожно потягивая ледяную смесь, Квистис ощутила приятный кисловатый привкус с небольшой ноткой сладости. Из-за цвета она ожидала, что на вкус напиток окажется как сахарная вата. - Очень вкусно. Что это? По темной складке, появившейся у него в бороде, Квистис догадалась, что он улыбается. - Это сок, который мы берем с собой в длинные поездки. В тех местах, куда мы уплываем, трудно раздобыть свежие фрукты, поэтому мы выжимаем сок из яблок и зимних ягод Трабии и замораживаем все это незадолго до отплытия. Квистис отпила еще немного сока, затем прижала холодные пальцы к глазам. Это было очень приятное ощущение, особенно после трех часов борьбы с переводом. - Итак, что вы читаете? - Хм? Старик указал узловатым пальцем на объект её одержимости. - Это книга, которую вы читаете последние два дня. Я видел, что вы не сводили с неё глаз, когда пришли просить меня о переправе. - Просто старая книга. В основном состоит из древних песен и сказок. Он допил свое пиво и схватил следующую банку, наливая его с высоты, так что у него в кружке образовалось много густой шипящей пены. После большого глотка он высосал пену с усов. Затем удовлетворенно причмокнул губами. - Ба. Нет ничего интересного в том, чтобы читать песни. Их надо петь, они для того и созданы. Это утверждение было настолько верным, что Квистис почти почувствовала себя глупо. - Может быть, но я сомневаюсь, что кто-то знает слова этих песен. Он открыл книгу и пролистнул кончики страниц большим пальцем. - Вы прочитали всю книгу? - Я пыталась, но её очень сложно переводить. Открыв книгу на случайной странице, он указал на аккуратный ряд символов. - Ну, а о чем вот эта? Она знала ответ на этот вопрос. Старик наткнулся на один из её первых и самых простых переводов. Наивно с её стороны было думать, что остальную часть книги она переведет так же просто. - О старом короле, который отправился на поиски божественной реликвии. - О да, да. Все эти реликвии действительно имели тенденцию быть божественными. Наверняка было бы не так весело её искать, если бы это была просто обычная древняя реликвия. Несколько секунд Квистис ошарашено смотрела на него. - Это... самое разумное, что я слышала за последние несколько месяцев. Подняв вверх кружку с пивом, старик скопировал позу с известного плаката одного фильма, затем снова поднес её к губам, чтобы прикончить остатки на дне. - Полагаю, это чаша или меч, которые вот эта самая божественная реликвия и все такое. - Ну... да. Он ищет особый меч, который может призывать огонь и пепел, - Квистис схватила книгу и впилась глазами в извивающиеся и скрученные слова на странице. - Секундочку. Вы можете прочитать то, что здесь написано? - Прочитать? Девушка, бог с вами, я едва могу написать своё имя на всеобщем. Мне не нужно уметь читать, чтобы знать, что короли всегда охотились за чашами и мечами, - их напитки закончились, так что он бросил чашки в покрытую пятнами мойку, а затем снова сел на свое место. - Я так понял, что быть королем чертовски скучно. Ну напьешься ты, трахнешь кого-то, убьешь нескольких человек - а что делать дальше? Она задумалась над этим, пытаясь разобраться в том, что знала о монархии, и том, что из этого было просто мифами и легендами. - Я думала, что короли очень заняты политикой и исполнением... - Нет, девочка. Это то, чем короли занимались бы в наше время, но я имею в виду королей из ваших песен. - Кажется, он занят путешествием... - Хм. В этой песне описываются какие-то захватывающие приключения? Драконы или еще чего? Ее палец скользнул по строкам, которые она читала бесчисленное количество раз. - Там была битва с волшебником, и меч власти был брошен в темное облако... Он рассмеялся. - Тогда это не король. Должно быть, это его рыцарь. - Что? - Хорошие песни пишут о рыцарях, а не о королях. Именно в таких пишут о приключениях, - наклонившись так близко, что Квистис почувствовала запах хмеля в его дыхании, старик прошептал. - Но лучшие песни... те, которые люди будут петь веками, лучшие из них о рыбалке. - Рыбалке? - Да! Вот где есть азарт! Никогда не знаешь, что ты вытащишь из моря. Может русалку, может кракена. Губы предали ее. Квистис заулыбалась прежде, чем смогла себя остановить. - Вы же шутите, да? - Нет, сударыня. - Вы можете выловить кракена на своей лодке? Он свел пальцы вместе, как если бы там был червяк, которого он собрался насадить на крючок. - Маленького - может быть. Возможно прямо сейчас у меня в сетях мучается один такой... - Ох! Естественно. Может нам проверить сети? Он отшатнулся в притворном шоке, прижав одну руку к груди, а другую ко рту. - Проверить сети? Вы сошли с ума? Если мы это сделаем, то узнаем, что его там точно нет, - оглянувшись, чтобы убедиться, что ни один член его экипажа не спустился для позднего ужина, он прошептал, - лучше, если мы не увидим его. Так он будет больше. Поверьте Папаше. Он вас не обманет. - Не обманет? - Только не вас, моя прекрасная леди. Вы похвалили мой сок, - старик снова подмигнул ей. - Но другим я вру как последний сукин сын. Они проговорили так несколько часов. Квистис заскучала в долгой поездке, а старик был рад найти того, кто хочет послушать его истории о море. Он рассказал ей о своей жене и матери, о том, как они обе умерли в один и тот же год от одной и той же изнуряющей болезни. Еще он рассказал о своем сыне, который был прекрасным рыбаком, хотя его методы были слишком современными с точки зрения его старика. Квистис внимательно слушала, смеялась, когда он рассказывал непристойные шутки, и задавала вопрос, когда казалось уместным это сделать. В конце концов Папаша спросил то, что беспокоило его с того момента, как она попросила подвезти её на его рыбацкой лодке. - Зачем же вы отправились в эти места? Здесь явно не рай для туристов. Квистис пробормотала что-то о необходимости встретиться кое с кем, затем вернулась к чтению той части книги, что никак не хотела поддаваться переводу. Папаша прищурился, затем похлопал ее по руке. - Лучше бы ему стоить того. Лично я чертовски уверен, что не хотел бы, чтобы моей леди пришлось отправиться за встречей со мной в такое богом забытое место. Не поднимая взгляда, Квистис спросила: - А кто сказал, что в истории фигурирует "он"? - Мадам, в истории всегда фигурирует "он", когда дело доходит до симпатичной девочки, плывущей на лодке в никуда. Это столь же очевидно, как то, что это рыцари уходят в путешествие, тогда как короли сидят на своих тронах и только стареют, - пытаясь замаскировать отрыжку, рожденную глубоко в груди, Папаша прикрыл рот и задал другой вопрос. Прозвучавший стон был похож на кваканье гигантской лягушки. - Как его зовут? Квистис смеялась до тех пор, пока слезы не потекли из ее больных глаз. - Чаще всего я зову его дебил. Папаша вытер собственные глаза тыльной стороной ладони. Он не смеялся так долго и так искренне уже много лет. - Зачем, черт возьми, старый Билл спрятался от мира в таком грустном месте? Теребя край страницы, Квистис поджала губы, задумавшись. После минуты бездумного перелистывания страниц, она слегла улыбнулась и поправила себя еще раз. - Можно сказать, что в действительности он никогда не был частью этого мира. Папаша похлопал ее по руке еще раз и слегла сжал её. - Если вы позволите мне высказаться, то я скажу, что вы прекрасная леди. У вас такая милая улыбка, точно говорю. Если бы я был помоложе, и вы сидели напротив меня, я бы посчитал себя самым счастливым рыбаком в мире. Делить с вами компанию - это будто море принесло в мои сети сирену. Забавно. Квистис чуть было снова не рассмеялась, но он казался таким серьезным, что она побоялась обидеть его. - Я была бы печальной сиреной, читающей свои песни вам вместо того, чтобы петь. - Может, так оно и было бы, мадам. Вполне возможно, - сунув руку под бороду, Папаша выудил откуда-то потрепанную флягу и предложил её своему собеседнику. - Ну что ж. За то, чтобы разбиться о скалы и утонуть в объятиях прекрасной женщины, а? Квистис взяла флягу и поднесла к губам. Она застыла на несколько секунд, чувствуя тепло металла в руке. Почти стыдясь такой детской мысли, но не в состоянии не думать об этом, она задалась вопросом, как много бутылок с ликером может быть спрятано в его бороде. - За то, чтобы утонуть. Папаша отпил глоток и снова спрятал флягу в потайном кармане. - Ну, вам лучше прилечь и немного отдохнуть, пока можете, сударыня. Утром мы будем у побережья Центры, и вам будет чертовски плохо. Я рыбачу в этих водах тридцать лет, и все равно меня иногда подташнивает там. А вас, скорее всего, вывернет наизнанку.